Ну, а та девчонка, знай, подзуживает:
- Что, Рыжий, приуныл? Каблуки стоптал - на починку не хватает?
Костька давно видит - неладно у него выходит, а совладать с собой не
может. "Погоди, - думает, - я тебе покажу, как у меня на починку не хватает.
Золотишка-то у них с Пантелеем порядком было. В земле, известно, хранили. В
своем же огороде, во втором слою. Сковырнут лопатки две сверху, а там песок
с глиной... Тут и бросали. Ну, место хорошо запримечено было, до вершков все
вымерено. В случае - и горной страже прискаться нельзя. Ответ тут бывалый:
"Самородное, дескать. Не знали, что эдак близко. Вон какую даль отшагивали,
а оно вон где - в огороде!"
Кладовуха эта земляная, что говорить, самая верная, только вот брать-то
из нее хлопотно, да и оглядываться приходится. Это у них тоже хорошо
подогнано было. Кустики за банешкой посажены были, камни кучкой подобраны.
Однем, словом, загорожено.
Вот Костька выбрал ночку потемнее и пошел в свою кладовуху. Снял, где
надо, верхний слой, нагреб бадью песку и в баню. Там у него вода
заготовлена. Закрыл окошко, зажег фонарь, стал смывать, и ничем - ничего -
ни единой крупинки. Что, думает, такое? Неуж ошибся? Пошел опять. Все
перемерял. Нагреб другую бадью - даже виду не показало. Тут Костька и
остерегаться забыл - с фонарем выскочил. Оглядел еще раз с огнем. Все
правильно. В самом том месте верхушка снята. Давай еще нагребать. Может,
думает, высоко взял. Маленько показалось, только самый пустяк. Костька еще
глубже взял - та же штука: чуть блестит. Костька тут вовсе себя потерял.
Давай дудку, как на прииске, бить. Только недолго ему вглубь-то податься
пришлось, - камень-сплошняк оказался. Обрадовался Костька, через камень,
небось, и Полозу золота не увести. Тут оно где-нибудь, близко. Потом вдруг
хватился: "Ведь это Пантюшка украл!"
Только подумал, а девчонка та, приисковая-то, и появилась. Потемки еще,
а ее всю до капельки видно. Высоконькая да пряменькая, стоит у самого
крайчика и на Костьку глазами уставилась:
- Что, Рыжий, потерял, видно? На брата приходишь? Он и возьмет, а тебе
поглядеть осталось.
- Тебя кто звал, стерва пучешарая?
Схватил ту девчонку за ноги да что есть силы и дернул на себя, в яму.
Девчонка от земли отстала, а все пряменько стоит. Потом еще вытянулась,
потончала, медяницей стала, перегнулась Костьке через плечо, да и поползла
по спине. Костька испугался, змеиный хвост из рук выпустил. Уперлась змея
головой в камень, так искры и посыпались, светло стало, глаза слепит. Прошла
змея через камень, и по всему ее следу золото горит, где каплями, где целыми
кусками. Много его. Как увидел Костька, так и брякнулся головой о камень. На
другой день мать его в дудке нашла. Лоб ровно и не сильно разбил, а умер
отчего-то Костька.
На похороны с Крылатовского Пантелей пришел. Отпустили его. Увидел в
огороде дудку, сразу смекнул - с золотом что-то случилось. Беспокойно
Пантелею стало. Надеялся, вишь, он через то золото на волю выйти. Хоть
слышал про Костьку нехорошо, а все верил - выкупит брат. Пошел поглядеть.
Нагнулся над дудкой, а снизу ему ровно посветил кто. Видит - на дне-то как
окно круглое из толстого-претолстого стекла, и в этом стекле золотая
дорожка вьется. Снизу на Пантелея какая-то девчонка смотрит. Сама рыженька,
а глаза чернехоньки, да такие, слышь-ко, что и глядеть в них страшно. Только
девчонка та ухмыляется, пальцем в золоту дорожку тычет: "Дескать, вот твое
золото, возьми себе. Не бойся!" Ласково вроде говорит, а слов не слышно.
Тут и свет потух.
Пантелей испугался сперва: наважденье, думает. Потом насмелился,
спустился в яму. Стекла там никакого не оказалось, а белый камень - скварец.
На казенном прииске Пантелею приходилось с камнем-то этим биться. Попривык к
нему. Знал, как его берут. Вот и думает:
"Дай-ко попытаю. Может, и всамделе золото тут".
Притащил, что подходящее, и давай камень дробить в том самом месте, где
золотую дорожку видел. И верно - в камне золото и не то что искорками, а
большими каплями да гнездами сидит. Богатимая жилка оказалась. До вечера-то
Пантелей чистым золотом фунтов пять либо шесть набил. Сходил потихоньку к
Пименову, а потом и приказчику объявился.
- Так и так, желаю на волю откупиться.
Приказчик отвечает:
- Хорошее дело, только мне теперь недосуг. Приходи утречком. На
прохладе об этом поговорим.
Приказчик по Костькиному-то житью, понятно, догадался, что деньги у
него были немалые. Вот и придумывал, как бы Пантелея покрепче давнуть, чтоб
побольше выжать. Только тут, на Пантелеево счастье, рассылка из конторы
прибежал и сказывает:
- Нарочный приехал. Завтра барин из Сысерти будет. Велел все мостки на
Полдневную хорошенько уладить.
Приказчик, видно, испугался, как бы все у него из рук не уплыло, и
говорит Пантелею:
- Давай пять сотенных, а по бумаге четыре запишу.
Сорвал-таки сотнягу. Ну, Пантелей рядиться не стал.
"Рви, - думает, - собака, - когда-нибудь подавишься".
Вышел Пантелей на волю. Поковырялся еще сколька-то в ямке на огороде.
После и вовсе золотишком заниматься перестал.
"Без него" - думает, - спокойнее проживу".
Так и вышло. Хозяйство себе завел, не сильно большое, а биться можно.
Раз только с ним случай вышел. Это еще когда он женился.
Ну, он кривенькой был. Невесту без затей выбрал, смиреную девушку из
бедного житья. Свадьбу попросту справили. На другой день после венца-то
молодая поглядела на свое обручальное кольцо и думает:
"Как его носить-то. Вон оно какое толстое да красивое. Дорогое, поди.
Еще потеряешь".
Потом и говорит мужу:
- Ты что же, Пантюша, зря тратишься? Сколько кольцо стоит?
Пантелей и отвечает:
- Какая трата, коли обряд того требует. Полтора рубля за колечко
платил.
- Ни в жизнь, - говорит жена, - этому не поверю.
Пантелей поглядел и видит - не то ведь кольцо-то. Поглядел на свою руку
- и там вовсе другое кольцо, да еще в серединке-то два черных камешка, как
глаза горят.
Пантелей, конечно, по этим камешкам сразу припомнил девчонку, которая
ему золотую дорожку в камне показала, только жене об этом не сказал.
"Зачем, дескать, ее зря тревожить".
Молодая все-таки не стала то кольцо носить, купила себе простенькое. А
мужику куда с кольцом? Только и поносил Пантелей, пока свадебные дни не
прошли.
После Костькиной смерти на прииске хватились:
- Где у нас плясунья-то?
А ее и нет. Спрашивать один другого стали - откуда хоть она? Кто
говорил - с Кунгурки пристала, кто - с Мраморских разрезов пришла. Ну,
разное. Известно, приисковый народ, набеглый... Досуг ему разбирать, кто ты
да каких родов. Так и бросили об этом разговор.
А золотишко еще долго на Рябиновке держалось.
Опубликован в сборнике "Малахитовая шкатулка", Свердловское областное
издательство, 1939 г., а также в журнале "Октябрь", © 5-6, 1939 т.
Является прямым продолжением сказа "Про Великого Полоза", рисует дальнейшее
развитие судеб его героев - двух братьев, золотоискателей. Бажов подчеркивает характер семейного предания, присущий сказу.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 04.10.2005 14:45
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг