Сотни живых глаз смотрели на него. Но мало кто мог выдержать
пристальный взгляд Сальватора.
Ихтиандр возбуждал не меньший интерес, но его не было в зале.
Последние дни Ихтиандр чувствовал себя плохо и почти все время проводил в
водяном баке, скрываясь от надоедливых любопытных глаз. В процессе
Сальватора Ихтиандр был только свидетелем обвинения - скорее, одним из
вещественных доказательств, как выражался прокурор.
Дело по обвинению самого Ихтиандра в преступной деятельности должно
было слушаться отдельно, после процесса Сальватора.
Прокурору пришлось так поступить потому, что епископ торопил с делом
Сальватора, собирание же улик против Ихтиандра требовало времени. Агенты
прокурора деятельно, но осторожно вербовали в пулькерии "Пальма"
свидетелей будущего процесса, в котором Ихтиандр должен был выступить
обвиняемым. Однако епископ не переставал намекать прокурору, что наилучшим
выходом было бы, если бы господь прибрал неудачника Ихтиандра. Такая
смерть была бы лучшим доказательством того, что рука человека способна
только портить божьи создания.
Три ученых эксперта, профессора университета, прочли свое заключение.
С огромным вниманием, стараясь не пропустить ни одного слова, слушала
аудитория суда мнение ученых.
- По требованию суда, - начал речь уже немолодой профессор Шейн,
главный эксперт суда, - мы осмотрели животных и юношу Ихтиандра,
подвергшихся операциям, произведенным профессором Сальватором в его
лабораториях. Мы обследовали его небольшие, но умело оборудованные
лаборатории и операционные. Профессор Сальватор применял в своих операциях
не только последние усовершенствования хирургической техники, вроде
электрических ножей, обеззараживающих ультрафиолетовых лучей и тому
подобного, но и такие инструменты, которые еще не известны хирургам.
По-видимому, они были изготовлены по его указаниям. Я не буду долго
останавливаться на опытах профессора Сальватора над животными. Эти опыты
сводились к чрезвычайно дерзким по замыслу и блестящим по выполнению
операциям: к пересадке тканей и целых органов, сшиванию двух животных, к
превращению двудышащих в однодышащих и обратно, превращению самок в
самцов, к новым методам омоложения. В садах Сальватора мы нашли детей до
четырнадцати лет, принадлежащих к различным индейским племенам.
- В каком состоянии вы нашли детей? - спросил прокурор.
- Все дети здоровы и жизнерадостны. Они резвятся в саду и затевают
игры. Многих из них Сальватор спас от смерти. Индейцы верили ему и
приводили детей из самых отдаленных мест - от Аляски до Огненной Земли:
эскимосы, яганы, апачи, таулипанги, санапаны, ботокуды, пано, арауканцы.
В зале послышался чей-то вздох.
- Все племена несли своих детей к Сальватору.
Прокурор начинал беспокоиться. После беседы с епископом, когда его
мысли получили новое направление, он не мог слушать спокойно эти похвалы
Сальватору и спросил у эксперта:
- Не думаете ли вы, что операции Сальватора были полезны и
целесообразны?
Но председатель суда, седой старик с суровым лицом, опасаясь того,
что эксперт ответит утвердительно, поспешил вмешаться:
- Суду неинтересны личные взгляды эксперта на научные вопросы. Прошу
продолжать. Что дал осмотр юноши Ихтиандра из племени араукана?
- Его тело было покрыто искусственной чешуей, - продолжал эксперт, -
из какого-то неизвестного, гибкого, но крайне прочного вещества. Анализ
этого вещества еще не закончен. В воде Ихтиандр пользовался иногда очками
с особыми стеклами из тяжелого флинтгласа, показатель преломления которых
равен почти двум. Это давало ему возможность хорошо видеть под водой.
Когда мы сняли с Ихтиандра его чешую, то обнаружили под обеими лопатками
круглые отверстия десяти сантиметров в диаметре, закрытые пятью тонкими
полосками, похожими на жабры акулы.
В зале послышался заглушенный голос удивления.
- Да, - продолжал эксперт, - это кажется невероятным, но Ихтиандр
обладает легкими человека и в то же время жабрами акулы. Поэтому он может
жить на земле и под водой.
- Человек-амфибия? - иронически спросил прокурор.
- Да, в некотором роде человек-амфибия - двудышащее земноводное.
- Но каким образом у Ихтиандра могли оказаться жабры акулы? - спросил
председатель.
Эксперт широко развел руками и ответил:
- Это загадка, которую, быть может, пожелает нам разъяснить сам
профессор Сальватор. Наше мнение было таково: по биологическому закону
Геккеля каждое живое существо в своем развитии повторяет все те формы,
которые прошел данный вид живого существа в течение вековой жизни вида на
земле. Можно с уверенностью сказать, что человек произошел от предков, в
свое время дышавших жабрами.
Прокурор приподнялся на стуле, но председатель остановил его жестом.
- На двадцатый день развития у человеческого зародыша обозначаются
четыре лежащие друг за другом жаберные складочки. Но позже у человеческого
зародыша жаберный аппарат преобразуется: первая жаберная дуга превращается
в слуховой проход со слуховыми косточками и в евстахиеву трубу; нижняя
часть жаберной дуги развивается в нижнюю челюсть; вторая дуга - в отростки
и тело подъязычной кости; третья дуга - в щитовидный хрящ гортани. Мы не
думаем, что профессору Сальватору удалось задержать развитие Ихтиандра в
его зародышевой стадии. Науке, правда, известны случаи, когда даже у
совершенно взрослого человека остается незаросшее жаберное отверстие на
шее, под челюстью. Это так называемые шейные фистулы. Но с такими
остатками жабр, конечно, нельзя жить под водой. При ненормальном развитии
зародыша должно было получиться одно из двух: или продолжали бы
развиваться жабры, но за счет развития органа слуха и других анатомических
изменений. Но тогда Ихтиандр превратился бы в чудовище с недоразвитой
головой полурыбы-получеловека, или победило бы нормальное развитие
человека, но за счет уничтожения жабр. Однако Ихтиандр - нормально
развитый молодой человек с хорошим слухом, вполне развитой нижней челюстью
и нормальными легкими, но, кроме того, у него есть вполне сформированные
жабры. Как именно функционируют жабры и легкие, в каком взаимоотношении
они находятся друг с другом, проходит ли вода через рот и легкие в жабры,
или же вода проникает в жабры через небольшое отверстие, которое мы
обнаружили на теле Ихтиандра повыше круглого жаберного отверстия, - мы не
знаем. Мы могли бы ответить на эти вопросы, если бы мы произвели
анатомическое вскрытие. Это, повторяю, загадка, ответ на которую должен
дать сам профессор Сальватор. Профессор Сальватор должен разъяснить нам,
как появились собаки, похожие на ягуаров, странные, необычайные животные,
и земноводные обезьяны - эти двойники Ихтиандра.
- Какое же ваше общее заключение? - спросил председатель эксперта.
Профессор Шейн, сам пользовавшийся большой известностью как ученый и
хирург, откровенно ответил:
- Признаюсь, в этом деле я ничего не понимаю. Я могу лишь сказать,
что то, что делал профессор Сальватор, под силу только гению. Сальватор,
очевидно, решил, что в своем искусстве хирурга дошел до такого
совершенства, что может разбирать, складывать и приспособлять тело
животного и человека по своему желанию. И хотя он на деле блестяще
осуществлял это, тем не менее его смелость и широта замыслов граничат с...
безумием.
Сальватор презрительно усмехнулся.
Он не знал, что эксперты решили облегчить его участь и поднять вопрос
о его невменяемости, чтобы иметь возможность заменить тюремный режим
больничным.
- Я не утверждаю, что он безумец, - продолжал эксперт, заметив улыбку
Сальватора, - но, во всяком случае, по нашему мнению, обвиняемого следует
поместить в санаторий для душевнобольных и подвергнуть длительному
наблюдению врачей-психиатров.
- Вопрос о невменяемости подсудимого не поднимался судом. Суд обсудит
это новое обстоятельство, - сказал председатель. - Профессор Сальватор,
желаете ли вы дать разъяснение по некоторым вопросам экспертов и прокурора?
- Да, - ответил Сальватор. - Я дам объяснения. Но пусть это будет
вместе с тем и моим последним словом.
СЛОВО ПОДСУДИМОГО
Сальватор спокойно поднялся и окинул взглядом зал суда, как будто
искал кого-то. Среди зрителей Сальватор заметил Бальтазара, Кристо и
Зуриту. В первом ряду сидел епископ. Сальватор несколько задержал на нем
свой взгляд. На лице Сальватора появилась едва заметная улыбка. Затем
Сальватор начал искать кого-то взглядом, внимательно осматривая весь зал.
- Я не нахожу в этом зале потерпевшего, - сказал наконец Сальватор.
- Я потерпевший! - вдруг крикнул Бальтазар, срываясь с места. Кристо
дернул брата за рукав и усадил на место.
- О каком потерпевшем вы говорите? - спросил председатель. - Если вы
имеете в виду изуродованных вами животных, то суд не счел нужным
показывать их здесь. Но Ихтиандр, человек-амфибия, находится в здании суда.
- Я имею в виду господа бога, - спокойно и серьезно ответил Сальватор.
Услышав этот ответ, председатель в недоумении откинулся на спинку
кресла: "Неужели Сальватор сошел с ума? Или он решил изображать
сумасшедшего, чтобы избегнуть тюрьмы?"
- Что вы хотите этим сказать? - спросил председатель.
- Я думаю, суду это должно быть ясно, - ответил Сальватор. - Кто
главный и единственный потерпевший в этом деле? Очевидно, один господь
бог. Его авторитет, по мнению суда, я подрываю своими действиями,
вторгаясь в его область. Он был доволен своими творениями, и вдруг
приходит какой-то доктор и говорит: "Это плохо сделано. Это требует
переделки". И начинает перекраивать божье творение по-своему...
- Это богохульство! Я требую занести слова обвиняемого в протокол, -
сказал прокурор с видом человека, оскорбленного в своих святых чувствах.
Сальватор пожал плечами:
- Я передаю только сущность обвинительного акта. Разве не к этому
сводится все обвинение? Я читал дело. Вначале меня обвиняли только в том,
что я будто бы производил вивисекции и причинил увечье. Теперь мне
предъявили еще одно обвинение - в святотатстве. Откуда подул этот ветер?
Не со стороны ли кафедрального собора?
И профессор Сальватор посмотрел на епископа.
- Вы сами создали процесс, в котором невидимо присутствуют на стороне
обвинения господь бог в качестве потерпевшего, а на скамье подсудимых -
вместе со мной Чарлз Дарвин в качестве обвиняемого. Может быть, я огорчу
еще раз некоторых сидящих в этом зале своими словами, но я продолжаю
утверждать, что организм животных и даже человека не совершенен и требует
исправления. Я надеюсь, что находящийся в этом зале настоятель
кафедрального собора епископ Хуан де Гарсилассо подтвердит это.
Эти слова вызвали удивление всего зала.
- В пятнадцатом году, незадолго до моего отъезда на фронт, -
продолжал Сальватор, - мне пришлось внести маленькое исправление в
организм уважаемого епископа - вырезать ему аппендикс, этот ненужный и
вредный придаток слепой кишки. Лежа на операционном столе, мой духовный
пациент, помнится, не возражал против того извращения образа и подобия
божия, которое я произвел своим ножом, вырезая частицу епископского тела.
Разве этого не было? - спросил Сальватор, глядя в упор на епископа.
Хуан де Гарсилассо сидел неподвижно. Только бледные щеки его
чуть-чуть порозовели и слегка дрожали тонкие пальцы.
- И не было ли другого случая, в то время, когда я еще занимался
частной практикой и производил операции омолаживания? Не обращался ли ко
мне с просьбой омолодить его почтенный прокурор сеньор Аугусто де...
При этих словах прокурор хотел было запротестовать, но слова его были
заглушены смехом публики.
- Я прошу вас не отвлекаться, - сурово сказал председатель.
- Эта просьба была бы гораздо уместнее в отношении самого суда, -
ответил Сальватор. - Не я, а суд так поставил вопрос. Разве кое-кого здесь
не испугала мысль, что все присутствующие здесь - вчерашние обезьяны или
даже рыбы, получившие возможность говорить и слушать, так как их жаберные
дуги превратились в органы речи и слуха? Ну, если не обезьяны, не рыбы, то
их потомки. - И, обращаясь к прокурору, проявлявшему признаки нетерпения,
Сальватор сказал: - Успокойтесь! Я не собираюсь здесь с кем-либо спорить
или читать лекции по теории эволюции. - И, сделав паузу, Сальватор сказал:
- Беда не в том, что человек произошел от животного, а в том, что он
не перестал быть животным... Грубым, злым, неразумным. Мой ученый коллега
напрасно пугал вас. Он мог бы не говорить о развитии зародыша. Я не
прибегал ни к воздействию на зародыш, ни к скрещиваю животных. Я - хирург.
Моим единственным орудием был нож. И как хирургу мне приходилось помогать
людям, лечить их. Оперируя больных, я должен был часто производить
пересадку тканей, органов, желез. Чтобы усовершенствовать этот метод, я
занялся опытами пересадки тканей у животных.
Подолгу наблюдал я оперированных животных у себя в лаборатории,
стремясь выяснить, изучить, что происходит с органами, перенесенными на
новое, иногда необычное даже место. Когда мои наблюдения кончались,
животное переселялось в сад. Так создался у меня этот сад-музей. Особенно
меня увлекла проблема обмена и пересадки тканей между далеко стоящими
животными: например, между рыбами и млекопитающими, и наоборот. И здесь
мне удалось достичь того, что ученые считают вообще немыслимым. Что же тут
необычайного? То, что сделал я сегодня, завтра будут делать рядовые
хирурги. Профессору Шейну должны быть известны последние операции
немецкого хирурга Зауербруха. Ему удалось заменить больное бедро голенью.
- Но Ихтиандр? - спросил эксперт.
- Да, Ихтиандр - это моя гордость. При операции Ихтиандра трудность
заключалась не только в технике. Я должен был изменить всю работу
человеческого организма. Шесть обезьян погибло на предварительных опытах,
прежде чем я добился цели и мог оперировать ребенка, не опасаясь за его
жизнь.
- В чем же заключалась эта операция? - спросил председатель.
- Я пересадил ребенку жабры молодой акулы, и ребенок получил
возможность жить на земле и под водою.
Среди публики послышались возгласы удивления. Корреспонденты газет,
присутствовавшие в зале, бросились к телефонам, торопясь сообщить
редакциям эту новость.
- Позже мне удалось достигнуть еще большего успеха. Моя последняя
работа - земноводная обезьяна, которую вы видели, может жить без вреда для
здоровья неопределенное долгое время как на земле, так и под водою. А
Ихтиандр может прожить без воды не более трех-четырех суток. Долгое
пребывание на земле без воды для него вредно: легкие переутомляются, а
жабры подсыхают, и Ихтиандр начинает испытывать колющие боли в боках. К
сожалению, во время моего отъезда Ихтиандр нарушал установленный мною
режим. Он слишком долго оставался на воздухе, переутомил свои легкие, и у
него развилась серьезная болезнь. Равновесие в его организме нарушено, и
он должен большую часть времени проводить в воде. Из человека-амфибии он
превращается в человека-рыбу...
- Разрешите задать подсудимому вопрос, - сказал прокурор, обращаясь к
председателю. - Каким образом пришла Сальватору мысль создать
человека-амфибию и какие цели он преследовал?
- Мысль все та же - человек не совершенен. Получив в процессе
эволюционного развития большие преимущества по сравнению со своими
животными предками, человек вместе с тем потерял многое из того, что имел
на низших стадиях животного развития. Так, жизнь в воде дала бы человеку
огромные преимущества. Почему бы не вернуть человеку эту возможность? Из
истории развития животных мы знаем, что все земные животные и птицы
произошли от водных - вышли из океана. Мы знаем, что некоторые наземные
животные снова вернулись в воду. Дельфин был рыбой, вышел на сушу, стал
млекопитающим животным, но потом вернулся в воду, хотя и остался, как и
кит, млекопитающим. И кит и дельфин дышат легкими. Можно было дельфину
помочь стать двоякодышащей амфибией. Ихтиандр просил меня об этом: тогда
его друг - дельфин Лидинг - мог бы оставаться с ним долгое время под
водой. Я собирался сделать дельфину такую операцию. Первая рыба среди
людей и первый человек среди рыб, Ихтиандр не мог не чувствовать
одиночества. Но если бы следом за ним и другие люди проникли в океан,
жизнь стала бы совершенно иной. Тогда люди легко победили бы могучую
стихию - воду. Вы знаете, что это за стихия, какая это мощь? Вы знаете,
что площадь океана равна тремстам шестидесяти одному миллиону пятидесяти
тысячам квадратных километров? Больше семи десятых земной поверхности
составляет пространство водной пустыни. Но эта пустыня с ее неистощимыми
запасами пищи и промышленного сырья могла бы вместить миллионы, миллиарды
человек. Больше трехсот шестидесяти одного миллиона квадратных километров
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг