настроение не могло быть так безнадежно, как у Энгельбректа. Мне хотелось
жить.
- Скажите, а отсюда никак нельзя выйти на волю? - спросил я
Энгельбректа.
Профессор был слишком погружен в свои мрачные думы, и мой вопрос не
сразу дошел до его сознания.
- Выйти на волю? - наконец переспросил он. - Да, это нелегко. Вот эта
стена выходит наружу.
- Так за чем дело стало? - сказал я. - У нас есть кирки. Правда, здесь
совершенно темно, но мы можем работать впотьмах.
- Можем, - безучастно ответил Энгельбрект. - Но прежде чем мы пробьем
скалу, мы сдохнем с голоду. Напрасный труд. Ложитесь, как я, и ждите
спокойно смерти.
Но в мои расчеты вовсе не входило спокойно ожидать смерти. Отдохнув, я
поднялся, ощупью разыскал кирку и подошел к стене.
Звенящие удары послышались во тьме.
- Не здесь, возьмите левее, - донесся голос Энгельбректа. - Там стена
тоньше.
Я перешел на несколько шагов влево и приступил к работе.
Утомившись, я присел отдохнуть и услышал кряхтенье Энгельбректа и лязг
железа - профессор спрыгнул с вагонетки.
- Я слишком устал, устал душою, чтобы долбить скалу ради спасения своей
жизни. Но вы молоды и еще найдете свое счастье. Я должен помочь вам ради
Норы...
Загремело железо - это Энгельбрект выбирал кирку.
- Разве так рубят скалы? - услышал я голос профессора уже вблизи себя.
- Посторонитесь. Вот как это делал старый рудокоп Энгельбрект.
И я услышал мощные ровные удары.
Мы проработали несколько часов. Я уже бросил в полном изнеможении свою
кирку, а удары "старого рудокопа Энгельбректа" еще долго раздавались в
обширной пещере. Эхо гулко отдавало эти удары.
- На сегодня довольно, - сказал наконец Энгельбрект.
Он отбросил кирку. Но прежде чем лечь спать, мы оттащили от двери
вагонетки и уставили их на рельсы в ряд через всю пещеру, так что первая
вагонетка упиралась в дверь, а последняя в противоположную стену.
- Так. Если теперь еще навалить на вагонетки инструменты и насыпать
камней, то сам черт не откроет двери.
Наконец, совершенно утомленные, мы улеглись и крепко уснули.
Я проснулся от холода. Хотелось есть. Из темноты послышался
продолжительный зевок Энгельбректа.
- Проснулись? - спросил я.
- Давно не сплю. Есть хочется, но ничего не поделаешь, придется
приниматься за работу, не позавтракав.
И он взялся за кирку. Вначале удары были неуверенные и неравномерные.
Потом Энгельбрект втянулся и работал со вчерашней энергией. Я также взялся
за кирку.
Голод давал себя чувствовать, обессиливая нас. Перерывы для отдыха мы
делали все чаще и чаще. Время тянулось бесконечно долго. Казалось, скалы
сегодня стали крепче, чем были вчера. Наконец я бросил кирку в бессильном
отчаянии и мешком свалился на груду камней. Энгельбрект работал еще
некоторое время, потом замолкли и его удары.
- Плохие дела, - сказал он мрачно. - Так мы долго не протянем, а
углубились едва на одну треть. Мы работали неэкономно. Надо рубить шахту
поменьше и бить по очереди.
Так прошел еще один день, если только мы не ошибались во времени. Мы
вновь постарались уснуть, лежа в одной вагонетке, чтобы согревать друг
друга. Холод ощущался все сильнее и мучительнее. Мне не спалось. Желудок
сжимался в голодных спазмах. Ноги холодели, голова горела, все тело ныло.
Мрачные мысли, как ни боролся я с ними, не давали покоя. Я терял надежду
выбраться отсюда. Мне хотелось поговорить с Энгельбректом, но он лежал тихо
и, быть может, спал. Мне жалко было будить его...
Потеряв всякую надежду уснуть, я поднялся, добрался во тьме до дыры,
которую мы пробивали в стене, и начал измерять пройденное нами расстояние.
Камни покатились из-под ног и загремели.
- Кто там? - услышал я голос Энгельбректа.
- Это я. Вы не спите?
- Нет, - ответил профессор. - Думы проклятые одолевают... И холодно...
Давайте погреемся. - Энгельбрект поднялся и взял кирку.
- Черт, тяжелая какая стала! - выбранился он. Послышались удары киркой,
потом вдруг наступило молчание, и я услышал тяжелый вздох.
- Не могу, - сказал Энгельбрект. - Руки не держат кирки... Но я
заставлю их держать! - И он вдруг начал молотить с необычайной силой, так
что из-под кирки посыпались искры.
Это была последняя вспышка энергии. Кирка отлетела в сторону, и
Энгельбрект растянулся на груде камней.
- Отдохните, я заменю вас, - сказал я, принимаясь за работу.
Но у меня дело пошло еще хуже. Мне казалось, что я размахивался изо
всей силы, а кирка только царапала скалу, отбивая мелкие осколки. При таком
темпе работы мы и в десять дней не пробьем скалы! Голодная смерть должна
наступить гораздо скорее...
Мне кажется, что я уснул или впал в забытье с киркою в руке. Я не знаю,
как долго продолжалось это. Быть может, так пролежал я целые сутки, а может
быть, всего несколько минут. И я не могу с уверенностью сказать, во сне или
наяву я принимался несколько раз за работу, бил с ожесточением отчаяния и
вновь падал на землю. Время от времени я чувствовал невыносимые приступы
голода. Но постепенно это ощущение притуплялось. Я начинал впадать в
оцепенение. Время стало, и я не знал, сколько дней прошло с тех пор, как мы
заперли себя в этой мышеловке. Я все больше погружался в темную пропасть
забытья. Иногда мелькала мысль о смерти, но и она уже не волновала меня.
Тупое безразличие засасывало меня, как тина. Но критическое чувство еще
не совсем погасло. Помню, я с некоторым интересом наблюдал за теми
процессами умирания, которые происходили во мне. В этом "умирании"
наблюдался определенный ритм. Периоды коматозного состояния сменялись
некоторыми просветлениями чувств и сознания, как будто последние запасы
жизненных сил собирали остатки "горючего", чтобы еще и еще раз осветить
сознание... Ибо только сознание могло найти выход и спасти умирающий
организм. И организм отдавал последние соки, последний трепет клеток моему
мозгу - последней надежде на спасение...
В один из таких светлых промежутков я услышал очень слабые, отдаленные
удары кирки.
"Вероятно, заработал Энгельбрект. Неужели у умирающих с голоду так
ослабевает слух? - подумал я. - Или это бред?"
- Это вы стучите, профессор? - спросил я Энгельбректа.
- Я о том же самом хотел спросить вас, - ответил он слабым голосом,
который, однако, я слышал совершенно отчетливо и ясно.
- Я не глохну, и это не галлюцинация, - размышлял я вслух. - Что же
могут означать эти удары? Кто производит их? Откуда они?..
- Я уже несколько минут или часов думаю об этом, - ответил Энгельбрект.
- Мне казалось, что это вы работаете, но я начал глохнуть. Звуки несутся из
проделанного нами отверстия, я лежу около него. - Помолчав немного, он
продолжал: - Очевидно, мистеру Бэйли не терпится прикончить нас, и он отдал
распоряжение пробить стену. Он большой законник и, вероятно, хочет судить
нас по всей форме, чтобы потом заморозить и поставить в пантеон.
Мы замолчали, прислушиваясь. А звуки все усиливались, приближались.
Потом внезапно прекратились. Их заменил новый звук - скрежет вращающегося
сверла.
- Бурава пустили в ход, - спокойно сказал Энгельбрект. - Этак они скоро
доберутся до нас...
Новая опасность как будто вернула нам силы. Не скажу, что я боялся
смерти, - я уже находился в ее преддверии, но эти новые звуки нарушили
однообразие нашей жизни и ритм нашего постепенного умирания. Сознание
окончательно вернулось к нам.
- Что же мы будем делать? - спросил я.
- Встретим врага и умрем в борьбе, как подобает мужчинам, - ответил
Энгельбрект.
Я иронически улыбнулся, не опасаясь того, что Энгельбрект увидит мою
улыбку.
- Вы в силах поднять руку? - спросил я.
- Мне хватит сил, чтобы опустить камень на голову первого, кто просунет
ее сюда, - сказал он. - Ползите ко мне.
Мы подползли к краю проделанной нами маленькой шахты и улеглись по
обеим ее сторонам, положив возле себя камни с острыми краями. Однообразный
скрежет бурава усыплял меня, но я всячески боролся с сонливостью. Когда же
звуки послышались совсем близко от нас, прошел и сон. Я насторожился, как
кошка, готовая изловить мышь.
- Еще несколько минут, и они будут здесь, - шепнул Энгельбрект.
И в эту минуту я понял, что давало нам новые силы: ненависть к нашим
врагам!
Бурав взвизгнул, стена затрещала, мелкие камни посыпались в нашу
сторону. Визги и скрежет сменились жужжаньем. Дыра и еще дыра в тонкой
стене, отделявшей нас от врагов... Удары кирки. Дыра увеличилась настолько,
что в нее мог пролезть человек. Так решил я, потому что работа сверла и
кирок прекратилась и в темноте послышалось шуршание, которое мог производить
человек, пролезающий в отверстие. Напрягая ослабевшие мышцы, мы с
профессором подняли камни. Я прислушивался к каждому шороху. Ближе, ближе...
Совсем близко...
"Можно!" - подумал я и размахнулся. Но камень вдруг выпал из моих рук,
когда я неожиданно услышал знакомый шепот...
XXI
"ЛОПНУЛ КУПЕЦ"
- Сильно темно...
- Никола! - закричал я.
- О! Товарисц Клименко! - ответил он. И я почувствовал, как мохнатая
рукавица жмет ту руку, которая едва не разбила ему голову.
- Как ты попал сюда?
- Сильно крисис! - сказал Никола и, обернувшись назад, обратился к
кому-то стоявшему за отверстием: - Влезайте, товарисси. Тут свои. А мы, -
продолжал он, обращаясь к профессору, - присли тебя спасать, купца Бели
убивать.
- Да кто "мы"?
- Красный Армия присол: о!
- Но почему вы решили пробивать и сверлить стену именно этой шахты? Ты
знал, что я нахожусь здесь?
- Нисего не знал. Только ты сам говорил, серез эту новую шахту хоросо
пройти в город, - ответил Никола.
Ничего подобного я не мог припомнить. И только много времени спустя,
вспоминая то время, когда мы обдумывали с Николой ночами план побега, я
вспомнил, что действительно указывал на эту шахту как на самый удобный путь
проникновения в подземный городок. Я не ожидал, что Никола окажется столь
сообразительным и памятливым. Случай неожиданно загнал нас в эту же шахту, и
здесь произошла счастливая встреча.
Никола поспешил рассказать мне, "как это было". Наше командование не
переставало строить планы взятия подземного городка. Когда налет аэропланов
оказался безуспешным, а бомбардировка невозможной, за дело взялись саперы.
Решено было провести подкоп. Задача облегчалась тем, что весь кратер был
засыпан глубоким снегом. В нем нетрудно было проделать траншеи и подойти к
самой скале. Саперы употребили более трех недель на эту работу сперва "тихой
сапой" *, а потом подземной галереей. Выбор был сделан удачно. В этой пещере
Никола сам работал не раз. Он знал, что здесь никто не живет и ночью, когда
нет рабочих, можно войти незамеченным.
Пока Никола рассказывал, в пещеру через отверстие влезали один за
другим красноармейцы.
- Тут никто не увидит, можно зажечь огонь, - сказал Никола, и в его
руках сверкнул электрический фонарик.
- Сильно хороса стука! - сказал он. - Чик - и готово. Ай-ай-ай! -
продолжал он, осветив мое лицо. - Сильно похудел. Давно не кусал. А это
товарисц? Кусайте скорей! - и Никола, развернув походный мешок, начал
угощать меня и Энгельбректа.
Насытившись, я рассказал Николе и командиру отряда о всех
происшествиях. Мы начали обсуждать план дальнейших действий. Было уже утро,
и командир решил, что нам лучше подождать до следующей ночи, чтобы напасть
врасплох.
Мы старались соблюдать тишину, чтобы не привлечь внимания врага.
Разложили небольшой костер. Никола согрел чай и усиленно кормил нас. День
прошел незаметно в разговорах и в обсуждении плана дальнейших действий. В
шесть вечера начальник поставил несколько часовых, отдал приказ ложиться
спать, чтобы отдохнуть перед "делом". Насытившись и согревшись у огня, я
крепко уснул, и, когда Никола разбудил меня ночью, я был свеж и бодр.
Правда, еще чувствовалась некоторая слабость в ногах, но это не остановило
меня. Я хотел принять участие в нападении.
-----------------------------------------------
* "Тихая сапа" - военно-инженерная работа, заключающаяся в том, что
траншеи роются путем выкидки земли перед собою головным сапером, который
таким образом медленно и скрытно продвигается вперед. Следующие за ним
углубляют и расширяют проделываемый им ход.
-----------------------------------------------
Мы осторожно отвалили вагонетки и освободили выход. Только бы дверь не
была заперта!.. Красноармеец потянул дверь - она подалась. Я и Энгельбрект
были настолько не опасны для "армии" Бэйли, что запирать нас снаружи не
сочли нужным: и по ту и по эту сторону двери нас ожидала смерть.
Начальник отряда отдал распоряжение, и красноармейцы с ружьями
наперевес двинулись по коридору. Он был пуст. Только у лифта мы встретили
первого часового. Он дремал и, разбуженный нашим приближением, пытался
поднять тревогу, но начальник направил на него дуло револьвера.
- Стой, братишка! - по-русски, но достаточно выразительно сказал он.
Часовой сдался. Мы поднялись на лифте в первый этаж. Когда последний
красноармеец был уже наверху, мелькнула чья-то тень и скрылась за поворотом
коридора. Через несколько минут в городке будет поднята тревога! Мы ускорили
шаг и почти подбежали к кабинету Бэйли.
Дверь была открыта. Я распахнул ее и ворвался в кабинет.
Бэйли еще не спал. Он сидел в кресле и перебирал рукой лежавший на
блюде "воздушный" бисер. Голова его была обвязана платком.
Увидев меня впереди вооруженного отряда красноармейцев, Бэйли широко
раскрыл глаза. Нижняя челюсть его отвисла. Он откинулся на спинку и смотрел
на нас с нескрываемым ужасом.
- Гражданин Бэйли? - спросил начальник отряда.
- Это он, - сказал я. Краском сделал шаг к Бэйли.
- Вы арестованы.
Лицо Бэйли перекосилось. Глаза его еще больше расширились и запылали
огнем безумия. У него вновь начался один из припадков, которыми он страдал в
последнее время после ранения.
- А-а-а-а-а-а!!! - дико закричал он. - Большевики! А-а!! И здесь?
Всюду?! Нет спасения!.. Вы хотите лишить меня воздуха?
Он запустил скрюченные пальцы в свои сокровища - "воздушный" бисер - и
вдруг схватил несколько бисеринок, с трудом поднял их, положил в рот и
проглотил.
Энгельбрект первый понял, что должно последовать за этим. Он схватил
Бэйли за шиворот и потащил к выходу.
- Что вы хотите с ним делать? - спросил краском, не понимая еще
угрожавшей всем опасности.
Бэйли, продолжая бредить, отбивался от Энгельбректа.
- Скорей наверх!.. Помогите мне, он стал вдвое тяжелее! - отчаянно
кричал Энгельбрект.
Я, Никола и два красноармейца подхватили Бэйли, потащили по коридору,
бросили в лифт и поднялись вместе с ним на площадку, где не раз я беседовал
с Норой и любовался северным сиянием, дыша "воздушными витаминами".
Бэйли продолжал кричать и пытался вырваться от нас.
Вдруг я заметил, что изо рта Бэйли вылетел клуб белого холодного пара.
Тело его начало быстро распухать, в особенности грудь. Внутренняя теплота
желудка расплавила оболочки бисеринок. Воздух начал испаряться, и с Бэйли
происходило то же, что происходит с глубоководной рыбой, вытащенной на
поверхность океана: внутреннее давление превосходило давление атмосферного
воздуха и распирало тело. Еще мгновение и...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг