глаз веселый да пронзительный. Одет ровно попросту, - не лучше других
казаков. Только сабля в серебре да дорогих каменьях.
Глядит Алена - он ведь! Он самый! - а все признать не насмелится. Да
тут и углядела - рубаха-то у атамана пояском ее работы опоясана. Чуть не сомлела Аленушка, все ж таки на ногах устояла и слова не выронила. Стоит белехонька да с атамана глаз не сводит.
А он своим зорким глазом еще со струга Аленушку приметил и по девичьему
убору догадался, что незамужницей осталась.
Поздоровался атаман с народом, потом подошел к Аленушке, поклонился ей,
рукой до земли, да и говорит:
- Поклон тебе низкий от вольного казацкого атамана Ермака, а как его
по-другому звать - сама ведаешь. Не обессудь, моя лебедушка, что в пути
запозднился. Не своей волей по низу до седых волос плавал, когда смолоду
охота была против верховой воды плыть. И на том в обиде не будь: не забывал
тебя и поясок твой ни в бою, ни в пиру с себя не снимал.
Поговорили они тут. Понял тогда народ, кто есть донской казак атаман
Ермак, какого он роду-племени, в каком месте его лебедушка ко гнезду ждала.
Два дня, а то и три простоял Ермак с своим войском в Чусовском городке. Не
один раз за те дни с Аленушкой побеседовал. Всю свою жизнь ей рассказал.
Как он братьев да друзей своих из неволи вызволил, как с ними строгановские
караваны топил, как потом на Дону казачил да по Волге гулял. Ну, все как
есть. И про то объяснил, почему на Чусовую пришел.
- Много, - говорит, - в нашу казну богатства добывали, а нет против
того, какое мне лебеди по нашей реке в горах показывали.
Вот и надумал тем богатством себе и всей ватаге - головы откупить, а
кому не случится голову свою вынести - тому добрую память в людях оставить.
Лебеди как подслушали мою думу... Давно их не видал, а тут оба появились и
будто манят плыть, куда надумал. Всю дорогу с нами плывут, а где остановка
- улетают, и всегда в ту сторону, куда дальше путь идет.
В осенний праздник, в Семенов день, собрался атаман дальше плыть. Из
Чусовского городка народу в войско прибыло. Ну, и проводы вышли вроде как
семейные, потому - с заезжими казаками своих отправляли. На берег многие так
семьями, и шли, - кто брата, кто сына провожал.
Аленушка рядом с атаманом шла. Она, конечно, годами на другую половину
жизни клонилась, а красоту свою не вовсе потеряла. Принарядится праздничным делом, так еще заглядишься.
Атаман тоже для такого случая приоделся. Верховик на шапке малиновый,
кафтан цветной парчи, рубаха дорогого шелку, а сабля и протчая орудия -
глаза зажмурь. И то углядели люди - новый у атамана поясок. Широкий, такой,
небывалого узору: по голубой воде белые лебеди плывут. Это, видно, Аленушка
опоясала своего лебедя на незнамую дальнюю дорогу.
И вот идут они, как лебедин да лебедушка. Оба высокие да статные,
красивые да приветные, как погожий день в осени. Далеко их в народе видно. А
кругом ребятишки - мелочь вьются. Это Аленушкины прикормленники да
приспешники со всего города сбежались. Известно, большому лестно, а малому и
подавно охота близко такого атамана поглядеть, рядом по улице пройти.
Как атаман на берег, так лебеди - на воду, сразу кверху поплыли,
оглядываются да покрикивают:
- Клип-анг! Клип-анг!
Вроде поторапливают:
- Пора, атаман! Пора, атаман!
Тут атаман простился с народом, с Аленушкой на особицу, сам на струг -
и велел отваливать. Отплыл - и концы в воду.
Сперва добрые вести доходили, как Ермак с войском сибирского хана
покорил и все города вобрал, как Грозный царь за это всем казакам, старые
вины простил и подаренье свое царское отправил. И про то сказывали, будто
велел Грозный царь сковать атаману для бою кольчатую рубаху серебряную с
золотыми орлами. Дивились царевы бронники, как Ермаковы посланцы стали про
атаманов рост сказывать. Сильно сомневались в том бронники, а все-таки
сковали рубаху, как было указано, от вороту до подолу два аршина, а в плечах
- аршин с четвертью, и золотых орлов посадили.
Прикинь-ко, какой силы и росту человек был, коли мог эку тягость на
себе в бою носить!
Радовалась Аленушка этим вестям. Всем ребятишкам, какие около нее
вились, рассказывала - вот, дескать, какой атаман удачливый да смелый.
Года два такими вестями Аленушка тешилась, потом перемена вышла: вовсе
не слышно стало о казацком войске, как снегом путь замело. Долго ждала
Аленушка, да и дождалась: в осенях приползла в городок черная молва. - Мало
в живых казаков осталось, и сам атаман загиб. Изменой заманили его с малым
войском да ночью, как все казаки спали в лодках, и навалились многолюдством.
Атаману, видно, надо было с одной лодки на другую перескочить, да
опрометился он и попал в воду на глубокое место. В кольчатой-то рубахе
царского подаренья и не смог выплыть. И лебеди не могли атамана ухранить,
потому - ночью дело вышло, а эта птица, известно, ночью не видит.
Выслушала все это Аленушка, слова не выронила и ушла в свою избу, а
вскоре ребятишки по всему городу заревели - умерла Аленушка.
Отцы-матери побежали поглядеть. Верно - умерла Аленушка, Ребячья
Радость. Лежит на скамейке у окошечка, и руки на смерть сложены, а сарафан и
весь убор на ней тот самый, в каком она атамана в поход провожала. Поплакали
тут которые, вспоминаючи тот день, пожалели:
- Вот пара была, да гнезда не свила.
От какой причины нежданная смерть Аленушке пришла, так никто и не
узнал. На том решили:
- По-лебединому умерла наша Аленушка. У них ведь известно, как ведется:
один загиб - другому не жить.
Так вот оно как дело-то было! Приплыл донской казак на родиму сторонку
- на реку Чусовую. Это присловье про Ермака и сложено. В прежни-то годы,
сказывают, такое часто случалось. Набродно на Дону было, - со всех сторон
туда люди сбегались, кому дома невмоготу пришлось. Ну, а этот из Чусовского
городка был, Васильем Тимофеичем Алениным звали, а на Дону да по Волге он
стал Ермак Тимофеич.
Здешние-то реки он с молодых годов знал. Ему, брат, вожака не надо
было! Сам первый вожак по речным дорогам был! И то ни в жизнь бы ему в
сибирскую воду проход не найти, кабы лебеди не пособили.
Куда потом эти лебеди улетели - сказать не умею. По нашим местам эту
птицу сильно уважают. Кто ненароком лебедя подшибет, добра себе не жди:
беспременно нежданное горе тому человеку случится. А хуже того, коли
оплошает охотник из старателей. Такому и вовсе свое земельное ремесло
бросать надо, потому удачи на золото после того не станет. Что хочешь делай,
а даже золотины в ковшике не увидишь. Испытанное дело. Да вот еще штука
какая у стариков велась - ставили деревянных лебедей на воротах.
А это в ту честь, что лебеди первые нашему русскому человеку земельное
богатство в здешних краях показали. За это им и почет, и Василью Тимофеичу
с Аленушкой память. Это - что парой-то!
Вот в чем тут загвоздка.
Впервые опубликован в журнале "Техника смене", ©© 9-11, г. Свердловск,
1940. В воспоминаниях уральского писателя К. Боголюбова имеется
свидетельство о том, что П. Бажов многие годы собирал материалы о подвигах
прославленных русских землепроходцев. "Глубокое изучение Урала нашло
отражение и в сказах "Малахитовой шкатулки", - пишет К. Боголюбов. - При
этом Павел Петрович всегда придерживался научного объяснения. Так,
например, он отстаивал версию об уральском происхождении Ермака еще задолго
до опубликования своих "Ермаковых лебедей" (К. Боголюбов, Наш Бажов,
воспоминания, альманах "Южный Урал", © 5, 1951, стр. 58). "Ермаковы лебеди"
дают новую оценку образа русского землепроходца, его новое историческое
осмысление, облеченное в форму народной легенды. На тему этого сказа Евг.
Пермяком написана пьеса "Ермаковы лебеди", опубликованная Свердловским
областным издательством в 1942 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 04.07.2005 13:24
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг