огромная корзина малины, лесные орехи и горячий брусничный чай. Это меня
добило.
- Дядя Миша, я, конечно, многое понимаю, почти ничему не удивляюсь, но как
вы умудряетесь чай готовить?!
- Пастух, ты же сам нас этому учил.
- Я? Когда?
- Когда приравнял нас к людям, - хмыкнул медведь. - Мы посмотрели и
поняли, что ты прав. У нас тоже есть руки, ноги, головы. Многие наши в
цирк подались, на каникулы приезжают, вещи интересные рассказывают. На
велосипедах ездить умеют. Вон, год назад самовар большой подарили. Ученые
все на обезьянах опыты ставят, а ты в нас поверил. Правильно... Мы тоже
все умеем и к людям ближе. Хочешь еще чашечку?
- Да, пожалуй. Ну а как же вы здесь живете, в соседстве с волками?
- Нормально живем, чего нам с ними делить? На малину и мед они не зарятся,
мы в их разбойничьи дела тоже не лезем, пачкаться неохота. Вот вожак их,
человек-оборотень, он очень уж злой. Стрелять в меня пробовал... Ну, мы с
ребятами его вечером встретили, объяснили, что почем, больше не пристает.
Мы ведь в случае беды все как один поднимаемся. Этому тоже ты учил...
- Не помню, - честно вздохнул я.
- Вот что, Пастух. - Бурый медведь обнял меня за плечи, пристально глядя в
глаза. - Те слова, что ты на поляне читал, откуда они у тебя?
- Написал стихотворение.
- А слова, слова-то где взял?
- Ну... где... написалось так. Вылилось на бумагу само, за какие-то
полчаса, словно продиктованное.
- Вот видишь. Подсказано было тебе слово. Кем? А предками нашими, что на
небесах сейчас.
- Да ну? Так уж и ими...
- Не смейся. Ты в небе медведицу с медвежонком видел? Ну а если мать с
ребенком есть, то, значит, и отец где-то рядом. Вот они тебя и избрали,
чтобы ты нам и людям о родстве напомнил...
Беседуя с огромным зверем, я все чаще и чаще ловил себя на том, что кажусь
сам себе пустым и надутым типом. Речь медведя была проста и естественна,
шутки смешны для всех, а гостеприимство, такт, вежливость по отношению
друг к другу... Не мне их учить, я бы сам рад поднабраться чего полезного.
В их речах звучала торжественная мудрость столетий, а я мог только
юродствовать, изображая опытного философа с элитарными стишками и
пошловатым юмором. Как же чисты были эти звери по сравнению с нами...
Беседа была прервана появлением рыдающей медведицы, мы все привстали - в
лапах она держала окровавленного медвежонка. Бедняжка едва слышно
постанывал, на его мохнатой голове зияла рваная рана. Наташа бросилась к
ним и, невзирая на недобрый взгляд медведицы, бегло осмотрела малыша.
- Положите его на траву, я попробую остановить кровь.
Медведи послушно закивали, и моя жена взялась за дело. В свое время она
неоднократно зашептывала мне случайные порезы, синяки и ссадины, я в нее
верил, хотя положение было очень серьезное. Сначала Наташа успокоила
малыша, гладя его по голове и называя самыми ласковыми именами. Потом
сунула ему в рот большой кусок сотового меда, медвежонок мгновенно утих,
давая ей возможность заняться раной. Она свела края пальцами, подняла лицо
к небу, закрыла глаза и быстрым полушепотом пропела заклинания.
- Два листа подорожника, немного золы и дезинфицированный бинт для
перевязки!
Медведи засуетились. Подорожника мгновенно нарвали целый букет, золу и
пепел горстями выгребли из-под самовара, но вот с бинтами... Ничего
подобного в лесу, разумеется, не было. Дядя Миша умоляюще взглянул на
меня, я на секунду задумался, а потом быстро оторвал широкую полосу ткани
от подола своей рясы. Наташа кивнула, посыпала затянувшуюся рану пеплом,
прикрыла широкими листьями подорожника и положила тугую повязку.
Исцеляемый сосал мед, издавая удовлетворенно-причмокивающие звуки.
- Господи! - всплеснула руками моя жена. - Да у ребенка еще и лапка
сломана! Какой мерзавец это сделал?!
- Помещик местный, ему лес принадлежит, - глухо ответил дядя Миша.
Остальные сумрачно кивнули, у медведей не было так называемого вожака, но
дяди Мишин авторитет был для них непререкаем.
- Расскажите-ка поподробнее, - попросил я, пока Наташа с помощью мамы
малыша делала шину на перелом - ветки, полосы березовой коры и еще две
широкие ленты от моей рясы. Теперь я выглядел в ней как афинянин в
греческой тунике.
- Лес этот заповедный, звери в нем спокон веку жили. Потом люди пришли.
Вот тот старик с ружьем у избушки, помнишь? Он волчий пастырь. В лесу
живет, волки ему службу служат, добычу носят... Давно он здесь, еще мой
дед его помнит. Мы с волками не в дружбе и не во вражде, у нас дороги
разные. Но год назад в наш лес стали охотники заходить. Много всадников,
все с собаками, с ружьями, а старик при них вроде лесничего. Так вот, они
никого не трогают, кроме нас...
- Как же так? - поразился я.
- Не знаем... Только люди травят медведей и не стреляют больше ни в кого.
Нас остается все меньше, Пастух... Они ведь убивают всех - и старых и
малых. Говорят, лес куплен помещиком, он бывший военный и не может жить
без крови. Его усадьба в трех верстах от леса. Теперь ты знаешь, тебе
решать...
- В каком смысле решать? Собственно, мы с женой здесь случайные прохожие,
так что... - начал было я, но Наташа, закончив перевязку лапы медвежонка,
двинулась на меня самым решительным шагом.
- В какой стороне усадьба?! Я этому вашему барину сейчас всю рожу
исцарапаю!
- Любимая...
- Сережка, или ты поставишь на место этого охамевшего убийцу детей, или
я... я не знаю, что я с тобой сделаю!
- Ты - Пастух... - пожал плечами на мой вопросительный взгляд дядя Миша. -
Нас учили верить в тебя. Ты пришел с Арктура, в твоих глазах сила
Звездного Медведя. Мы ни о чем не просим. Решай сам...
- Да что уж тут решать?! - буркнул я. - Все и так за меня расписано.
Ладно, мы идем к вашему помещику и попытаемся наставить его на путь
истинный.
- Надеюсь, он не согласится... - мечтательно мурлыкнула Наташа, и в ее
глазах загорелись опасные огоньки. - В общем, мы пошли...
Честно говоря, я не очень представлял себе, о чем я буду беседовать с
местным тираном. Судя по всему, через дом Сыча мы вновь попали в некий
параллельный мир. Из рассказов медведей я понял, что это Россия начала XX
века, тысяча девятьсот какой-то год. Крепостное право до сих пор
функционирует, никаких революционных предпосылок не происходит, как будет
развиваться страна, совершенно непонятно.
Владелец здешних лесных угодий, некто Филатов Павел Аркадьевич, бывший
офицер, с подчиненными суров до зверства, женат, детей не имеет, и охота
на крупного зверя его единственная страсть. Он держит большую псарню и
целую бригаду егерей. Ходят слухи, что медвежьи шкуры сбывает в Англию на
шапки для гвардейцев Вестминстерского аббатства. Откуда у медведей столько
информации - ума не приложу. Не иначе как тайные осведомители на барской
усадьбе. Естественно, никакого четкого плана у нас не было. Ну, прибуду я
к гражданину Филатову и скажу: "Уважаемый Павел Аркадьевич, не могли бы вы
больше не стрелять медведей? Дело в том, что я когда-то написал не очень
осторожное стихотворение, и теперь эти звери считают меня своим Пастухом.
Ну вроде пророка. Они мне так по-детски доверяют, а вы их обижаете. Не
охотьтесь, пожалуйста, больше в вашем собственном лесу. А то, знаете ли, и
моя жена этого не одобряет..." В лучшем случае он меня пошлет... далеко и
надолго. В худшем может прогнать собаками, застрелить в гневе, приказать
запороть на конюшне, сдать в уездный полицейский участок, запечурить в
психушку как смутьяна и сумасшедшего, а еще... все! Лично для меня вполне
достаточно. Анцифер и Фармазон в довершение всего однообразно нудили у уха:
- Ты же сам видишь, Циля! Мой пистолет он позволил зарыть под сосной, а я
предупреждал - вещь музейная, взята в аренду, чем возвращать будем?
Доминиканскую рясу, твой чистосердечный, можно сказать, подарок, укоротил
выше колен. Изуродовал, превратив ритуальное одеяние в мини-платье от
Кардена! И за что нам все это? За какие грехи? Нет, Циля, бросить его
надо, пусть сам выкручивается...
Лес кончился. Медведи привели нас на опушку, с которой хорошо
просматривался весь ландшафт, и указали на далекие двухэтажные строения.
Это и была усадьба помещика. Пришли... Ну так что будем делать?
* * *
С большим трудом мне удалось уговорить Наташу пустить меня одного.
Во-первых, я по природе дипломат, а она как впечатает в пылу заклинание
покрепче, да такое, что сама потом кается. Во-вторых, как мужчина мужчину
мне будет легче убедить борзеющего помещика обуздать свои кровавые
инстинкты. Ну и, в-третьих, если Сыч имеет влияние и при филатовском
дворе, то, несомненно, захочет взять реванш. Следовательно, надо
разделиться, чтобы усложнить ему жизнь. Я пойду к людям, а Наташа
останется под надежнейшей охраной медведей. Связь будем держать
посредством записок. Рядом с усадьбой виден большой сад, вот там, под
предлогом "ненавязчивых прогулок перед сном", я смогу передавать
корреспонденцию для любимой волчицы. В человеческом виде ей в усадьбе
появляться не стоило, я мог предположить, как отреагирует бывший офицер на
молодую женщину с прекрасной фигурой в коротком платьице с глубоким
декольте.
- Сережка, будь осторожен... - На прощание она крепко поцеловала меня. -
Человек, топтавший конем маленького медвежонка, способен на все. Он у себя
в имении, а значит, в своем праве.
- Я постараюсь, любимая...
- И вот еще... Сыч почти наверняка придет залечивать раны. Пожалуйста,
сделай так, чтобы он тебя не узнал.
- Хорошо, не волнуйся за меня, будь умницей. Ночью наблюдай за окнами, я
дам знать из той комнаты, где меня поселят.
- Ты так уверен, что тебя пригласят в гости?
- Да, - улыбнулся я, - у меня есть план. К усадьбе вела широкая дорога
через заливной луг. Я лихо притоптывал удобными монашескими сандалиями и
старался не забивать себе голову раньше времени. Проблем всегда много. Как
говорила Скарлетт О'Хара: "Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом
завтра". Следом за мной шаг в шаг шли мои братья Анцифер и Фармазон.
Довольно долгое время они болтали о чем-то своем, до меня долетали лишь
отдельные предложения:
- ...рясу изорвал. Как я на складе отчитываться буду?
- А пистолет?! Нет, а мой пистолет... Как стрелять, так только сам, а
раскапывай, значит, я?
- ...не знаю, не знаю. Что он нашел в этой женщине?
- ...все из-за медведей. Слушай, а ты липовый пробовал? Я из этих сот три
мухи выплюнул!
- Да нет, душа-то у него светлая...
- Ну знаешь, Циля! Вот на этот раз я его точно никуда не толкал.
- Ангелы не должны переться к черту на кулички.
- Черти не обязаны совершать благие дела по отлову браконьеров и
сохранению медвежьей популяции...
- Эй, ребята! - позвал я. - Хватит под нос бубнить, мне бы с вами
посоветоваться надо.
- Ну наконец-то... - Анцифер раскинул руки, как библейский отец,
принимающий блудного сына. - Я вижу, что вы полны раскаяния, заранее
принимаю ваши извинения, сразу все прощаю и выражаю твердую уверенность,
что впредь мы всегда будем действовать плечом к плечу.
- Вы с нами? - обернулся я к Фармазону.
- Да зачем он нам?! - Ангел подцепил меня под локоток, ненавязчиво
оттаскивая в сторону. - Спасать тварей Божьих самое святое дело. Неужели
по святому делу вы будете консультироваться с чертом?
- Хм... определенная логика в этом есть. Однако я не хотел бы обижать...
- Не... ничего... не переживай, Серега! - деланно-бодрым тоном выкрикнул
черный авторитет. - Подумаешь, без меня обошелся. Пошел на дело, его,
значит, взял, а меня, значит, нет?! Я не в обиде! Нас, чертей, по сто раз
на дню так обижают, ничего, мы привычные! Ты его слушай, слушай, он тебе
плохого не посоветует, ага...
- Итак, Сергей Александрович, о каких таинственных планах вы хотели бы со
мной поговорить?
- Да... я предпочел бы с обоими.
- Нет уж, увольте! В добрых делах я вам больше не помощник. Так что не
робей, Сергунь, вали все на полную катушку. Циля разберет. А я, если
хотите, даже уши закрою и отвернусь, вот...
- Он начинает исправляться, - кивнул мне Анцифер. - Господь не отнимает
шанса на Царство Небесное даже у законченного черта. Но вернемся к нашим
планам. Позвольте, я угадаю? Вы хотите попросить меня еще раз подсказывать
вам текст, пока вы будете молитвенным словом пробивать очерствевшую душу
местного помещика, да?
- Вообше-то... нет, - немного смутился я. - Мне почему-то кажется, что на
его душу обычных библейских цитат о любви к ближнему будет недостаточно.
- После нашей блистательной победы в коридоре у вас еще есть сомнения?!
- О, в силе Божественного Слова у меня сомнений нет! А вот в том, что это
верная тактика, - есть. Мне думается пойти иным путем. Я хочу немного
обмануть хозяина, разведать его связи и возможности, проникнуть поглубже в
самую сердцевину грязного помещичьего быта и уж тогда ударить наверняка!
- Что ж вы от меня-то хотите? - суховато отозвался ангел.
- Как вы полагаете, если я возьму на вооружение метод незабываемого
Дубровского - здесь это может сработать?
- Если только взять сам принцип, выдать себя за другое лицо, исподволь
втереться в доверие к главе семейства, выявить его слабые места и наконец
избавить бедных мишек от бессмысленного уничтожения. Но... кем вы можете
представиться в таком несуразном виде?
- А что? У меня что-то не так? - удивился я.
- Вы издеваетесь?!! - взвыл ангел, видимо, его задело за живое. - Я
столько сил потратил, доставил эту редкостную рясу, а вы ее в две минуты
ополовинили! Ради чего? Ради перевязочного материала дикому зверенышу, из
которого еще неизвестно кто вырастет!
- Ряса как ряса... Между прочим, когда она выше колен, то шагать гораздо
легче. Поддувает, конечно, но, с другой стороны, так прохладнее и ноги не
путаются.
Анцифер сжал зубы и сдержанно зарычал. Фармазон сзади хохотал вовсю. Меж
тем ангел был кое в чем прав. Кого именно я собирался изобразить?
Иностранца? Путешествующего ученого? Странствующего поэта, философа,
лингвиста? Может быть, оракула-предсказателя? Бедного монаха-доминиканца?
Домашнего учителя-гувернера? Признаться, для всех этих профессий костюмец
у меня был самый неподходящий. Выход один: притвориться, что на меня
напали разбойники! Раз есть лес, помещичья усадьба, крепостное право,
егеря и охотники, то уж на этом фоне разбойники быть просто обязаны. Будем
считать, что я ограбленный французский поэт, переводчик, даю частные уроки
стихосложения для зажравшихся дворянских сынков. Буквально в прошлом
месяце я приобрел неплохой однотомник "От Вийона до Аполлинера", и
французская поэзия еще была жива в моей памяти. В общем, это оптимальный
образ, который я мог рискнуть исполнить. За размышлениями тропа привела
меня к высоким кованым воротам. Витиеватые переплетения решетки в стиле
модерн смотрелись ажурно и надежно одновременно. На первый взгляд никаких
запоров, никакой охраны. Но стоило мне войти на территорию усадьбы, как
словно из-под земли выросла четверка лохматых псов устрашающего размера и,
рыча, взяла меня в плен. Я ожидал чего-то подобного, поэтому встал столбом
в самой смиренной позе, дожидаясь, пока за мной придут.
- Сергунь, хочешь, я за медведями смотаюсь? - любезно предложил черт. -
Они тут всех кобелей на уши поставят. Мне не трудно, я мигом...
- Не срывай маскировку хозяину! - напомнил Анцифер, строго взглянув на
братца. - Он сейчас скромный преподаватель французского и немецкого,
специализируется на поэзии и переводе, готов начать частные уроки сразу же
после ужина. Я верно излагаю?
- В общем, да... - Я говорил тихо, чтобы не спровоцировать собак. - Но при
чем здесь еще и немецкий, я его не знаю.
- Увы, домашний учитель данного времени должен знать не только Вольтера
или Рембо, но и Гете с Рильке.
- Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль,
как говорится...
Меня абсолютно не устраивала такая подозрительная готовность Фармазона
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг