Фетинья из хозяйского разговору поняла, что Юрку кнута не
миновать. Обрадовалась этому, потом эабеспокоилась, как бы Марфуша от
расправы не ускользнула. До того себя этим растравила, что решила подвод
сделать. Выждала время, когда Марфуше надо было за месячиной в
господские амбары итти, и прибежала к ней в избушку. На то рассчитывала,
чтоб хозяйский заказ испортить, либо унести. А у Марфуши такой порядок
велся: когда случалось ребятишек одних оставлять, она хозяйский заказ в
сундучок запирала, а свою работу из негорючей-то нитки поднимала на
полатный брус, чтоб ребята не достали. Фетинья огляделась, видит, - на
брусу коклюшечная подушка, и кружев на ней готовых много наколото. Того
не смекнула, что из какой-то небывалой пряжи плетенье. Думала, -
хозяйский заказ. Сорвала готовое, сунула под шаль и убежала. Прибежала в
рукодельню - а зимой дело было, и печи топились - и сразу к печке, будто
погреться, да незаметно и бросила что-то в огонь из-под шали. Девчонки,
которые поближе сидели, заметили, конечно, только виду не показали, а
Фетинья отошла от печки и говорит:
- Теперь пусть-ка вывернется, удачливая.
Пришла Марфуша домой. Старшие ребятишки ей рассказали, что была
тетенька из рукодельни и с брусу подушку брала. Марфуше обидно: столько
билась над пряжей, а ее нет. Побежала хозяйке жаловаться, да против
самой рукодельни и набежала на хозяина. Тот в молотовую шел, и палач
Митроха, как привычно, поблизости от хозяина. Марфуша насмелилась, да и
говорит:
- Батюшка Акинфий Никитич, заступись за сироту.
Демидов остановился:
- Ну, что у тебя?
Марфуша стала рассказывать. Демидов, как услышал, что разговор о
кружевах, зверем заревел:
- Что? Ты ополоумела, девка? Стану я ваши бабьи дела разбирать.
Митроха!
Палач по своей собачьей должности тут как тут;
- Что прикажете?
- Волоки эту девку в рукодельню. Дай ей плетью половину
начальной бабьей меры, чтоб запомнила, как с хозяином о пустяках
говорить, и прочим для острастка!
С Митрохой какой разговор? За шиворот взял да пробурчал:
- Пойдем, девка!
Пришла в рукодельню. Фетинья радуется, что так скоро по ее
желанию сбылось. Велела скамейку на средину вытащить. Марфуша, как
увидела Фетинью, закричала:
- А все-таки мы с Юрком негорючую пряжу придумали. Тебе и сейчас
не дознаться, как она сделана,
Марфуша, видишь, подумала, что Фетинья хочет чужую выдумку за
свою выдать. Демидов опять, как про Юрка она помянула, другое подумал:
не про тот ли камень разговор, что Юрко тайком от хозяина испытывает?
Махнул рукой Митрохе: - погоди! - и спрашивает:
- Какая негорючая пряжа? О чем бормочешь? Юрко тут с которой
стороны пристегнулся?
Марфуша и рассказала все по порядку, только того не сказала, как
прясть каменную куделю. Демидов тогда и - спрашивает Фетинью:
- Была у нее?
Фетинья зачастила:
- Была, батюшка Акинфий Никитич, была. Узнать хотела, скоро ли
заказ сготовит... Да разве ее застанешь. Шатается где-то, а ребята одни-
одинехоньки. Не мыты, не прибраны. Глядеть тошно, плюнула да скорей из
избы.
- Кто посылал?
Фетинья тут замялась. Тогда Демидов и говорит:
- Подавай кружева!
Фетинья заклялась - забожилась, - не ведаю, а Демидов еще
строже:
- Подавай, говорю!
Та опять клянется-божится, а Демидов мотнул головой Митрохе:
- Полысай кнутом с полной руки, пока не признается.
Фетинья видит, - не миновать беды, озлилась и завизжала:
- Ее-то негорючие кружева вон в той печке сгорели.
Девчонка, которая видела, как Фетинья что-то в печку бросила,
живо отпахнула заслонку и говорит:
- Тут они. Сверху лежат.
Демидов велел вытащить. Оказалось, целехоньки кружева. Демидов
тогда и вовсе залюбопытствовал.
- Пойдем, Марфутка. Кажи, из какого камня и как делала. Юрка
Шмеля туда же позвать. Без промедления! Митрохе велел:
- Ты доведи Фетинью до полного разума, чтоб навек забыла совать
свой нос в большое дело!
Митроха и порадел хозяйской родне: так употчевал, что едва жива
осталась. Потом Демидов ворчал на Митроху:
- Вовсе без разума хлещешь. Баба при деле была, а теперь куда
ее.
Митроха своим обычаем отговаривался:
- Разум - дело хозяйское. Сколь он укажет, столько и отпущу.
А дело - и верно - с каменной куделей большое оказалось.
Демидов, как разузнал все до тонкости, свою рукодельню повернул
на поделку из каменной кудели и накрепко заказал, чтоб на сторону это не
выносить.
В рукодельне и пряли, и ткали, плели и вязали из каменной
кудели, а как случится Демидову в столицу ехать, он всю эту поделку с
собой увозил. Мужик, конечно, хитрый был: знал, кому и зачем подарить
диковину, коя в огне не горит. Большую, сказывают, выгоду себе от этих
подарков получил.
Марфуше только то и досталось, что свою долю с Юрком Шмелем они
получили. Дозволил им Демидов пожениться, усадьбу отвел да сказал:
- Старая изба за ребятами останется, а на этом месте можете
строиться.
По времени они и поставили тут избушку. От этого вот Юрка Шмеля
да Марфуши Зубомойки и пошла наша фамилия Шмелевых.
Демидовское подаренье, видишь, не больно дорого ему обошлось.
Только и разорился, что велел жене:
- Выдай Марфутке полушалок с узорными концами. Пускай все видят
барскую награду за старанье.
Нынешнюю награду с демидовской, небось, не сравнишь, потому как
только теперь старинная работа в полную силу оценена. Всяк разумеет, что
с маленькой Шелковой горки большую видать, и эта самая Марфуша по-
другому кажется.
Заводские владельцы да царские чиновники, видишь, любили себя
выхвалять, про мастеров да мастериц им и заботушки не было. Про
иноземцев и говорить не остается. Эти по самохвальству первые мастера.
Их послушать, так всегда они вперед других все придумали, а стань
раскапывать, и выйдет - придумала итальянская Елена то, что твоя дальняя
прабабка крепостная Марфуша умела делать на восемьдесят годов раньше.
Ты эту Шелковую горку и попомни, как случится про старину
читать, особенно про нашу заводскую. Она, наша-то заводская старина,
черным демидовским тулупом прикрыта да сверх того еще перевязана
иноземными шнурками. Кто проходом идет, тот одно увидит, - лежит
демидовское наследство в иноземной обвязке. А развяжи да раскрой - и
выйдет наша Марфуша. Такая же, как ты, курносенькая да рябенькая, с
белыми зубами да веселыми глазами. До того живая, что вот-вот придет на
завод, по-старинному низенько поклонится и скажет:
- Здоровенько живете, мои дорогие. Вижу, - на высокую гору
поднялись. Желаю еще выше взобраться. При случае и нас с малых горок
вспоминайте. Демидовской крепостной девкой звалась, а ведь не так это.
Демидов, правда, от моей выдумки поживился, так от того я свое имя-
прозванье не потеряла. Хоть Демидов и не подумал в мое имя медаль
выбивать, и в запись я не попала, а по сей день мои-то пра-правнуки
поминают Марфушу Зубомойку да ее муженька Юрка Шмеля. Выходит, не
демидовские мы, а ваши. По всем статьям: по крови, по работе, по
выдумке.
Напечатан впервые в газете "Уральский рабочий" 7 ноября 1947 года.
Этот сказ также посвящен русским мастерам-новаторам. С патриотической
гордостью повествует писатель о смелой творческой мысли, присущей русскому
трудовому человеку, о его приоритете во многих областях промышленности и
искусства. В беседе с корреспондентом газеты "Вечерняя Москва" П Бажов так
определил тему сказа: "Недавно закончил сказ "Шелковая горка"... Как-то
мне пришлось прочесть в одном учебнике, что искусство изготовления пряжи
из асбеста возникло во Франции при Наполеоне. А между тем известно, что
еще на Урале демидовские крепостные успешно занимались этим ремеслом. Вот
об этом я и написал свой новый сказ" ("Вечерняя Москва". 31 января 1948
г.).
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.09.2002 15:51
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг