упал как подкошенный.
Ганс поспешил к нему на помощь.
Лицо доктора было сиреневого цвета. Губы обметаны сиреневой пеной, глаза
открыты, зрачки сильно расширены.
Неужели отравлен?.. Ганс вынул из докторской походной аптечки спирт и
начал тереть сиреневые виски доктора. Проходили минуты, Текер лежал без
движения. Только сиреневый цвет начал сменяться желтым, и Ганс не знал,
лучше это или хуже. Через полчаса, когда Ганс уже терял надежду вернуть
Текера к жизни, тот внезапно очнулся и вскочил на ноги. Легкая желтизна
переходила в нормальный цвет лица.
- Что с вами произошло? - спросил Ганс.
Руки и ноги доктора дрожали. Он щелкал зубами и кричал:
- Надо взять себя в руки!..
Наконец ему удалось подавить приступ судорожной дрожи.
- Не спрашивайте меня! Это такая гадость... такая гадость, которой на
Земле нет названия.
Молча пошли дальше. Текер начал чихать и чихал без конца. Пришлось
остановиться. При каждом чихании тело доктора спазматически искривлялось.
Наконец из носа пошла кровь. И лишь после этого Текер окончательно пришел
в себя.
На большой каменистой площадке росли бурые растения. Их листья, шириною в
тридцать сантиметров, постепенно суживались к концу, имели длину в
пятнадцать метров и шли от корня во все стороны правильной розеткой. Из
середины "звезды" поднимался высокий ствол, увенчанный четырехрогими
"бра". На конце каждого рога росли продолговатые темно-красные шишки.
Поверхность листьев была покрыта пупырышками.
- Словно присоски на щупальцах спрута, - сказал Ганс, входя между листьев.
Он прикоснулся спиною к листку. Конец листа обвил его туловище сзади и
начал скручиваться вместе с захваченной добычей. Вращаясь, крича, болтая
ногами и руками, Ганс докатился до центра растения. Соседние растения,
затронутые руками и ногами Ганса, также свернулись в трубку. Медленно
свернулись и все остальные листья. "Звезда" превратилась в клубок.
- Скорее нож... режьте! - кричал, задыхаясь, Ганс. Растение сжимало его
тело, как гигантский удав.
Текер выхватил охотничий нож, подбежал к растению и начал резать лист.
- Осторожно... смотрите, чтобы вас самого не прихватило! - кричал Ганс.
Лицо его багровело от прилива крови.
Поверхностный слой листа поддавался ножу туго. Текер кряхтел, топтался
возле Ганса.
- У вас руки дрожат... Дайте мне! - прохрипел Ганс. Текер передал нож.
Ганс полоснул, лист хрустнул. Красная, как кровь, жидкость облила Ганса и
Текера. Ужасное щупальце было отрезано.
Ганс упал вместе с листом. Текер откатил Ганса, как бочонок, подальше от
растения. Попробовал раскрутить, но лист не раскрывался. Лишь по мере
того, как вытекал красный сок, упругость листа уменьшалась, и Ганс наконец
был освобожден.
Возле него стояла огромная лужа сока, черневшая и быстро затвердевавшая.
Ганс вздохнул всей грудью:
- Спасибо, доктор! Я думал, что этот растительный спрут сломает мне
грудную клетку. Венера, кажется, каждому из нас приготовила по подарку.
Здесь надо быть очень осторожным. Опасности подстерегают нас на каждом
шагу.
Ганс ударил ногой почерневший лист:
- Плотоядное растение вроде наших мухоловок. Но пора домой. Скоро
стемнеет. Только бы добраться до ущелья, там не собьемся с дороги.
Блоттон! Блоттон!..
Блоттон не отзывался.
- Неужели он погиб? - воскликнул Ганс.
И, словно в подтверждение этого, на обратном пути Текер нашел несколько
перьев, обрывков черной кожи - быть может, от крыла "птеродактиля", -
следы крови в каменной ложбинке.
- Не здесь ли летучий гад расправился с Блоттоном?
- Но где же кости? - спросил Текер.
- Такой гиппопотам на крыльях способен сожрать и с костями...
Глава 5. ПЕЩЕРНЫЕ ЖИТЕЛИ.
Ганс и Текер вернулись к ужину - к скудному ужину из галет.
- Увы, мы не нашли следов лорда Блоттона, - грустно сказал Текер. О перьях
и следах крови он не упоминал, чтобы не растравлять сердце невесты. Глаза
Эллен без того были красны от слез.
В конце ужина Цандер произнес речь. Он говорил о том, что их пищевые
запасы приближаются к концу. Нельзя терять ни одного дня. Необходимо
спуститься в долину, развести огород, засеять поле, сделать запасы на зиму.
- А п-пока чем мы пи-питаться будем?
- Придется промышлять охотой, рыбной ловлей...
- У меня пропадает всякий аппетит, когда я подумаю о здешних летучих
гадах, - сказал Стормер.
- Не может быть, чтобы на планете не нашлось годных для еды животных, рыб
и растений. Как вы полагаете, доктор? - спросил Цандер.
- Я полагаю, что растения и животные в общем везде сделаны из одного
теста. Белки, жиры, углеводы... Но могут быть и какие-либо неизвестные нам
вредные примеси. Ведь и на Земле есть ядовитые растения. Здесь надо быть
очень, очень осторожным. - И, несмотря на то, что он запретил Гансу
упоминать о птицах-шарах, сам Текер не мог удержаться, чтобы не рассказать
об их приключениях. На лицах слушателей были ужас, испуг, отвращение.
- Каким же об-образом мы уз-знаем, что м-можно есть и чего нельзя д-даже
нюхать? - спросил барон.
Текер пожал плечами:
- А каким образом первобытные люди научились отличать съедобные растения
от ядовитых? Опытом. Только опытом.
- Расплачиваясь за опыт жизнью?
- Разумеется, многие гибли. Если бы в моем распоряжении была оборудованная
химическая лаборатория...
- Недурная п-перспектива! За-ахочешь сорвать лук, а он скрутит тебя;
п-понюхаешь мясо - свежее ли оно? - и подохнешь от одного только запаха.
- Я не переступлю порога ракеты! - решительно заявила леди Хинтон.
- Охотой и рыбной ловлей можно заниматься, живя в ракете. Зачем нам
переселяться в долину? Не правда ли, барон? - И Стормер хлопнул по плечу
Маршаля.
Тот брезгливо поежился от такой фамильярности.
- Разумеется. Наше дело стариковское. Леди Хинтон, мистер Стормер, я,
профессор, епископ, во всяком случае... кх... кх...
Цандер воспользовался паузой.
- Это невозможно, - прервал он речевые потуги барона. - Все
работоспособные будут работать в приморской долине на поле, и носить вам
сюда продовольствие никто не будет.
- Но у меня есть прислуга Мэри.
- А у меня Жак.
- Здесь, на Венере, нет личной прислуги. Нам предстоит тягчайшая борьба с
суровой, незнакомой природой. И мы должны напрячь все наши силы, создать
крепкий трудовой коллектив.
- Ком... ком... коммуну?
- Дело не в словах, барон.
- От... отказываюсь.
- Не отпущу от себя Мэри!
- А я иду! - воскликнул профессор Шнирер. - И мы все должны идти. Работать
на земле, а жить на лоне природы. Среди мирных животных и растений...
- Хороши мирные животные и рас... рас...
- ...Обрабатывать землю. Собирать урожай. Пасти стада. Питаться плодами
земли. И никаких машин, никаких рабочих вопросов, никаких революций.
- Н-не пойду.
- Отказываюсь, - вторила леди Хинтон.
- Что за тупоумная публика! - тихо сказал Винклер Гансу.
- Погоди, они сами побегут. "Кто не работает, тот не ест". Кроме того, у
меня есть верное средство выгнать их на работу, - так же тихо ответил Ганс.
Под шум спорящих он вынул большой бриллиант и, будто нечаянно, начал
катать его по столу перед глазами леди Хинтон.
- Откуда это у вас? - подозрительно спросила она, мигом переменив тон.
- Нашел на дороге, леди Хинтон.
- Бриллианты на дороге не валяются.
- Венерианка обронила, может быть? - с насмешкой спросил барон.
- Возможно, - ответил Ганс. - И венерианки, очевидно, очень рассеянные
женщины. Такие камушки мы встречали на всем пути. Вот, не угодно ли
полюбоваться? - Ганс засунул руку в карман и высыпал горсть крупных
самоцветов. Затем вынул из походной сумки большой слиток золота и небрежно
бросил на стол. - Они здесь валяются, как булыжники.
- Золото! Алмазы! Бриллианты! Изумруд! - воскликнула леди Хинтон,
наваливаясь на стол и протягивая руки к груде самоцветов.
Стормер покраснел, барон стал бледен. Глаза епископа блеснули алчностью. К
драгоценностям потянулись дрожащие руки: толстые, поросшие рыжими волосами
- Стормера; бледно-синие, с вздувшимися венами - барона; пухлые -
епископа; тонкие, с длинными пальцами и розовыми ногтями - Делькро...
Толстые, худые, красные, белые пальцы сбились в шевелящийся клубок.
Пассажиры тяжело дышали, разгребали кучу, отталкивали чужие жадные руки.
- Бриллиант! Шестьдесят каратов!
- Восемьдесят!
- Дайте мне!
- Да не отнимайте же!..
- Я только посмотрю!
- А вот этот! Какая прелесть!
- На пятьдесят тысяч фунтов!
- Миллион!
Леди Хинтон зажимала в левой руке бриллиант чистейшей воды. Даже Эллен
забыла о своей печали и смотрела на это неожиданное богатство как
зачарованная.
Камни быстро разошлись по рукам. Из-за самородка золота разгорелась
горячая ссора.
Ганс рассмеялся.
- Не жадничайте, господа, - сказал он. - Уверяю, что каждый из вас может
набрать этих камней и золота целый мешок. Сомневаюсь только, что эти
стекляшки обогатят вас.
- Это не стекляшки, молодой человек! - наставительно произнесла леди
Хинтон, не понявшая Ганса. Она все еще жила в мире земных ценностей.
- Где это вы нашли? - спросил Стормер, прижимая под полою пиджака к животу
слиток золота.
- Я уже говорил вам: на дороге. По пути к заливу. И если мы переселимся
туда...
- Разумеется!
- И возможно скорее! Что вы скажете, леди Хинтон? Вот так Венера! Вот так
планета! Недаром ее назвали именем богини красоты. Нет, ради этого стоило
полететь в звездолете. Черт возьми, мы будем богаты как крезы! Да что
крезы! Крезы будут нищими по сравнению с нами...
- А завтра нам нечего есть, мистер крез, - вернул Цандер разгоряченные
головы к печальной действительности.
- Долой золото! Долой драгоценности! - вдруг закричал Шнирер. - Это
валюта! Мать спекуляции! Это борьба! Это кровь!.. - И он снова заговорил о
своей пасторальной идиллии. - Но я против коммуны, против централизации
населения.
- У нас будут Англия, Франция, Германия, - сказал Стормер. - Что ж, это
неплохо! - И начал подсчитывать в уме народонаселение будущих государств.
Англия: он, Стормер, Хинтон, Эллен, Уэллер, Пинч, Мэри... Жаль, что погиб
Блоттон, он олицетворял бы английскую армию. Военный министр. Итого:
Англия - шесть человек... Германия: трое Текеров, Шнирер с дочерью,
Цандер, Винклер, Фингер. Восемь, больше, чем в Англии. Но им что! Германию
будет ослаблять классовый антагонизм. Франция: Маршаль, Делькро, ну и Жак
в качестве колониальной части империи. Франция нисходит на роль
второстепенной державы. "Золотые россыпи достанутся Англии, то есть мне.
Что может сделать одна женщина и дохлый барон!" - Да, это неплохая мысль, - продолжал Стормер уже вслух. - "Правь, Британия!", "Боже, храни короля!". Я думаю, толковый король...
- Может найтись и толковая королева, - величественно возразила леди Хинтон
со своего троноподобного кресла. - "Тоже подбирается к золотым россыпям!" - подумала она.
- Это решит выбор! - ответил Стормер. И он начал подсчитывать шансы: "За
меня: я сам, конечно, голос Пинча, - припугну щенка, обещая в крайнем
случае должность министра... гм... и только... А за Хинтон: Уэллер, конечно,
Эллен, Мэри обработают... Хорошо, что нет Блоттона... Как бы не прошла королевой! Нет, лучше без голосования, напролом, по-наполеоновски".
- Эти дела "государственной важности", - с иронией сказал Цандер, - мы
пока оставим. Собирайтесь в дорогу. Не берите с собою ничего лишнего.
Помните, что личных слуг на Венере не существует. Завтра выступаем на
рассвете.
- А вы?
- Я остаюсь в ракете для ее охраны. Притом я не теряю надежды, что мне
удастся наладить связь с Землей.
Начались новые сборы, новый отбор вещей. Леди Хинтон и на этот раз не
рассталась со своим замшевым мешочком, пополнив свои сокровища двумя
крупными бриллиантами.
На заре прозвонил колокол. Началось "переселение народов".
Горячий дождь больно стегал по лицу. Кругом пар, дым, туман. Грохочут
громом облака, грохочут вулканы. Дрожит, гудит почва от скрытых
вулканических сил. Жутко... Леди Хинтон шествует, опираясь на руку
епископа. Скользит под ногами мокрая, каменистая почва. Длинная ряса
епископа и подол широкого платья леди Хинтон путаются в ногах, цепляются
за острые камни. Струйки горячей воды текут по лицу, спине, груди. У леди
- лицо жертвы, ведомой на заклание.
- Боже мой! Никогда я не думала, что...
- Прошу вас, остановитесь, - сказал епископ, отдуваясь. Он положил в лужу
узлы - свой и леди Хинтон, поднял полы рясы до пояса и связал их узлом.
Леди Хинтон отворачивается. Она шокирована. Епископ с открытыми ногами!
Мало того что неприлично, это почти противоестественно.
- Советую и вам, мадам, сделать то же.
- То же? - с негодованием восклицает леди.
- Да, то же. Здесь не до этикета. Мы и так отстали и рискуем заблудиться.
Нас никто не видит.
- Нет, нет. Идем, - решительно отвечает леди Хинтон. Епископ кряхтит,
поднимает узлы. Плетутся дальше.
- Эй, эй, епископ! Хинтон!
Что за непочтительность! Это голос, кажется, мясника Стормера. Леди
наступает на подол, падает. Уэллеру с трудом удается поддержать ее грузное
тело. Он измучен, зол. Говорит грубо, повелительно:
- Я же говорил вам. Из-за вас мы отстаем.
- И это лорд епископ! Что делает с людьми Венера! - От обиды, усталости,
оскорбления, досады леди Хинтон готова заплакать. Где ее выезды,
вымуштрованные лакеи, понимающие ее с одного взгляда?..
- Да ползите же, черт возьми, иначе мы не будем ждать вас! - кричит
Стормер.
Леди Хинтон вздыхает. Поистине скорбный путь.
Ганс идет впереди, осматривает почву. Вот здесь были найдены перья и лужа
крови. Их теперь нет, смыли дожди.
А вот и выход самоцветов. Ну, здесь уж, наверно, будет остановка.
- П-помогите мне ф-встать. Я уп-пал и лежу, кажется, на п-бриллиан-тах...
колются... - раздается в тумане голос барона.
- Ого! Вот они, россыпи! Ф-фу! Даже в жар бросает! - рычал Стормер.
Леди Хинтон почувствовала неожиданный прилив сил. Уже не думая о
приличиях, она высоко подоткнула платье и потянула за собой епископа.
- Скорей! Скорей! - задыхаясь, говорила она. - Иначе нам ничего не
останется.
Барон, Стормер, Уэллер, Пинч, Делькро развязали мешки и начали наполнять
их драгоценными камнями, выбрасывая одежду и белье. Никогда еще они не
богатели с такой быстротой. Одно лишь движение руки приносило сотни тысяч
- так им казалось. В мешки сыпалось многомиллионное состояние.
Ганс смотрел на эту сцену с улыбкой, отдыхая под откосом скалы. Встав, он
свистнул: пора отправляться в путь.
"Миллионеры" взвалили на спины мешки. Тяжелый груз! Пошли. Камни
невыносимо давили на плечи. Кряхтели, тяжело дышали, но несли.
Внизу, когда редел туман, виднелось темное пятно залива.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг