Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
                         Александр Романович Беляев

                                Чудесное око


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: А.Беляев. Сборник повестей и рассказов
     Горьковское книжное издательство, г.Горький, 1958
     Художник А.Д.Алямовский
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 15 ноября 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


                                   ПРОЛОГ

     Океанский пароход назывался "Левиафаном" по  праву.  Это  был настоящий
плавучий город с "улицами",  садами,  площадями,  кинотеатрами,  концертными
залами,  фонтанами,  бассейнами,  спортивными площадками, садами-оранжереями
тропических растений.  По мягким коврам длинных коридоров неслышно скользили
вымуштрованные лакеи  в  униформе.  Двери  кают,  стены,  панели отсвечивали
красным  деревом,   сверкали  начищенной  медью.  В  помещениях,  занимаемых
пассажирами,  стоял своеобразный запах -  смесь дорогих духов,  мыла, сигар,
кожаных чемоданов и еще чего-то неуловимого,  приносимого,  наверное, свежим
дыханием океана.
     На   верхней  открытой  палубе,   под  широким  тентом,   укрывшись  от
раскаленных лучей солнца,  отдыхали пассажиры. Удобные плетеные белые кресла
были  расставлены между  пальмами,  кустами  цветущих  олеандров и  душистых
гиманантусов. Журчали фонтаны.
     Глубокая синева Гольфстрима казалась недвижной.  Там  и  сям  виднелись
красноватые островки  водорослей,  принесенных течением из  Саргассова моря.
Летучие  рыбки  выскакивали из  воды  и  летели  рядом  с  кораблем,  блестя
плавниками. Они то падали на воду, то вновь взлетали, словно хотели развлечь
пассажиров.
     - О,  как жарко!  Хотя бы ветерок подул, - сказал, отдуваясь, дородный,
краснощекий  пассажир  лет  пятидесяти.   Он  сидел  в   глубоком  кресле  и
обмахивался белым шелковым платком.  Отлично сшитый белый костюм,  массивный
золотой  перстень,  золотая  цепочка  от  часов  на  жилете  и  золотые очки
придавали ему вид преуспевающего коммерсанта.
     - А  все-таки  прекрасно!  -  глядя сквозь приспущенные веки в  сияющую
даль,   продолжал   он.   -   "Левиафан"  -   настоящий   плавучий   дворец.
Комфортабельно, удобно и, главное, совершенно безопасно. Ведь так? Что может
случиться с таким великаном?
     И пассажир поднял глаза на своего соседа,  человека неопределенных лет,
в  светло-сером костюме.  У  него было бледное лицо,  впалая грудь,  большие
задумчивые черные глаза,  густые брови,  нос с горбинкой.  Француз? Испанец?
Комиссионер? Землевладелец? Не разберешь. Во всяком случае, не миллионер...
     Следя глазами за кольцами сигарного дыма, сосед пожал плечами и ответил
глухим голосом:
     - Я  слышал,  "Левиафан" застрахован на  такую сумму,  что на одни лишь
годовые  страховые  взносы  можно  было  бы  построить  неплохой  каботажный
пароход.
     - Что вы хотите этим сказать? - насторожился толстяк и засопел.
     - Вы коммерсант,  и вам нетрудно сделать вывод:  если бы не было риска,
пароходная компания не выбрасывала бы груды денег на страхование.  Швейцарцы
не страхуют своих жилищ от наводнений,  а голландцы -  от землетрясений... -
Человек с бледным лицом замолчал, а коммерсант еще сильнее засопел.
     - Вспомните  трагическую судьбу  "Титаника",  -  продолжал после  паузы
худощавый.  -  "Титаник"  мало  чем  уступал  "Левиафану".  А  "Пасифик"?  А
"Лузитания"?  Да разве мало можно привести подобных примеров.  На море ни за
что нельзя поручиться.
     - "Лузитания" была  потоплена миной  во  время войны.  "Титаник" погиб,
наскочив на подводный айсберг,  -  возразил толстяк,  заметно волнуясь. - На
"Левиафане"  есть  специальный  прибор,  какой-то  радиоинструмент,  который
сигнализирует  о  приближении  подводной  лодки.   На  случай  пожара  также
установлена автоматическая сигнализация...
     - А  пароход  все-таки  застрахован,  -  не  успокаивался худощавый.  -
Столкновение в  тумане,  да  разве мало причин...  И  затем...  Эти  пальмы,
бассейны,  концертные  залы  -  все  это  хорошо,  а  обеспечен  ли  корабль
достаточным количеством шлюпок и спасательных поясов на случай аварии?
     - Я... не знаю, - ответил толстяк.
     - А я знаю, подсчитал.
     - Ну и что?
     - Две  трети  пассажиров  останется  без  шлюпок,  -  спокойно  ответил
худощавый.
     - Нет,  у вас сегодня просто дурное настроение, дон Хургес, и вы хотите
испортить его и мне! - воскликнул толстяк.
     - Ничуть,  -  ответил дон Хургес и  чуть заметно усмехнулся.  -  Я лишь
трезво смотрю на  вещи.  Надо быть всегда готовым ко всему...  Однако почему
мои  слова  взволновали  вас,   мистер  Вильямс?  Вы  так  боитесь  за  свою
драгоценную жизнь?
     - Не только за жизнь,  - загадочно ответил Вильямс, порывисто обмахивая
лицо платком.
     - Резонно.  Бывают ценности, которые дороже собственной жизни, - так же
загадочно промолвил Хургес.
     Со средней палубы долетали веселые звуки джаза. Музыка немного отвлекла
внимание толстяка от  грустных раздумий.  Вильямс даже  начал  притопывать в
такт, но лицо его оставалось хмурым.
     - Вы  сказали,  надо  быть готовым ко  всему,  -  снова обратился он  к
Хургесу. - Какую готовность имели вы в виду? Психологическую?
     - Конечно,  психологическую прежде всего,  - ответил Хургес. - Тот, кто
готов ко всему,  наверняка не растеряется в первый миг, не поддастся панике,
а  это главное.  Мы  должны иметь готовый план спасения и  самих себя и  тех
ценностей, которые мы везем.
     - У вас есть такой план? - спросил Вильямс.
     - Да,  я обдумал его до мельчайших подробностей еще дома.  Я,  кажется,
предусмотрел все: и пожар, и аварию...
     - Интересно было бы познакомиться с вашим планом, дон Хургес.
     Хургес пожал плечами:
     - Вряд ли  он  пригодится вам.  Мой багаж невелик;  вашего я  не  знаю.
Каждый план должен быть индивидуальным.
     - Мой багаж! - тяжело вздохнул Вильямс.
     Джаз безумствовал. Молодые пары танцевали на середине палубы. Слышались
смех,  веселые восклицания.  Избранники судьбы  тешились опьяняющими звуками
джаза, радостным днем, лазурью и чистым воздухом океана.
     И  вдруг  короткий  толчок.  Упал  один  из  танцующих молодых  парней.
Послышался смех.
     - Землетрясение... Водотрясение...
     - Господи,  что такое?  -  скороговоркой вымолвил Вильямс. Он мгновенно
побледнел.  -  Не  вы  ли накаркали?  -  Вильямс злобно взглянул на Хургеса,
спокойно курившего сигару.
     Пароход по-прежнему рассекал воды океана.  Снова начались танцы, однако
кое-кто отправился узнать, что случилось.
     - "Внимание!  Внимание!  - неожиданно раздалось из громкоговорителей на
палубах,  этажах,  в коридорах,  каютах.  -  Случилась небольшая авария.  Ни
малейшей опасности для судна.  Просим не  волноваться.  Вторая смена экипажа
должна немедленно выйти на работу".
     - Что случилось? - послышалось отовсюду.
     Никто не мог ответить. Джаз гремел по-прежнему, но танцы расстроились.
     Кресло Вильямса дернуло с такой силой,  что он, боясь упасть, ухватился
за кресло Хургеса.  Многие пассажиры упали.  Закричала перепуганная женщина.
Ее истерический крик подхватили другие.
     - "Аврал!  -  снова разнесся голос из репродуктора. - Авария, но ничего
серьезного.   Пассажирам   рекомендуется   сохранять   полное   спокойствие.
Разойдитесь по каютам".
     Вильямс  почти  выпрыгнул из  кресла  и,  взволнованный,  забегал перед
Хургесом.
     - Дело принимает серьезный оборот,  черт побери!  Как вы предполагаете,
мы не утонем?
     Хургес снова пожал плечами.
     - "Левиафан" имеет  перегородки,  -  ответил  он.  -  Если  он  получил
пробоину,  то  вода не  пройдет дальше первой перегородки.  К  тому же мы на
одной из "людных" морских дорог:  Буэнос-Айрес -  Лондон. "Левиафан" вызовет
по радио помощь. И все же надо быть готовыми ко всему.
     Пароход резко убавил ход. Корма заметно опустилась. На судне начиналась
паника.
     - Дон Хургес,  мы тонем!  Тонем!  -  почти кричал Вильямс.  - Надо быть
готовыми ко всему...  Ваш план,  дон Хургес?!  Я не хочу умирать! И я... Мой
багаж...   моя  жизнь...   Эквадор.  Двадцать  два  года  лишений,  труда...
Бочонки... Шлюпки... Потонуть... и когда - не в бурю, при солнце... Штиль...
Мираж... Страшный сон... Кошмар!
     - Пассажирам  предлагается  надеть  спасательные  пояса,  -  прогремела
команда.
     - Боже мой! Боже мой, не оставь меня! - закричал Вильямс и, схватившись
за голову, побежал.
     Хургес  не  спеша  двинулся к  каюте,  вынул  из  чемодана пластинку из
темного металла с цепочкой и замком на ней,  бутылку с герметической крышкой
и пошел на нос корабля.
     - Дон Хургес,  вы здесь?  Я ищу вас по всему пароходу,  -  окликнул его
Вильямс.  На нем уже был спасательный пояс.  -  А почему вы без пояса? Разве
это не входит в ваш план?
     - Не входит,  -  ответил Хургес.  -  Мой друг, бывалый капитан, говорил
мне,  что  он  против  спасательных  поясов:  они  лишь  удлиняют  страдания
тонущих... Впрочем, это касалось холодных морей. Что же все-таки случилось с
"Левиафаном"?
     - Никто ничего не знает.  Даже сам капитан,  если только он не скрывает
причин...
     "Левиафан" был обречен,  в  этом не оставалось сомнений.  Корму накрыла
вода.  Прозвучал приказ: спускать шлюпки. Началась паническая беготня. Возле
шлюпок  завязалась звериная битва  за  существование.  Хургес оказался прав:
шлюпок не хватало.
     - Почему вы не спешите к шлюпкам? - спросил Хургес.
     - Потому,  что  я  успел наметить свой план и  даже осуществить его,  -
ответил Вильямс.  Усмешка мелькнула на  его  побледневшем лице.  -  Лишь  бы
только они не  опоздали...  О,  золото царит над человеком,  пока он жив.  Я
пообещал матросам бочонок...  А  может быть,  все обойдется.  Радист передал
сигнал бедствия,  и говорят,  что к нам уже спешат на помощь два парохода...
Вот они... Вот.
     - Пароходы?
     - Да нет.
     Хургес увидал матросов, которые тащили бочонки, продираясь сквозь толпу
к шлюпке, висевшей на носу.
     - Садитесь быстрее в шлюпку! - крикнул Вильямс.
     - Я еще не выполнил свой план,  -  ответил Хургес.  Он продел цепочку в
звено  якорной  цепи,  щелкнул  замком,  прикрепил металлическую пластинку к
цепи.  Потом быстро написал записку,  сунул ее  в  бутылку,  плотно приладил
герметическую крышку. На удивленные взгляды Вильямса он кратко ответил:
     - Это мой багаж. Итог моей жизни.
     Матросы отшвыривали пассажиров и грузили в шлюпку бочонки.
     - Перегрузка, - покачал головой Хургес, глядя на тяжелые бочонки.
     - Не могу же я их оставить, - сказал Вильямс.
     Шлюпку спустили на воду.  Десять матросов,  Хургес,  Вильямс, бочонки с
золотом,  сухари, бочка воды... Шлюпка была перегружена и осела до бортов. А
за борта цеплялись утопающие.  Матросы безжалостно били их по рукам веслами,
ножами и кулаками.
     - Успеть быстрее отъехать от  тонущего парохода!..  -  бормотал Вильямс
трясущимися бескровными губами.
     Шлюпка не  успела отплыть и  двадцати метров,  как пароход,  став носом
кверху,  пошел  ко  дну.  Над  местом гибели вздыбился огромный столб  воды,
тяжело осел и хлынул бешеным валом. Вал ринулся на шлюпку.
     - Конец! - взвизгнул Вильямс.
     - Всякий  конец  может  быть  и  началом,  -  спокойно ответил Хургес и
швырнул бутылку в воду. Это были его последние слова.
     Вода  накрыла шлюпку,  заглушила последние крики  утопающих.  Через два
часа на место катастрофы прибыл первый пароход, принявший сигналы бедствия.


                             ЗА МОРСКИМ ОКУНЕМ

     На длинном столе -  черный шар диаметром в полтора метра.  Один бок его
срезан.  Широкое окно выходит на Кольский залив. Там виднеются мачты и трубы
траулеров рыбного треста.  Однако  в  окно  никто  не  смотрит.  Взоры  всех
устремлены на черный шар. Двенадцать комсомольцев, членов кружка по изучению
радиотехники, тесным кольцом обступили стол. Большинство - студенты морского
техникума, часть - радисты с траулеров.
     Мотя Гинзбург,  конструктор, изобретатель и руководитель кружка, радист
траулера "Серго  Орджоникидзе",  похлопывая ладонью по  черной металлической
поверхности шара, спросил с усмешкой на умном худощавом лице:
     - Вы видите глазное яблоко...
     Кружковцы засмеялись:
     - Хорошенькое яблоко!
     - Какой же должна быть орбита, чтобы вместить такое яблоко!
     - Орбитой будет море.  Довольно?  -  спросил Мотя.  -  Это радиоглаз, с
помощью которого мы увидим, что творится в глубинах моря.
     - Телевизор! - вскричал один из стоявших возле стола.
     В  сущности говоря,  Мотя  не  изобрел ничего  или  почти  ничего.  Ему
случалось   видеть   фотографии   американских   и   немецких   телевизоров,
приспособленных  для  наблюдений  на  морской  глубине.   Правда,  это  были
фотографии. Но принцип работы телевизора известен. Оставалось самостоятельно
продумать кое-какие конструктивные особенности подводного телевизора. И Мотя
как будто бы  удачно справился с  этим:  маленький опытный телевизор работал
исправно.  Почему бы не работать и этому, большому? Он почти готов. Вставить
в круглое отверстие объектив,  возле него -  лампы прожекторов, и все. Одним
словом, часа два монтажных работ, и телевизор можно опускать в воду.
     - Чтобы взглянуть,  что делается на  дне моря?  -  спросил первокурсник
морского техникума.
     - Именно.   Взглянуть,   как  поживают  морские  крабы,   -  подхватил,
снисходительно улыбаясь, его сосед, который считал себя человеком бывалым.
     - Что ж, и это интересно, - серьезно ответил Гинзбург.
     - Будем ловить морских окуней?
     - Да,  да.  Сегодня -  первая проба.  Траулер уходит в час ноль-ноль. К
этому времени мы успеем закончить,  -  ответил Гинзбург и приказал:  - А ну,
хлопцы, за работу!
     Слушатели ушли,  а  пять человек,  во  главе с  Гинзбургом,  остались и
приступили к делу.
     - А  знаете,  кто будет с  нами на пробном лове?  -  спросил Мотя своих
товарищей.  -  Бласко Азорес, испанский коммунист, корреспондент. Он недавно
приехал к нам, чтобы осмотреть новый Мурманск.

     Азорес вышел из  гостиницы треста в  полночь и  направился по  спуску к
траловой  базе.   Испанец  поеживался  в  своем  осеннем  пальто.   Льдистый
полуденный ветер бил в лицо. Падал мокрый снег.
     "Удивительный  край!   -   размышлял  Азорес.  -  Здесь  все  наоборот:
"солнечные ночи",  "ночные дни".  В этих краях люди выбирают квартиры окнами
не  на  юг,  а  на  север,  потому что  северный ветер,  пролетая над теплым
течением Гольфстрима,  нагревается, а южный - охлаждается над ледяным горным
плато тундры. Суровый край, тяжелый климат. Но всего этого не ощущаешь, даже
не замечаешь - так интересен здесь человек и его дело".
     Внизу   горели   огни   траловой   базы.   Высоко   вздымались  корпуса
рыбообрабатывающих  цехов.   Гремели  лебедочные  цепи.  У  пристани  стояли
траулеры.   Одни  разгружались,   другие  готовились  к  отплытию.   Сновали
транспортеры:  к  складам -  с рыбой,  от складов -  с солью.  Азорес быстро
прошел в  конец пристани к  большому траулеру.  Был отлив,  и  борт траулера
покачивался почти вровень с  пристанью.  Азорес взошел на борт и  поднялся в
капитанскую рубку.  Капитан Маковский приветствовал его и  попросил пройти в
свою каюту. Азорес вошел.
     Каюта капитана состояла из двух крохотных помещений: кабинета-спальни и

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг