комнату, я устало опустился на стул. Я чувствовал себя опустошенным. Обрывки
мыслей проносились в голове. Никола погиб. Мир гибнет. Гибнет Нора... она
скоро сойдет с ума...
Машинально, по привычке, я надел наушники радио.
Говорил "Коминтерн"... Нет музыки, нет веселых песен... Беспрерывная
информация о Земле, которая задыхается. У нас, правда, не так, как за
рубежом... Нет звериной борьбы за последний глоток воздуха. Правительство
делает все, чтобы уменьшить панику и спасти население. Но что можно
сделать!.. Положение разбросанного по деревням крестьянства особенно
тяжелое. Неужели гибель?..
Я уже хотел положить трубку, как вдруг услышал весть, от которой у меня
захватило дыхание.
"...Больше бодрости, товарищи! Правительством сегодня получено
чрезвычайно важное сообщение, которое в корне может изменить положение..."
И, повысив голос, диктор отчетливо сказал:
"Алло! Алло! Ноздря Ай-Тойона! Есть! - Потом своим обыкновенным голосом
диктор добавил: - Вам, товарищи, непонятно это обращение, но скоро вы все
узнаете о ноздре Ай-Тойона и вздохнете - в буквальном смысле слова -
вздохнете с облегчением".
Первый вздохнул с облегчением я.
"Ноздря Ай-Тойона. Есть!" Это были условные слова, которые я просил мне
сообщить по радио в том случае, если Николе удастся передать письмо моему
заместителю Ширяеву. А Ширяев должен был передать мой доклад в Москву. Итак,
Никола жив, и правительство знает все о подземном городке мистера Бэйли!
Я быстро оделся и побежал на площадку. Норы еще не было. Небо пело
огнями. И мне казалось, что эта песнь была уже не такая холодная, чуждая
Земле. Мне самому захотелось петь, кричать. И я вдруг запел, впервые за
долгое время моего заключения:
За благом вслед идут печали,
Печаль же ра-адости залог...
- Вы с ума сошли! - услыхал я за собою голос Норы. - Вас могут
услышать. Петь на морозе?! Вы простудите горло.
- Да, я с ума сошел! Пусть услышат. Пусть простужу горло. Никола жив!
"Ноздря Ай-Тойона! Есть!"...
- Что с вами, Георгий? - впервые назвала меня Нора по имени.
Я вдруг схватил ее, поднял на воздух и закружил по площадке.
- Сумасшедший! Пустите меня и расскажите, в чем дело.
- Ух, слушайте! Все прекрасно. Я получил весть по радио. Никола жив! Он
отнес мое письмо по назначению. Мы должны ждать скорого наступления событий.
Плененный воздух скоро будет освобожден. И мы с вами скоро взлетим на
воздух! Но это ничего. Постараемся бежать в последнюю минуту, когда над нами
зареют бомбовозы. О, это будет великолепный день!
- Георгий, неужели это правда? - воскликнула она, и румянец вновь
показался на ее щеках.
Ее радость была не меньше моей. Однако скоро сияющее лицо девушки
омрачилось. Я уже мог безошибочно читать все оттенки выражения этого лица.
Она опять думала об отце. Его поведение все еще оставалось для нее мрачной
загадкой. Потом мысли Норы приняли другое направление.
- Вам пока не надо отправляться в опасное путешествие, - сказала она. -
Это хорошо. Но вообще радоваться нам еще преждевременно. Мистера Бэйли не
так-то легко победить. Он будет защищаться до последней крайности. Он
страшный противник.
- Пустяки! - крикнул я. - Не может один человек устоять против сил
всего государства, против мира.
- Как знать? - ответила Нора. - Вы не можете вообразить, какими
страшными орудиями разрушения обладает мистер Бэйли.
- Но по крайней мере это будет борьба, а не безропотное подыхание. И
потом... у мистера Бэйли есть "внутренние враги". Правда, их немного, но они
могут быть опаснее вражеских армий.
- Этих внутренних врагов только двое: вы и я, - сказала Нора. - Но вы
правы. Они могут сделать много. О, если бы и мой отец!.. - Она опустила
голову.
Потом вдруг выпрямилась и решительно сказала:
- Настанет минута, и я поставлю отцу прямой вопрос: друг он или враг...
Ледяной ветер вдруг потянул снизу. Из кратера послышалось гудение.
- Вентилятор опять заработал, - сказала Нора. - Мистер Бэйли спешит
переработать остатки воздушного сырья. Холодно... Идем...
В этот вечер я простился с Норой, унося с собою воспоминание о ее
улыбке, как будто я увидел солнце после долгой зимы.
И опять я уселся за радиоприемник.
"Коминтерн" передавал последнее правительственное сообщение.
Начальнику экспедиции Ширяеву удалось установить центр направления
ветров. Правительство снаряжает новую экспедицию для полного выяснения
причин необычайного поглощения воздуха на такой-то широте и сто тридцать
пятом градусе восточной долготы.
Я улыбнулся, выслушав это сообщение. Я знал, что Ширяев никуда не
двигался из Верхоянска. Честь открытия "точки поглощения воздуха" была
приписана ему по моему совету, чтобы отвести от меня подозрение мистера
Бэйли, которому, конечно, будет передана эта важная радиотелефонограмма. Я
представлял, как взбесится мистер Бэйли, узнав, что местоположение его
подземного городка уже открыто. Это должно показаться ему тем более
правдоподобным, что его мощные вентиляторы некоторое время бездействовали, и
работники экспедиции могли довольно близко подойти к кратеру без риска быть
втянутыми воздушным потоком.
Как обычно, наше правительство действовало быстро и решительно. К
сожалению, я ничего не мог сообщить Реввоенсовету о вооруженных силах
мистера Бэйли: это для меня оставалось тайной. Мне удалось только узнать,
что население городка не превышает пятисот человек. Меня сначала удивляло
такое небольшое количество рабочих и служащих. Но у мистера Бэйли все было
механизировано и рационализировано до последней возможности.
Пятьсот человек против целой армии - ничтожная горсточка! Но какие
машины истребления пустят в ход эти люди? Я мог только предупредить наших
бойцов, что борьба предстоит трудная и надо быть готовым ко всяким
неожиданностям.
Так или иначе, развязки ждать недолго. Карты сданы, игра начата...
x x x
Мистер Бэйли приказом объявил городок на военном положении. "Гарнизон"
подготовлялся к осаде. На гребне кратера появились сторожевые вышки с
установленными на них радиоушами, улавливавшими звуки. В склонах с внешней
стороны кратера открылись люки, о существовании которых я не знал, и
иллюминаторы с толстыми стеклами. Грозные дула пушек выглядывали из
отверстий люков. Как будто облегчая путь врагу, гигантские вентиляторы опять
бездействовали.
Приближалась весна. Стояла тихая, безветренная погода. Солнце после
зимней спячки начало выглядывать из-за горизонта, освещая снежные вершины
гор багровым светом.
Настали дни напряженного ожидания. Но в городке не чувствовалось
особого оживления. Он казался таким же безлюдным и мертвым, как всегда.
Работы в лабораториях не прекращались. Но, по-видимому, лаборатории и
мастерские работали теперь "на оборону". Беспрерывно сновали подъемники,
доставляя снаряды на скрытые батареи. Машины заменяли целые армии людей.
Я и Нора по-прежнему занимались в нашей лаборатории, превращая длинные
столбцы формул профессора Энгельбректа в новые способы обработки в
переработки нашего воздушного "сырья". Мы проделывали ряд опытов, не зная их
конечного синтеза, их результатов и целей. Это очень заботило Нору. Быть
может, мы способствовали изготовлению новых способов истребления
человечества? На вопросы Норы отец не отвечал ничего определенного.
Вечерами мы с Норой выходили на нашу площадку и наблюдали пустынное
небо. Летучих вестников не было (я был убежден, что новая экспедиция
появится на крыльях). Главные Воздушные Силы СССР находились далеко от нас,
и я высчитывал, как скоро они могут быть сюда переброшены. По моим расчетам,
должно было пройти еще несколько дней, прежде чем аэропланы зареют над
нашими головами, неся нам смерть, но человечеству освобождение...
- Смотрите, как будто у орудий появились люди, - сказала в один из этих
томительных вечеров Нора.
Я посмотрел на темные люки и увидел движущиеся тени. Очевидно, радиоуши
уловили приближение аэропланов, и защитники городка готовились к воздушной
атаке.
Мы с волнением ожидали, что будет дальше. Кругом все было тихо. Солнце
зашло за горизонт, и только ущербленная луна тускло освещала дикий пейзаж,
расстилавшийся у наших ног. Было холодно, но мы не уходили.
Прошло не менее часа. И вдруг яркий свет ослепил нас. Десяток огромных
прожекторов вспыхнул кольцом вокруг кратера, далеко освещая окрестности. Из
полярной ночи мы как будто перенеслись в сияющий тропический полдень. Когда
глаза привыкли к свету, мы увидели на горизонте несколько серебристых
стрекоз. В то же время уши наши уловили едва заметный рокот моторов.
- Летят, - в волнении сказала Нора.
- Да! - тихо ответил я, следя за тем, как далеко на западе маленькие
стрекозы превращались в ласточек, ласточки в соколов... Все ближе, ближе...
Раз, два, три, четыре... пять, шесть... семь, восемь, девять, десять...
Целая стая, расположенная журавлиным строем!
- А вот еще там, смотрите! - воскликнула Нора. С юга приближалась такая
же эскадрилья.
- И с севера!..
Рокот моторов уже наполнял собою воздух, отдавался в долинах,
возвращался эхом. Западная эскадрилья продолжала лететь по прямому
направлению на кратер, а северная и южная медленно загибали на восток, так,
чтобы пройти над городком, сбрасывая бомбы, следом за первой эскадрильей...
- Скоро от нас ничего не останется! - сказала Нора. Я вспомнил о нашем
плане побега, но продолжал стоять и смотреть как прикованный.
Аэропланы уже настолько приблизились, что при ярком свете прожекторов я
мог различить красные звезды на нижней стороне крыльев.
- Странно, - сказала Нора. - У мистера Бэйли должны быть дальнобойные
пушки. Аэропланы уже на расстоянии выстрела, почему же городок молчит?
- Вам хочется скорее видеть подстреленными этих птиц? - шутя спросил я.
- Я скорее хочу видеть развязку... так же как и вы.
Да, это была правда. Я сам был во власти нервного нетерпения - узнать неотвратимое, увидеть скорее силу оружия мистера Бэйли. И ждать нам пришлось недолго. Люди на батареях засуетились, затем я заметил движения,
сопутствующие выстрелам из орудий. Но я не услышал никакого звука.
- Это пневматические пушки, и стреляют они воздушными бомбами, -
пояснила Нора.
- Воздушные бомбы? Что это? - спросил я, напрягая зрение, чтобы не
пропустить момента, когда снаряды настигнут аэропланы.
Но действие воздушных бомб оказалось иное.
- Смотрите не вверх, а вниз, - сказала Нора. Я посмотрел вниз и увидел,
как по белой поверхности снега вздымается снежная пыль.
- И только-то! - Я готов был улыбнуться.
Но что это?.. Снег как будто закипел в месте падения бомб. Поднялись
огромные клубы пара, и вдруг со страшным ревом, свистом, глумом от земли
поднялись смерчи. Снежный витой столб взлетел, казалось, до самого неба,
начал быстро расширяться, расти, в то же время распыляясь и превращаясь в
бешеную снежную пургу. Бэйли поднял снежную бурю! Я посмотрел на аэропланы.
Белая пелена приближалась к ним с необычайной скоростью. Вот головной
аэроплан вдруг встал на дыбы, завертелся и полетел назад, как кусок бумаги,
гонимый самумом.
Второй, третий... Не прошло нескольких секунд, как вся воздушная стая
закружилась в воздухе, подобно осенним листьям, сорванным с дерева ураганом.
Серая мгла затянула небо.
Когда она постепенно рассеялась, небо было так же пустынно, как всегда.
Месяц зацепился острым краем за пик скалы, будто он боялся разделить судьбу
аэропланов, и уныло смотрел на мертвые склоны...
Я стоял пораженный, тяжело дыша. Меня била лихорадка. Нора прислонилась
к стене и, бледная, смотрела расширенными глазами туда, где за несколько
минут перед тем гордо реяли стальные птицы. Потом она тяжело вздохнула. В ее
словах была знакомая безнадежность:
- Трудно бороться с мистером Бэйли... Вот результат...
- Это не конец, это начало! - сказал я, но, признаюсь, в эту минуту
сомнение в успехе вползало в мои мысли. - Посмотрим, что будет дальше.
- Дальше нечего смотреть, - ответила Нора. - Нужно быть безумным, чтобы
решиться на вторичную атаку.
Нора оказалась права: атака не возобновлялась. Надо было время, чтобы
оправиться от удара и учесть опыт первого сражения.
Но мы продолжали стоять, глядя на запад...
XVII
"ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ВЗРЫВ"
На другой же день после первого наступления самолетов Красной Армии
атака возобновилась. Мы с Норой сидели в лаборатории, когда услышали
тревожный сигнал. Взглянув друг на друга, мы по молчаливому согласию разом
бросили наши пробирки, быстро оделись и поднялись на балкон.
Было двенадцать часов дня. Серая пелена облаков покрывала небо. Высоко
над нами слабо гудел один аэроплан. Но его не было видно. Я понял тактику
наших летчиков: забрать большую высоту и лететь под прикрытием ниже лежащих
облаков. Наше командование, очевидно, решило не бросать больших сил, а
действовать одиночными налетами. Это была вполне разумная тактика в данных
условиях. Но, увы, и она не достигла цели.
Мистер Бэйли был поистине повелителем бурь. Прежде чем аэроплан достиг
зенита, пришли в действие гигантские вентиляторы, пустившие в небо мощный
столб воздуха. Этот воздушный таран пробил дыру в облаках, которые быстро
рассеялись. Выглянуло голубое небо... А аэроплан? Мы так и не видели его.
Среди рева поднявшейся бури я уловил несколько захлебывающихся перебойных
звуков мотора, как прерывающийся предсмертный клекот раненого орла. Ветер
отбросил самолет вместе с тучами далеко в сторону...
В тот же день я узнал по радио результаты первых боев. Если только
число жертв не было скрыто "по стратегическим соображениям", что утверждал
Бэйли, - потери нашего воздушного флота были не так велики, как я боялся:
три летчика были убиты, шесть ранены, два аэроплана разбиты. Большинству же
воздушных машин удалось выровняться, но их отнесло на несколько сот верст.
Несмотря на эти потери, дух наступающих не был сломлен. Правительство
объявило, что не прекратит борьбы, пока враг не будет уничтожен.
- Посмотрим, кто кого уничтожит! - высокомерно говорил Бэйли. - Они еще
не кушали всех моих гостинцев.
В течение нескольких следующих дней воздушные атаки продолжались, но с
тем же результатом. Усилители звуков задолго предупреждали о появлении
самолетов, несмотря на применение глушителей, почти уничтожавших шум
моторов. Всякий раз аэропланы отбрасывало далеко назад. "Ноздря Ай-Тойона"
уже сделалась известной всему миру. Она усиленно выпускала воздух и теперь
совсем не втягивала его в себя (чтобы вместе с аэропланом не втянуть и
бомбы, которые могли бы разорваться в вентиляторе).
Наконец наши летчики, по-видимому, убедились в невозможности атаковать
город с воздуха. Воздушные атаки прекратились.
- Поумнели, - сказал Бэйли. - Жалко только воздуха, столько пришлось
выпустить его. Но война не бывает без потерь; я опять вберу мой воздух к
себе. Они еще придут ко мне, на коленях приползут! И будут вымаливать
маленький глоточек!..
Опять потянулись дни тревожного ожидания. Сторожевые стояли на своих
наблюдательных вышках, напоминая о войне, но в городке жизнь шла своим
чередом.
Через несколько недель это затишье было нарушено звуками далекой
канонады. Похоже было на артиллерийскую стрельбу, но разрывов я не слышал.
Это случилось ночью перед утром. Я быстро оделся и вышел в коридор. Там я
неожиданно столкнулся с Бэйли.
- Ваши товарищи не унимаются, - сказал он злобно. - Они подвезли
дальнобойные пушки и хотят разгромить городок. Глупцы! Они не понимают, что
этим только ускорят смерть всего мира. Теперь нет нужды скрывать вашего
присутствия у меня. Идемте со мной на радиостанцию, вы мне нужны.
- Отправьте радиотелеграмму, - сказал Бэйли Люку, когда мы вошли к
нему.
Люк сел к передатчику. Бэйли начал диктовать:
- "Командующему армией. Прекратите немедленно бомбардировку. Если хоть
один снаряд попадет в подземный городок мистера Бэйли, то произойдет мировая
катастрофа. В городке находятся огромные запасы жидкого водорода. При
истечении водорода и воспламенении его произойдет соединение водорода с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг