Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
протокола. Я тоже в виде соответствующем: весь расхристанный, на рубашке
рукав оторван, следы от ногтей. Все, думаю, приплыли - минимум восемь лет.
   Семья, карьера - к черту! Мама не переживет, сын без меня вырастет...
пять минут кайфа - и вся жизнь коту под хвост!
   - А что, был кайф? - странно глянув на Саломаху, спросила Юлька.
   - Был, - тот сжал зубы, и на побледневших щеках его перекатились
жесткие неприятные желваки. - Не столько от секса, сколько... Когда вот
так барьеры опустишь, то опьянение - от чувства абсолютной свободы -
обалденное... Да только тут же мне и поплохело - думаю: что ж теперь
делать?
   Может, просто отвалить, и пусть потом доказывает? И сам же себе отвечаю:
   докажет, в пять минут докажет! Доплетется в таком вот виде до
ближайшего отделения, и вперед - через полчаса в кутузке буду сидеть.
   Саломаха помолчал, снова машинально взявшись за свой пустой стакан.
   Потом еще тише, медленно выталкивая слова, продолжил:
   - И тут у меня мысль мелькнула: сейчас, пока она в отключке, подушку на
лицо - и концы в воду...
   Он сглотнул слюну и заговорил быстрее:
   - Думаю: если оттащить тело на чердак, то подумают, будто ее уже на
обратном пути убили... а я приберусь - и шито-крыто! Голова у меня
прояснилась - прямо, как компьютер: "щелк, щелк, щелк"... Дальше: если
душить - я где-то читал, что мочевой пузырь слабеет, так надо ее на пол
стащить, чтоб не на диване. Плащ не забыть - забрать с собой... Не
оставить отпечатков пальцев на сумке и туфлях... Это я сейчас рассказываю
долго, а тогда все эти мысли вскачь, параллельно, за секунду какую-то. Там
и подушка под рукой была, с дивана свалилась - старомодная такая, вышитая.
Я ее подобрал: думаю, маловата... но, если двумя руками прижать, то,
наверное, ничего...
   Он опять умолк. Задрожавшими руками поставил на стол стакан.
   - Думаю: стоп, еще раз, все хорошо продумать, чтоб не лопухнуться
нигде. И так старательно представил себе, что буду делать - поэтапно.
   Душить, значит, затем тащить, подтирать и так далее... Потом в подъезд
на разведку: если никого нет, то я тело вытащу и спокойно домой пойду. По
яркой солнечной улице. Приду, буду вести себя как обычно, спокойно
разговаривать с женой, сыном...
   Саломаха поднял голову, медленно обвел нас всех взглядом и вдруг жалко
улыбнулся пухлыми дрожащими губами.
   - Понимаете, я вдруг почувствовал, каково мне будет... Какая там семья!
Если милиция не найдет, то я сам... не выдержу. И тут меня холодный пот
прошиб: Господи, как же близко я был к тому, чтобы... ну нет, думаю -
лучше тюрьма!
   Он помолчал, глядя перед собой остановившимися глазами, будто вновь
видя ту далекую комнату.
   - И что дальше? - голос Громова прозвучал так резко и неожиданно, что я
вздрогнул.
   - Ничего, - Саломаха будто проснулся, глубоко вздохнул и пожал плечами,
- сижу, жду, пока очнется. Решил: будь, что будет... может, как-нибудь
договорюсь с ней... ну, там, прощенья попрошу... Потом она пошевелилась,
приоткрыла глаза, еще мутные такие - я набрался духу и начал лепетать: не
знаю, мол, как так получилось, я не хотел...
   Он сделал паузу и вновь оглядел присутствующих, недоуменно задрав брови.
   - А у нее глаза вдруг такие круглые стали, она и говорит: "Ты что,
Денис, обалдел? Мы же играли! Я думала, ты тоже играешь!"
   Воцарилось длительное и неприятное молчание. По удивленному лицу
Саломахи было видно, что такой реакции он не ожидал.
   - И что потом? - наконец спросил Лешка.
   - А заревел я, - хрипло отвечал Саломаха. - Ей-Богу, сроду со мной
такого не бывало, ни до, ни после - ревел, как младенец, сопли
размазывал...
   А она гладила меня по головке и прощения просила... Представляете, она
- у меня! За то, что на изнасилование спровоцировала! - он обвел
присутствующих взглядом. - Все говорила, да говорила: что, мол, у нее и в
мыслях ничего такого не было, что она просто немножко поиграть захотела...
ну может, увлеклась чуть-чуть, но ведь и я увлекся... не могла ж она ни с
того, ни с сего, отдаться по первому же требованию - кем бы она тогда
выглядела?... вот она и пыталась лицо сохранить, но ведь видно ж было, что
это игра, раз она вообще меня в квартиру впустила... а ведь все мои
намерения были на мне крупными буквами написаны... - Саломаха говорил,
копируя суетливую женскую интонацию (что почему-то оставляло странное
ощущение гадливости), - ...и разве ж она в самом деле сопротивлялась?...
да если б она всерьез сопротивлялась, она бы куда надо попала, а не
мимо... и разве ж это я всерьез ее бил?... всего-то в четверть силы, да
так интеллигентно - ясное дело, что понарошку...
   - И что с ней потом стало? - спросил я.
   - Ничего, жива. Что с ней сделается? - отвечал Саломаха. - Мы с ней
потом еще пару раз встречались... правда уже без этой дури с побоями, - он
помолчал, а потом добавил: - А вот ту секунду своего колебания - запомнил
я на всю жизнь... Никогда нельзя быть уверенным, кто на что способен. Ну
ладно, дамочку эту я не понял... так чужая душа - вообще потемки! Но ведь
я и в себе черные дыры обнаружил - вот что меня потрясло! Идешь себе,
идешь - и вдруг хлоп в такую дыру со всеми потрохами! Среди бела дня! На
трезвую голову!
   Он обвел всех взглядом и умолк. Рассказ его, очевидно, был закончен.
   Опять воцарилось молчание - еще более длительное и более неприятное,
чем раньше.
   - По-моему, ты сволочь, Саломаха! - хрипло сказала Юлька. - А потому
твои раглагольствования о морали столь же некомпетентны и безнравственны,
сколь и рассуждения человека с неполным средним образованием о квантовой
механике!
   - Почему же, Юлечка? - притворно удивился Громов. - Ведь он же не убил
эту женщину... мог, а не убил! В тюрьму готов был пойти, как Родион
Раскольников!
   - Не юродствуй, Лешка!! - заорала Юля с такой яростью, что люди за
соседними столиками оглянулись. - Ты ведь все прекрасно понимаешь: у
порядочного человека и мысли такой возникнуть не должно - лежащую без
сознания женщину душить!...
   - Юль, ты что? - удивился Лешка. - Господи, да какое тебе дело до этого
идиота?!... Хочешь, я тебе ликера принесу? Ты, помнится, сладкое любила...
   Юлька отрицательно покачала головой.
   - А чего вы меня сволочью, да идиотом обзываете?
   Странная интонация Саломахи не вязалась со смыслом его слов. Мы
синхронно перевели на него взгляды - он улыбался!
   - А вы и поверили, да?... Ха-ха-ха!... - по его лицу гуляла кривая и
несколько жутковатая улыбка, тело начинало трястись в приступе хохота. -
Поверили, да?! Ха-ха-ха-ха!...
   - Так ты чего, набрехал все? - несвойственно тихо спросил Лешка.
   - А ты и впрям поверил?... Ха-ха-ха-ха!... - зашелся Саломаха. - Да
если б я насильник был, то неужели стал на всех углах об этом звонить?...
   - Ну, ты... - Лешка замялся, подбирая слово, - ...чудак. - он отодвинул
свой стул и медленно поднялся на ноги. - Пора мне, ребята, спать - завтра
вставать рано, - он кивнул мне и Юле. - До свиданья, приятно было после
всех этих лет с вами увидеться.
   Прозвучали прощания. Лешка с Юлей обнялись и расцеловались, я
(единственный) пожал руку Саломахе. Из паба мы вышли все вместе, но сразу
же разделились: Саломаха отправился пешком в свой бесплатный приют, Лешка
взял такси, а мы с Юлей - пошли к моей машине (для экономии денег и более
тесного общения Юлька остановилась у нас дома). Перед тем, как завернуть
за угол, что-то подсказало мне обернуться - и я увидал глядевшего нам
вслед Саломаху.
   Таким он и остался в моей памяти: несколько обрюзгшая, но в целом еще
статная фигура; куртка и пиджак расстегнуты; в просвете виднеется желтая
душегрейка.
   Большую часть дороги до моей машины мы с Юлей промолчали; пятнадцать
лет дружбы делало молчание необременительным. "Серега твой не жалеет, что
науку бросил?" - наконец спросил я. "Куда там!... - отвечала Юля. - Он,
поди, и синус-то теперь не проинтегрирует!" Ливший весь день холодный
дождь превратился в мельчайшую взвесь, равномерно заполнявшую мировое
пространство - от коричневых кирпичей дорожки до невидимых в темноте туч -
и оседал на наших лицах тонкой водяной пленкой. "Но зарабатывает-то
хорошо?" - "Еле-еле концы с концами сводим". (Я почувствовал укол совести
за свое благополучие.)
   Мы пересекли Площадь Королевы Виктории и углубились в переулки. "Да что
ж это у вас дождь всю дорогу!... - пожаловалась Юля. - С ума ведь можно
сойти!" - "На завтра опять обещали", - отозвался я. Через пять минут мы
уже сидели в машине - ехать нам было с полчаса (я жил в двадцати милях от
Бирмингeма, в городе Ковентри). Ветровое стекло запотело - я включил обдув
и поставил подогрев на максимум.
   - А все-таки он подлец! - неожиданно вырвалось у Юли. - У меня такое
ощущение, будто со скорпионом побеседовала... бр-р! - она передернулась.
   - С каким скорпионом? - переспросил я, осторожно выруливая из переулка
на главную дорогу. - А-а, с Саломахой... Так он же все набрехал...
   - Ты чего, Жень, - в юлькином голосе просквозило удивление, - и впрямь
его уверениям поверил?...
   - Уверения здесь не при чем, - отвечал я, глядя на дорогу. - Из самой
истории видно, что все это брехня.
   - И каким же это образом?
   Мы остановились у светофора. По тротуару мимо нас прошла компания
болельщиков "Астон Виллы", все в одинаковых красно-синих шарфах и шапочках.
   - Мотивировка у него хромает - и мужская ее часть, и женская, -
объяснил я. - Скажем, эти его рассуждения о совести: при всем моем
уважении к Денису Аркадьичу, трудно поверить, что ему в голову придет...
   - А вот тут я с тобой спорить не стану! - перебила Юлька. -
Комсомольский вожак, пошляк, зануда беспросветный - да такой троих убьет,
включая собственную маму, лишь бы тюрьмы избежать!
   - Я такого не утверждал, - не согласился я. - Я лишь сказал, что в
такой ситуации он рассуждать о совести не будет. Но она, совесть, у него
есть... немного, но есть - поверь, я его лучше знаю. Плюс в решающий
момент еще капля должна была пробудиться: это ж ведь совсем надо через
свои инстинкты переступить, чтобы хладнокровно задушить лежащую без памяти
женщину! И эта капля вполне могла удержать его от убийства... если б эта
история правдой была, конечно...
   - Чушь! - в юлькином голосе чувствовалась хорошо знакомая мне упрямая
нотка. - Он лишь потому не убил, что испугался... испугался, что его
милиция поймает, несмотря на его план замечательный! - она помолчала, а
затем добавила: - А если он все наврал, то зачем, спрашивается? Мы ведь
его за язык не тянули.
   - Ну-у, это тоже можно объяснить, - я притормозил, пропуская старенькую
"Тойоту", высунувшуюся из боковой улочки. - К примеру, так:
   сексуальные фантазии в нем играют - вот он и воображает себя то
насильником, то убийцей. Однако для полного удовлетворения ему нужно эту
чушь порядочным людям поведать - чтоб их шокировать и тем самым свой
рассказ как бы реальным сделать. А затем он от всего отрекается, потому
что...
   - Ты эту теорию у Фрейда вычитал? - насмешливо перебила Юлька.
   Справа и слева улицу обступили ярко освещенные дома - пабы, рестораны,
кинотеатры, ночные клубы... Тысячи огней преломлялись в мириадах дождевых
капель и смешивались в одно многоцветное марево, оставлявшее во рту
отчетливый привкус вечера пятницы.
   - Ну, не знаю, как тебя убедить... - сказал я. - В его рассказе и с
женской мотивировкой тоже не сходится... Вспомни хотя б, как он ее
повреждения описывал: глаз подбит, вся в крови, лежит без сознания -
правильно? И при этом: всю дорогу думала, что они "играют", и только кайф
ловила?!... В мои представления о мазохизме это не укладывается!
   - Чушь это все, - отмахнулась Юлька. - Я могу тебе попроще объяснение
предложить, без этих сексуальных извращений: очнулась она и видит, как
Саломаха к ней с подушкой подбирается - он ведь подушку эту, небось, так в
руках и таскал, верно? Рожа у парня перекошена; "Ну, - думает тетка, -
конец мне пришел!... Единственный шанс - к шутке все свести!" И свела...
умная, видать, баба.
   Мы выехали на шоссе, я прибавил скорости.
   - Не получается, Юль, - сказал я. - Если б она от страха все это
наплела, то - как вышли они потом на улицу - она бы первому встречному
менту его и сдала бы!
   - А вот и не обязательно, что сдала бы! - с жаром возразила Юлька. - Ты
здесь, на Западе забурел и от родных корней оторвался: у нас женщине на
изнасилование жаловаться себе дороже. Менты у нас...
   - Не горячись, - перебил я ее. - Сама посуди, если даже в милицию она
его не упекла, то неужели пощечину не дала и в рожу не плюнула?...
   - А может, и плюнула! - вскричала Юля. - Он, может, просто рассказать
не успел!
   - Успел, - отвечал я. - Помнишь, он сказал, что еще несколько раз с ней
встреча...
   - Да наврал все этот гад, а ты и поверил! - в юлькином голосе
прозвучала такая экспрессия, что я с удивлением поглядел на нее.
   Наступило молчание. Дождь слегка усилился, и я внимательно смотрел на
дорогу; справа и слева мелькали ярко-желтые противотуманные фонари. Я
бросил косой взгляд на Юльку - та дулась.
   - Юль, ты чего? - удивился я. - Из-за такой ерунды расстраиваешься?...
Да что это на тебя накатило?
   Она промолчала. Мокрая дорога блестела черно-желтыми бликами, машин
было мало. Мы приближались к Ковентри.
   - Ты, Жень, стараешься быть в равной степени добрым ко всем людям на
Земле! - сказала Юлька напряженно-злым голосом. - А быть добрым ко всем -
это все равно, что быть равнодушным к каждому. Очень удобная позиция для
сохранения собственной душевной чистоты и благополучия.
   Опять наступило молчание. Я включил радиоприемник: "There's no
aphrodisiac like loneliness..." - мягко запел низкий женский голос.
   Размеренный стук дворников подчеркивал ритм песни, гудение хорошо
отлаженного мотора создавало ровный уютный фон.
   - Было ли хоть раз, чтоб ты попросила меня о помощи, а я отказал? -
спросил я.
   - Нет, - после паузы ответила Юля.
   - Бывало ли, что я помогал тебе без просьб? - спросил я.
   - Да, - после паузы ответила Юля.
   В кабине машины было сухо и тепло; "...youth, truth and a picture
review..." - выводил низкий женский голос. И тут что-то заставило меня
повернуться к Юле... она смотрела на меня одним из тех женских взглядов,
от которых у мужчин, в каких бы отношениях они с этими женщинами ни
находились, замирает сердце и перехватывает дыхание.
   - Я на тебя не сержусь, - сказал я.
 
   * * *
 
  
   Юля пробыла у нас еще неделю - я и моя жена по очереди показывали ей
окрестные замки; пару раз ездили в Лондон. Рассказ Саломахи никак более не
обсуждался, и мне показалось, что Юлька про него забыла. Однако, когда я
подвозил ее к идущему в аэропорт автобусу, она сказала, что собирается по
приезде в Москву проверить саломахину историю, как она выразилась, "на
вшивость". "Каким образом?" - поинтересовался я... но тут подошел автобус,
и ответа я не получил.
   В следующий раз я встретил Юльку через год после описанных событий, в
Москве. Я пришел к ним с Серегой в гости - и мы просидели до четырех ночи.
   Уже незадолго до ухода я вспомнил саломахину историю и юлино намерение
проверить ее "на вшивость". "Да я и не видела Саломаху больше, - отвечала
Юлька. - На хрен он мне сдался?..." Согласно ее объяснениям, вскоре после
возвращения из Англии экс-комсомолец спутался с какой-то сектой, не то
мормонами, не то буддистами, и из Института ушел. А еще через несколько
месяцев до Юли донесся слух, что Саломаху нашли при невыясненных
обстоятельствах убитым в его же собственной квартире.
 
   * * *
 
   Читатели, заподозрившие, что авторы им чего-то не договорили, - см.
альтернативное окончание (вариант 2).


Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг