- Точно, - поддержал черт. - Если хозяин своими стишками любую бабу
уломать может, то это дело его, личное и интимное. Он - поэт, ему все
можно.
- Да я вовсе не это имел в виду!
- Какая разница, - отмахнулся ангел. - О вашей мужской... скажем,
легкодоступности мы поговорим позднее. Вы обратили внимание на ее глаза?
- Ну... ничего особенного...
- Они были полны любовью и страстью! - театрально завывая, пустился
издеваться темный дух. - Она не могла больше сдерживать свой пыл! Женское
естество взяло верх, не в силах противостоять такому яркому мужчине в
мини-юбке. Ее груди вздымались, губы увлажнились, подмышки вспотели... Она
хотела тебя! Ее...
- Прекрати, балбес! - рявкнул гневный Анцифер. - Ну почему вы оба не
видите ничего дальше собственного, извиняюсь, носа?! Я говорил о ее
глазах! Вам ничего не показалось странным?
- Да нет, - присмирели мы. - А что?
- У милейшей барыни Ольги Марковны - вертикальные зрачки!
- Не может быть...
- Увы, это факт! От обильных поцелуев она потеряла над собой контроль и
показала вторую, истинную, сущность. Эта женщина принадлежит к тому же
виду нечисти, что и старый Сыч.
- Она оборотень?!
- Несомненно. А самое неприятное, - безжалостно добил суровый ангел, - что
она действительно вас хочет!
- В каком смысле? - слабо выдавил я.
- Боюсь, что во всех... Дамочки такого сорта подобны самкам каракурта.
После бурной ночи она охотно подкрепит свои силы вашей теплой кровью.
Вот уж тут мы с Фармазоном впали в глубокую депрессию. Ах, барыня,
барыня... После всего, что у нас произошло, я, конечно, ожидал некоторых
сложностей, но не до такой же степени?! Вот почему Сыч держится в лесу -
два оборотня не уживутся на одной территории. Вот почему у семейной пары
нет детей - оборотень никогда не родит от человека. По тем же причинам
становится понятным и отсутствие друзей, и уединенный образ жизни, и
исчезнувшие люди... Нет, чувствуя за своей спиной надежную помощь Наташи и
медведей, я не очень испугался, хотя спина все же покрылась холодным
потом. Черт спрыгнул со стола, мгновенно увеличился в мой рост и
внимательно осмотрел дверь.
- Внутренних запоров никаких, даже банального крючка и. то нет... Зато
ручка надежно привинчена, петли крупные, вставь стул между ручкой и
косяком, когда будешь укладываться. Не ах, но должно выдержать.
- У меня нет стула.
- Плохо, Циля, может достанешь ему небольшой чурбачок? Смотри, вот такого
размера...
- Считаю бессмысленным в такое напряженное время заниматься допотопными
средствами охраны жилища! - отрезал белый ангел, сосредоточенно маршируя
по столу туда-сюда. - Это стрельба из пушки по воробьям. Надо радикально
решать главную проблему, а не отвлекаться На мелочи.
- Анцифер, я отсюда не побегу. Во-первых, мне некогда, во-вторых, моя жена
этого не оценит, в-третьих, дядя Миша тоже ничего не поймет. Раз уж я
начал изображать из себя отчаянного героя - надо идти до логического
конца. Иначе все теряет смысл... Пообещал крысюкам разобраться с Сычом -
не сделал. Пошел убивать этого мерзопакостного старикашку - не застрелил.
Трижды ранил, а не убил! Медведи помогли мне, а я не могу избавить их от
постоянной травли. Здесь, в барской усадьбе, мне говорят об оборотнях и
пропавших людях, я знаю виновного, а вы предлагаете бежать! Так нельзя...
Я, конечно, не великий храбрец, но у меня все же есть совесть.
- Сереженька... - растроганно всхлипнул ангел, увеличиваясь в размерах и
прыгая ко мне на кровать, - у вас... чистая душа, я всегда это говорил!
- Ага, еще и обнимитесь для полной идиллии, - не преминул вставить
язвительный братец. - Серега, тебе не кажется, что в последнее время
златокудрый наш так и норовит притулиться к тебе под бочок? Он что,
окончательно "разбелил свой ультрамарин"?
- Тьфу, Фармазон! Вечно вы все опошляете. Это на вас телевидение
действует. Если всему верить, то скоро даже естественный цвет неба будет
восприниматься чем-то неприличным.
- Да ладно тебе, все знают, что люди искусства, музыканты, поэты,
художники всякие, так и лезут побыть не только творческим меньшинством.
Вспомним Чайковского, Микеланджело, Фредди Меркьюри...
- А давай я тебя тоже обниму! - неожиданно предложил Анцифер, отодвигаясь
от меня и фривольно потягиваясь на кровати. - Ну что же ты стоишь там
такой робкий, такой одинокий...
Я скорчился от хохота, бедный черт аж пятнами пошел, а за дверьми
раздались торопливые шаги старого Парамона.
- Эй, немец, как тебя там по батюшке-то? Гансович? Вот платье тебе принес,
барыня велела переодеться, чтоб к ужину при полном параде был.
Лакей держал в руках большой плетеный короб. Внутри оказались короткие
брюки в обтяжку, белые гольфы, сапоги из желтой кожи, рубашка с кружевами,
коричневый бант на шею, жилет и в тон к нему пиджак с глубоким вырезом,
кажется, он называется сюртук или фрак, не помню. Все было точно моего
размера. Итак, охота началась...
* * *
- Серега, ты сногсшибательно элегантен! - удовлетворенно констатировал
Фармазон, когда Парамон наконец закончил меня одевать. Зеркала в комнате
не было, но я доверял вкусу черта. Мы отправились вниз в столовую. У входа
стояли двое уже знакомых лакеев, те, что встречали меня у ворот. Они
подобострастно улыбнулись и, распахнув двери, хором доложили:
- Господин Петрашевский прибыли-с...
- Ну наконец-то... - Ко мне бодро прыгнула страстная графиня. Из-за дверей
раздались тяжелые шаги мужа. Ольга Марковна, едва не столкнувшись со мной
лоб в лоб, с тем же пылом бросилась назад.
Барин был мрачен. Он молча прошествовал мимо нас, сел во главе стола и
рявкнул лакеям, чтобы подавали. Я смирно сел на указанное место, графиня
опустилась на высокий стул напротив. Стол был большой, сервирован на три
персоны и уставлен всевозможными закусками в русском стиле. Хозяин дома
начал с водки. Просто опрокинул здоровый граненый стакан, захрустел
огурцом и, ни на кого не глядя, руками начал рвать печеного гуся.
Передо мной и графиней поставили блюда с рыбным пирогом. Ольга Марковна
двумя пальчиками подняла высокий фужер золотистого вина:
- Бон аппетит, месье!
- Бон аппетит, мадам. - Уж такие-то мелочи я помнил.
Лакеи удалились" ножка хозяйки под столом мягко коснулась моего сапога.
Наверное, я покраснел...
- Что-нибудь не так? Я надеялась, что наша кухня придется вам по вкусу.
Если нет, только скажите - и повара запорют на конюшне.
- Нет! В смысле - но! Найн! Нихт! У вас чудесный повар, просто шерман!
Хайль повар!
- Вы так возбуждены, - интимно прошептала барыня.
- Кто? Я? В... в... каком... что вы имеете в виду? - забормотал я,
напряженно кося в сторону жующего хозяина.
- Если бы что имела, то на вашем месте давно бы ввела... - Еще один
призывный взгляд и касание ножкой. - Не обращайте на него внимания, когда
эта скотина ест, то ничего не видит и не слышит. А как нажрется, так спит
без задних ног. Ну, говорите же, говорите, говорите...
- Майн... как это? Их би шпрехен... а почему ваш муж все время травит
медведей?
- Какой вы... странный, однако... Во-первых, их слишком много, во-вторых,
на медвежьи шкуры хороший спрос, а в-третьих, и это самое главное,
медвежий нутряной жир - превосходное косметическое средство для ухода за
кожей. Лично я использую его в натуральном виде, без всяких добавок... Так
у меня ТАКАЯ кожа...
- Вы уверены? - ошарашенно переспросил я.
- Да. И вы сами будете иметь возможность в этом убедиться, - томно
улыбнулась Ольга Марковна, демонстративно облизывая позолоченную ложку. -
Она словно шелковая на ощупь, гладкая и упругая, нежная и прозрачная, на
всем теле - ни единого пятнышка!
Я еще сильнее смутился, отхлебнул из фужера, и тут... видимо, мой
самоконтроль несколько ослаб, потому что я с веселым ужасом почувствовал
рвущийся с языка нахальный жаргон Фармазона:
- Эй, ма петий фий! Мамзелька-а... Че делаем вечером? Супругу - бон суар,
подушку под ушко и одеяльцем с головой, нехай храпит боров недорезанный!
Я, в смысле, у меня же не заперто... By компроне муа? Стульев, правда,
нет, но постель удобная, вполне разместимся для партии в триктрак.
Ферштейн, майн либен фройлен? По глазкам вижу, что ферштейн...
- А... У... господин Петрашевский, вы... - От такой откровенной наглости у
барыни перехватило голос. Похоже, она еще не совсем поверила в такое
счастье. А у меня страшно зачесалось в правом ухе, и с языка само собой
полилось прямо противоположное:
- Уважаемая Ольга Марковна, позвольте спросить вас прямо - верите ли вы в
Бога? Помните ли о семи смертных грехах? Не боитесь ли суда Страшного,
кругов адовых, геенны огненной? Обратите свой лик к Господу и покайтесь во
всем, пока не поздно... Внемлите голосу, молящему о спасении души вашей,
одумайтесь!
- Вы... что?! С ума сошли? - едва смогла выдавить бледная графиня,
округлив глаза по царскому пятаку. Я хлебнул еще и обрушился на нее уже в
полный голос. Анцифер и Фармазон толклись в моей голове, перебивая друг
друга:
- А у меня там есть... стол! Ну, табль по-французски... На нем такое
вытворять можно! Да разве приличествует женщине вашего возраста и
положения столь явно заигрывать с посторонним мужчиной в присутствии
живого мужа?! Вас ведь венчали в церкви, пел хор, батюшка читал... Есть
такая гранд-фолиант, "Камасутра" называется. Древнеиндийский трактат для
настоящей лямур с домашним учителем немецкого. А ведь Господь Бог на
небесах на все это смотрит, смотрит... Он терпелив, справедлив и
милосерден, однако это не причина, чтобы его так бесстыдно провоцировать!
Вы только представьте себе... Ночь, звезды, мы вдвоем безо всего, я
интимно поливаю вас вареньем, а потом его так медленно... Вот тут-то гнев
Божий и обрушится на вашу беспечную голову, ибо грозен Господь наш к
преступающим заповеди его!
- Кхм... - неожиданно громко прокашлялся Павел Аркадьевич. Я повернулся в
его сторону, графиня продолжала сидеть, застыв, как кукла деревянная с
остекленевшим взглядом, сжимая в окаменевших ручках кусок пирога, так что
у него выдавилась начинка.
- Дас ис вас? - вежливо поинтересовался я.
- Да... ты тут че-то про Бога нес, - лениво заговорил барин, -
проповедник, что ли?
- О, найн! Я нихт ферштейн в вопросе истинной веры. - По счастью, близнецы
выдохлись, и я вновь ощутил себя хозяином положения. - Мы всего лишь
коснулись айн, цвайн, драйн? Да, кажется, драйн день, когда Господь
сотворяет зверей и птиц. Я ничего не напутал?
- Ах, звери... Вот тока утром за медведем гналси! - оживился хозяин
усадьбы. - Здоровущий такой зверюга, когти как чеченские ножи, а зубы, а
лапы... Уж я его и шашкой, и из револьвера, и конем по-всякому... Не могу
одолеть! Уж так здоров, скотина! Напоследок схватился за плеть и как начал
охаживать... Убежал-таки, подлец!
Перед моим мысленным взором встала Наташа, бережно бинтующая маленького
медвежонка, слезы в ее глазах, кровь на пушистой детской шерстке...
Похоже, барин Павел Аркадьевич тоже, смакуя, перелистывал свои
воспоминания, он довольно откинулся назад, хихикая и бормоча:
- Медведи - они... как люди. В глаза тебе смотрят, только что не говорят.
Им же прямо в лоб стрелять надо! Промахнешься - все, задавит зверюга
поганая. У него же мозгов нет, силища немереная и человека заломать -
первая радость. Нет, господа мои, я их, негодяев, травил и буду травить!
Всех! До последнего! Пока хоть один по моей земле ходит, я из него из
живого жир выдавлю Оленьке на забаву...
Отсмеявшись, граф сполз со стула и тяжелой походкой кавалериста вышел вон.
Через некоторое время его примеру последовал и я. Хозяйка продолжала
сидеть за столом в прежней позе столбнякового состояния.
- Так я пошел? Погуляю по саду, знаете ли... Очень полезно перед сном,
врачи рекомендуют.
Она не реагировала на мои слова. Даже когда я осторожно помахал у нее
перед носом руками, глаза Ольги Марковны оставались такими же тупо
непроницаемыми. Не иначе как совместные усилия Анцифера и Фармазона
произвели на нее сильное впечатление. Но каков же скотина сам барин?! Он
же просто садист! Он испытывает удовольствие и когда убивает, и когда
рассказывает об этом. Да еще и врет безбожно! Его необходимо срочно
остановить... Такому кровавому психопату место только в дурдоме, за
кирпичными стенами и железными решетками. И я серьезно настроен сделать
все, чтобы запечурить его туда на веки вечные...
Вот с такими решительными мыслями я и спустился в сад. Вечерело... В
быстро темнеющем небе серебряной монеткой тускло отсвечивала луна, звонко
роились звезды. Воздух был свеж и полон сказочных фруктовых ароматов. Как
раз созрели яблоки и груши, листва чуть трепетала от ненавязчивого
ветерка. Все вокруг благоухало поэзией...
- Сереженька, я здесь. - Из-за широкой яблони показалась узкая морда моей
жены. Я радостно нагнулся к ней, обнял за шею, и ее ласковый язык
счастливо пробежался вдоль моего уха.
- Наташа, ты не очень рискуешь? Я видел тут таких здоровенных волкодавов...
- Не волнуйся, любимый, дядя Миша с ними договорился. Они, конечно, верны
своим хозяевам, но существует и звериная солидарность. Вообще у меня
свободный пропуск в оба конца.
- Замечательно, а теперь слушай внимательно. Я как можно короче рассказал
ей все, что удалось узнать. Ну или почти все... Болтать о разбушевавшейся
страсти молодой хозяйки было бы крайне неразумно. Наташа и так
разнервничалась, поняв, что мне придется ночевать в одном доме с оборотнем.
- Не переживай за меня, Фармазон подсказал, как можно запереть дверь. Я
буду очень осторожен...
- Найди чеснок и повесь над входом, на пороге начерти мелом святой крест,
а на подоконнике разбросай побольше зерен, - весомо добавила она. - Судя
по всему, эта дамочка обычная упыриха, она боится серебра и холодного
железа, у нее наверняка аллергия на лук и чеснок, изображение креста не
может переступить ни одна нечисть, а зерна нужны для того, чтобы ее
отвлечь. Вампиры почему-то аккуратны до педантичности, они развязывают все
узлы и собирают всю разбросанную мелочь. Это может и не понадобиться, но в
каких-то случаях дает тебе несколько минут форы... Боже мой, как я боюсь
за тебя!
- Любимая, - я с наслаждением расцеловал волчицу в ласковые желтые глаза,
- беги! Мне пора возвращаться в дом и превратить свою комнату в
неприступную крепость. Не волнуйся за меня.
Она лишь жалобно вздохнула и, вильнув хвостом, скрылась в темноте. Ну, что
же, значит, мне тоже пора... Так, где можно взять чеснок? Впрочем, вряд ли
его держат в этом доме. И зерна - где мне их искать по ночам? Ладно,
начерчу крест, должно сойти. По дороге я еще отломал подходящий сук.
Теперь оставалось только забаррикадироваться...
* * *
Как я обратил внимание, все обитатели барского дома после десяти прятались
по своим норам, надежно запирая двери. Добрый Парамон принес в мою комнату
трехгрошовый подсвечник и, подозрительно оглядываясь, сунул мне настоящую
серебряную ложечку.
- Бери, бери, Ганс... как по батюшке-то, Сергеич?
- Наоборот, Серж Гансович, - улыбнулся я.
- Ну, тоже ничего... с кем не бывает... Ложку в кулаке держи, не выпуская,
говорят, оборотень серебра боится. Мы тут все что ни есть такое носим, не
ровен час, да и сгодится.
- Данке шен. - Я сунул ложку за голенище сапога.
- Чего?
- "Спасибо" по-немецки.
- А, ну храни тебя Господь. - Старый лакей перекрестил меня на прощанье и
ушел к себе,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг