на поиски, хотя найти Ванюшку на дне океана было не легче, чем иголку в
сене.
- Однако, может быть, его разбило волной около утеса! - говорил
Конобеев. - Поищу! - И Конобеев опустился в водолазном костюме с того же
места, с которого прыгнул в воду Ванюшка. Обшарил все дно вокруг утеса, но
Ванюшки не нашел.
А к вечеру, при закате солнца, Ванюшку принесли на самодельных носилках
рабочие промысла. Они нашли его в десятке километров от пещеры.
Когда Ванюшка окончательно пришел в себя, то рассказал своим друзьям,
что произошло с ним.
- Не всякому человеку удается покататься на спине тайфуна и остаться в
живых, - так начал он рассказ о своем необычайном приключении. - Спрыгнул
я в глубину благополучно и пошел. Фонаря не зажигал, - он мало помог бы
мне в мутной от песка и ила воде. Добрался до котловины, которая находится
метрах в сорока от берега, - знаете? Там было совсем тихо. Вода почти не
двигалась. Буря катилась над моей головой. Я спокойно пошел по дну.
"Теперь можно зажечь фонарь", - подумал я. Нажал кнопку. И, как вы
думаете, что я увидел? Фут возьми, рыб!
Видимо-невидимо! Их было здесь столько, что мне положительно
приходилось проталкиваться через них, как будто я попал в сельдяную бочку.
Понимаете? Они набились сюда в котловину из боязни, что буря выбросит их
на берег. Умная тварь, хоть и не говорит! Тут и сельди, и треска, и
горбуша, и иваси, разные жесткоперые, и большие, и малые. И даже не
гоняются друг за другом - не до этого: животы спасают.
А уж сколько там водорослей в этой котловине - уйма! Прямо получился
котел ухи с капустой. И водоросли не движутся, - тихо. Разве только какую
водоросль рыба большая двинет, тогда бурые лепты чуть шелохнутся и опять
замрут. Иду я, иду, - рыбки передо мной бочками сверкают серебряными,
синими, медными, красными, - иду и радуюсь. Как это хорошо выходит: там,
над головой, светопреставление, а у меня тут тишь да гладь, и я сухой
хожу! Тепло мне и сухо. Вот, думаю, отсижусь тут, пока рыбы наверх
полезут, тогда, значит, будет ясно, что буре конец.
Прошел я несколько шагов и стал замечать, что как будто откуда-то
ветерком понесло. Тихо-тихо начали водоросли в одну сторону
поворачиваться, и у рыбок какое-то беспокойство замечается. Все они
повернулись навстречу ветерку и зашевелились тревожно, будто шепчутся.
Откуда, думаю, водяным ветерком потянуло?
Может быть, я в такую струю попал? Вернулся назад метров на пять -
ничего подобного. То есть я хочу сказать, что и здесь ветерок. Значит,
дело не в струе, а в том, что почему-то вся вода в котловине в движение
пришла, как будто кто большой ложкой мешать начал. И чем дальше, тем
больше. И все в одну сторону.
Натягиваются струнами ленты водорослей, работают рыбки плавниками, как
корабельный винт во время шторма, а их все относит, и меня вместе с ними.
Попробовал идти против течения. Куда тут!
Неужели, думаю, и здесь придется отлеживаться? Не иначе. Не успел я
лечь, как вдруг сильное течение приподняло меня от земли и потянуло
куда-то в сторону. Я руками, ногами за землю, за водоросли, - ничего не
помогает. Несет меня вместе со всем рыбным народом в неизвестном
направлении, заворачивает по кругу, ровно на карусели.
Тут, должен вам признаться, растерялся я маленько, фонарь погасить
забыл, хоть и не помогал он мне в таком происшествии. В глазах зарябило;
рыбы, водоросли в один переплет сплелись.
Ну и покатался же я тут!.. Как чаинка в стакане чая, когда ложкой
быстро сахар размешивают, так и я летал. Хорошо, что дух не захватывало,
потому что кислород у меня собственный. А сердце замирало, скрывать не
стану.
И вдруг чувствую я, что меня не только крутит, но и поднимает, прямо
как по штопору вверх. Что за притча такая?.. И вдруг на одно мгновение
вижу я дневной свет. И вижу, что высунулась моя голова из водяного столба,
который над морем поднялся и вертится, и я верчусь вместе с ним. Увидел я
берег и горы с лесом, и разбитый рыбацкий челн на берегу - и опять нырнул
внутрь столба водяного. А меня так закрутило, что я ноги и руки подобрал
поближе к телу, - того и гляди оторвет. Рядом со мной какая-то рыба
вертится, огромная, вот хоть обнимись с ней. Еще разок выглянул я на свет
из столба водяного, а он пополам разорвался, и нижняя часть, в которой я
был, на берег несется. Закачало, закрутило меня так, что я сознание
потерял. А пришел в себя, - двинуться не могу; сильно грохнуло и дышать
тяжело - кислорода нет...
Ну и вот, спасибо, рабочие подоспели и скафандр открыли. Отдышался.
Если бы не разорвался смерч, подняло бы меня выше туч, грохнулся бы я
оттуда - и капут.
Выходит, что на смерче я покатался, на самом тайфуне. Не шутите со
мной, теперь я человек особенный.
Рядом с Ванюшкой рыбаки нашли мертвую акулу, жительницу южных морей, с
распоротым на скалах брюхом. Тут же валялось содержимое ее желудка: задняя
часть свиньи, передняя часть барана, голова породистого бульдога,
корабельный скребок, карман клетчатого пальто с газетой "Таймс", целая
кладовая трески, две эмалированные кружки и молодая акула.
Да, Ванюшка дешево отделался. После его рассказа Конобеев рассказал
несколько случаев из своей долголетней рыбачьей практики, когда рыбацкие
суда были захвачены водяным смерчем. И он не помнит случая, чтобы хоть
один из людей вернулся живым из этого путешествия.
X. НОВОСЕЛЬЕ
- Нет, без подводного жилища нам никак невозможно, - говорил Ванюшка. -
Тут буря за бурей, океан рычит, к нему не подступишься, назад тебя
выбрасывает, как мусор какой. А живи мы на дне океана, нам бури были бы
нипочем. Ходили бы мы с вами, Семен Алексеевич, по дну моря-окияна да
планы снимали. Ты изобретатель, Гузик, и должен ты нам такой подводный дом
изобрести, чтобы его ни смерч не сдул, ни кит не раздавил. Можешь?
- Что? Где? Кого кит раздавил? - спрашивал Тузик, слетая с заоблачных
высот. - Подводный дом? Ну да, я же об этом давно думаю. Все высчитано,
взвешено, обдумано. - И он начал развивать свой план.
Подводные дома должны быть выстроены из железа и так крепко соединены с
почвой, чтобы никакие тайфуны не разрушили их. Пресную воду можно провести
по трубам с берега или же опреснять морскую воду. Наконец можно заложить
буровые скважины в морском дне и поискать пресной воды. Нет ничего
невероятного в том, что под морским дном окажется река или озеро пресной
воды. Воздух, как и воду, можно получать по трубам с поверхности, чтобы не
тратить запасы аккумуляторного электричества на добывание кислорода из
морской воды. Отеплять же удобнее всего электричеством. Можно, конечно,
тепло пара или горячей воды подавать с берега по трубам, хорошо
изолированным, но это сложнее. Электрическое отопление, электрическая
кухня, электрическое освещение. Для того, чтобы зимою не было холодно,
можно железные стены обмазать изнутри особым составом с пробковыми
опилками, как это делается на арктических кораблях, чтобы не было
внутреннего "потения" стенок.
- А почему бы не железные колпаки изнутри деревом - благо это очень
дешевый материал? - предложил Волков. - Дерево, вдобавок, будет хорошо
изолировать от холода окружающей воды...
- ...которая все же почти весь год имеет температуру выше нуля, -
подхватил Гузик. - Можно и деревянные, - согласился он. - Но прежде всего
надо железо для колпаков, много железа.
- А его достать труднее всего, - заметил Ванюшка. - Наши доменные печи
всегда голодны, как акулы. Сколько их ни корми железом, все мало. У них
отнимать нельзя. Надо бы как-нибудь самим разыскать.
- Разыскать железные рудники и потом добывать руду? - спросил Волков. - Долгая песня.
- Зачем рудники?
- Однако, - вставил Конобеев, раскуривая трубку, - на дне моря сколько
этого самого железа лежит! Тыщи пудов!
- Откуда? - спросил Ванюшка.
- То-то, откуда. Мал ты, молод. Наклали его туда, на дно, когда тебя
еще на свете не было. В девятьсот четвертом-пятом году, вот когда. Когда с
японцами воевали, и они нам наклали. То-то. Вместе с косточками вице-
адмирала Макарова железо лежит. Я служил тогда во Владивостокской
эскадре, которой командовал Эссен. Чего только не насмотрелся, чего не
наслышался! Хорошего мало. Сколько кораблей, сколько людей погибло! На
одном "Петропавловске" семьсот человек, в Цусимское сражение семь тысяч:
"Варяг", "Кореец", "Енисей", "Боярин", "Стерегущий", "Страшный",
"Петропавловск"... У Цусимы целые две эскадры ко дну пошло. Пересчитать
невозможно. Порт-артурский флот перед сдачей крепости почти весь уничтожен.
Железа-то, железа сколько!
- Да, но и Цусима и Порт-Артур не близко. Притом в Порт-Артуре многие
затонувшие суда уже давно подняты японцами.
- Многие, да не все. Есть, однако, и поближе Цусимы. Владивостокская
эскадра была слабенькая и больше охотилась за торговыми японскими судами.
Только один раз вступила в морское сражение у Ген... Гензана - городок
такой есть в Корее, и там даже потопила японский транспорт "Киншию-Мару".
А несколько торговых небольших судов были потоплены не очень далеко
отсюда. Я бы, пожалуй, и место нашел.
- А что же, это мысль, - сказал Гузик. - Почему нам не поискать этих
затонувших судов?
- Нелегко их будет поднять, - заметил Волков.
- Мы и не станем поднимать их. Я сумею разрезать железный корпус под
водой, и мы перетащим его по частям. Только бы нам найти!
Решили, не откладывая, взяться за поиски "дефицитного товара" - железа
затонувших судов. Дело это было не из легких. Конобеев мог указать
местонахождение потонувших судов лишь очень приблизительно. Пользуясь
периодом затишья, друзья вчетвером выплыли на катере. Конобеев по каким-то
признакам узнал "дорогу" и указал место. Спустили лаг, который показал
двести метров. На такой глубине можно было работать только в жестком
аппарате. Ванюшка, который никому не хотел уступать возможность первому
опуститься на такую глубину, надел с помощью других тяжелый водолазный
наряд и бросился в глубину. Там он зажег фонарь в тысячу свечей и начал
бродить по дну. Здесь росли неизвестные Ванюшке водоросли, стебли которых
были длиннее высочайших надземных деревьев. Жажда света вытянула эти
веревки-стебли, прикрепленные к глубокой почве среди вечного полумрака.
Стебли поддерживали специальные воздушные мешки на листьях. В одном месте
Ванюшка попал в густую заросль этих подводных лиан и едва выбрался из них.
Их трудно было перервать, а оплетали они тело, как веревки. "Надо будет
брать с собой нож", - решил Ванюшка. И с той поры все опускающиеся на дно
океана брали с собою длинный кортик.
Морское дно было пустынно. Оно не пестрело мелкими веселыми рыбками,
как на поверхности. Иногда проплывали неведомые угрюмые тени, привлеченные
светом фонаря, - большие неповоротливые рыбы. Однажды свет фонаря, упавший
на каменистую почву, осветил человеческие кости: два полуразвалившихся
скелета. В ребрах одного из них поселился большой краб, который при свете
фонаря беспокойно заерзал. Продолжая поиски, Ванюшка набрел на затонувшую
рыбачью шхуну, деревянное двухмачтовое судно. Ванюшка хотел проникнуть в
каюты, но его водолазный аппарат был слишком громоздок и не прошел бы в
люк.
Ванюшка осветил нос корабля и прочел на нем название, написанное
по-английски "Gay". Вот где нашел свой конец "Веселый". От такелажа и
парусов не осталось и следа. Корпус судна и даже уцелевшие мачты были
покрыты ракушками. Руль отломан, якорная цепь разорвана, якорь
отсутствовал. Ни одной шлюпки на палубе. Возможно, что люди оставили
тонувшее судно и спаслись на шлюпках. Ванюшка бродил по дну в продолжение
нескольких часов, но без успеха. Проголодавшийся и уставший, он надул
пневматический мешок кислородом и поднялся на поверхность, как на
воздушном шаре.
- Не нашел! - сказал он, когда с него сняли аппарат.
- Однако я маленько ошибся, - заметил Конобеев. - Надо больше на
полдень взять курс.
Волков, Ванюшка и Гузик по нескольку раз в день опускались на дно
океана. И только через несколько дней Гузику посчастливилось, наконец,
напасть на то, что он искал. На неглубоком месте, - на "банке", как
называют моряки морские мели, - недалеко друг от друга лежали два больших
коммерческих парохода. Один из них лежал боком, другой - вверх дном. У
первого была пробоина в борту, у второго не хватало носовой части, -
очевидно, он наткнулся на плавучую мину. Железа тут было более чем
достаточно. Гузик уселся на песок и начал обдумывать план автогенной резки
металлического судна под водой. Когда у Гузика начинала работать творческая
мысль, он забывал, где он и что с ним. Ученый-изобретатель просидел
неподвижно на дне океана более трех часов.
Наверху, на палубе катера, начали уже беспокоиться, так как перед
погружением они условились, что Гузик пробудет под водой не более часа. И
Гузик очень удивился, когда увидел Ванюшку, шедшего к нему по дну в
"летнем" водолазном костюме, то есть в трусиках и в полумаске.
- Ты чего тут застрял? - спросил Ванюшка через слуховую трубку.
- Думал, - отвечал Гузик. - И уже придумал. Есть! Плывем на поверхность.
Гузик придумал и осуществил очень остроумный аппарат для подводной
автогенной резки металла. Железный корпус парохода резался легко и быстро,
как бумага.
Отдельные куски поднимались при помощи кранов на поверхность и
нагружались на шхуну. Работали попарно, чаще всего Гузик и Ванюшка. В
полдень, когда солнце стояло над головой, в воде было настолько светло,
что можно было работать без фонарей. На дне около пароходов виднелись
человеческие кости, полузанесенные песком и илом. По мере того, как
отнимался кусок за куском металлического корпуса, открывалась внутренность
затонувшего парохода, - каюты, наполненные человеческими скелетами, трюм,
где в полусгнивших ящиках оказался целый склад оружия, котельное
отделение...
Железных корпусов двух коммерческих пароходов было вполне достаточно
для изготовления колпаков, которые покрыли собою пять первых деревянных
избушек подводного поселения. Восторжествовала идея Волкова - обшить
железные колпаки изнутри деревом.
Постройка подводных жилищ не представляла особого труда. На дно был
уложен бетонный фундамент, деревянные дома доставлялись в сложенном
готовом виде на плотах к месту постройки, талями погружались в воду и
брались на причал при помощи якорей. Затем над ними возводили железные
купола, откачивали воду, внутренность куполов высушивали при помощи
электрических плит и снабжали дома необходимым оборудованием. Производство
всех этих работ значительно облегчалось тем, что в распоряжении строителей
были почти идеальные водолазные костюмы, которые не стесняли свободу
движений и не зависели от базы.
Ванюшка, опустившись впервые в подводное жилище, был в восторге. Он
ходил из "квартиры в квартиру" и повторял "Вот это фтука, фут возьми!" И
заявил, что больше не поднимется на поверхность и отныне превращается в
водяного жителя.
Макару Ивановичу Конобееву также очень понравился их новый "хутор". В
подводной долине меж гор всегда было тихо, - ни ветров, ни бурь, ни
дождей, ни метелей.
Тихо колыхались водоросли, весело суетились рыбы, важно восседали на
дне большие крабы. Нравились Конобееву и "хоромы", - ему еще не
приходилось жить в таких светлых, чистых и теплых комнатах. Но не этот уют
и удобства тянули его, а сам океан - неведомый, необъятный, полный
своеобразной красоты.
- Однако тут не хуже тайги! - говорил Макар Иванович. На его языке это
был лучший комплимент.
- Вот и будем жить в подводной тайге, - отвечал Волков.
Жить под водой было удобно и нужно для дела. Теперь никакие бури,
никакие тайфуны не могли помешать выйти из дому и отправиться бродить по
подводным полям. Работы было много. Волков решил устроить совхоз по всем
правилам. Нужно было измерить подводные поля, нанести план, чтобы
правильно вести хозяйство: знать, сколько заготовить пучков, сколько
нанять рабочих, какой ожидать урожай.
Волков, Ванюшка, Конобеев и Гузик решили немедленно переселиться под
воду. Все они, кроме Конобеева, были людьми свободными, холостыми; один
Макар Иванович был женат. Больших затруднений старик не предвидел: ведь
пропадал же он целыми месяцами на охоте. Марфа Захаровна привыкла к
одиночеству.
Так думал он и однажды вечером, сидя в своей фанзе за самоваром, сказал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг