то "Альфа" повернулась гондолой вниз, как только ее перестало вертеть. Но
она продолжала нестись вместе с циклоном в восточном или юго-восточном
направлении. Власов объяснил Ханмурадову эту перемену. Он вынул записную
книжку и набросал чертеж.
- В циклоне частицы воздуха двигаются как бы по винтовой линии. Нас
трепало, пока мы не вышли из этого "винта". Теперь нас несет по линии вот
этой стрелки.
- А скорость какова?
- Бывают циклоны, которые движутся со скоростью всего сто пятьдесят -
двести километров в сутки. А бывают и такие, что пробегают в сутки и две
тысячи километров. В такой циклон нам, вероятно, и посчастливилось попасть.
Ну, однако, об этом мы еще поговорим. Теперь нам надо о другом подумать.
Иди приведи в чувство Сузи, а я Бусю на свое попечение возьму. Надо их
уложить на койки и привязать. Пока мы не расстались с циклоном, с нами
могут случиться еще всякие неприятные неожиданности...
Печальное зрелище представлял собой экипаж "Альфы". Сузи ходил с
забинтованной головой. Буся прихрамывал, Ханмурадов жаловался на боль в
боку. Власов совсем расклеился. Он даже пожелтел и вспоминал о своем тихом,
милом Павловске, уютном кабинете, метеорологической обсерватории, послушных
шарах-зондах, "которые без всяких хлопот и без риска для человека добывают
нам сведения о верхних слоях атмосферы". И если бы не дрозофилы, он совсем
затосковал бы. Власов взял с собою в полет мух-дрозофил, чтобы наблюдать,
как влияют космические лучи на мутацию.
- Это очень важно. Мы все больше овладеваем стратосферой, - говорил
он. - Мы еще совсем не знаем, как влияют космические лучи на организм
человека. Дрозофилы - очень тонкий "реактив" на лучистую энергию. Если
количество летательных (смертельных) генов, возникающих у дрозофил под
влиянием космических лучей, не увеличится, значит и для человека эти лучи
не представляют опасности.
В сущности говоря, - продолжал он объяснять Лавровой, которая
заинтересовалась его дрозофилами, - абсолютно вредных физических факторов,
как и химических веществ, нет. Все дело в количестве. Тяжелая вода
смертоносна в большой пропорции и стимулирует развитие организмов, будучи
примешана к обычной воде в малых дозах. Так и с космическими лучами. Ведь
под их действием находятся все растения и живые существа на земле. Биология
только недоучитывала этого фактора. Кто знает, быть может, вся эволюция
видов произошла и происходит под действием этой космической лучистой
энергии. Жаль только, что "Альфа" не летит в стратосфере, в лучшем случае
она поднимается лишь к ее границам. Но все же мы получаем здесь гораздо
больше космических лучей, чем на земле, и это должно отразиться на
дрозофилах.
- А быть может, и на нас самих? - спросила Лаврова.
- Быть может, и на нас, - ответил Власов. - Как - хорошо или плохо - мы
еще не знаем. Я иногда не прочь пофантазировать. Кто знает? Быть может,
через несколько десятков лет люди построят в стратосфере этакий
искусственный спутник Земли и на нем лабораторию. Под влиянием мощных
космических излучений начнет происходить сильнейшая мутация у подопытных
насекомых и животных. "Искусственная эволюция"! Быть может, нам удастся
создать совершенно невиданные, новые, более совершенные формы животных и
растений, подвергая их действию космических лучей.
- И, быть может, получим мутацию человека и сверхчеловека?
- А все может быть! Ведь, в сущности говоря, мы только начинаем
проникать в тайники мастерской природы, в тайны ее производства!
Лаврова задумчиво смотрела сквозь стекло в ящик, где весело перелетали
и суетились крупные мухи-дрозофилы. Они так беззаботны! Они не знают,
вероятно, и не чувствуют, что незримые потоки лучистой энергии пронизывают
их тело и вызывают глубокие изменения в их организации, в их генах -
носителях жизненного начала и качественных признаков их потомства.
"А мы, люди?.. Все ли мы сознаем это? Все ли мы знаем, что ничто -
никакое изменение нормальных условий - не проходит для организма, для нас,
безрезультатно?.. Быть может, у стратосферных пилотов будут исключительно
даровитые дети!"
Размышления Лавровой были прерваны голосом Сузи. Он звал к себе
Власова. Аэролог отправился в капитанскую рубку.
Сузи сидел, наклонившись над картой. Бинты закрывали его голову, лоб и
подбородок. Возле Сузи сидел Ханмурадов и рассеянно глядел в иллюминатор.
- Ты не слушаешь меня! - строго сказал Сузи сквозь сжатые зубы. Бинт
мешал ему открыть рот.
- Нет, я слушаю, - рассеянно ответил Ханмурадов.
Вошел Власов. Сузи повернул к нему голову и поморщился - заболела шея.
- Наша судьба, - начал Сузи, - похожа на судьбу Колумба. Он шел
открывать морской путь в Индию, а открыл Америку. Мы, вместо того чтобы
"открыть" Северный полюс, "открыли" пустыню Гоби.
- Разве она была закрыта? - сострил Власов, вспоминая Маяковского,
который хотел "закрыть Америку, чтобы открыть ее вновь".
- К сожалению, и полюс и Гоби открыты и никто их не закрывал, -
улыбнулся углом губ Сузи. - А факт все-таки тот, что нас занесло в пустыню
Гоби. Я сейчас "самоопределился". Долгота - сто пять, широта - сорок пять
градусов.
Власов рассмеялся.
- Неплохие результаты! - воскликнул он. - Мы находимся, значит,
примерно только километров на триста севернее Ташкента.
- Зато на восток нас отнесло тысячи на две километров! - сказал
Ханмурадов.
Он встал, подошел к иллюминатору и посмотрел вниз. "Альфа" летела на
высоте всего шестисот метров. Ее темно-синяя длинная тень медленно ползла
по желто-серым пескам пустыни. Что за унылый вид! Ни деревца, ни кустика,
ни животных, ни человеческого жилья. Пески, пески, пески, раскаленные
жгучими лучами солнца. Воздушный столб, который, пожалуй, может поднять
своим могучим восходящим током планер с места. Весь день от пустынь идет
вверх этот горячий ток воздуха. Какая благодать для орлов!
Вот он, "птичий царь", парит, распластав неподвижно крылья, невдалеке
от "Альфы". Ханмурадов видит даже, как орел от времени до времени
поворачивает голову к "Альфе". Дирижабль раздражает воздушного хищника.
Налетит ли он, как налетел час назад один орел на "Альфу"? Хорошо, что
оболочка дирижабля металлическая. Мягкому дирижаблю досталось бы от острого
орлиного клюва и когтей!
Орел неподвижно парит в воздухе и зорко смотрит вниз. Что он там
заметил? Какая добыча может быть здесь для орла? Едва ли в этой пустыне
живут даже тушканчики, суслики. Может быть, змеи, ящерицы...
Ханмурадов шарит глазами по песчаной равнине. Что могло заинтересовать
орла?
- Вот прочти радиотелеграммы. Эта от Осоавиахима, эта от секретаря
Ташкентского обкома - ответы на наши донесения. - Сузи протягивает две
бумажки, написанные рукой Лавровой. - Ответ на наши сообщения об аварии.
Радуются, что все мы живы, выражают твердую надежду на то, что мы найдем
так неожиданно утерянную воздушную реку.
- Это все отлично, - говорит Власов. - Но мне гораздо интереснее было
бы знать, какой метеор, болид или чудовищный снаряд "контузил" нас, вывел
из курса и бросил в объятия циклона.
Сузи усмехается.
- Об этом говорит третья, только что полученная телеграмма. Ты знаешь
о постройке ракетного дирижабля, который должен был лететь со скоростью
двух-трех тысяч километров в час? Так вот, его построили досрочно и пустили
в опытный полет. Он-то и был тем "метеором", который наделал нам бед.
Капитан стратосферного ракетного дирижабля товарищ Нипковский шлет нам свои
извинения, огорчения и прочее. Наша радиограмма об изменении курса,
оказывается, не была принята из-за атмосферных разрядов. И Нипковский
полагал, что мы находимся севернее и в более низких слоях. Его "Ураган"
только набирал высоту, пробираясь к стратосфере. Хорошо еще, что "Ураган"
не угодил в "Альфу". Недурная получилась бы картина столкновения
"космических тел"!
Появился второй орел, третий... Почуяли какую-то добычу.
- Нам надо немедленно начать подъем в поисках нашей реки. Я уже
приказал Лавровой отправить радиограмму о том, что мы поднимаемся, -
продолжал Сузи. И, повернув с гримасой боли голову к рупору, он крикнул: -
Буся! Останови холодильники! Мы поднимаемся.
- Смотрите! Смотрите! - вдруг крикнул Ханмурадов. - В пустыне человек!
- Ну и что же? Какое нам дело до человека в пустыне? - ответил Сузи. -
Буся! Да куда же он запропастился?
- Рядом с ним еще кто-то... не разберу. Человек машет белым флагом! Он
призывает на помощь!
Власов и Сузи подошли к иллюминатору. Ханмурадов показал, где
находились люди, затем схватил бинокль.
- Он машет нам! Он зовет нас на помощь! - продолжал Ханмурадов. - Рядом
с ним прыгает полуголый мальчик и машет платком или тряпкой. Палатка,
несколько ящиков... Два верблюжьих трупа...
Бинокль начал переходить из рук в руки.
- Быть может, остатки научной экспедиции? - сказал Власов, кладя
бинокль на стол. - Как быть? - И Власов пытливо посмотрел на Сузи.
Капитан подумал минуту и ответил:
- Возня с этими людьми задержит нас. Но мы не можем изменять традиции
нашего воздушного и морского флота - приходить на помощь пострадавшим. Нам
придется снизиться.
Власов вздохнул с облегчением.
- Теперь вместо того чтобы закрывать холодильные установки, придется
усилить их работу. Водород в оболочке должен быть сильно охлажден, чтобы
спуститься на эту горячую сковородку пустыни при жгучих лучах солнца.
Уже после того как аппараты показали, что подъемная сила газа равна
нулю, "Альфа" еще медленно поднималась в воздухе восходящим воздушным
током. Пришлось снова и снова охлаждать газ, пока, наконец, "Альфа" не
начала плавно снижаться. Во второй раз за время путешествия пустили в ход
пропеллеры, чтобы подойти ближе к затерянным в пустыне людям.
Гондола "Альфы" мягко села на песок. Так как гондола имела вид дуги,
то, чтобы избежать качания, на носу и корме были установлены выдвижные
опоры. Опущенные до земли, они придавали дирижаблю устойчивость. Якорей
бросать не нужно было: воздух был совершенно недвижим.
Полуголый, почти черный от загара мальчик прыгал на ящике, махал над
головой грязно-желтой тряпкой и неистово кричал:
- Хо! Хо! Хо!
Мужчина с флагом из наволочки, спотыкаясь на песке, побежал к гондоле.
- Эввива! Эввива! - кричал он.
- Итальянец, - заметил Власов.
Белый фланелевый костюм итальянца был грязен и измят. Пробковый шлем
сдвинут на затылок. Черная седеющая борода всклокочена. На сизо-красном
носу лупилась кожа. На ногах - желтые краги, вместо ботинок - синие
выцветшие носки.
Мальчик, соскочив с ящика, помчался вприпрыжку за итальянцем.
- Пить! Пить! Пить! - было второе слово, произнесенное человеком в
носках на итальянском, французском и немецком языках.
Невысокий трап был спущен. Итальянец и мальчик китаец взошли на
открытую палубу "Альфы". Итальянец тотчас сел на пол, схватился за ноги,
потер ступни, застонал, рассмеялся, вскочил опять на ноги, снова застонал,
вытер правую ладонь о карман фланелевой тужурки, снова рассмеялся и
протянул руку Бусе, который стоял впереди.
- Альфредо Бачелли! - Затем, подходя к Власову, продолжал: - Профессор
археологии Болонского университета! - Пожимая руку Сузи: - Академик.
Член-корреспондент Британской академии наук. Почетный член Парижской...
Гарвардского универси... Ой, ноги! - И он вновь уселся на палубу и начал
стягивать носки. Его красные ноги опухли, на подошвах вздулись водяные
подушки. - Эти бандиты украли даже мои ботинки! - пожаловался он. - Я обжег
ноги. Пить! Ради бога пить! Я умираю от жажды!
Он был похож на помешанного.
Мальчик уселся в уголок, обхватил руками колени и сидел неподвижно.
Лаврова принесла в термосе холодную лимонную воду, Ханмурадов -
бутерброды с маслом, шоколад, печенье, яблоки.
Бачелли почти вырвал термос из рук девушки и жадно выпил все до
последней капли, не поднимаясь с пола. И, только отдавая пустой термос, он
поблагодарил Лаврову, протянул руку и назвал себя, перечислив скороговоркой
свои чины, ученые степени и должности. Это заняло бы мелким шрифтом обе
стороны визитной карточки.
Говорил он на итальянском языке.
- Лаврова Евгения Петровна! - в свою очередь, по-итальянски назвала
себя девушка. - Радистка дирижабля "Альфа".
- Ляф-рро-фа? - переспросил удивленно Альфредо Бачелли. - Русская? А
они?.. - И он показал рукой на остальных членов экипажа.
- Есть и русские - я, товарищ Власов, и еврей - Шкляр, узбеки -
товарищ Сузи, капитан, и Ханмурадов...
- Товарищи? Совьет? Большевики? - воскликнул Бачелли. Лицо его
изобразило почти ужас. Он сделал попытку встать - уж не хотел ли он бежать
с "Альфы"? - но тотчас шлепнулся на палубу, некоторое время таращил на всех
глаза, потом попытался любезно рассмеяться.
- Это так неожиданно... но... все равно. Благодарю вас. Вы спасли
меня. Я умирал от голода и жажды. Я съем только маленький бутерброд и
яблоко. Я знаю меру. Воды пить можно много, есть много сразу нельзя. Вы
владеете итальянским языком? - удивился Бачелли, вновь обращаясь к
Лавровой.
- Да, и английским, немецким, французским, греческим, испанским.
Такова моя профессия.
- А они? - спросил Бачелли, поглощая бутерброды.
- Можете разговаривать с ними по-французски, по-немецки. С Власовым -
и по-английски, с Бусей Шкляром, кажется, и по-итальянски. Ведь ты знаешь
итальянский, Буся?
Шкляр утвердительно кивнул головой.
- О! - удивился Бачелли. - Да со мной ведь мальчик. Он тоже, наверно,
хочет пить. Где же он? Куда девался? Неужели убежал? Сун, Сун! - кричал
Бачелли.
Все начали искать китайца. Лаврова обратила внимание на то, что исчез
и Ханмурадов.
- Наверно, Ханмурадов повел мальчика напоить, вымыть, накормить.
Сузи вызвал по телефону Ханмурадова, и тот ответил, что мальчик в
ванне. Все в порядке.
- Можно сниматься? - спросил Сузи, обращаясь к Бачелли.
- Как сниматься? - вскричал тот. - А мои научные коллекции?
Археологические материалы величайшей ценности! Мировая научная сенсация!
Редчайшие музейные экспонаты! Я никуда не двинусь с места, пока последняя
пуговица времен Кублай-Хана не будет уложена на борт вашего дирижабля.
- Ну, в последней пуговице Кублай-Хана немного веса. А сколько весу во
всем вашем научном багаже, господин профессор? - спросил, улыбаясь, Сузи.
- Я не торговец, и мои экспонаты не кипы хлопка, чтобы их оценивать по
весу! - воскликнул оскорбленный профессор.
- Мы также не торговцы и также умеем ценить археологические предметы
материальной культуры, - спокойно ответил Сузи. - Но вы должны знать,
профессор, что грузоподъемность дирижабля ограничена. Во всяком случае, мы
сделаем все возможное.
Сун явился умытый, одетый в широкую для его худенького тела
трикотажную майку и трусики. Он улыбался во весь рот. Археологу принесли
войлочные туфли, самые большие, какие нашлись в кладовой. Но их едва
натянули на распухшие ноги Бачелли. Кряхтя и охая, опираясь на руку
Власова, профессор Болонского университета спустился по перрону и поплелся
к своей палатке. Один Сузи остался на борту "Альфы".
Ханмурадов шел позади и ворчал в затылок Бусе:
- Еще одну развалину берем на свою голову!..
- Главное - он задержит нас. И если мы возьмем слишком много груза,
нам трудно будет подняться на ту высоту, где течет наша река! - говорил
Буся.
- Ну, спасти людей - я понимаю, - продолжал Ханмурадов. - Но разве мы
для того летим, чтобы музей древностей таскать на Северный полюс и обратно?
От трупов верблюдов тянуло падалью. Рои синих мух, неведомо откуда
прилетевших, уже кружились над вздувшимися трупами. В небе парили орлы и
коршуны. Возле палатки стояли восемь больших ящиков. Буся нашел еще три,
полузанесенных песком. Очевидно, Бачелли провел уже не один день на этой
стоянке.
Возле ящиков разразилась настоящая драма.
- Вот здесь, - почти кричал разгоряченный Альфредо Бачелли, - находятся
древнейшие рукописи на шелку! И это оставить? Здесь "бирки" - связки
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг