Боккерини".
Легкий, изящный менуэт зазвучал. Но от этой музыки мне стало еще
тяжелее. Там жизнь идет своим чередом. Люди работают, развлекаются, живут,
как всегда, не зная, какая беда нависла над ними.
Я снял с ушей радиотелефон. Люк сидел, углубившись в прием, переводя
точки и тире Морзе на буквы. Он быстро записывал телеграмму. Каждое утро эти
телеграммы подавались мистеру Бэйли.
Наконец он оторвался от работы и, не снимая наушников, спросил меня:
- Интересно?
- Да. Но я принимал и у себя дома на радиоприемник. Мне интересно
знать, как это делается и как производится не только прием, но и передача. У
вас имеется передающая радиостанция?
Быть может, я сам был слишком подозрительным и осторожным, но мне
показалось, что в лице Люка появилась какая-то настороженность.
- Вы хотите передать привет родным и знакомым? - спросил он меня с
улыбкой. - Да, передающая радиостанция у нас есть, но мы не пользуемся ею.
Мы не хотим обнаруживать нашего местопребывания.
В тот момент я поверил Люку. Но скоро выяснилось, что он сказал
неправду. Однажды я зашел на радиостанцию позже обыкновенного и застал его
за передачей.
- Вы решили открыть свое местопребывание? - сказал я с простодушной
улыбкой. - Что, застал вас на месте преступления?
Мистер Люк нахмурился, но потом заставил себя рассмеяться.
- Уж не шпионите ли вы за мною? - сказал он шутливо. Но от этой шутки у
меня заныло сердце.
- Какие глупости! - отвечал я. - Зачем мне шпионить? - И уже с хорошо
разыгранной обидой в голосе я сказал: - Если я помешал, то могу уйти.
- Оставайтесь, - ответил Люк. - Тогда я вас не обманул: наша большая
передающая станция молчит. Но эта... Этакой станции нет во всем мире, кроме
одного места, где принимается моя передача. Эта станция работает на таких
коротких волнах, что обычные станции не могут принимать ее. Таким образом
тайна передачи сохраняется... Коммерческие тайны! - пояснил он. - Но только
вот что, мистер Клименко: я вам очень много доверил, потому что вы мой друг.
Но вам лучше не говорить о том, что вы видели меня за передачей. И не
заходите в это время ко мне... Это служебная тайна.
Я успокоил Люка и вернулся к себе. Последнее открытие убедило меня в
том, что Бэйли имеет союзников во внешнем мире. Это делало его еще более
опасным. А Люк, по-видимому, начинает относиться ко мне с недоверием. Если
бы не боязнь потерять шахматного партнера, он, пожалуй, закрыл бы мне вовсе
доступ на радиостанцию. И теперь мне надо держать себя с удвоенной
осторожностью.
XIII
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
- Мы дышим в лаборатории самым чистым, насыщенным кислородом воздухом.
И все же мне чего-то не хватает, - призналась Нора. - Каких-то "воздушных
витаминов". Быть может, нам не хватает этих запахов земли, запахов хвои, не
хватает созерцания неба, хотя бы этого северного неба... Истинное
наслаждение дыханием я испытываю только здесь, наверху.
Мы стояли на балконе небольшой площадки в расщелине кратера с его
внешней стороны.
На внешнем склоне горы было несколько таких балконов. Они соединялись
покатыми тоннелями с тремя верхними этажами. Каждый тоннель был снабжен
лифтом. Эти площадки с балконами могли служить для сторожевых наблюдений. Но
ураганный ветер, всасывающий в кратер всех приближающихся к горе, делал
совершенно излишним постоянное наблюдение. И привилегированные обитатели
верхних этажей пользовались балконами только для того, чтобы подышать
"настоящим" воздухом и посмотреть на небо.
Нора облюбовала себе один балкон и с милостивого разрешения Бэйли
получила его в единоличное пользование. Она хранила у себя ключ от входа в
тоннель, ведущий на балкон (второй ключ от этой двери был у самого Бэйли).
Дверь эта находилась недалеко от ее комнаты, и Нора могла подниматься на
балкон во всякое время. Она подолгу бывала здесь и любила "беседовать со
звездами". Это было совершенно уединенное место, так как выступы скал
закрывали балкон и с соседних площадок не видно было, что на нем делается.
Площадка круто обрывалась. Горы кругом были занесены снегом. На темном
небе сверкали звезды. Ветра не было.
- "Воздушные витамины"... Это вы хорошо сказали, - ответил я. - Я не
чувствую запахов земли, все уже занесено снегом. Но хвоей пахнет. И еще
чем-то, как будто далеким дымком.
- А где дым, там жилье, люди...
- Которые также наслаждаются "воздушными витаминами". И всего этого их
хочет лишить мистер Бэйли!
- Смотрите!
Я посмотрел на север. От горизонта поднимался бледный световой столб.
Все выше, выше, до зенита. Из молочного столб превратился в бледно-голубой,
потом в светло-зеленый. Верхушка столба начала розоветь, и вдруг от нее, как
ветви от ствола дерева, потянулись во все стороны широкие отростки. А от
горизонта поднималась завеса, переливающаяся необыкновенно нежными и
прозрачными оттенками всех цветов радуги. Полярная ночь чаровала. На небе
разыгрывалась безмолвная симфония красок. И цвета переливались, как звуки
оркестра, то вдруг разгораясь в мощном аккорде, то нежно замирая в
пианиссимо едва уловимых оттенков.
- Как прекрасен мир! - с некоторой грустью в голосе сказала Нора.
Я взял ее руку в меховой перчатке. Нора как будто не заметила этого и
продолжала стоять неподвижно, глядя на расстилающуюся перед нами панораму
горных цепей и долин. Белый снег отражал небесные огни и непрестанно менял
окраску, то голубея, то розовея. Это была красота, которая покоряет на всю
жизнь. Безлюдье... Пустыня... Перекличка прекрасных, но глухонемых огней...
Мы как будто были заброшены в совершенно иной, фантастический мир. А там, за
горными цепями, на юго-западе и юго-востоке копошился людской муравейник.
- Мисс Энгельбрект, вы говорили с вашим отцом? - прервал я молчание.
Нора точно вернулась на землю из надзвездных высот.
- Да, говорила, - ответила она, опустив голову.
- И чем же кончился ваш разговор?
Нора устало подняла голову.
- Чем кончился наш разговор?.. - переспросила она, как бы не расслышав.
- Отец поцеловал меня в лоб, как это делал, когда я еще девочкой уходила
вечером спать, и сказал: "Спи спокойно, моя дочурка". И я ушла в свою
комнату. Отец! Милый отец, с которым я никогда не разлучалась ни на один
день, как будто ушел от меня, стал далеким, непонятным и даже... страшным...
Я уже не могу относиться к нему с прежним доверием.
Мы опять замолчали. А небесный гимн северного сияния все разрастался,
ширился, как могучий световой орган, холодный, беззвучный, прекрасный,
чуждый всему, что волновало нас...
x x x
Потянулись скучные однообразные дни. Мы с Норой по-прежнему занимались
в лаборатории, но девушка работала уже без прежнего энтузиазма. Раньше Hope
доставляло огромную радость заслужить одобрение отца. Теперь всю работу она
проделывала механически, как подневольный слуга, работающий за кусок хлеба.
Она глубоко страдала. Побледнел ее прекрасный румянец, запали глаза, она
заметно похудела, у нее появилась рассеянность. Посуда летела из ее рук, она
нередко ошибалась. Профессора Энгельбректа я видел только изредка, но и в
нем была заметна перемена. Он как-то осунулся, постарел, лицо его потемнело.
По вечерам, после работы, Нора и я выходили иногда на нашу площадку
полюбоваться северным сиянием, подышать "воздушными витаминами", а главное,
побеседовать. Нора была одинока в своем горе, и я был единственный человек,
в обществе которого она могла найти моральную поддержку.
Уже несколько дней ветер не бушевал над кратером. Было необычайно тихо.
- Мистер Бэйли, очевидно, решил дать передохнуть воздуху, - как-то
пошутил я.
- Да, но этому нечего радоваться, - ответила Нора. - Мы переходим на
новый способ сгущения воздуха. Зимой воздух приносил целые тучи снежной
пыли. Это затрудняло работу. Снег, удаленный из вентилятора, требовал
слишком много места и труда для уборки. Вы видите эту гору? Это
искусственная гора. Она не успевает стаивать за лето. Еще через год здесь
был бы целый Монблан. Отец призвал на помощь все силы химии и электричества
и нашел новые способы поглощения и разложения воздуха. Увы, процессы
переработки воздуха пойдут теперь еще быстрее. И скоро Земля начнет
задыхаться, как в припадке астмы.
- Нора, бежим отсюда! - вдруг сказал я. Девушка посмотрела на меня.
- Возьмемся за руки и прыгнем с этой площадки? - шутливо спросила она.
Это уже было похоже на кокетство. Не давая мне ответить, Нора в том же
тоне продолжала, глядя вниз:
- Пожалуй, мы и не разбились бы. Мы скатились бы вниз и упали бы в
мягкий снег. Потом пошли бы вон туда...
Я внимательно смотрел на путь, указываемый Норой. А ведь в самом деле
этим путем можно бежать! Здесь нет трубы. Извилистое ущелье может защитить
от ветров, если их поднимет "бог ветров" Бэйли.
- Не шутите, Нора, это прекрасный путь для побега, - высказал я вслух
мою мысль. - Немножко высоко... Если вы не решаетесь, я бегу один.
Что-то вроде испуга мелькнуло в глазах Норы.
- И оставите меня одну? Нет, я не пущу вас...
- По приказу его величества мистера Бэйли?
- Я не пущу вас, - продолжала Нора. - Вас могут поймать, как и в первый
раз, и тогда вам уже не поможет никакое заступничество. Притом вы не
приспособлены для такого путешествия. Ваша жертва будет напрасна. Отважиться
на такое путешествие имеет право только человек, рожденный в этой мертвой
пустыне, - какой-нибудь якут, как ваш Никола... В самом деле, почему бы вам
не снарядить его? Он прекрасно справится с задачей. И скоро на наши головы
полетят снаряды. И мы "умрем, как герои", - сказала она с горькой иронией.
- Наши войска будут предупреждены, и, может быть, нам удастся избегнуть
этой почетной смерти. Вероятно, осажденный мистер Бэйли сдастся, когда
убедится, что борьба безнадежна, - постарался я смягчить мрачные
перспективы. - Ваше предложение неплохое. Я готов идти на риск, но вы правы:
Никола лучше справится с этой задачей.
- А Никола согласится?
- Никола! Вы не знаете его. Это золотой человек. Он столько раз смотрел
смерти в глаза, что наш проект нисколько не испугает и не удивит его.
У меня стало легче на душе. Нора тоже повеселела. Круг безысходности
как будто разомкнулся. Теперь у нас был определенный план. Мы всячески
обдумывали его, и это отвлекало Нору от мрачных мыслей.
Встретившись с Николой в нашей комнате, я подозвал его и тихо шепнул:
- Никола, я нашел, откуда можно бежать. Можешь ли ты пробраться в
Верхоянск? Я дам тебе теплую одежду, револьвер и мешок с сухарями и вяленым
мясом.
- А ты? - спросил тоже тихо Никола.
- Нам нельзя вдвоем. Нас могут поймать. Но если не дойдешь ты, тогда
отправлюсь я. Впрочем, если ты не хочешь идти один...
- Засем не хоцесь? Мне тут скучьно. А засем в Верхоянск?
- Ты передашь письмо. Идешь?
- Ну да, - ответил Никола.
- Но только ты подумай хорошенько, Никола, я не принуждаю тебя. Ведь
если тебя поймают, то на этот раз ты не отделаешься так легко. Тебя могут
убить.
- Медведь бьет и селовек бьет, - формулировал Никола свой фатализм. - А
когда идти, сейсяс?
- Нет, подождем немного. Надо все обдумать и приготовить. Притом скоро начнет выглядывать солнце. Зима на исходе.
- Не надо солнца. Я все вижу. Сильно хосю сейсяс.
С большим трудом мне удалось отговорить Николу от немедленного путешествия. Мы начали готовить Николу к побегу. Теплую доху и сапоги я решил отдать свои. Никола мог "украсть" их у меня. Револьвер мне удалось достать у Норы. Оставалось припасти пищу. Это было труднее всего. Приходилось за обедом незаметно класть в карман кусочки хлеба и сухарей. Никола тоже экономил, но я не позволял ему уменьшать свои порции: он должен
был набираться сил.
И Нора откладывала запасы. У нее вдруг появился "волчий аппетит". Скоро
сумка, хранимая под моей подушкой, значительно наполнилась. Еще несколько
дней, и Никола мог двинуться в путь.
Надо было, однако, позаботиться и о том, чтобы на меня не пало
подозрение. Если Никола не доберется до Верхоянска и погибнет, то отправлюсь
я. Мне необходимо было беречь себя на этот случай.
XIV
"ШУТИКИ" МИСТЕРА КЛИМЕНКО
По моему совету Никола за несколько дней до побега начал говорить в
кругу товарищей по работе о том, что ему очень наскучило пребывание в
подземном городке и что он решил бежать.
- Товарищ Клименко ничего не знает. Если бы он знал, мне попало бы от
него, - говорил Никола.
Все отговаривали Николу, пугали страшною карой, но Никола стоял на
своем: зверь бьет, человек бьет - все равно. Он не может больше.
Была опасность, что кто-нибудь из посвященных в тайну Николы донесет
Бэйли о предстоящем побеге. Но на этот риск пришлось идти. На всякий случай
Никола наводил на ложный след. Он говорил, что хочет повторить свою первую
попытку: бежать из выводной трубы. Если бы Бэйли и донесли о планах Николы,
Бэйли мог быть совершенно спокоен, зная, что эта попытка заранее обречена на
неудачу. Таким образом, все как будто было подготовлено.
Наконец настал день, вернее ночь, побега. Я условился с Николой, что он
уже в походном снаряжении придет на площадку, когда все уснут.
В условленный час я и Нора стояли на площадке. Ночь была довольно
темная. Только бледные полосы, как далекий луч слабого прожектора, бороздили
иногда небо.
Время шло, а Никола не являлся. Я уже начал беспокоиться, когда дверь
на площадку отворилась и Никола вошел.
- Почему ты так запоздал? - спросил я. Никола широко улыбнулся.
- Я хитрый, - ответил он. - Я был на работе в трубе и поджидал, когда
все уйдут. Потом я посол спина вперед, стоб видели мой такой след.
Недаром Никола был завзятым следопытом. Он знал, как звери путают
следы, сбивая охотника, и он решил воспользоваться этой звериной мудростью,
прибавив к ней человеческую хитрость. Идя задом, он проложил свежий след на
остатках снега и мусора в трубе, так что при расследовании могло показаться,
как будто он прошел по трубе к выходу.
- Ну, желаю успеха! - сказал я с волнением, передавая ему письмо.
- Нисего, - ответил он. И, посмотрев вниз, сказал: - Однако, высоко.
Нисего. Внизу мягко. Прощай, товарищ! - он пожал мою руку и кивнул Hope: -
Прощай, девушка.
Потом он смело перешагнул через железную ограду балкончика, повисшего
над бездной, спустился на руках до края и, провисев в воздухе секунду,
разжал пальцы.
Я нагнулся вниз, жадно разглядывая полумрак. Тело Николы, все
уменьшаясь, летело вниз. Ему нужно было пролететь не менее сорока метров,
прежде чем достигнуть снежного откоса.
Вот его ноги коснулись снега, и все тело нырнуло в снежную массу, точно
он сделал прыжок в воду. Я напрягал зрение, но ничего не видел. Никола исчез
в снежном сугробе. Быть может, он разбился, потерял сознание?.. Волнистые
зелено-розоватые полотна северного сияния заколыхались на небе, осветив снег
неверным дрожащим светом. Я разглядел дыру, пробитую в снегу телом Николы,
но его по-прежнему не было видно.
- Смотрите, смотрите, вот что-то шевелится внизу... - с волнением
сказала Нора.
- Где? Я ничего не вижу. Это вам мерещится.
От вспышек сияния тени двигались, то сгущаясь, то бледнея.
- Да не там! Ниже, гораздо ниже!
Я посмотрел ниже места падения и увидел на расстоянии добрых двух
десятков метров от него что-то очень маленькое, копошащееся в снегу.
- Это рука! - воскликнула Нора, которая видела лучше меня.
Я напрягал зрение и, наконец, убедился в том, что из-под снега
виднеется действительно рука Николы. Силою падения он пробил рыхлый, еще не
слежавшийся верхний пласт снега, пулею пронзил его на несколько десятков
метров и теперь прорывал дыру, чтобы вылезти наружу. Вот показалась его
вторая рука, лохматая шапка. Вот он вылез наполовину. Наклонившись вниз, он,
наконец, выбрался совсем и обернулся к нам лицом, взмахнув руками в
рукавицах.
Я едва удержал готовый вырваться крик приветствия.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг