П.П.Бажов.
ДАЛЕВОЕ ГЛЯДЕЛЬЦЕ
Знаменитых горщиков по нашим местам немало бывало. Случались и
такие, что по-настоящему ученые люди, академики их профессорами величали
и не в шутку дивились, как они тонко горы узнали, даром что неграмотные.
Дело, понятно, не простое, - не ягодку с куста сорвать. Не зря
одного такого прозвали Тяжелой Котомкой. Немало он всякого камня на
своей спине перетаскал. А сколько было похожено, сколь породы
перекайлено да переворочено, - это и сосчитать нельзя.
Только и то сказать, этот горщик - Тяжелая-то Котомка, - не из
первых был. Сам у кого-то учился, кто-то его натолкнул и на дорогу
поставил. В Мурзинке будто эта зацепка случилась.
По нынешним временам про Мурзинку мало слышно, а раньше не так
было. Слободой она считалась. От нее и другие селенья пошли, а сама она,
сказывают, в Ермакову пору обосновалась, - вроде крепости по тем
временам. Не раз ее сжигали да разоряли. Да ведь русский корень! Разве
его кто вырвать может, коли он за землю ухватился. Мало того, что
отстроится слобода, а еще во все стороны деревни выдвинет, вроде,
сказать, заслонов.
Другая отличка Мурзинской слободы в том, что около нее нашли
первое в нашем государстве цветное каменье. Нашел-то камни Тумашев, в
государеву казну представил и награду получил. Так по письменности
значится, а на деле, может, кто из слободских Тумашеву место показал.
Ну, это дело давнее, никому толком не ведомо, одно ясно, что с Мурзинки
у нас и началась охота за веселыми галечками, - каменное горе али
каменная радость. Это уж кому как любо называй.
Ремесло-то это поисковое совсем особое. Конечно, каждый норовит
на камешках кусок хлеба заработать. Только есть меж поисковиков и такие,
что ни за какие деньги не отдадут камешок, который им полюбится. Вроде и
ни к чему им, а до смерти хранят.
- С ним, - говорят, - жить веселее.
Ну, а корысти тут и вовсе без числа. Потому около камешков в
одночасье человек разбогатеть может. Таких скоробогатиков и набралось
порядком в самой Мурзинке и по деревням, близ коих добыча велась. На
перекупке больше наживались. Главное тут было угадать в сыром камне его
настоящую цену.
Горщик, которого потом Тяжелой Котомкой прозвали, в те годы
парнишкой был. Родом он то ли из Колташей, то ли из Черемисской,
неподалеку от Мурзинки. Рос в сиротстве со своей бабушкой. Старушка
старательная, без дела не сидела, только ведь старушечьим ремеслом -
пряжей да вязаньем - не больно прокормишься. Парнишке и пришлось с малых
лет кусок добывать. По сиротскому положению, ясное дело, не приходится
работу выбирать: что случится, то и делал. Подпаском бывал, у богатых
мужиков в работниках жил, на поденные работы хаживал. И звали его в ту
пору Трошей Легоньким.
Раз Троша попал на каменные работы в горе, и оказалось, что
парнишка на редкость приметливый на породу. Увидит где пласты и говорит:
"А я этакое же видал в том-то месте". Проверят - правильно. И в сыром
камне живо наловчился разбираться. Через малое число годов старые
старатели стали спрашивать:
- Погляди, Троша, камешок. Сколько, по-твоему, он стоит?
Так этот Троша Легонький и прижился в артели по каменному делу,
только в Мурзинке ему ни разу бывать не приходилось. А там тоже
приметили Трошу. Приметил самоглавный тамошний богатей. Он, видишь,
больше всех на перекупке раздулся, а остарел, плохо видеть стал -
оплошка в покупке дошла. Он и придумал:
- Возьму-ка я этого Легонького к себе в дом да для верности женю
на Аниске, а то вовсе изболталась девка, сладу с ней нет.
Дочь-то у него, и верно, полудурье была, да и не вовсе. В
порядке себя держала. Ни один добрый парень из своих мурзинских никогда
бы на такой не женился. Вот и стали подманивать со стороны.
У богатых, известно, пособников всегда много. Эти поддужные и
давай напевать Троше про невесту:
- Краля писаная! С одного боку тепло, с другого того лучше.
Характеру веселого, и одна разъединая дочь... По времени полным хозяином
станешь. А ведь дом-то какой? По всей округе на славе!
Бабушке Трошиной, видно, надоело всю жизнь в бедности
колотиться, она и поддакнула:
- Коли люди с добром, почему нам отворачиваться?
У Троши по этой части настоящей думки не было, он и говорит:
- Раз пришла пора жениться, надо невест глядеть.
Поддужные радехоньки, что парень этак легонько на приманку
пошел, поторапливают:
- Тогда и тянуть с этим нечего. В воскресенье приезжай с
бабушкой. Смотрины устроим, как полагается. Об одежде да справе не
беспокой себя. Там знают, что из сиротского положения ты. Взыску не
будет.
Уговорились так-то. Сказали Троше, в котором доме ему сперва
остановиться надо, и уехали. Как пришло воскресенье, Троша оделся почище
да утречком пораньше и пошел в Мурзинку, а бабушка отказалась:
- Еще испугаются меня, старухи, и тебе доли не будет! В
самоцветах разбирать научился, неуж невесту не разглядишь?
Трошу в те годы не зря Легоньким звали. Он живо дошагал до
Мурзинки. Нашел там дом, в котором ему остановиться велели. Там,
конечно, приветили, чайком попоили и говорят:
- Отдохни покамест, потому смотрины вечером будут.
Парень про то не подумал, что тут какая уловка есть, а только
отдыхать ему не захотелось. "Пойду, - думает, - погляжу Мурзинку".
Камешки тогда по многим деревням добывали. В Южаковой там, в
Сизиковой, по всей речке Амбарке, а все-таки Мурзинка заглавное место
была. Тут и самые большие каменные богатеи жили и старателей много
считалось.
В числе прочих старателей был Яша Кочеток. Груздок, как
говорится, из маленьких, а ядреный, глядел весело, говорил бойко и при
случае постоять за себя мог. От выпивки тоже не чурался. Прямо сказать,
этим боком хоть и не поворачивай, не тем будь помянут покойна головушка.
В одном у него строгая мера была: ни пьяный, ни трезвый своего заветного
из рук не выпустит. А повадку имел такую: все камешки, какие добудет, на
три доли делил: едовую, гулевую и душевную. В душевную, конечно, самая
малость попадала, зато камень редкостный. Деньги, которые за едовую долю
получал, все до копейки жене отдавал и больше в них не вязался:
"Хозяйствуй, как умеешь!" Гулевые деньги себе забирал, а душевную долю
никому не продавал и показывать не любил.
- Душа - не рубаха, что ее выворачивать! Под худой глаз попадет,
так еще пятно останется, а мне охота ее в чистоте держать. Да и по делу
это требуется.
Начнут спрашивать, какое такое дело, а он в отворот:
- Душевное дело - каменному родня. Тоже в крепком занорыше
сидит. К нему подобраться не столь просто, как табаку на трубочку
попросить.
Одним словом, чудаковатый мужичок.
Про него Троша дома слыхал, и про то ему было ведомо, что в
Мурзинке чуть не через дом старатели жили. Троша и залюбопытствовал: не
удастся ли с кем поговорить, как у них тут с камешками, не нашли ли чего
новенького. Троша и пошел разгуляться, людей поглядеть, себя показать.
Видит, в одном месте на бревнах народу многонько сидит, о чем-то
разговаривают. Он и подошел послушать.
Как раз оказались старатели и разговаривали о своем деле.
Жаловались больше, что время скупое подошло: на Ватихе давно доброго
занорыша не находили, на Тальяне да и по другим ямам тоже большой удачи
не было. Разговор не бойко шел. Все к тому клонился - выпить бы по
случаю праздника, да денег нет.
Тут видит Троша: подходит еще какой-то новый человек. Один из
старателей и говорит:
- Вон Яша Кочеток идет. Поднести, поди, не поднесет, а всех
расшевелит да еще спор заведет.
- Без того не обойдется, - поддакнул другой, а сам навстречу
Якову давай наговаривать: - Как, Яков Кирьяныч, живешь-поживаешь со
вчерашнего дня? Что по хозяйству? Не окривел ли петушок, здорова ли
кошечка? Как сам спал-почивал, какой легкий сон видел?
- Да ничего, - отвечает, - все по-хорошему. Петух заказывал тебе
по-суседски поклончик, а кошка жалуется: больно много сосед мышей развел
- справиться сил нет. А сон, и точно, занятный видел. Будто в Сизиковой
бог по дворам с казной ходил, всех уговаривал: "Берите, мужики, кому
сколько надо. Без отдачи! Лучше, поди-ка, это, чем полтинничные
аметистишки по одному из горы выковыривать".
- Ну и что? - засмеялись старатели.
- Отказались мужики. "Что ты, - говорят, - боже, куда это гоже,
чтоб незаробленное брать! Непривычны мы к этому". Так и не сошлось у
них.
- Ты скажешь!
- Сказать просто, коли язык не присох.
Тут который сперва-то с Кочетком заговорил, - он, видно, маленько в
обиде за петуший поклон оказался, - он и ввернул словцо в задор:
- И понять не хитро, что у тебя всегда одно пустобайство.
Кочеток к этому и привязался:
- По себе, видно, судишь! Неуж все на даровщину польстятся? За
кого ты людей считаешь? К барышникам приравнял! Совесть-то, поди, не у
всякого застыла.
Другие старатели ввязались, и пошло-поехало, спор поднялся,
потому - дело близкое. Бог хоть ни к кому с казной не придет, а богатый
камешок под руку попасть может. Стали перебирать богатеев, кто от какого
случая разъелся. Выходило, что у всех не без фальши богатство пришло:
кто от артели утаил, кто чужое захватил, а больше того на перекупке
нажился. Купит за пятерку, а продаст за сотню, а то и за тысячу. Эти
каменные барышники тошней всего приходились старателям. И про то
посудачили, есть ли кому позавидовать из богатеев. Тоже вышло - некому.
У одного сын дурак-дураком вырос, у другого бабенка на стороне
поигрывает, того и гляди усоборует своего мужика и сама каторги не
минует, потому дело явное и давно на примете. Этот опять с перепою опух,
на человека не походит. Про невесту хваленую Троша такого наслушался,
что хоть уши затыкай. Потом, как за ним прибежали: пора, дескать, на
смотрины итти, - он отмахнулся:
- Не пойду! Пускай свой самоцвет кому другому сбывает, а мне с
любой придачей не надо!
Поспорили этак старатели, посудачили, к тому пришли: нет копейки
надежнее той, коя потом полита. Кабы только этих копеек побольше да без
барышников! Известно, трудовики по трудовому и вывели. Меж тем темненько
уж стало. Спор давно на мирную беседу повернул. Один Кочеток не
унимается.
- Это, - кричит, - разговор один! А помани кого боговой казной
либо камешком в тысчонку-две ростом, всяк руки протянет!
- Ты откажешься? Сам, небось, заветное хранишь, продешевить
боишься!
Кочеток от этого слова весь задор потерял и говорит совсем по-
другому:
- Насчет моего заветного ты напрасное слово молвил. Берегу не
для корысти, а для душевной радости. Поглядишь на эту красоту - и ровно
весной запахнет. А что правда, то правда: подвернись случай с богатым
камешком - не откажусь. Крышу вон мне давно перекрыть надо, ребятишки
разуты-раздеты. Да мало ли забот!
Другой старатель подхватил:
- А я бы лошадку завел. Гнеденькую! Как у Самохина. Пускай не
задается!
- Мне баню поставить - первое дело, - отозвался еще один.
За ним остальные про свое сказали. Оказалось, у каждого думка к
большому фарту припасена.
Кочеток на это и говорит:
- Вот видите: у каждого своя корысть есть. Это и мешает нам
найти дорогу к далевому глядельцу.
Старатели на это руками замахали и один по одному расходиться
стали, а сами ворчат:
- Заладила сорока Якова одно про всякого! Далось ему это далевое
глядельце!
- Слыхали мы эту стариковскую побаску, да ни к чему она!
- Что ее, гору-то, насквозь проглядывать! Тамошнего богатства
все едино себе не заберешь. Только себя растравишь!
- Куда нам на даля глядеть! Хоть бы под ногами видеть, чтоб нос
не разбить.
Разошлись все. Пошел и Кочеток домой, а Троша с ним рядом.
Дорогой Яша спрашивает у парня: чей да откуда, каким случаем в Мурзинку
попал, какие камешки находить случалось, по каким местам да приметам.
Троша все отвечает толково и без утайки, потом и сам спрашивает:
- Дядя Яков, о каком ты далевом глядельце поминал и почему это
старателям не любо показалось?
Яков видит: парень молодой, к камешкам приверженность имеет и
спрашивает не для пустого разговору, доверился ему и рассказал:
- Сказывали наши старики, что в здешних горах глядельце есть.
Там все пласты горы сходятся. А далевым оно потому зовется, что каждый
пласт, будь то железная руда али золото, уголь али медь, дикарь-камень
али дорогой самоцвет, насквозь видно. Все спуски, подъемы, все выходы и
веточки заприметить можно на многие версты. Глядельце это не снаружи, а
в самой горе. Добраться до него человеку нельзя, а видеть можно.
- Как так?
- А через терпеливый камешок.
- Это еще какой? - спрашивает Троша
- Тут, видишь, штука какая, - объясняет Кочеток, - глядельце
открывается только тому, кто себе выгоды не ждет, а хочет посмотреть
красоту горы и народу сказать, что где полезное лежит. А как узнаешь,
что человек о своем не думает? Вот и положено испытание: найдешь
камешок, который тебе больше других приглянется, и храни его. Не
продавай, не меняй и даже в мыслях не прикидывай, сколько за него
получить можно. Через такой камешок и увидишь далевое глядельце. Как к
глазу тебе его поднесут. Не сразу, понятно, такой камешок тебе в руки
придет. Не один, может, десяток накопить придется, терпенье тут
требуется. Потому камень и зовется терпеливым. А какой он, этот камешок,
цветом - голубой ли, зеленый, малиновый ли красный - это неведомо. Одно
помнить надо, чтоб его какой своей корыстью не замутить.
- Почему старателям не любо слышать разговор об этом? По моему
понятию, тут вот что выходит: трудовому человеку, ежели он не хитник, не
барышник, охота, поди, поглядеть на красоту горы, а всяк лезет в яму с
какой-нибудь своей думкой. Слышал вон разговор: кому лошадь нужна, кому
баня, кого другая нужда одолевает. Ну, и досадуют, что им даже думка о
далевом глядельце заказана.
Тут Кочеток вовсе доверился парню и рассказал:
- У меня вон есть терпеливые камешки, да не действуют. Замутил,
видно, их своими заботами о том, о другом. Ты парень молодой и камешкам
приверженный, вот и запомни этот разговор. Может, тебе и посчастливит -
увидишь далевое глядельце.
- Ладно, - отвечает, - не забуду твои слова.
В этих разговорах они подошли к кочетковой избушке. Троша тогда
и попросил:
- Нельзя ли, дядя Яков, у тебя переночевать? Больно мне неохота
к этим богатеевым хвостам ворочаться, а итти домой в потемках
несподручно.
- Что ж, - говорит Яков, - время летнее, в сенцах места хватит,
а помягче хочешь, ступай на сеновал. Сена хоть и нелишка, а все-таки
есть.
Так и остался Троша у Кочетка ночевать. Забрался он на сеновал,
а уснуть не может. День-то у него неспокойный выдался. Растревожило
парня, что чуть оплошку не сделал с хваленой-то невестой. Ну, и этот
разговор с Кочетком сильно задел. Так и проворочался до свету. Хотел уж
домой пойти, да подумал: "Нехорошо выйдет, надо подождать, как хозяева
проснутся". Стал поджидать, да и уснул крепко-накрепко. Пробудился
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг