сам.
- Вы слышали, конечно, историю, которая произошла на свадьбе барона
Блиттерсдорфа и Вильгельмины Леер?
"Так вот что вызвало тень улыбки на этом каменном лице", - подумал
Марамбалль и простодушно ответил:
- Нет, не слышал.
Лайль посмотрел на него недоверчиво, но подробно рассказал о
неизвестном в полумаске, поцеловавшем Вильгельмину.
- Таким образом, ваш соперник кем-то отомщен, - закончил Лайль рассказ.
- Признайтесь, этот инкогнито[21] в полумаске были вы?
Марамбалль сделал удивленное лицо, не выдержал и беззаботно рассмеялся.
- От вас ничего не скроешь!
- И лейтенант, конечно, знает, что это были вы?
- Разумеется.
- Но ведь он теперь убьет вас. После такой шутки вам не безопасно
оставаться в Берлине.
- Нет, он не убьет меня. Он принужден будет проглотить это оскорбление,
- ответил Марамбалль.
- Лейтенант как будто не принадлежит к людям, которые способны молча
перенести такое оскорбление.
- Он и не перенес. Вы знаете, что лейтенант двумя выстрелами в голову
уложил меня наповал. Но, к его несчастью, он убил только
"Марамбалля-второго" - мой призрак. В этом он мог вполне убедиться, видя,
как сладко поцеловал живой Марамбалль-первый его молодую жену.
- Лейтенант узнал вас под полумаской?
- Вероятно. Кроме того, он получил от меня "визитную карточку" - мое
свадебное поздравление.
- А! это тот таинственный пакет, который всех так заинтересовал? Что он
содержит в себе? Говорят, лейтенант отказался сообщить об этом даже
Вильгельмине и ее отцу.
Марамбалль многозначительно шевельнул бровями, поднялся и зашагал по
комнате, незаметно приближаясь к кровати.
- Я вам все объясню. Лейтенант вошел в комнату так неожиданно, что
действительно мог уложить меня на месте. Но все же я услышал и узнал его
шаги и успел отбежать в сторону. Пули пролетели так близко от моего лица,
что я почувствовал удар воздуха. Чтобы ввести лейтенанта в заблуждение, я
застонал. - Марамбалль счел лишним сообщать Лайлю маленькую подробность
этого происшествия о том, как он нырнул под стол. - Так вот. Сделав свое
злое дело, лейтенант поспешил уйти. А я, успокоив соседей, приготовил свой
фотографический аппарат, который, по обыкновению, у меня всегда заряжен, и
начал ждать проявления. Таким образом, я заснял всю последовательность
событий: себя, сидящего за столом, и лейтенанта, стреляющего в пустое
кресло. Вы понимаете, что когда проявился "призрак" лейтенанта, то меня уже
не было на кресле, хотя лейтенант в момент выстрела и видел мое отражение.
Эти последовательные снимки являются бесспорным доказательством
преступления лейтенанта - покушения на убийство. Если оно не окончилось настоящим убийством, то только благодаря "фокусу" светопреставления,
давшему мне возможность избегнуть опасности в последний момент. Для
большей убедительности я сложил два негатива: один с изображением меня,
сидящего на кресле, и другой - с изображением лейтенанта, стреляющего в
меня. Так как обстановка комнаты была неизменна, то получилась полная
картина покушения на убийство.
Марамбалль уселся на краю кровати, опустил руки и, раскачиваясь,
незаметно запустил пальцы под матрац.
- И эту фотографию вы поднесли лейтенанту?
- Целых три снимка: меня, его и один снимок "синтетический". Теперь вам
должно быть все понятно. Лейтенант предупрежден, что в моих руках есть
документ, который может изобличить его в каждую минуту, если только он
начнет преследовать меня. Идти из-под венца в тюрьму не очень-то приятно.
- Лейтенант имеет слишком большие связи. Он может потушить дело.
- Едва ли. Ведь фотографии я могу опубликовать в иностранной прессе.
Такой скандал, если он даже не дойдет до судебного процесса, повредит
лейтенанту весьма ощутительно. Этого мало. Копии фотографий я могу
передать также Вильгельмине. Она узнает, что ее муж преступник. Помимо
того, что это испортит их отношения, Вильгельмина всегда сможет пустить в
ход это орудие против мужа, и он окажется в руках своей жены.
Марамбалль все глубже запускал пальцы под матрац, но, к его ужасу, не
нащупывал папки. Лайль сидел вполоборота к нему и дымил.
- И в ваших руках? Чего доброго, вы сделаетесь другом дома, -
иронически сказал Лайль.
- Это... будет видно... - несколько растерянно сказал Марамбалль.
Папка исчезла... Но Марамбалль еще не терял надежды, что она случайно
сдвинута, и продолжал ерзать по кровати.
- Но отчего же вы сразу не предъявите в суд ваши изобличающие
фотографии?
- На это у меня есть свои соображения.
Лайль вдруг круто повернулся к Марамбаллю и, глядя прямо ему в глаза,
сказал:
- Не ищите, там нет папки.
Марамбаллю показалось, будто скорость света вдруг уменьшилась до нуля.
В глазах его потемнело.
- Как?.. пап?.. какой папки?.. - пролепетал он заикаясь.
- Ну, разумеется, той самой, которую вы положили мне под матрац.
- Я не клал никакой папки!
- Тем лучше, - спокойно ответил Лайль. - Значит, папка сама пожаловала
ко мне, и я могу распоряжаться ею.
- Послушайте, Лайль, - взмолился Марамбалль, - мой друг, верните мне
папку! Я с опасностью для жизни похитил ее из дома Леера.
- Послушайте, Марамбалль, - ответил Лайль, - вы мой друг, и вы
поступили так вероломно, подкинув мне краденый документ...
- Но мне ничего больше не оставалось делать... за мной гнались, я не
был уверен, что мне удалось замести следы... Ваша квартира...
экстерриториальность.
- Вы могли скомпрометировать не только меня, но и все английское
посольство.
Почему вы не воспользовались экстерриториальностью вашего посольства,
которое находится рядом? Никаких оправданий! Уж если дело номер сто
семьдесят шесть попало ко мне, я не выпущу его из рук.
- Дело номер сто семьдесят шесть? - переспросил Марамбалль. - Простите,
вы ошибаетесь! Дело номер сто семьдесят четыре.
- Никакого дела номер сто семьдесят четыре у меня нет, - ответил Лайль.
- Вы лжете!
- Что-о? - Лайль сжал сухой жилистый кулак, покрытый с тыльной стороны
веснушками. - Я лгу? Если вы не возьмете обратно своих слов, то сейчас же перелетите с территории английского посольства на территорию французского,
- угрожающе сказал он. Их дружба не выдержала серьезного испытания.
Марамбалля так взбесило поведение "друга", что он готов был померяться с
ним силами: раздвинув локти, он тоже сжал кулаки, готовясь отразить удар.
Но в это время неожиданно заговорил рупор радиоприемника, и первые же
слова, которые раздались в комнате, заставили друзей-врагов остановиться и
прислушаться.
- Алло! Алло! Всем, всем, всем! Слушайте! Слушайте! "Светопреставление"
окончилось, но оно может повториться!
"Этого еще недоставало!" - подумал Марамбалль и, опустившись в кресло,
начал слушать.
- Чтобы попять, какие причины вызвали замедление света, необходимо
прежде всего выяснить сущность света.
Марамбалль совсем не был расположен слушать научные лекции, в
особенности в решительный момент борьбы за обладание делом номер 174. Но...
"светопреставление" может повториться! А если оно повторится, все дела
потеряют смысл. Во всяком случае интересно знать, каковы шансы на
повторное "светопреставление"... И он покорился необходимости выслушать
скучные сообщения, под которыми, однако, скрывались самые жизненные
интересы. Лайль молча стоял, прислонясь к столу, и тоже слушал.
- В настоящее время, - говорил радиорупор, - существует две теории
света: атомная и волновая. Атомная теория утверждает, что всякий источник
спета представляет собою нечто вроде батареи, обстреливающей окружающие
тела ураганным огнем, причем снаряды посылаются равномерно по всем
направлениям и летят прямолинейно. Скорость их полета обычно постоянна и
равняется в пустоте тремстам тысячам километров в секунду. В случае же
прохождения света в другой среде - воздух, стекло, - скорость света хотя и
очень велика, но несколько иная.
При попадании в какую-нибудь материальную мишень световые атомы не
разрываются, как артиллерийские снаряды, но или застревают в этой мишени
(поглощение света), или отскакивают от нее рикошетом (отражение света),
или же, наконец, проходят внутрь и распространяются далее, но уже в
несколько отличном от первоначального направления (преломление света). Так
в общем смотрел на природу света Ньютон.
Взгляды эти господствовали в течение века, но были вытеснены волновой
теорией, о которой скажем ниже, и вновь возродились в так называемой
квантовой теории света (от латинского "квантум" - "количество, порция").
По квантовой теории, "атомы света" являются материальными частицами и
отличаются от обыкновенной материи только тем, что не имеют той прочности,
"вечности", которой обладают все материальные атомы. Атомы света
"рождаются" за счет переизбытка энергии того атома, который их
выбрасывает, "живут", то есть существуют, во время своего полета от
выбросившего их атома до другого и, наконец, "умирают", то есть исчезают,
превращаясь в энергию последнего.
Теперь посмотрим, от каких причин могло произойти уменьшение скорости
света, исходя из атомной теории света. Допустим, что между Солнцем и
Землей в мировом пространстве появилась какая-то преграда, в виде ли газа
или какого-нибудь иного неизвестного нам состояния сильно разреженного
материального вещества. Если бы это вещество поглощало атомы света, то
наша Земля погрузилась бы в темноту.
Равным образом свет не дошел бы до нашей Земли, если бы он оказался
отраженным этой преградой на пути. Наконец, при преломлении света лучи
света могли бы изменить направление, но не скорость. Остается одна
гипотеза, на которую мы указали: замедление света при прохождении через
неведомую нам преграду. Что это за преграда, остается невыясненным. Быть
может, это особого рода туманность. И если эта туманность напоминает по
своей форме те, которые мы наблюдаем в телескоп, то весьма вероятно, что и
эта неизвестная туманность имеет вид спирали. А в таком случае наша Земля
в своем движении вместе со всей солнечной системой может пересечь еще не
один "завиток" этой туманности, и тогда эффект замедления света может
произойти вновь.
Поэтому правительство настоятельно рекомендует иметь наготове звуковые
сигнализационные аппараты и прочие приспособления, созданные во время
"светопреставления", для регулирования уличного движения и трудовых
процессов.
Так обстоит дело, если мы будем исходить из атомной или квантовой
теории света.
Что касается волновой теории, то световые колебания представляются ею
как силовые, то есть как быстрые периодические изменения в каждой точке
пространства электрических и магнитных сил, исходящих из источника света.
По волновой теории, волны видимого света ничем не отличаются от всем
известных радиоволн. Скорость радиоволн равна скорости света. Замедления в
скорости радиоволн мы как будто практически не наблюдали. Однако нам
приходилось наблюдать одно весьма странное и непонятное явление. Как
известно, радиоволна обегает вокруг всего земного шара в очень короткий
промежуток времени (1/7 доля секунды) и вновь попадает в место
отправления, как "эхо". Таким образом, вы можете многократно принять
волну, посланную вами вокруг земного шара. Но отмечены случаи, когда
радиоволна, отправленная станцией, куда-то "пропадала" и не возвращалась
целые минуты, - десять, двенадцать минут! Где блуждала она? Очевидно,
где-нибудь в мировых пространствах, пока не вернулась, быть может,
отраженная каким-нибудь небесным телом. Что изменило ее направление, мы не
знаем. Но мы знаем, что радиоволна пришла с опозданием в двенадцать минут,
хотя скорость ее "полета", вероятно, была не меньше обычной. Если же свет
является по своей природе такой же электромагнитной волной, то не
произошло ли с ним такого же явления, как и с блуждающей радиоволной?
Как бы то ни было, но причины, вызвавшие замедление света, могут
повториться. И поэтому еще раз: осторожность, осторожность и выдержка.
Радиопередача прекратилась. Марамбалль посмотрел на Лайля.
Лайль молчал.
- Зачем им это понадобилось? - сказал Марамбалль. - В конце концов
ничего определенного. Одни гипотезы. Мы и без них знали, что то, что
произошло раз, может произойти и другой раз. Теперь не время читать
лекции! Но мы не кончили с вами разговора, Лайль. Это проклятое радио...
- Я думаю, конец разговора будет не в вашу пользу, Марамбалль, - сказал
Лайль, опять сжимая кулак. Марамбалль напыжился, как петух, готовый к бою.
Но в этот момент кто-то постучал в дверь. Лайль двинулся к двери, как
будто не замечая Марамбалля, стоявшего на пути, и Марамбалль должен был
свернуть в сторону...
В комнату вошел Метакса. Все лицо его улыбалось, белые зубы сверкали,
маслянистые глаза лоснились как никогда.
- Здравствуйте! Вас двое? Это хорошо! Я был у вас, Марамбалль, ночью
был, - такое дело. Швейцар сказал - вы дома, но я не достучался и ушел.
Крепко спите. Честный человек всегда крепко спит.
"Так вот кто был у меня ночью, как это я не догадался, - подумал
Марамбалль. - Но у Метаксы нет бороды. Или он был загримирован?"
- Дело есть, большое дело! - продолжал Метакса.
- А какой номер вашего дела? - шутливо спросил Лайль. Он уже был
спокоен, как всегда.
- Хо-хо, вы угадали. Дело номер сто семьдесят четыре.
- Что-о? Не может быть. Дело номер сто семьдесят четыре у меня, то есть
у Лайля.
- Не может быть, дело номер сто семьдесят четыре у меня, - ответил
Метакса.
- О тайном соглашении между Германией и Советской Россией?
- О соглашении между этими странами, - ответил Метакса.
- Но ведь это дело я собственными руками взял со стола Леера, - не
удержался Марамбалль.
- Значит, вы впопыхах взяли "призрак" этого дела. Вернее, вы взяли
какое-то другое дело, которое лежало под папкой номер сто семьдесят
четыре, а эту папку я взял за две-три минуты до вас. Уходя, я даже слышал,
как вы вошли в кабинет, и догадался, что это вы. Вы сами наказали себя. Я
предлагал вам сделку, - помните, в театре? Вы отказались, пожалели тысячи
марок; тогда я решил действовать сам.
- Надеюсь, теперь вы извинитесь передо мною? - спросил Лайль.
- Да, простите! Но кто бы мог думать? Какой я был осел! Мне нужно было
поднести папку к самым глазам... Но где она, покажите мне ее?
Метакса улыбнулся грустной улыбкой глаз и хитрой - румяных губ.
- Пять тысяч марок! "Имера" - очень хорошая газета, но она не заплатит
мне и шестисот. А мне надо жить и закончить образование.
- Пять тысяч! - возмутился Марамбалль. - Но это грабеж! Это нечестно,
Метакса, вы выкрали у меня дело из-под рук.
Метакса улыбался все так же грустно и хитро.
- Это очень дешево. За дело номер сто семьдесят четыре можно получить
двадцать, тридцать, сорок тысяч.
- Две, ну, три тысячи марок я могу вам дать, Метакса. А если вы не
согласитесь, то я... я донесу на вас!
- Ну и что же? - невозмутимо ответил Метакса. - Вы - на меня, я - на
вас; оба отсидим в тюрьме, и вы не получите даже за донос.
- Я даю пять тысяч марок, - небрежно процедил Лайль сквозь клубы дыма.
- Нет, нет, - завопил Марамбалль, - я первый покупатель! Вы, Лайль,
ничего не сделали для этого дела, а я ставил на него очень многое. Я даю
пять тысяч, где дело? - поспешно обратился он к Метаксе.
- Десять тысяч марок, - также спокойно продолжал Лайль.
- Стойте, подождите; ведь это же бессовестно!
Лайль нахмурился.
- То есть бессмысленно, хотел я сказать. Зачем мы будем набивать цену?
Не надо больше! Пусть он подавится, я дам ему десять тысяч, но не будем устраивать аукциона. - Марамбалль вдруг схватил Лайля за плечи и, чуть не
плача, заговорил: - Ведь вы же - мой друг. Ну, умоляю вас! Давайте мы
порешим так. Пусть у вас останется дело, которое раздобыл я. Я ничего не
возьму с вас за него, а вы уступите мне дело номер сто семьдесят четыре. Согласны?
- Йес, - коротко ответил Лайль, высвобождаясь от объятий француза.
Марамбалль вздохнул и вынул чековую книжку и "вечное" перо.
Он испытывал такое чувство, как будто должен был засесть за самый
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг