Андрей Балабуха
ТЕМА ДЛЯ ДИССЕРТАЦИИ
Й_________________________________________________________________________»
є Сб. Фантастика-81. - Москва, Молодая гвардия, 1981, 352 с. є
є OCR and spellcheck by Andy Kay, 01 October 2001 є
И_________________________________________________________________________ј
ЭКСПОЗИЦИЯ
В семь часов вечера широкие двери Института Мозга распахивались, и из них
поодиночке, группами и наконец непрерывным потоком выливались сотрудники.
Минут через десятьпятнадцать поток постепенно иссякал. И в здании, на
территории и прилегающих к ней улицах наступала тишина. Изредка ее нарушали
шаги случайных прохожих или какой-нибудь парочки, пришедшей сюда целоваться
в уверенности, что их никто не потревожит: по вечерам все население
Академгородка сосредоточивалось в жилых и культурных центрах.
Так было и в этот день. Однако в половине седьмого привычный порядок
нарушился: к дверям Института с разных сторон подошли двое. Первому было лет
тридцать пять. Лицо его казалось треугольным: очень широкий и высокий лоб,
над которым фонтаном взрывались и опадали в разные стороны длинные прямые
волосы; совершенно плоские, выбритые до блеска щеки почти сходились у
миниатюрного подбородка; рот же, напротив, был настолько велик, что,
казалось, стоит его открыть - и подбородок неминуемо должен отвалиться;
только прямой нос с широко выгнутыми крыльями вносил в это лицо какое-то
подобие пропорциональности. Второму на вид было никак не меньше шестидесяти.
Лицо его чем-то напоминало морду благовоспитанного боксера: почти
квадратное, с крупными чертами и небольшими умными глазами, оно казалось
грустным даже тогда, когда человек улыбался. Вся его фигура была под стать
лицу, массивная и тяжелая. И поэтому подстриженные коротким бобриком волосы
никак не вписывались в общий тон - здесь приличествовала бы львиная грива.
Встретившись, они поздоровались и несколько минут постояли, о чем-то тихо
переговариваясь. Младший короткими жадными затяжками курил сигарету. Потом
резким движением бросил: прочертив в воздухе багровую дугу, она
электросваркой рассыпалась по выложенной путиловской плитой стене. Старший
осуждающе покачал головой. Затем оба вошли в здание.
В тот момент, когда они оказались в холле, освещенном только неяркой
лампой на столике у вахтера, откуда-то из недр здания вышел третий. Лица его
было не разглядеть, только белый халат светился, как снег лунной ночью.
Подойдя к вахтеру, он негромко сказал:
- Василий Федорович, пропусти, пожалуйста. Это ко мне.
- Пропуск? - Дежурный с трудом оторвался от газеты.
- Вот. Вахтер внимательно посмотрел на бумажку, перевел взгляд на лица
посетителей.
- Ладно, - проворчал он, снова углубляясь в "Неделю". - Трудяги...
Человек в белом халате быстро подошел к двоим, ожидавшим в нескольких
шагах от холодно поблескивающего турникета.
- Добрый вечер, - сказал он, пожимая им руки. Они постояли несколько
секунд, потом младший из пришедших не выдержал:
- Ну веди, Вергилий...
Старший усмехнулся:
- В самом деле, Леонид Сергеевич, идемте. Показывайте свое хозяйство...
Они довольно долго шли коридорами, два раза поднимались по лестницам -
эскалаторы в это время уже не работали - и наконец остановились перед дверью
с табличкой: "Лаборатория молекулярной энцефалографии".
Леонид Сергеевич пропустил гостей, потом вошел сам и закрыл дверь на
замок.
- Ну вот, - сказал он негромко, - кажется, все в порядке.
Треугольнолицый внимательно разглядывал обстановку.
- Знаешь, мне начинает казаться, что чем дальше, тем больше все
лаборатории становятся похожими друг на друга. Какая-то сплошная
стандартизация...
- Унификация, - уточнил Леонид.
- Пусть так. В любой лаборатории чуть ли не одно и тоже оборудование. Я в
твоем хозяйстве ни бельмеса не смыслю, а приборы те же, что и у меня...
- Кибернетизация всех наук - так, кажется, было написано в какой-то
статье, - подал голос третий. - Слушайте, Леонид Сергеевич, у вас можно
раздобыть стакан воды?
Он достал из кармана полоску целлофана, в которую, как пуговицы, были
запрессованы какие-то таблетки, надорвав, вылущил две на ладонь.
- Что это у вас, Дмитрий Константинович? - спросил Леонид.
- Триоксазин. Нервишки пошаливают, - извиняющимся голосом ответил тот.
Леонид вышел в соседнюю комнату. Послышалось журчание воды.
- Пожалуйста. - Леонид протянул Дмитрию Константиновичу конический мерный
стакан. Тот положил таблетки на язык и, запрокинув голову, запил.
- Фу, - сказал он, возвращая стакан. На лице у него застыла
страдальческая гримаса. - Ну и гадость!
- Гадость? - удивленно переспросил Леонид. - Это же таблетки. Даже вкуса
почувствовать не успеваешь - проскакивают.
- Галушки сами скачут. А эти штуки и стаканом воды не запьешь. Или не
привык еще?
- И хорошо, - вставил Николай. - Я лично предпочитаю доказывать свою
любовь к медицине другими способами.
- Да вы садитесь, садитесь, - предложил Леонид. Сам он отошел к столу у
окна и, включив бра, возился там с чем-то.
- Помочь тебе? - спросил Николай.
- Спасибо, Коля. Я сам.
- Раз так - и ладно. В самом деле, Дмитрий Константинович, давайте-ка
сядем.
Дмитрий Константинович сел за стол, по-ученически сложив руки перед
собой; Николай боком примостился на краю стола, похлопал себя по карманам.
- Леня, а курить здесь можно?
- Вообще нельзя, а сегодня можно.
- Тогда изобрази, пожалуйста, что-нибудь такое... Ну, в общем, вроде
пепельницы.
- Сам поищи.
- Ладно. - Николай пересек комнату и стал рыться в шкафу. - Это можно? -
спросил он, показывая чашку Петри.
- Можно.
Николай снова пристроился на столе, закурил.
- Разрешите? - спросил у него Дмитрий Константинович.
- Пожалуйста! - Николай протянул пачку. - Только... Разве вы курите?
- Вообще нет, а сегодня можно, - усмехнулся тот.
- Все. - Леонид щелкнул выключателем бра. В руках у него было нечто,
больше всего напоминавшее парикмахерский фен, - пластмассовый колпак с
четырьмя регуляторами спереди и выходящим из вершины пучком цветных проводов.
- Может, посидим немного? - спросил Дмитрий Константинович. - Как перед
дальней дорожкой?
- Долгие проводы - лишние слезы, - резко сказал Николай. - Начинай, Леня.
Леонид сел в огромное кресло, словно перекочевавшее сюда из кабинета
стоматолога; нажав утопленную в подлокотнике клавишу, развернул его к
вмонтированному в стену пульту со столообразной панелью, надел "фен" и стал
медленными и осторожными движениями подгонять его по голове.
- Коля, - сказал он, - автоблокировка включена. Но на всякий случай. Вот
тут, в шкафчике, шприц и ампулы. Посмотри.
- Посмотрел.
- Возьмешь вот эту, с ободком...
- Эту?
- Да. Обращаться со шприцем умеешь?
- Я умею, - сказал Дмитрий Константинович. - Вернее, умел когда-то.
- Думаю, это не понадобится. Но в крайнем случае придется вам вспомнить
старые навыки.
- Долго это будет?
- Сорок пять минут.
- Долго...
- Начнем, пожалуй! - Леонид откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
- Ни пуха ни пера! - сказал Николай. - А я пошел к черту. Возвращайся
джинном!
Он тихонько, на цыпочках подошел к Дмитрию Константиновичу, сел, положил
перед собой сигареты.
До сих пор их было трое. Теперь двое и один.
ЛЕОНИД
Через пять минут я усну. И проснусь - кем? Самим собой? Всемогущим
джинном? Или просто гармонической личностью с уравновешенным характером и
хорошим пищеварением? Не знаю. Лучше бы сейчас ни о чем не думать. Не думай!
Не могу. Уж так я устроен. И вообще самое трудное - это не думать об
обезьяне. Зря я ввязался в это дело. Ввязался? Я же сам все это затеял. Но
нужно было бы еще попробовать... Не могу я больше пробовать - это мой
единственный шанс. Вот уж не думал, что я так тщеславен. Тщеславен. И жажду,
чтобы мое имя вошло в анналы. Может быть, завтра войдет...
Еще четыре с половиной минуты. Нет, надо успокоиться. Упорядочить мысли.
Так я, того гляди, и не усну. Может, это мне стоило проглотить триоксазин?
Давай упорядочивать мысли.
Пожалуй, все началось с шефа. Или с Таньки? С шефа и Таньки. Вечером
Танька сказала, что ей надоело со мной, что из меня никогда не выйдет не
только ученого, но и просто мужа. И ушла. Это она умеет - уходить. "Всегда
надо уйти раньше, чем начнет тлеть бумага" - так она сказала и изящно
погасила папиросу. Курила она только папиросы. Когда ребята ездили в Москву,
то привозили ей польские наборы: сигареты она раздавала, а папиросы
оставляла себе. Впрочем, курила она совсем немного.
Тогда я пошел в аспирантское общежитие, и мы с ребятами до утра
расписывали "пульку" и пили черный кофе пол-литровыми пиалами. А утром меня
вызвал шеф.
Я его люблю, нашего шефа. И уважаю до глубины души. Только ему-то этого
не скажешь: он великий. Вообще, по-моему, все ученые разделяются на три
категории: великих теоретиков, гениальных экспериментаторов и вечных
лаборантов. Шеф - великий теоретик. Я вечный лаборант, и это меня не слишком
огорчает. Ведь всегда нужны не только великие, но и такие, как я. Собиратели
фактов. Меня это вполне устраивает. Больше, я люблю это. Когда остаешься
один на один с делом нудным и противным, когда тебе нужно сделать тысячу
энцефалограмм, изучать и делать выводы из сопоставления которых будут
другие, - вот тогда ты чувствуешь, что без тебя им не обойтись. И тысяча
повторений одной и той же операции уже не рутина, а работа. Так вот, меня
вызвал шеф.
- Леня, - он у нас демократ, наш шеф, - Леня... Я уже знал, что за этим
последует. Да, конечно, меня держат на ставке старшего научного сотрудника.
У меня же до сих пор нет степени. И ведь я умный парень, мне ничего не стоит
защититься в порядке соискательства. И языки я знаю, а ведь как раз это
камень преткновения у большинства. И тем у нас хоть отбавляй. Вот, например:
"Некоторые аспекты динамической цифровой модели мозга". Чем не
"диссертабельная" тема? И в самом деле, подумал я, почему бы не взяться?
- Владимир Исаевич, - сказал я, - давайте. "Некоторые аспекты
динамической цифровой модели мозга" - это же замечательно!
Шеф онемел. Он уже столько раз заговаривал со мной об этом, но я всегда
изворачивался, ссылаясь на общественные нагрузки и семейные обстоятельства...
Наконец шеф обрел дар речи.
- Молодец, Леня! - прочувствованно сказал он. - Только ведь она нудная,
эта модель. Вы представляете, сколько там...
- Представляю, - сказал я. - Очень даже представляю. Шеф сочувственно
посмотрел на меня и кивнул. Я тоже кивнул, чтобы показать, что оценил его
сочувствие.
- Ну что ж, - сказал шеф, - беритесь, Леня, а мы вас поддержим. Всю
остальную работу я с вас снимаю, занимайтесь своей темой. Года вам хватит?
- Хватит, - не сморгнув глазом, соврал я. - Безусловно, хватит.
На этом аудиенция кончилась. И начались сплошные будние праздники.
В качестве моделируемого объекта я решил взять собственный мозг.
Во-первых, всегда под рукой; во-вторых, другого такого идеально среднего
экземпляра нигде не найдешь: и не болел я никогда, и не кретин, и не гений,
сплошное среднее арифметическое.
Так прошло девять месяцев - вполне нормальный срок, чтобы родить модель.
И тогда меня заело: работа сделана, модель построена. А дальше что? Какая из
этого, к ляду, диссертация? Выводы-то хоть какие-нибудь должны быть! А
выводы, как известно, не по моей части.
Конечно, есть шанс защитить и так. Недаром на каждого кандидата
технических, филологических и прочих наук приходится как минимум три
кандидата медицинских - статистика вещь великая. Но надеяться только на
нее?.. Противно.
И тогда я вспомнил про Кольку. Мы с ним учились еще в школе. Потом вместе
поступали на физмат. Он поступил, а я не прошел по конкурсу и подался на
биофак.
Я пришел к Кольке с папкой, в которой могла бы уместиться рукопись
первого тома "Войны и мира", и с бутылкой гамзы. Мы посидели, повспоминали.
Потом я спросил:
- Слушай, можешь ты посчитать на своей технике?
- Что посчитать? - Колька всегда на вопрос отвечает вопросом.
Я объяснил. Мне нужны были хоть какие-нибудь аналогии, закономерности,
алгоритмы.
- А для чего все это нужно? - спросил он.
- Надеюсь, что такое электроэнцефалограмма, ты знаешь? Ну вот. А это
запись электрической активности каждой клетки мозга в течение сорока минут
жизнедеятельности.
- Популярно.
- Как просил.
- Ладно, - сказал Колька. - Оставь. Посмотрим, что из этого можно сделать.
На этом мое участие кончилось. Собственно, это всегда бывает так, и иначе
быть, наверное, просто не может: я собрал факты, а выводы должен делать
кто-то другой. Только на этот раз выводы уж больно сумасшедшие... Что ж,
скоро выяснится, достаточно ли они сумасшедшие, чтобы быть истиной, как
сказал кто-то из великих.
НИКОЛАЙ
Леня пришел ко мне в конце апреля. Надо сказать, ему немного не повезло:
приди он хотя бы месяцем раньше, я взялся бы за это дело сразу. Но в мае
надо было заканчивать две темы, и ничем посторонним я заниматься не мог. А
потом, когда мы кончили, я попросту забыл. Не то чтобы я был таким уж
необязательным, просто когда закрутишься вконец, забываешь обо всем. И
вспомнил я о Лене только в июне. Надо отдать ему должное: он ни разу не
напомнил мне о себе, ни разу не поторопил. Такая деликатность даже удивила
меня. Сперва я подумал, что ему все это попросту не так уж нужно; но потом,
когда вспомнил Леньку лучше - ведь мы с ним не виделись несколько лет, -
сообразил, что для него такое поведение вполне естественно: он отдал все мне
и теперь ждал. Мне бы такой характер... Ждать я совсем не умею, И терпеть не
могу. Леня сразу как-то вырос в моих глазах.
Короче говоря, в июне я вспомнил о Лениной просьбе. Я возился с
телевизором и неожиданно в развале на столе наткнулся на его папку. Сразу же
раскрыл, просмотрел. И ничего не увидел. Нет, там были графики, формулы -
все на месте. Но никакого физического смысла в них я не уловил. В принципе
оно и понятно: я ведь в биологии вообще мало смыслю, а в такой
специализированной области и подавно. Но у неведения есть и своя хорошая
сторона - вот она, пресловутая диалектическая двойственность! - свежий
взгляд. Не зная биологии, я мог надеяться увидеть то, чего нормальный биолог
в жизни бы не заметил. Однако могучая эта теория на практике не
подтвердилась. Во всяком случае сразу.
Через несколько дней - я в это время был в отпуске - у меня уже
выработался условный рефлекс: как только я брался за Ленины графики, на меня
нападала безудержная зевота.
Надо сказать, я вообще не доверяю способу "медленно и методично" и всегда
был приверженцем "метода тыка". Конечно, научно обоснованного "тыка". И
ассоциативных связей.
Я думал, с чем могут ассоциироваться эти кривые. Но в голову ничего не
приходило.
"Посчитай на своей технике", - сказал Леня. Но, прежде чем считать, нужно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг