освободим.
- Спасибо, - как-то буднично проговорил Меряч. Так, словно ждал
чего-то подобного.
- Рита, передайте мне автомат, я с ним лучше управлюсь. А вы возьмите,
- я вынул из кармана и протянул ей нож. - Режьте веревки.
Рита восприняла мое появление на редкость спокойно.
- Сами разрежьте, Марк. Вы ловчее, а я их под прицелом держу.
В этом был резон. Я разрезал веревки на конечностях Меряча. Тот
попытался было встать, но не смог - ноги затекли. И отекли, разумеется -
веревки были стянуты слишком туго. Вязать - тоже уметь надо(
- Растирайте руки, доктор, - приказал я. - Знаю, больно. Но мне вас
массировать некогда. Мне надо Риту подстраховать. А начнете руки чувствовать
- трите ноги. Через десять минут вы у меня побежите. - Это, конечно, было
резким преувеличением. Но ковылять, пожалуй, он смог бы. И в этот момент
Рита показала себя. Ствол "борза" резко метнулся в мою сторону. Я был
слишком далеко, чтобы выбить оружие у нее из рук.
- Давай к ним, сыщик! К этим бабам! К стене! Лицом к стене!
Выбора у меня не было.
- Но, Рита, я же хочу вам помочь, - пытался я убедить ее, стоя, как
дурак, у стены.
- Не верю! Ты меня уже обманул, гад! Никому я теперь не верю! Все вы
подонки! - У нее снова изменился тон: - Ты уже можешь идти, Виктор?
Конечно, он не мог.
- Три, три ноги, Виктор, растирай, милый, нам торопиться надо, -
опять зачастила-запричитала она. - Ты не бойся, я сумею, я все сумею, и
тебя вывести, и от этих защитить, и все сделать, чтобы нам хорошо было, и
дети у нас будут, мы их в "Детинце" устроим, я и это сумею, и они нас знать
будут, слышишь(
И тут доктор Меряч взорвался.
- Заткнись, идиотка! Какие дети! Не будет у меня никаких детей! Не
может быть никаких детей! Ты что думаешь, дура, их как медали вешают? За
труды? Сказки! Про землю, про демографический оптимум - все сказки.
Прокляты мы. За грехи отцов. До седьмого колена. Они дышали тем, чем нельзя
дышать, пили то, что нельзя пить, лечились тем, что калечило( - Он
задохнулся. - На игле торчали, водку жрали( А за это мы прокляты.
Бездетностью прокляты. Нельзя нам иметь детей! У трех из четверых
генетические дефекты, ясно? За породу детей дают, за породу! - Вгорячах
Меряч ухитрился даже встать, хоть его и шатало. - Что я, дурак? Не знаю
ничего? Больше вас, идиоток, знаю! И чем дольше вы сопротивляться будете,
врачам куны совать, лицензии покупать - тем дольше все тянуться будет!
Жестоко? А что делать? Рожать больных, тянуть цепочку дальше? Этого вы
добиваетесь? Лечить надо, гены перестраивать, чинить, латать! Так нет же,
была, видите ли, "воронежская трагедия", мол, "генетический Чернобыль"! Ну
была, была, а дальше что? Вперед надо идти, осторожно, умно идти, а не
закрывать! Нет же, закрыли, проголосовали, мораторий ввели! Вот блуждаем
теперь Моисеевым путем! И на нем подохнем. Я подохну. И вы все подохнете.
Можете меня хоть десять раз застрелить, мне все равно, после меня и так
Мерячей не будет!..
Я осторожно повернул голову. Но Рита не смотрела на меня. Она смотрела
на Меряча, и лицо ее было страшным. Автомат вдруг дернулся у нее в руках и
заплясал. От дробного грохота заложило уши. Я бросился на пол. Но еще
раньше, чем я успел крикнуть: "Ложись!" ( рухнул доктор Меряч. Его не надо
было убивать десять раз. Одного оказалось вполне достаточно.
Отдачей Риту отбросило к стене. Ствол автомата опустился. И тогда я
прыгнул. Расстояние оказалось чуть-чуть велико, я едва не упал, но все-таки
успел схватить ее руку и вывернуть. Она не сопротивлялась, и я выхватил
автомат. Все это произошло почти мгновенно - даже при скорострельности
"борза" она успела опустошить магазин только наполовину. Но опоздай я на
долю секунды - и оружием завладела бы Инара. Все-таки реакция у этой
йомалатинты была неплохая.
- Сидеть! - рявкнул я, судорожно соображая, что же теперь делать. Не
стоять же вот так, держа их под прицелом, вечно. Я огляделся. Телефона
поблизости не было. Меряч лежал навзничь, и грудь его была разворочена так,
что смотреть не хотелось. Все-таки пуля калибра 5,47 со смещенных центром
тяжести - штука страшная. Рита, обмякнув, в глубоком обмороке сползла по
стене на паркет. Инара снова опустилась на пол, теперь уже осыпая бранью
меня. Инга сидела за столом. Она вообще за вое это время ни разу не
пошевельнулась, даже в тот момент, когда я приказал всем лечь, чтобы не
угодить под шальную пулю. Это был какой-то ступор. Наконец, я углядел
телефон. Он стоял на полке стеллажа с кегельными шарами. Выпускать Инару из
поля зрения мне совсем не хотелось.
- Инга, встаньте.
Она не слышала.
- Встать! - заорал я во всю мочь. - Встать, говорю! Ко мне!
Она вдруг послушно поднялась и подошла.
- Идите к телефону. Наберите номер. Я продиктую(
Но закончить я не успел. В дверь ворвались четверо в полицейских
бронекомбинезонах с автоматами в руках - образцовая группа захвата.
- Всем лечь! - крикнул один из них. - На пол, гады!
Это становилось слишком однообразно. Что-то вроде гимнастики.
- Послушайте, - крикнул я, отшвырнув "борз". - Я частный сыщик! Я(
В этот момент один из полицейских налетел на меня и двинул прикладом по
голове. И второй раз за сутки я потерял сознание.
IX
Первые двадцать четыре часа после этой ночи выпали у меня из памяти
начисто. В следующие я уже временами сознавал, что лежу в постели у себя
дома, а Магда поит меня какой-то пакостью. На четвертый день я пришел в себя
настолько, что надиктовал отчет для господина Пугоева, - невзирая на
героическое магдино сопротивление. Цербер, кстати, из нее получился
первоклассный, я начал даже опасаться, не слишком ли. Может, конечно, она и
была права, но мне нетерпелось поскорее покончить с этим делом. Правда,
Фальстаф Пугоев пенять на задержку с отчетом не стал. Вскоре от него пришло
благодарственное письмо, а еще через несколько дней банк известил меня о
поступлении двадцати трех тысяч кун. Сумма эта соответствовала нашему
договору, причем издержки были покрыты даже с лихвой. Не берусь судить,
предстоящее ли наследство или что другое склонило Пугоева к широкому (пусть
и не слишком) жесту( Но так или иначе, дело можно было считать закрытым.
Впрочем, это было уже потом.
А пока я валялся в постели, соблюдая предписанный полный покой, причем
делал это даже с удовольствием. Похоже, составление отчета оказалось тем
последним эхом, за которых наступает уже окончательная тишина. Вставать я не
только не мог - мне этого вовсе не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Я
часто засыпал ( недолгим, но каким-то тягучим сном, и чуть ли не каждый раз
снова возвращался в этот проклятый подвальный кегельбан, и опять видел
доктора Меряча; я пытался задать ему некий вопрос - и не успевал, он падал,
но - во сне - беззвучно, из развороченной груди била кровь,
неправдоподобно яркая, ненастоящая, но именно потому еще более
отвратительная. И я просыпался и не мог вспомнить, о чем должен был успеть
его спросить, зачем мне это нужное и снова засыпал, и так по многу раз
подряд. Впрочем, наяву я тоже возвращался мыслями к Мерячу. Я мог понять
этих несчастных, доведенных до отчаяния баб. Но что двигало им? Чем питалось
его упорство? Я пытался заставить себя не думать обо всем этом,
переключиться, но ничего не получалось. Не помогали ни комедии с Ануш Акопян
и Пьером Турром - самое надежное средство на магдин взгляд, ни
патентованные таблетки, от которых мысли становилось более вязкими,
замедленными - и только.
Но на седьмой день я проснулся и почувствовал, что больше всего на
свете хочу есть. И еще - встать. Голова слегла кружилась; ноги, однако,
держали вполне прилично. Я спустился в кухню и к ужасу Магды произвел там
изрядное опустошение. За этим преступным занятием и застал меня Павел.
По-моему, он слегка обалдел, но не подал виду. По тому, как он
переглянулся с Магдой, я понял, что они уже успели спеться. Павел улыбнулся,
похлопал меня по плечу и с неистребимым профессиональным оптимизмом изрек:
- Кто плюет на докторов? Тот, кто помер иль здоров!
- Я плачу вам за свое здоровье, а не за ваше сомнительное остроумие,
- говорить с набитым ртом было непросто, но я справился. - Хотите печенки?
Магда дивно запекает ее с луком в фольге.
- А что? - Павел с интересом посмотрел на меня. - Думаете, откажусь?
Не на такого нарвались. Кто ж от дармового обеда откажется только потому,
что еще рано?
В общем-то мы с ним всегда понимали друг друга. Не зря же, в конце
концов, он оставил меня в своих пациентах, когда я переехал сюда, в новый
дом. А ведь теперь ему приходилось мотаться через весь город(
Увидев, что Павел не погнал меня обратно в постель, Магда
приободрилась, и мы премило посидели, хотя после кофе Павел все-таки
заставил меня подняться в спальню и подверг осмотру с пристрастием.
- Ну что ж, поздравляю, - сказал он под конец. - И на этот раз вам
удалось выкрутиться, Марк. Не знаю, долго ли будет продолжаться такое
везение - при вашей-то профессии! - но сейчас так. Только не торопитесь.
Вставайте понемногу, на час-другой. Читайте, если глаза не устают и головной
боли нет. Появится -книжку долой. То же и с телевизором. Обязательно
прогулки - по часу два раза в день. И легкий тренинг. Но - действительно
легкий. Потом снова сможете на полную катушку. Конечно, лучше всего вам
сейчас податься на курорт. На месячишко. Есть возможность?
Я кивнул.
- И прекрасно. Через недельку, хорошо? И вести там растительный образ
жизни.
- А животный можно?
- Сперва растительный, а там видно будет. Но никакой выпивки. По
крайней мере месяца два. Если не хотите неприятностей.
- Убедили.
- А я зайду завтра-послезавтра. Так, для порядка.
- Спасибо. И привет вашим рыбкам. - Павел заядлый аквариумист, и я
всегда давал ему возможность похвастать каким-нибудь очередным рыбьим дивом.
На этот раз я попал в десятку.
- Передам. Особенно новичкам.
- То есть? - Не поинтересоваться - насмерть обидеть.
- Капские тетры. Порода молодая, вывел ее недавно один дурбанский
любитель. Редкая, и потому стоит( - Он прищелкнул пальцами. - Сами
понимаете. Но и стоит того - приезжайте, не пожалеете. Не рыбки - живой
свет.
Когда Павел ушел, я завалился на диван и взялся просматривать
скопившиеся за полторы недели газеты. Читать, однако, не хотелось. Я устал и
совсем начал было задремывать, когда в памяти всплыли вдруг слова: "порода
молодая". Сотни раз я слышал что-то подобное, но никогда не задумывался.
Принимал как данность. А ведь в самом деле, сколько же всего на свете
человек вывел ( лошади, кошки, коровы, куры, собаки, рыбы( Не счесть. И
почитал себя вправе. Не сомневался. Для охоты на львов собаку? Получите
эрдельтерьера. Канареечку басовую - распишитесь в получении. Гиппопотамчика
в полметра ростом - ради Бога, любезные мои, нате вам! Надо будет - и
льва-вегетарианца выведем, идеально приспособленного к спасанию на водах. А
вот сам человек - табу. И думать не смей!
- Слушай, отравительница, - спросил я Магду, когда она принесла
очередное витаминное пойло, - как ты думаешь, почему новые породы кошек
выводить почетно, а стоит за людей приняться ( сразу в компрачикосы запишут?
- Выпьешь - скажу.
Что мне оставалось? Я залпом проглотил ее очередное творение - не то
фейхоа с фенхелем, не то хрен с хурмой. Но съедобно.
- Ну так?
- Потому, что кошек Бог создал на пятый день, насколько я помню курс
воскресной школы. А человека сотворил по образу своему и подобию на шестой.
Вот и выходит, что человеки могут выводить тварей земных, морских да
небесных, а человеков - только Бог. Понял, философ? - Магда фыркнула и
ксилофонно промчалась по ступенькам вниз, судя по всему, весьма довольная
собой и своим ответом.
А я остался размышлять, какой процент правды был в этой шутке. Ведь и
впрямь здорово въелась в нас эта идея. Невольно, подсознательно,
инстинктивно, как ни называй, а попробуй-ка представить, что кто-то хочет
изменить человека. Подправить. Чуть-чуть. С самыми благими намерениями. И
враз - мороз по коже. Иррациональный, прямо скажем, мороз. И потому, если
всерьез такое задумать - так уж не признаваться. Закамуфлировать, за любые
ширмы спрятать. Вот оно как получается. Ах, хребтом тя по хлебалу, как
говаривает наш правдивый Кудесник. Вот только - кого? Законодателей,
которых, может, и в живых уже нет - закону-то за тридцать перевалило?
Несчастных этих йомалатинт? Или вообще наш неустроенный мир?
X
А на следующий день гость, как говорится, пошел косяком.
Я сидел в кабинете и без особого усердия просматривал счета. Было их
немного. Пугоевский гонорар позволял бездельничать еще месяца три-четыре,
если понадобится. Да и без того на счету кое-что было. И значит, советом
Павла пренебрегать не стоило. В конце концов, мое здоровье - инструмент
рабочий. Куда я буду годиться, если не войду снова в форму? Только на
свалку.
Как раз когда я дошел до этих душещипательных рассуждений, снизу
донеслись голоса. Я прислушался. Черт возьми! Айн! Как был, в халате, я чуть
не кубарем окатился по лестнице, не успев даже подивиться собственной прыти.
Мы обнялись.
- Ну как ты?
- Жив, как видишь.
- Вижу. Я к тебе уже третий день прорываюсь, но( - Он кивнул на
Магду.
- И ты мне ничего не говорила! - возмутился я.
- А чем сюрприз хуже?
Возразить было нечего. Мы все посмеялись, потом Магда пошла варить
кофе, а мы устроились в гостиной. Сославшись на присутствие дамы, Айн чинно
уселся в кресло, меня же - на правах больного - заставили развалиться на
подушках, что твой капудан-паша. Справедливости ради замечу, сопротивляться
я не стал. Хотя со стороны, вероятно, выглядело это презабавно.
- Ну, рассказывай!
- Давай отложим всякие рассказы на потом. Неохота мне вспоминать.
Ладно?
- Уговорил.
- И вообще, лучше о себе расскажи. Я ведь знаю всего только, что
диссертацию свою непроизносимую защитил, женился, обзавелся двумя отпрысками
мужского пола и неизвестного возраста.
- Как так неизвестного? Шесть и семь.
- Так что, мы с тобой с тех пор ни разу не виделись?
- Наконец-то осознал!
- Каюсь, каюсь( Только ты-то чем лучше?
В конце концов мы договорились не препираться на эту неисчерпаемую
тему. Магда принесла кофе, и мы добрых два часа просто болтали - с
легкостью, какой я давно не испытывал. Язык у Айна и с детства был хорошо
подвешен, а с годами еще и отшлифовался. Магда, ко всему прочему, наблюдала
этот фейерверк впервые и явно получала огромное удовольствие. Мне было
приятно исподтишка наблюдать за ней, и написанное у нее на лице откровенное
восхищение айновым словоплетством не вызывало у меня даже намека на
какое-либо ревнивое чувство. Скорее наоборот, придавало разговору
дополнительную теплоту. Айн рассказывал, как в позапрошлом году соблазнился
предложением некоей любительской экспедиции, из тех, что рыщут по свету в
поисках снежного человека, сокровищ атлантов и следов космических
пришельцев. Правда, у этих цель была менее впечатляющей, но вряд ли более
реальной: отыскать гробницу Чингисхана. Однако это был способ побывать в
Монгольском Трехречье - тех местах между Ононом, Керуленом и Толой, которые
манили Айна уже давно ("Вспомним же, вспомним степи монгольские, -
мечтательно пропел он, - голубой Керулен, золотой Онон("). К тому же
экспедиция исхитрилась найти себе каких-то спонсоров, и потому тратить
собственные сбережения не было необходимости.
- И как, нашли? - полюбопытствовала Магда, практичная, как все
женщины.
- Искали - рассмеялся Айн, - что гораздо важнее. Нашли только меня.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг