вычислительной технике у них революция за революцией - четыре, и это
далеко не все1 Ладно, ладно, дружочек, - Эрэф откинулся в кресле, отчего
его изображение в кадре срезалось почти до подбородка. - Я понимаю: ты им,
конечно, подкинул пару-тройку идеек, ишь зарделся. С этим не шути. Помни
юнгузов. До встречи.
И Эрэф отключился.
Нарядным субботним утром "Ваня" приготовил на завтрак яичницу с колбасой,
подлил в тарелку кетчуп и принялся за еду, макая кусочки яичницы в острый
соус. Он стал находить удовольствие в размеренном праздном отдыхе. Что
греха таить, его уже не так привлекал процесс беспрерывного накопления
информации. В конце концов, с этим прекрасно справлялись
роботы-передатчики, вмонтированные в окружающие предметы. Они могли
изучать книги через плечо читающего, запоминать речь землян и даже
оценивать их поступки с точки зрения "хорошо" или "плохо".
Поев и вымыв посуду, "Ваня" включил телевизор, лег на диван. В глаза бил
яркий солнечный луч. Он закрыл лицо газетой и... проснулся от
оглушительного звонка в дверь.
На пороге стоял взъерошенный Булкин, выросший к этому времени до мастера
участка в экспериментальном цехе и как бы приблизившийся тем самым к
начальству. Стоял - с капроновой сеткой в руках, раздутой изнутри
удлиненными предметами цилиндрической формы.
- Дай-ка, думаю, загляну к нашему раку-отшельнику, - пробубнил Витька.
Ближе к обеду у них шел крайне оживленный разговор.
* * *
\ - Ты, Иваныч, свой в доску. Держи краба, - "Ваня" пожал протянутого
"краба". - Я ведь чего к тебе? Я не говорил?
- Нет.
- Свой ты мужик, Иваныч! Вот. Давай пять. А Верка-то моя, жена-баба... Все
уши, говорит, прожужжал сбоим Ивановым. А? Каково? Хто, говорю ей, меня на
мастера натаскал? Хто со мной, оглоедом, цацкался-мацкался? Ты, что ли? Ну
и живи, говорит, со своим Ивановым, а я не буду. Понял?
- Понял. То есть как... живи?
- Да ты не расстраивайся, Иваныч! Я вот здесь, в уголочке. Потихонечку, на
газетке...
- Э-э, - сказал "Ваня"...
Вечером они в обнимку вышли из продымленного галдящего "Якоря", в котором
официантки уже начали то и дело гасить свет, и, грянув "Варяга", двинули
домой.
По дороге Витька вдруг остановился, хитровато сощурился и, тыча пальцем в
одно из сверкающих окон, промычал:
- Здесь она, Верка эта, живет. А мы не будем.
Он еще что-то рассуждал, как вдруг из подъезда вымелькнула темная фигурка
и ринулась на них с яростью потревоженной наседки.
"Ваня" с удивлением наблюдал, как от могучих Витькиных плеч резво, точно
резиновая, отскакивает деревянная скалка, а сам Витька, прикрывая голову
руками, пришептывает, будто вершит заклинание, все мягче, мягче; "Ну,
Верунчик, ну не надо... Ой, прямо по хребтинке заехала... Что же ты своего
ишачка-то так..." В ответ: "Не ишачка, а осла вонючего!"
Болезненно ощущая свою беспомощность здесь, "Ваня" повернулся и ушел на
цыпочках в тихую ночь.
С этих пор кончилась его безмятежная жизнь.
Эрэф смотрел пристально, не мигая, как мог глядеть только он, и "Ване"
почему-то очень хотелось, чтобы он побыстрее исчез.
- Не вижу рвения, агент, - сухо сказал Эрэф. - Кроме того, не замечаю
патриотизма. - Помолчав, вкрадчиво продолжил: - Мне доложили, что ты начал
работу с гравиполями. Ты забыл, сынок, в какой эпохе находишься? Земля еще
не доросла до таких идей. Понимаю, это такое оружие, с помощью которого
можно подчинить всех и вся. Старая история, сынок! Старющая... Ну-ка,
вспомни историю с Шестипалым!
Агент высшего класса М. Эндрюс-05, после следствия получивший вместо имени
кличку Ипал-6, работал в чрезвычайно активной системе планет Двойной
звезды. Местное население развивалось до того бурно, что уже имело
межпланетный совет по туризму. Под маркой туризма на планеты провозилась
контрабанда - наркотики, неприличная литература. Одновременно происходили
многочисленные пограничные стычки и братания с последующими конфликтами.
Со стороны это походило на клубок дерущихся, который быстро
эволюционировал. Понятно, что в таких условиях властям приходилось туго,
они часто менялись, так как не успевали за прогрессом. Одним из периодов
безвластия воспользовался М. Эндрюс-05. Цель у него с какой-то стороны
была благородной - объединить народы под властью одного правителя, что
избавило бы планеты от напряженной ситуации, с другой - безнравственной:
подмять под себя огромные природные ресурсы системы, вооружить аборигенов
знаниями ВК и расширить свои владения. Под боком Внешнего Кольца
неожиданно объявилась бы не менее грозная Система.
Следствие выявило истину и одновременно пришло к тревожному выводу:
природные условия и разум неизученных планет при определенных
обстоятельствах способны внести необратимые изменения в личность агента,
что и произошло в случае с М. Эндрюсом-05. Впоследствии это подтвердилось
на опытах с контрольными обезьянами: самые смирные из них в результате
зверели до такой степени, что нападали на мирно идущую колонну атомных
танков... Ныне Шестипалый трудился во славу родины на урановых рудниках.
- Вижу - вспомнил, - Эрэф усмехнулся. - Так что лучше брось эту глупую
затею, пока не заварилась каша.
- Это чисто моя идея, - возразил "Ваня". - Она вытекает из трудов земных
ученых...
- Ты послан сюда, чтобы защищать неприкосновенность Кольца!-загремел Эрэф.
- Ценой чужого будущего?
- Любой ценой! Мы должны нейтрализовать все, что может помешать нашему
процветанию, а ты, видно, забыл эту прописную истину. Смотри, агент! Так
не шутят.
"Ваня" вспомнил бесконечную муштру, зубрежку Устава, жестокие наказания за
неподчинение идиотским приказам. Когда-то, начав с защиты мирных
интересов, Кольцо незаметно дало крен в сторону военизации. Как это, все
же, было нечистоплотно: под знаменем высоких принципов подминать под себя
развивающиеся цивилизации... На лекциях Эрэф с пафосом говорил о
патриотизме, моральной устойчивости, честности, великодушии и прочее, и
прочее. А что на деле?.. Но тогда, слушая Эрэфа, курсант Д. Банг-17 тоже
таи думал, да что там - думал, это было его кожей, его дыханием, это был
он сам - принципиальный демагог! Что же случилось? Началось его
перевоплощение, или он просто растет? Кончились болезни роста, и настало
пробуждение? Что?
- Молчишь, агент? - неприятно проскрипел Эрэф. - Корни, так сказать,
пускаешь?
"Смотри-ка ты, догадался..."
"Ваня" поймал его взгляд. Они долго смотрели друг другу в глаза, пока,
наконец, Эрэф не мигнул.
- Ладно. Сам был когда-то такой же ершистый... Замнем для ясности, но ты
подумай, Ваня, как это страшно - остаться без родины. Какой бы она ни
была... Информацию мы от тебя ждем по-прежнему. До встречи.
"Он это так не оставит", - холодея, подумал "Ваня", представив неумолимую
силу, которая стояла за спиной Эрэфа.
Он долго сидел так, пока до него не дошло, что Эрэф назвал его земным
именем.
- Такие вот сигналы, - Панацеев брезгливо отодвинул густо исписанную
бумагу. - Обязаны отреагировать.
У Ивана рдели уши. Бумажка была безличная и очень неприятная. Начальнику
отдела т. Иванову И. И. вменялось в вину подпаивание трудящихся с целью
завоевания дешевого авторитета среди масс (посещение "Якоря"). Автор
прохаживался по поводу однокомнатной квартиры т. Иванова И. И. -
гражданина холостого, пьющего, делающего карьеру всеми правдами и
неправдами. Т. Иванов, гласила бумага, работает на заводе без году неделя,
к тому же беспартийный, а уже начальник отдела, тогда как работники службы
с огромным беспрерывным стажем до сих пор прозябают на унизительных
инженерских должностях. Самое страшное в этой истории то, что т. Иванова
всячески поддерживает главный технолог т. Панацеев Б. П. Позор гражданину
Иванову.
На бумаге стояла резолюция секретаря парткома:
"Тов. Панацееву Б. П. Прошу разобраться".
- Вот ведь как повернули, - Панацеев шлепнул по столу крепкой ладонью. - А
что, Иван Иваныч, в "Якоре" был какой-то, э-э, дебош?
- Нет, - сказал красный, как рак, Иван. - Никакого дебоша не было. Мы там
поели.
- С кем?
- С Булкиным.
- С Виктором... э-э-э?
- Николаевичем, - Иван вздохнул. - Он в тот день поругался с женой и был
сам не свой. Не мог же я его оставить в таком состоянии.
- М-да. Вот теперь поди докажи, что не ты шапку украл, а у тебя украли...
Это серьезная промашка Иван Иваныч. А компанию надо бы поменять. Не к лицу.
- Я не любитель компаний, Борис Петрович. Вы же знаете.
Панацеев развел руками - что ты, мол, меня агитируешь, я-то знаю, чо
"телега"-вот она, да еще с визой секретаря парткома.
- Ладно, - решительно сказал Панацеев. - За свои кадры будем драться. А
этих бездельников с беспрерывным стажем, - он поднял бумажку за уголок
двумя пальцами и туг же отпустил, будто обжегся, - гнал бы в три шеи,
ей-богу, чтобы не разлагали коллектив... Да нельзя. Эти лоботрясы сразу
побегут в местком, откопают характеристики, благодарности, потом тебе же
поставят на вид. Кляузное это дело - увольнение... Значит так, - продолжал
он твердо. - Вы, Иван Иваныч, руководитель. В быту держите себя строго.
Это раз. Продолжайте работать, как ни в чем не бывало. Тем более, что ваша
НИР может оказаться гвоздем сезона. Это два. Ну и насчет... э-э. У вас
есть девушка?
Иван снова принялся интенсивно краснеть. Он уже два раза ходил с Наташей в
кино, и еще один раз они у него дома пили индийский чай. Но об этом
правдострадальцы, очевидно, не знали, иначе бы непременно упомянули в
своей анонимной ноте протеста...
Специально сотрудников Иван не подбирал, это происходило как-то
автоматически. Учитывая его возраст, Панацеев направлял к нему, в
основном, молодежь. Так в отделе появились и быстро встали на ноги Саша
Лунин, Эдик Рабинштейн, Леша Татаринов, Володя Королев, за изысканность
выражений окрещенный "Прынцем", Миша Бенц, Рафаил Тутузов. То ли до этого
изнывали от безделья, то ли работа оказалась творческой, но они задали
такой темп, что и "старички" теперь выглядели порезвей.
Своей нетривиальной темой Иван просто "купил" ребят. Вот тyт-то и сказался
еще не растерянный багаж - никто из молодых не дрейфил перед теоремой
Остроградского-Гаусса. Вдоволь оказалось и математики, и физики, и
прикладных наук. Когда втянулись, стали оставаться вечерами и домой по
притихшим улицам шли все вместе, довольные, что назавтра осталось самое
интересное.
Прошло полгода напряженнейшего труда. Чуть больше месяца заняло
оформление, и после этого свет увидела научно-исследовательская работа
коллектива авторов, заставившая появиться на заводе корифеев из филиала
ВНИИ "Точприбор". Корифеи, а среди них был сам доктор физико-технических
наук Чешуйчиков, только руками развели. Ни тебе солидной научной базы, ни
современного матобеспечения, ни головастых вундеркиндов - ничего такого и
в помине не было. Работой занимались простые инженеры, многие из которых
еще состояли в неприкасаемой касте "молодых специалистов". Расчеты
производились на примитивных калькуляторах. Однако факт был налицо - и
какой факт! В НИР исследовалось множественное взаимодействие подвижных и
неподвижных тел с точки зрения взаимодействия их гравитационных полей. В
общем-то, тема эта была не нова, да и гравиполе самого массивного тела
ничтожно мало, но тут затрагивал за живое нетривиальный подход к проблеме.
Своей работой Иванов открывал крайне заманчивое направление в изучении и
покорении сил тяготения. Конечно, до финиша было очень далеко, но все
равно - ура Иванову!
* * *
В первый момент Иванов показался слишком молодым и несолидным.
Обыкновенный парень, кгких много: длинный, румяный, вихрастый, с очень
симпатичной улыбкой. Однако оппонировать ему было нелегко. в частности, он
свободно оперировал уравнениями квантовой механики, прекрасно знал
термодинамику, акустику, геометрическую оптику, владел громоздким,
требующим предельной точности, аппаратом тензорного анализа. Прощупать его
багаж было невозможно, и Чешуйчиков махнул на это дело рукой.
Как-то Сидоров на перекуре выдал своему коллеге новое известие
Оказывается, ивановские ребята, все как один, недурно подкованы, хотя в
институтах талантами не блистали. Он, Сидоров, специально интересовался,
только что с телефона.
- Вот это организатор, - резюмировал к. т. н. Сидоров.
- Живой генератор идей, - твердо сказал коллега. - Сманиваем.
- - Да, Иван, заварил ты кашу, - сказал Эрэф. - Наука волосы на голове
рвет.
Иван в ответ намекнул, что секретов Кольца он вроде бы не раскрывал:
опирался только на работы земных ученых.
Эрэф побарабанил пальцами по невидимому столу и в задумчивости пожевал
проваливающимися губами. Это непроизвольное движение почему-то вызвало у
Ивана неприятный озноб. Сильно сдал старик за последнее время.
- Так-тo та... Но ты себя раскрыл, сынок, - неожиданно сказал Эрэф. -
Встанем на место оппонента. Каких-то пять лет работы, и на тебе -
открытие. И какое! Вроде бы надо радоваться и хлопать а ладоши, ан нет.
Тут-то и начинаются проколы. Никакое открытие не делается без научное
руководителя, группой дилетантов, да еще а условиях заурядного
производства. Как видишь, казусов хватает. Хочешь еще? Пожалуйста. Слепому
видно, что сработано практически в одиночку, he принимать же всерьез
вчерашних студентов. Кроме того, не забывай, что ты еще крайне молод. К
таким результатам, мой милый, идут не годами, а десятилетиями, оставляя
после себя горы шлака, и об этом шлаке, заметь, знает весь ученый мир.
Нет, сынок, интуицией и хребтом здесь не возьмешь. Вывод: существует
какая-то математическая модель. У землян такой модели, увы, нет. Что из
этого следует?
Иван промолчал.
- Естественно, начнут копать - кто он такой, этот Иванов, откуда? И
выяснится, что у Иванова не было родителей, детства, что никаких школ и
институтов он не кончал. Что документики-то у Иванова липовые...
- Никакой модели я не знаю, - хрипло сказал Иван. - Это обыкновенный
последовательный расчет. Важна идея.
- Правильно. Умница. За такую идею на Кольце тебе бы поставили золотой
бюст и отвалили янговскую премию. А что теперь прикажешь делать? Ведь
тема-то объявлена у нас стратегически важной.
"Стратегически важная? - насторожился Иван. - Что эти вояки там откопали?"
Очевидно, он спросил вслух, потому что Эрэф вдруг усмехнулся и сказал, не
вдаваясь в подробности:
- Есть одно допущеньице.
Допущение, допущение... Иван припомнил все узловые, отправные моменты.
Нет, не здесь. Попробуем на время стать "сапогом". Что прежде всего
заинтересует вояку? Прежде всего - возможность создания принципиально
нового оружия. Собственно, лазеек много... но вот эта... Да. Что-то здесь
есть. Перспективная лазейка. Действительно, таким способом любую структуру
можно вывести из устойчивого состояния. Нечто вроде навязанного резонанса
на ядерном уровне, сопровождающегося испусканием энергии. Чем больше
масса, элекромагнитный резонанс, тем, естественно, больше выход энергии.
Вот тебе и безобидные поперечные волны... Ивану стало жарко. Где-то
глубоко в сознании ликующий голосок пропищал: "Это все я, я!..", - но он
затоптал этот голосок, как затаптывают смердящий окурок.
А Эрэф тем временем разглядывал комнату и говорил:
- Уютное гнездышко. Это твоя знакомая? Хороша, хороша, ничего не скажешь.
Вкус у тебя отменный, Иван, от отца, видно, в наследство достался. - Он
впервые упомянул об отце, которого Иван не знал, поскольку в младенческие
годы был передан, как и все юные граждане Кольца, в интернат, где его
воспитанием занимались мрачные типы из Сектора Безопасности. Уж они-то
особым вкусом не отличались, поскольку ценили только один вкус - в еде, -
ты и ковер повесишь в единственно правильном месте, и кресло поставишь
так, что оно никому не мешает, а мимо никак не пройдешь. Одеваешься ты в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг