Восторгался медом, просил продать "хоть черепушечку".
- Угощу помощника... Пусть возвеселится, а то ведь мы живем по-походному.
Консервы, сухари... Ездить в район за продуктами времени нет. Одним
словом, такая несчастная наша планида.
Особенно понравилась ему Альфа.
- Украду я этого пса у вас, - шутил он. - Не продадите?
Потом разговор опять переметнулся на то, что некому переписывать ведомости
в экспедиции. Грохотов осведомился о моем образовании. Пришлось мне
вскользь коснуться биографии И тогда он вдруг спросил:
- Может быть, согласитесь нам помочь?
Я пожала плечами. А Грохотов чуть не вскочил со стула в неподдельном
восторге:
- Идея!.. Выход из положения!
- Да сумею ли? - потупив глаза, пробормотала я, хотя самой мне страшно
хотелось побывать за рощей, посмотреть, что там за экспедиция.
- Наверное, по чистописанию имели только пятерки, - польстил мне Грохотов.
- Не стесняйтесь. Похоже, боитесь, что за работу-засажу и не дам
передышки. Не беспокойтесь! Деньги буду платить, как хотите, сдельно или
аккордно. Не обижу...
И принялся доказывать, что, кроме меня, какие-то ведомости в экспедиции
составлять некому.
Взяв маленький горшочек с медом. Грохотов направился по степи напрямик к
своей роще. Я проводила его. На прощание он взял с меня слово, что завтра
явлюсь к нему ознакомиться с работой.
Расстались. Грохотов удалялся неторопливой походкой бывалого ходока.
Помню, солнце отсвечивало от блестящей пряжки на его кепке. И почему-то я
прошептала:
- Веселый ежик!
Улыбаясь, в тот момент я невольно вспомнила острые глаза Грохотова и
жесткие, ершистые, коротко стриженные волосы его, черные-черные, один к
одному, только с проседью над левым виском.
Что за человек? Я чувствовала к нему невольную симпатию. Все казалось в
нем простым и естественным. Я впервый раз в жизни так близко видела
ученого. Вероятно, это очень интересно - быть ученым. И тут подумалось:
"А вдруг я делаю ошибку, собираясь стать артисткой?" Вспомнились слова
папы: "И для искусства нужны знания..." Как сложна жизнь!..
Медленно двигалась я домой.
Солнце коснулось края степи. По ней побежали прощальные мягкие лучи. В
далеких ковылях прoтяжно крикнула невидимая ночная птица. От реки тянуло
пряной влажностью трав...
VI. Полевая станция ЭИВР
Грохотов сидел на табурете за походным столиком против меня и
просматривал очередные ведомости.
- Прекрасно, - сказал он. - Для вас это только скучный ряд непонятных
цифр. По вашим же глазам вижу, хотите узнать, что они значат.
- Да, - ответила я, выдерживая строгий его взгляд.
Кузов большого грузовика защищал нас от полуденного солнца. Вот уже
несколько дней, как я по утрам прихожу сюда, в степь, за роту. Могучие
дубы и ясеня скрывают низину с речкой, за которой рaспoложен поселок.
По середине холма возвышается тонкая антенна в виде устремленной в небо
острой металлической иглы. Ее удерживают тросы, которые укреплены на
врытых в землю столбиках. От антенны проволоки идут в один из домиков.
Зачем - не знаю. Я еще не бывала внутри.
Мои обязанности несложны. Грохотов вручает мне узкие полоски бумаги,
испещренные рядами цифр. Записаны они, видимо, наспех, карандашом,
торопливым, не очень разборчивым почерком. А я должна переписать их
чернилами. Вернее, как можно аккуратнее скопировать в разграфленные
ведомости, чтобы получались стройные таблицы. В заголовке их - слова,
значения которых я не понимаю, а в левом верхнем углу штамп с
таинственными буквами: ЭИВР.
Я не пытаюсь расшифровывать их, чувствуя, что Грохотов сам расскажет все
необходимое, когда присмотрится ко мне. Казалось, этот момент наступит
скоро..
Грохотов сложил мою работу, спрятал исписанные листки в портфель.
- Симон!
Над нашими головами раскрылось окошко домика. Показалось лицо помощника.
Он немногословен. Скосил на Грохотова большие черные глаза, буркнул:
- Эге?
Тот протянул ему портфель.
- Положите на место.
Симон взял портфель жилистой могучей рукой, произнес:
- Ага"
И захлопнул окошко.
Ни разу я не слыхала, чтобы Симон сказал связную фразу. У него манера
говорить только: "ага, эге, ого, угу", причем он придает одному и тому же
слову самые разнообразные оттенки.
Грохотов продолжал пытливо смотреть на меня.
- Если не очень спешите, оставайтесь позавтракать с нами, - предложил он.
- Кстати, познакомитесь ближе с Симоном.
- Мне было бы приятно помочь вам и в приготовлении завтрака, - сказала я,
вставая.
- Ну, это не так сложно, как полагаете, - мягко отозвался Грохотов,
взглянув на ручные часы. - Двенадцать двадцать четыре по местному времени.
В Москве мои друзья еще только просыпаются... Симон!
- Окошко снова распахнулось. Послышалось:
- Эге?
- Парадный завтрак в честь Тани. Срок изготовления - шесть минут.
- Угу! - чуть усмехнулся Симон и захлопнул окошко. Через секунду он
пробежал мимо к другому домику, прыгнул в дверцу сразу через все
ступеньки, крикнул:
- Ого!
- Приглашает заняться делом, - кивнул на Симона Грохотов. - У нас
рассчитан каждый жест... Раз-два!
Мне не пришлось ничего делать, оставалось только смотреть и удивляться.
Откидной столик и два сиденья ловко вмонтированы в стенку домика. Грохотов
откинул их и подставил табуретку. Сервировка на три персоны производились
молниеносно, будто передо мною работали цирковые жонглеры. В гнезде
столика торчали два штепселя. Вот моментально включены электроплитки.
Консервные банки Грохотов откупорил особым ножом с острозубым колесиком на
толстой ручке. Колесико завизжало, словно миниатюрная циркулярная пила, и
это напомнило мне районную лесопилку у нас в горном лесничестве.
- Суп с мясом,- сделал любезный жест Грохотов, поставив банки на плитки.-А
на второе... Симон! Угощаешь?
- Ara!
Симон вынес сковородку. Грохотов потер руки:
- Ухитрился вчера подстрелить дикого гуся. Вчера же половину и съели...
Симон у нас мировой охотник... А хлеба хватит?
- Ого... - развел руками Симон, показывая, что хлеба много.
Завтрак был чудный. Никогда я не предполагала, что в консервных банках
может находиться столько разнообразных вкусных вещей. Главное же, все
подогревалось и кипятилось моментально. В поселке электричества не было.
Откуда же оно у Грохотова?
Мое торжество наступило после завтрака. Даже Симон широко раскрыл глаза,
увидев, как быстро я управилась с посудой. Я все перемыла, вычистила ножи,
вилки, ложки, перетерла тарелки. Захотела пошутить и как-то невольно
многозначительно сказала Грохотову:
- Ага!
Грохотов засмеялся, а Симон утвердительно кивнул головой.
В тот день Грохотов вызвался проводить меня. Он спросил, когда отошли от
грузовиков:
- Вы, наверное, собираетесь учиться дальше?
- Да, - ответила я, соображая, какое направление может принять наш
разговор. Я совсем не собиралась подробней рассказывать этому профессору
мою несложную биографию дочери лесничего, которая мечтает стать знаменитой
актрисой.
- В какой же вуз хотите поступить?
Я мельком взглянула на Грохотова. У него такой вид будто спрашивает меня
только потому, что не находит другой темы разговора. Мы шли по опушке
рощи. Грохотов поднял тонкий прутик и изредка сбивал им головки полевых
цветов.
- Ни в какой.
Прутик застыл в воздухе. Грохотов остановился на полушаге:
- Как так?
- Очень просто, - потупила я голову. - Мне не так много лет, как кажется.
Сама еще не знаю, какая специальность по душе.
- Понимаю, - серьезно сказал Грохотов. - Выбор специальности - нелегкое
дело. Кто ваши родители?
- Не все ли вам равно? - спросила я, стараясь придать этому небрежному
ответу возможно больше мягкости.
- Простите, я не из простого любопытства...
Мы пошли совсем рядом. Грохотов стал почему-то расспрашивать меня, как я
отношусь к футболу. Это мне показалось скучным.
Мелкую речонку у рощи мы перешли вброд. Это прервало рассуждения Грохотова
о спорте. Вероятно, он ждал, что я попрошу его продолжать. Но я считала,
что на первый раз достаточно сказанного.
- Спасибо, что проводили, - просто и наивно вымолвила я.
Грохотов понял и попрощался.
Поднимаясь от речки к поселку, я на полдороге обернулась. Увидела, что
Грохотов успел перейти на тот берег и теперь стоял, очевидно, в ожидании,
что я с ним попрощаюсь.
Сдернув с головы пестрый шелковый платок, я помахала им.
Грохотов увидал и в ответ поднял руку. До меня донеслось:
- Ау!
VII. Опять огненные бусы
Я могла бы побродить по поселковым дворам и узнать у словоохотливых
хозяек что-нибудь о Грохотове, но не хотела делать этого.
По-видимому, моя работа по переписке близилась к концу.
Чувствуя себя нездоровой, я утром не пошла за рощу. А вечером, как и в тот
памятный раз, сидела у омшаника.
И опять голубоватый огнистый шар покатился от реки.
Я увидела его совершенно отчетливо. Он катился по траве. Вернее -
вкатывался на пригорок. Двигался по совершенно прямой линии к моему саду.
Помня о первом знакомстве с этими загадочными шарами, я не шелохнулась. Но
шар не докатился до самой изгороди, а исчез на пустыре.
Вечер стоял безветренный, тихий и теплый. Только здесь, в степи, бывают
такие вечера. Но в те минуты я уже не наслаждалась отдыхом. Напряженно
вглядывалась я в силуэт рощи. Второй шар в точности повторил путь
первого...
Тонкий серп новой луны показал из-за яблонь серебряные рожки и пропал. Вею
ночь я просидела у омшаника. Когда легкий утренний туман поднялся над
речкой, я осторожно прошла в хату. Глянула в оконце:
- Да, в том месте...
Болела голова, но я выпила крепкого чаю, и сразу стало легче.
Придя к Грохотову, я нашла его озабоченным.
- Таня, - сказал он тихо, - мне кажется, что могу рассчитывать на вашу
помощь...
Помнится, в ответ я слегка пожала плечами и сдвинула брови. Интересно
знать, что я могу сделать для профессора? Мне, пожалуй, и хотелось бы
помочь ему. Но история с кольцом была достаточным предупреждением, чтобы
научить меня относиться осторожно и серьезно к случайным просьбам.
- В чем дело? - почти сухо пробормотала я.
Он ответил не сразу. Потом заговорил робко:
- Не смею сказать, Таня, что мы подружились. Это с моей стороны было бы
слишком самонадеянно и неуместно. Прошу лишь верить моей искренности. Как
руководитель научных работ, имею некоторый опыт в выборе помощников. За
эти недели я успел приглядеться к вам. И мне думается, из вас выработался
бы прекрасный научный работник...
- Но я хочу стать артисткой, - громко перебила я Грохотова.
- Разве наука помешает вам? - спросил он.
И я почему-то вспомнила слова отца об искусстве.
- Мне хочется, чтобы вы помогали мне и дальше. Помогали в очень интересной
работе...
- Что я должна делать?
Грохотов остро посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд этот я выдержала.
Грохотов сказал:
- Я поспешил поговорить об этом с вами сегодня. Возможно, нам придегся
неожиданно расстаться. Но, может быть, вы поступите учиться в технический
вуз...
Я снова пожала плечами:
- Не знаю, в какой Области техники пригожусь...
- А это вы сейчас сможете сообразить, - чуть усмехнулся Грохотов. - Одно
только для меня важно... Согласны помогать? Согласны быть помощницей в
научной работе?
Я тряхнула кудрями. Чем рискую?
- Согласна, профессор.
- Прекрасно.
Грохотов поднялся по лесенке и раскрыл дверцу в домик.
- Пожалуйте... Здесь наш Симон...
Послышалось:
- Эге!
Единственная комната домика была заставлена непонятными мне приборами.
Симон, повернув ко мне из-за них свое горбоносое лицо, слегка улыбнулся и
кивнул.
- Проверяем работу одного приспособления. - сказал Грохотов, - показывая
на разные рычаги и кнопки.Видите, в какой мы тесноте? Эти аппараты
автоматически записывают физические явления, которые происходят в
окружающей нашу станцию атмосфере, записывают круглые сутки. Записи мы
расшифруем у себя в институте. Но часть, наиболее интересную, записываем,
я или Симон, на бумаге. Вот эти цифры вы и переписываете начисто...
В то утро работы было мало. Провожая меня. Грохотов спросил:
- Вы, кажется, плохо спали эту ночь? У вас очень усталый вид...
- Пришлось встать сегодня несколько раньше, - отпарировала я показавшийся
мне хитрым вопрос.
- А вот Симон может не спать по пять суток, - сказал Грохотов.-
- Он что, не умеет говорить, ваш Симон?
- Ему скучно в степных краях. Родился в горах и скучает здесь, как орел в
клетке...
Эти слова напомнили мне мои горы.
- Я тоже родилась в горах... - сказала я с нежностью.
Вернувшись домой, я прошла на пустырь. Выдернула стержень, отсчитала сто
шагов влево, если смотреть от омшаника, и снова заколотила стержень в
землю. Потом села у омшаника, на глаз определила местоположение
заземления, запомнила его. И с нетерпением стала дожидаться вечера.
Снова спустилась летняя ночь. Рожки месяца за сутки выросли. Он пободал
ими розовое облако над горизонтом и быстро скатился вниз, спеша за солнцем.
Голубоватый шар перепрыгнул через рощу и, вероятно, попав в речку, пропал.
Мне подумалось:
"А если это только кажется?"
Легонько крикнув собак, я подошла к изгороди. Теперь был виден спуск в
низину. Я оперлась об изгородь, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. И опять
новый голубоватый шар покатился по траве. Он не спеша вкатывался вверх из
низины.
- Альфа... Омега... - позвала я собак. - Смотрите... там...
Собаки увидали шар. Рукой я почувствовала, как на Омеге встала дыбом
шерсть. Собаки взвизгнули и убежали, а шар двигался ближе. Вот он добрался
до пустыря и исчез.
Мне захотелось похлопать в ладоши и крякнуть;
"Браво, Татьяна!"
Таинственный огнистый шар исчез как раз в том мecте, где я заземлила
стержень.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг