выстрелил: он подумал, что, может быть, зверь ручной, а всадники убегали
не от медведя, а от дождя.
"Советская Диана", как мысленно назвал Клэйтон всадницу, удивила его.
Клэйтон никак не ожидал встретить в дебрях Алтая такую красивую женщину.
Но кто она? И кто этот мужчина? Микулин? Как жалко, что Додд не
показал Клэйтону карточку Микулина.
Гром грохотал уже над самой головой Клэйтона, дождь лил водопадом, но
Клэйтон не обращал на это никакого внимания. Он побежал следом за
наездниками. Обогнув заросли ивы, он увидел большую поляну, примыкавшую к
почти отвесной скале. У скалы стояли три деревянных дома. Над средним
возвышались металлические мачты - радиостанция, как решил Клэйтон.
Дома были окружены цветниками.
БРОДЯГА ПО ПРИЗВАНИЮ
Неподалеку стояли два сарая, за которыми виднелось поле ржи.
"Однако, тут целая ферма, - подумал Клэйтон. - Но где же наездники?"
В эту минуту из двери дома, над которым возвышалась антенна, выбежал
молодой человек. Он побежал к мачте антенны, что-то осмотрел и вернулся к
дому. Огромная молния, раздирая воздух, с оглушительным треском сорвалась
с неба и ударила в острие металлического шеста. "Громоотвод, - подумал
Клэйтон. - Вот что испугало старого охотника".
"Черт возьми, это не громоотвод, а молниепривод", - подумал Клэйтон в
следующую минуту. В самом деле, мачты и провода как будто собирали
электрические разряды со всех сторон. Над домом разряды следовали
беспрерывно. Сине-лилово-белая полоса молнии соединила небо с землею, и
точкою соединения были вершины мачт. Даже здесь, на расстоянии добрых
сотни метров от дома, жутко было стоять. Но каково было молодому человеку,
который находился под самым потоком молний! Несмотря на громоотводы,
молнии разветвлялись, смертоносные бичи разряжались совсем близко от
молодого человека. А он как ни в чем не бывало ходил вокруг дома, что-то
поправляя и осматривая. Неожиданно взгляд молодого человека остановился на
Клэйтоне. Как будто тень недовольства прошла по его лицу, но вслед за этим
он улыбнулся и приветливо махнул рукой, приглашая Клэйтона подойти.
Клэйтон не без содрогания направился к дому, на который низвергались
молнии, как будто собранные со всего Алтая. Кричать было бесполезно, потому
что удары грома были оглушительны. И когда Клэйтон приблизился, молодой
человек только указал на дверь. Клэйтон взошел на крыльцо. В дверях он
столкнулся с девушкой. Она была еще в том же мокром платье. Посмотрев на
Клэйтона с изумлением, девушка выскочила на крыльцо и побежала по дорожке
к домику с мезонином, стоявшему недалеко от скалы. Клэйтон вошел в комнату
и огляделся. Стол у окна, две скамьи у стен, несколько табуреток. У стены
шкаф с посудой. Очевидно, это была столовая. Клэйтон не решался сесть на
скамью - с него так и текло. Джетти также оставлял после себя лужи.
Гром стал понемногу стихать, и скоро в комнату вошел молодой человек,
пригласивший Клэйтона.
- Здравствуйте, - сказал он по-русски. - Вы иностранец? Я не ошибся.
Садитесь, пожалуйста. Я сейчас растоплю печь, и вы сможете обсушиться. -
Молодой человек улыбнулся. - Но мы еще не знакомы. Моя фамилия Микулин.
"Неужели этот молокосос способен перевернуть мир?" - думал Клэйтон,
разглядывая лицо Микулина. Оно действительно выглядело очень молодым.
Прекрасный лоб и в особенности глаза - большие, голубые, прозрачные и в то
же время глубокие - привлекали особое внимание. От этих глаз трудно было
отвести взгляд.
- А моя фамилия Клэйто... - удар грома прогремел очень
своевременно... - Клэйн, говорю я. Американец, турист, вернее, бродяга по
призванию. Я исколесил все пять частей света и был приятно поражен, попав
на Алтай. Признаюсь, я не ожидал здесь встретить такую красоту.
- Но как вы прошли... через болото? - спросил Микулин.
- Охотник провел меня. Он сказал, что это самый близкий путь к
китайской границе, куда я направляюсь. По дороге проводник занемог и
отправился домой, а я пошел вперед один и вот, неожиданно наткнулся на
вашу ферму. Вы здесь, как видно, неплохо живете. Когда я шел сюда, меня
обогнали амазонка, наездник и медвежонок, которого я едва не подстрелил,
вообразив, что он гонится за людьми.
Микулин рассмеялся.
- Это Аленка, Елена Лор, химик и мой помощник, наездник - Ефим
Грачев, лаборант, а медведь - Федька. Воображаю, как была бы огорчена
Аленка, если бы вы подстрелили ее медведя.
- Но что вы здесь делаете, в такой глуши? - спросил Клэйтон,
разыгрывая роль наивного туриста.
- О, мы здесь двигаем науку! - с шутливой серьезностью ответил
Микулин. - Видали мои молнии? Я их "засаливаю", собираю впрок, как мельник
собирает воду.
Не прекращая разговора, Микулин принес железный ящик, оказавшийся
электрической печкой, протянул шнур, вставил штепсель, и Клэйтон скоро
почувствовал тепло.
- Вот видите, как молния отапливает нас! Сейчас на дворе тепло, и вы
высохли бы на солнышке, но это скорее. Подождите, я пущу еще вентилятор со
струей теплого и сухого воздуха. Ну вот, через пять минут вы будете сухи,
как Сахара в полдень. Молния дает мне энергию для освещения, отопления и
научных опытов. Я аккумулирую небесный огонь. Ведь самая "захудалая"
молния в десять тысяч ампер в продолжение одной сотой секунды дает энергию
не менее семисот киловатт-часов. За месяц над моим домом произошло сто
разрядов. Это дало мне семьдесят тысяч киловатт-часов. Недурно? Я изобрел
такие "громоприводы", которые притягивают сюда молнии чуть ли не со всего
Алтая, а все эти молнии я загоняю, как зверей в клетки, в небольшие
аккумуляторы.
- А для вас самих разве они не представляют опасности? - спросил
Клэйтон.
- Разумеется. В тысяча семьсот пятьдесят третьем году в Петербурге во
время опыта был убит молнией академик Рихман. Малейшая неисправность - и
конец. Лучше не иметь совсем никакого громоотвода, чем ставить плохо
сконструированный. В этом отношении наши прадеды были не так уж неправы,
опасаясь ставить громоотвод. Где-то я читал, что домовладелец из
французского городка Сен-Омара Виссери де Буавалле поставил на крыше
своего дома громоотвод в виде меча, направленного в небо и укрепленного на
шаре, а шар был приделан к металлической палке. Это было в тысяча семьсот
восемьдесят третьем году. Столь непочтительного вида громоотвод задел
религиозные чувства сен-омарцев. Ведь это было почти вызовом небу,
объявлением войны господу богу. Когда же граждане увидали на острие меча
пляшущие язычки небесного пламени и низвергающуюся молнию, то пришли в
ужас. Гнев бога мог спалить маленький французский городок, как Содом и
Гоморру. Муниципальные власти предъявили к Виссери де Буавалле иск о
снятии неприличного и опасного в пожарном отношении громоотвода. На этом
процессе со стороны домовладельца выступал молодой адвокат - тогда еще
двадцатипятилетний юноша Робеспьер! Это имя, конечно, известно вам? Этот
процесс, нашумевший во Франции, положил начало известности Робеспьера. Он
блестяще выиграл процесс и "отстоял" громоотвод. Процесс этот сыграл не
малую роль в распространении громоотводов.
Что касается моих "громоприводов", то они как будто не представляют
опасности. Я предусмотрел все. Меня может погубить только случайная
неисправность. Работа в лаборатории сопряжена с гораздо большими
опасностями.
Обсушились? Не хотите ли чаю? Или есть? Мы сейчас будем обедать. А
вот и гроза прошла.
В комнату вошла высокая старуха. Она казалась последним
представителем вымершей породы великанов. Старуха искоса взглянула на
Клэйтона, сухо поклонилась и начала накрывать на стол.
Следом за ней вошла в комнату девушка. Теперь на ней была белая
блузка и клетчатая юбка-шотландка.
- Познакомьтесь, - сказал Микулин. - Елена Лор. Мистер Клэйн. Турист
по призванию.
Еще одно лицо появилось в комнате: молодой человек с калмыцким лицом.
На этот раз он был в толстовке и брюках навыпуск в туфлях на босу ногу.
Это несколько шокировало Клэйтона.
- Грачев, Ефим Яковлевич. А это наша завхоз, повар, ключница и прочее
и прочее - Егоровна. Не хватает только ее почтенного супруга - Данилы
Даниловича Матвеева, великого ловца зверей. Он вчера с вечера пошел на
охоту и еще не вернулся.
Когда все уселись за стол, Микулин рассказал гостю, как они живут. Лор
и Грачев иногда вставляли свои замечания. Клэйтон слушал и в то же время внимательно наблюдал за этими людьми, пытаясь определить их отношение друг
к другу. Его больше всего интересовал вопрос, какое место в сердце каждого
из молодых людей занимает Лор и кто из них завоевал ее сердце. По мнению Клэйтона, роман был неизбежен. Для этого имелись все данные: молодость
всех троих, красота Лор, одиночество. Пожалуй, имелись данные даже для
драмы: оба молодых человека неизбежно должны были влюбиться в Лор, но кто
же из них счастлив? У Микулина больше данных: он красивее, он шеф этой
маленькой общины, наконец, он гениален. А Грачев? Он интересен только своей необычайной веселостью и жизнерадостностью. Разве несчастный влюбленный
может так смеяться, как Грачев? Но кто же, кто из них?.. Неужели эти
молодые люди умеют так прекрасно владеть своими чувствами? У них ровные товарищеские отношения с Лор. Ни тени "ухаживания". Они не оказывают ей за столом услуг, общепринятых в кругу друзей и знакомых Клэйтона, как будто
она не девушка, а их товарищ - юноша. И она тоже не оказывает ни одному из молодых людей особого внимания. Клэйтону даже показалось, что на него она поглядывает гораздо чаще, чем на своих товарищей по работе. Это внимание
могло доставить Клэйтону большое удовольствие, но он скромно объяснил свой
успех тем, что он здесь новый человек, а жизнь "колонистов", по-видимому,
не отличается разнообразием.
Обед подходил к концу, и Клэйтон начал беспокоиться. Приличия
требовали, чтобы он, поблагодарив хозяев за гостеприимство, отправился
своим путем. Надо было придумать предлог, чтобы задержаться здесь на
возможно большее время. Прикинуться больным - нельзя так внезапно. На
всякий случай Клэйтон решил подготовить почву. Он незаметно перевел
разговор на себя и сказал:
- Я, быть может, не совсем точно выразился, аттестовав себя бродягой
по призванию. Это не совсем так. Скорее, я бродяга поневоле. Дело в том,
что у меня странная болезнь. Англичане, пожалуй, назвали бы ее сплином. И
только во время путешествий я успокаиваюсь. От времени до времени у меня
бывают сердечные припадки. Иногда они быстро проходят, иногда же мучают
меня по несколько дней... Позвольте вас поблагодарить... мне пора в путь!
Микулин и даже Лор предложили ему остаться. Клэйтон едва не
согласился "погостить денек-другой", но выдержал характер: у него уже был
готовый план. Он распростился с новыми друзьями и вышел. Микулин, Лор и
Грачев вышли его провожать.
- Если будете еще в наших краях, заходите! - крикнул ему Микулин.
- Благодарю, - ответил Клэйтон, удаляясь от дома. "Выдержка,
выдержка", - шептали его губы.
ПРИПАДОК
У белого камня, лежавшего недалеко от речки, Клэйтон встретил
великана - седого старика с убитой косулей на плечах. Пояс его был увешан
гирляндой из горных куропаток и дроф. Из-за спины торчало дуло ружья. Это
и был, очевидно, великий ловец - Данилыч. Клэйтон почти с ужасом посмотрел
на него. Старик остановился и учинил Клэйтону настоящий допрос. Узнав, что
Клэйтон был у Микулина, старик смягчился и подал свою, похожую на тарелку,
ладонь.
"Ну и пара, - подумал Клэйтон, пожимая руку великана и вспоминая
старуху, прислуживавшую за столом. - Где они только подобрали друг друга".
- Куда идешь? - спросил старик. Он со всеми был на "ты".
- В Кобдо, - ответил Клэйтон.
- Так не пройти. Иди к перевалу... - и Данилыч подробно объяснил путь.
Они расстались. Но Клэйтон не пошел на перевал, а остался в лесу
неподалеку от фермы Микулина и начал незаметно наблюдать за фермой. Мысль
притвориться больным занимала его. Сначала он хотел выследить, по какой
дороге Лор ездит на прогулку, и лечь на ее пути, притворившись больным. Но
на это надо было потратить не менее двух дней, а Клэйтона охватило
нетерпение. Ведь он ушел от Микулина, несмотря на приглашение остаться.
Этим самым он достаточно замаскировал свои намерения. И Клэйтон решил
"заболеть", не откладывая.
Он вернулся к белому камню и улегся на него. Из окон дома камень
виден. Рано или поздно его должны заметить. Клэйтон корчился на камне, как
полураздавленный червь, имитируя судороги, и наконец замер в глубоком
обмороке. Он лежал неподвижно, одним глазом поглядывая на дом. Но его не
замечали, и никто не шел ему на помощь. Так пролежал он более двух часов.
Это начинало надоедать. Бок болел от твердого камня. Клэйтон уже хотел
встать и придумать что-нибудь другое, как вдруг одна мысль пришла ему в
голову.
Джетти уже давно опротивело вынужденное бездействие, он нетерпеливо
скреб камень лапами и отрывисто лаял. Клэйтон начал тихо стонать. Нервный
пудель не мог переносить стона и завыл, сначала тихо, а потом все громче.
Этот вой был неожиданно поддержан густым гудением медвежонка Федьки.
Получился довольно дикий дуэт, который должны были услышать все обитатели
фермы. Однако Федька едва не испортил дела. Он вдруг выбежал из сарая и
направился к белому камню. Увидав медведя, Клэйтон с трудом удержался,
чтобы не вскочить и не убежать, хотя и знал, что медведь ручной. Притом
медведи не трогают трупов, а Клэйтон лежал неподвижно, как мертвый. Джетти
завизжал так, словно медведь уже драл его, медведь ревел еще громче. На
этот шум вышла Егоровна и позвала Федьку. Но тот был слишком увлечен
возможностью завязать знакомство с Джетти. Он не отходил от Клэйтона.
- Ах, трясцы тебя побери! - выбранилась Егоровна и направилась к
белому камню. Она отогнала медвежонка, прикрикнула на пуделя, потом
обратилась к Клэйтону.
- А вы что тут лежите?.. Спите, что ли?
Клэйтон простонал, не открывая глаз.
- Ишь ты, заболел немец! - Для Егоровны все иностранцы были немцами.
Она наклонилась над ним, подвела руки под его спину и подняла Клэйтона с
такой легкостью, как будто он был маленький ребенок.
Клэйтон совсем иначе представлял свое возвращение на ферму. Он,
бледный, с закрытыми глазами, лежит в красивой позе на дороге. Выезжает
очаровательная наездница и видит его. Соскакивает с лошади, наклоняется к
нему, быть может, целует... И вместо всего этого какая-то престарелая
великанша несет его под мышкой, как зарезанного каплуна! Только бы Лор не
видела этой картины.
Судьба смилостивилась над Клэйтоном. Никто не видел этого печального
шествия.
Молодежь работала в лаборатории, а Данилыч свежевал косулю за сараем.
Егоровна принесла Клэйтона в домик с мезонином, положила на скамью и тихо
сказала:
- Вот еще навалился на нашу голову. Помрет, пожалуй, наделает хлопот. -
И вышла из комнаты.
Клэйтон оглянулся, спрыгнул со скамьи и подбежал к окну. Егоровна
скрылась в дверях лаборатории, но через минуту опять вышла в сопровождении
Лор. Клэйтон быстро отбежал от окна, улегся на скамью и закрыл глаза...
Дверь открылась, вошли Егоровна и Лор.
- Как будто дышал еще, - сказала Егоровна. Лор подошла к Клэйтону и
взяла его руку.
- Пульс немного повышен! - сказала она. - Я сейчас схожу за
нашатырным спиртом. А вы, Егоровна, приготовьте воды.
Вскоре девушка принесла дорожную аптечку и стала растирать виски
Клэйтона одеколоном, давала нюхать спирт, брызгала водой. Только
бесчувственный труп мог остаться равнодушным к такому заботливому уходу.
Клэйтону хотелось продлить удовольствие, но в то же время не терпелось
скорее посмотреть на девушку глазами, исполненными благодарности. Он не
чужд был романтики, этот "бродяга по профессии".
Увы, сцена разрешилась совсем иначе. Лор слишком близко подставила
склянку со спиртом к носу Клэйтона. Он чихнул так громко и неожиданно для
самого себя и Лор, что та уронила склянку, а Егоровна ахнула густым басом.
- Вам лучше? - спросила Лор. - Как вы себя чувствуете? - и тут же
рассмеялась. - Вы так напугали меня!
- Простите... Да... Отлично чувствую! То есть ужасно... Боли в груди,
сердце... спазмы!.. Припадок... Все пройдет, надеюсь...
- Лежите спокойно, - сказала Лор. - Я вам положу на сердце лед.
- Нет, не надо! - испуганно возразил Клэйтон. - От льда мне будет
хуже...
- Не рассуждайте! - строго сказала Лор, как заправский врач.
В СТРАНЕ НЕИЗВЕСТНОГО
Клэйтон "поправлялся" очень медленно. Правда, встал он в тот же день
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг