к зловещему отверстию, всматриваясь и вслушиваясь в зияющую темноту, не
смея произнести ни звука.
Из люка послышался детский плач и чей-то истошный крик.
- Нет! Нет! Это человек-пингвин! - раздавалось из мрака. - Забери,
забери ребенка! Забери, только мне ничего не делай! - верещал
омерзительным голосом кто-то внизу.
Через мгновение все стихло. Толпа безмолвствовала. И вдруг в гробовой
тишине из люка показалась лысая блестящая голова человека с гигантским
птичьим носом и большими синими губами под глубоко посаженными черными
глазами. Он медленно поднимался, держа в уродливых руках-ластах громко
плачущего ребенка.
Люди хором ахнули и стали испуганно отступать, оглядываясь друг на
друга, освобождая дорогу. Никто не решался приблизиться к тому странному
полу-человеку, полу-пингвину. Только вездесущие, безрассудно смелые
репортеры, наконец сумевшие пробить живой заслон, придвинули к нему свои
микрофоны, направили объективы фотоаппаратов и телевизионных камер.
Пингвин вышел из люка и, быстро перебирая кривыми коротенькими
ножками, подошел к мэру. Тот, как во сне, взял из его рук ребенка и
передал жене, которая только что пришла в себя. Она обняла младенца и,
прижав его к груди, поспешила укрыться от бросившихся было к ней
репортеров за непроницаемыми спинами охраны.
Альфред придвинул стремянку и, взобравшись на нее, прицепил к
верхушке елки маленького серебряного ангела с расправленными крыльями.
Брюс подал ему шар и, подойдя к телевизору, покрутил ручки настройки.
На экране появилось взволнованное лицо спецкора.
- Это произошло несколько минут назад, - проговорил он, тяжело дыша в
микрофон. - В сквере, где проходил митинг, организованный мэрией,
таинственный Пингвин спас жизнь ребенку мэра. Он появился совершенно
внезапно...
На экране замелькали лица мэра, шерифа, Макса Шрекка, полицейских.
Брюс увеличил громкость и уселся на диван.
Камера подъехала к странному маленькому человеку.
- Я хочу только одного, - заявил тот, - найти своих родителей: маму и
папу. Выяснить, кто они и кто я. А затем вместе с ними постараться понять,
почему они сделали то, что, по-видимому, считали необходимым. Почему они
поступили так с ребенком... - Пингвин поднес к лицу свои руки-плавники,
затянутые в блестящую кожу перчаток. - С ребенком, который родился немного
другим, не таким, как все, - он провел длинным пальцем по своему длинному
птичьему носу, - С ребенком, который свое первое Рождество, и все
последующие тоже, справил в канализации.
Альфред спустился со стремянки и подошел к Брюсу.
- Мистер Вейн, - спросил он, поправляя очки, - что-то не так?
- Нет, - не оборачиваясь, ответил Брюс. - Его родители...
- Он их потерял?
- Надеюсь, он найдет их.
- Какой ужас!
На экране вновь появился корреспондент, пробирающийся сквозь ряды
своих коллег в Пингвину и стоящему рядом с ним Максу Шрекку. Достигнув
цели, он продолжал репортаж:
- Вот рядом с этой живой легендой стоит знатный гражданин Готэма Макс
Шрекк. Вы все его хорошо знаете. - Он ткнул микрофон прямо под нос Максу:
- Что вы думаете по поводу этого чудесного спасения, мистер Шрекк?
Макс поднял брови.
- Я считаю, - протянул он, - что этот человек достоин восхищения. Он
настоящий герой. По крайней мере мэр должен быть ему признателен.
- А почему Пингвин не появился раньше? Ведь о нем ходили такие слухи!
- Спросите об этом его самого, - Макс подтолкнул репортера к
Пингвину.
- Мистер Пингвин...
- Я боялся появляться наверху. Про меня насочиняли море небылиц. -
Пингвин то и дело закрывал лицо руками, защищая глаза от света вспышек. -
Мне нужен был повод... Нет! Скорее случай!
Брюс выключил телевизор и, откинувшись на спинку дивана, посмотрел на
Альфреда.
- У меня какое-то нехорошее предчувствие, старина, - он тяжело
вздохнул.
- Мистер Вейн, вы видели? Этот Пингвин - действительно реальный
человек. Подумать только!
Альфред достал из коробки новое украшение и полез на стремянку.
У входа в городской архив цепь дюжих полицейских с трудом сдерживала
натиск нахальных корреспондентов.
Дверь парадного открылась и из него вышли Макс Шрекк и шериф.
Газетчики бросились к ним, безостановочно клацая фотоаппаратами и
выставляя вперед микрофоны.
- Пингвина не беспокоить! - взревел шериф.
Бойкий журналист в широкополой фетровой шляпе ткнул микрофон ему
прямо под нос и громко затараторил:
- В архив для всех свободный доступ! И для прессы в том числе. Как
насчет свободы прессы у нас в городе?
Макс взял микрофон из его рук и вышел вперед.
- Минуточку, - он поднял руку. - А как насчет свободы человека
выяснить, кто он и откуда?
- Почему вы так беспокоитесь о нем? Он что, ваш личный друг? - не
унимался досужий журналист.
- Да! Он - мой личный друг. И я думаю, что он, также, личный друг
всего города!
- Но свобода печати, конституция!..
- Пусть конституция немного отдохнет. Все-таки сейчас Рождество. -
Макс ослепительно улыбался, спускаясь по ступеням.
Журналистская братия одобрительно загудела и осталась дожидаться
Пингвина.
Брюс седьмой час сидел за компьютером, перебирая файлы видеоряда
городских газет за последние сорок лет. Он выискивал статьи и заметки о
странных уродах, неординарных событиях, происходивших в городе. Петли
лязгнули и тяжелая стальная дверь открылась. С темного каменного потолка
пещеры, влажного от сырости, сорвалась стая летучих мышей и с писком
унеслась в провал грота.
- Мистер Вейн, мне придется снова вам напомнить, что долгое
пребывание в этом сыром и холодном помещении может вредно сказаться на
вашем здоровье.
- Разумеется, - кивнул Брюс, - сказаться на здоровье...
Он ничего не слышал, вчитываясь в очередную статью.
"...в шесть часов утра..."
Слуга налил суп в овальную тарелку и протянул ее Брюсу. Тот, не
отрываясь от экрана, взял ее, и, набрав ложку, отправил еду в рот. Через
секунду он совсем пришел в себя и удивленно заморгал. С трудом проглотив,
Брюс облизал губы и пристально посмотрел на старика.
- Холодное, - постучал ложкой он по краю тарелки.
- Но сэр, - невозмутимо произнес тот, - это такой суп. Его подают
холодным.
- Да? - Брюс хмыкнул и принялся есть. - Да, да. Конечно. Хорошо...
"...в шесть часов утра произошла авария на химическом заводе,
принадлежащем... облако токсичных веществ движется по направлению к
городу..."
Брюс сменил страницу на экране и продолжил:
"...городской зоопарк практически уничтожен... специальные отряды
полиции высланы для истребления зараженных животных..."
Брюс потер вспотевший лоб и посмотрел на Альфреда.
- Где вы были во время гибели старого зоопарка?
- Я... - тот задумался и через мгновение ответил, - не помню точно,
но, по-моему, на кухне, мистер Вейн.
По экрану продолжали ползти строчки текста:
"...предполагают, что исчезнувшие пингвины были тайно вывезены в
лаборатории Техаса для проведения над ними опытов..."
- Бред! - Брюс нажал несколько клавиш и замелькали страницы. - А
здесь что?
- Вот, - Альфред указал на экран. - Пять лет спустя. Забавное
сообщение.
"Как сообщает профессор Лингрос, готэмские пингвины обнаружены в
системе канализации города. Они настолько приспособились к этой среде
обитания... развитие головного мозга и столь странного поведения дает
право утверждать... это, безусловно, новый вид, появившийся вследствие
неожиданной мутации... Через несколько лет нам придется бороться с
пингвинами так же, как в других городах борются с крысами".
- Ну и как? - поинтересовался Брюс.
- Что вас интересует, мистер Вейн?
- Боролись ли с пингвинами?
- Нет, сэр, что вы! О них просто забыли.
- Ну да, Бог с ними... А здесь что?
"...в цирке был показан парад уродов..."
- Так, - Брюс полистал следующие номера, - интересно, интересно...
Вот!
"...цирк вернулся ...свободный бесплатный доступ..."
Альфред прошел вглубь пещеры, сел в кресло у заваленного электронным
хламом стола и спросил:
- Вам кажется, что этот Пингвин скрывает что-то из своей биографии?
"...самый толстый человек в мире... тихий мальчик-птица..."
Брюс продолжал просматривать газеты, не отвечая на вопрос.
- Но почему вы хотите сказать, что этот Пингвин не такой, каким хочет
казаться?
- А? Что? - Брюс обернулся. - Видите ли, дорогой Альфред, в этой
истории участвует не только Пингвин, но и Макс Шрекк, а с ним всегда
связаны какие-нибудь темные истории со спрятанными концами. Я не доверяю
ему.
- Что вы, мистер Вейн! Сегодня утром в газете писали, что этот
Пингвин - просто несчастный одинокий человек.
Брюс лишь пожал плечами и продолжал читать статью.
"...после выступления полиция закрыла цирк... по крайней мере один
участник парада уродов исчез до того, как его успела допросить полиция..."
- Ну, теперь вам легче, сэр?
- Нет. Пожалуй, мне тяжелее.
Брюс выключил экран и, поднявшись со стула, поставил на поднос
недоеденный суп.
- Вы правы, старина! Самое лучшее средство от хандры и усталости -
это свежий воздух.
- Вы отправляетесь на прогулку, так и не закончив трапезу? - Альфред
поднялся со стула и, вздохнув, подошел к подносу. - Вечером будет овсянка
и ваши любимые тосты с сыром.
- Согласен, - Брюс улыбнулся.
Маленький монитор, встроенный в приборную доску, запищал и вспыхнул.
На экране появился Пингвин сидящий за большим столом, заваленным бумагами.
- Мистер Вейн, - поинтересовался слуга, - почему вас так волнует этот
странный героический Пингвин?
- Понимаете ли, Альфред, я как раз сейчас наблюдаю за ним.
- Да? И что же вы видите?
- По-моему, он знает, кто были его родители. Что-то другое его
интересует в архиве... что-то совсем другое...
- Что же именно?
- Мне бы очень хотелось это узнать.
- Значит, вы не отказались от мысли, что Макс Шрекк и этот Пингвин...
- Альфред замялся, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы не
сказать какой-либо бестактности.
- Это очень зыбко, Альфред. На грани интуиции. И пока у меня нет
доказательств.
В окне архива горел яркий свет. В большом зале за письменным столом,
заставленным гигантскими пирамидами папок, сидел Пингвин, ожесточенно
скрипя остро заточенным страусиным пером. Он то и дело перебирал сложенные
аккуратной стопкой копии свидетельств о рождении, делал какие-то выписки
на желтых листках бумаги и постоянно оглядывался на стоящих у входа
полисменов.
Чувствовалось, что эта работа доставляет ему удовольствие.
Бэтмену надоело наблюдать за дергающимся Пингвином, который в жизни
выглядел ничуть не лучше, чем на экране, и он бесшумно тронул автомобиль с
места. Свернув за угол, машина понеслась по пустынным ночным улицам к
восточной окраине города.
Пингвин медленно шел по узкой дорожке между рядами заснеженных могил.
Он был одет в огромную тяжелую шубу, семенящая походка делала его похожим
на катящийся по земле большой черный шар. Пройдя мимо посеревшей от
времени кладбищенской часовни, он остановился у большого черного надгробья
с высоким мраморным крестом. Отбросив в сторону зонтик и сорвав с головы
цилиндр, Пингвин упал на колени, всматриваясь в надпись на камне: "Таккер
и Эстер Кобблпоты".
Склонив голову, он положил на припорошенный снегом камень две алые
гвоздики и, сложив на груди уродливые руки, остался стоять на коленях,
вслушиваясь в вой холодного ветра.
Постояв так с минуту, он поднялся с колен, водрузил цилиндр обратно
на голову, сложил зонт, и опираясь на него, как на трость, таким же мелким
семенящим шагом направился к воротам, у которых толпились газетчики и
зеваки, пришедшие поглазеть на диковинного человека-птицу.
Пингвин подошел к чугунной ограде. Люди загудели, напирая на стоящих
в оцеплении полицейских.
- Пингвин! Пингвин! - послышались выкрики из толпы.
- Мистер Пингвин, - обратился к нему какой-то взъерошенный газетчик.
Он, как ребенок из кроватки, тянул сквозь решетку руку с микрофоном.
Пингвин остановился и, поморщившись, произнес:
- Пингвин - это птица, которая не умеет летать. А я - человек, - он
гордо поднял голову и поправил цилиндр. - У меня есть имя!
Пораженные его красноречием, люди притихли, вслушиваясь в слова.
Всем, конечно, хотелось узнать как зовут этого загадочного человека. Он
обвел их холодным надменным взглядом и крикнул:
- Освальд Кобблпот!
- Освальд, Освальд!.. - подхватила толпа.
- Мистер Кобблпот, - не растерялся репортер, - вы так и не смогли
поговорить со своими родителями...
- Это верно, - уголки рта Пингвина поползли вниз. - Я был их
первенцем, а они относились ко мне, как к выродку, - он тяжело вздохнул. -
Но такова природа человека. Он боится всего необычного. Может быть, когда
я в первый раз взял погремушку в свой сияющий плавник, - Пингвин протянул
вперед свои уродливые руки в блестящих перчатках, - а не в пять пухленьких
пальчиков, может быть, именно тогда, они испугались.
Люди замерли. Освальд поднял голову и посмотрел на небо. Сквозь
рваные дыры в серых тучах пробивался солнечный свет. На его лице застыла
трагическая маска и несколько слезинок скатилось по пухлым белоснежным
щекам. Он вновь тяжело вздохнул и выговорил тихо, но четко:
- Но все же... Я их прощаю.
Посреди улицы, мешая движению, толпились люди. Они рвали из рук
счастливого торговца вечерний выпуск "Готэмского глобуса" и тут же, не
отходя, читали и обсуждали. Это была настоящая сенсация.
Щуплая девушка подошла к мальчику с кипой газет и протянула мятую
банкноту. Деньги мгновенно исчезли, и в руках девушки оказался свежий,
пахнущий типографской краской номер. На первой полосе было набрано жирным
шрифтом: "Пингвин прощает своих родителей".
- Как вы считаете, это ничего, что у него нет пальцев? - услышала она
старческий голос за спиной.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг