* * *
В половине десятого я двинулся в обход излюбленных филиновых мест. Во
"Фрегате" его еще не было. В "Щах и каше" тоже. Не попался он мне и в
"Гамлете" - просторном полутемном подвале, излюбленном месте столичной
богемы. Здесь я довольно долго бродил между столиками и даже посидел с
четверть часа у стойки, приглядываясь к лицам, искаженным багровыми
электрическими сумерками: Филин появлялся тут, пожалуй, чаще всего. Душа у
него, видите ли, богемная( Затем я навестил "Берлогу", "Стерлядь золотую" и
даже заглянул в диско-бар "Ивушка", более известный в народе как "Бешеный
децибел" - название, комментариев не требующее. Здесь я встречал Филина
всего один-единственный раз, но на всякий случай посмотреть стоило. Однако
поиски мои оказались тщетными. Я вздохнул и двинулся по второму кругу.
Половина одиннадцатого для Филина - раннее утро.
Филин был фигурой колоритной. Прозвище свое он получил не столько как
производное от имени - Филипп, - сколько за привычку и вывернутым суткам.
Днем его никогда и никто не видел. Говорят, он отсыпался где-то в своей норе
и вылезал из нее не раньше десяти вечера, чтобы не сходить с горизонта уже
до самого утра. Он был идеологом и вдохновителем подпольного автобизнеса.
Если у вас угнали машину, то разумнее - увы! - было идти не в полицию, как
положено по закону, а к Филину. И за соответствующее вознаграждение машина
без единой царапинки возвращалась к вам. В противном же случае
перекрашенная, с перебитыми номерами и вполне достоверными - комар носу не
подточит - документами она могла всплыть в любом конце не только Биармии,
но и всей Конфедерации, от Новгородской республики до
Православно-Коммунистической ассоциации народов Приморья. Связи у Филина
были развитые. Снабжал он кое-кого машинами с незарегистрированными номерами
- этакая прокатная контора уголовного мира. Но сам при любых
обстоятельствах оставался чист перед законом, аки слеза младенца. Не раз уже
полиция выметала едва ли не всех его шавок и шестерок - мальчиков, за
сотню-другую кун готовых угнать любую машину или попросту раздеть ее за
тридцать секунд на глазах у изумленной публики, колдунов - автомехаников,
преображавших "волги" и "вольво" о таким искусством, что их не узнал бы не
только владелец, но и родной завод; наконец, пчелок, собиравших и
переносивших информацию и совершавших сделки. На считанные недели
деятельность фирмы Филина увядала, но потом сеть возрождалась в прежнем виде
и с прежним размахом. Менялись только имена. Не удалось установить даже, как
Филин раздает свои ценные указания и каким образом получает причитающиеся
ему за общее руководство проценты. Неизвестным оставалось и то немаловажное
обстоятельство, работал ли Филин на себя самого или под чьей-то могучей
дланью.
Впервые мне пришлось с ним столкнуться в самом начале частно-сыскной
деятельности, выполняя поручения нескольких клиентов, хотевших вернуть свои
машины и не надеявшихся на помощь полиции. Скажи мне кто-нибудь в
курсантские годы, что я буду преспокойно улаживать дела с одним из боссов -
пусть даже боссов невысокого полета - организованной преступности, - морду
бы набил. Был я тогда идеалистом и максималистом, и свою цель видел
исключительно в том, чтобы наш маленький народ избавился наконец ото всей
этой похабели. Но позже стал понемногу понимать, что все не так просто. В
конце концов, даже Филин - тоже наш народ. Да и вообще к сорока годам
научаешься уже идти на компромиссы. Не с совестью - этого никому не
пожелаю, - но с идеями.
В половине двенадцатого я поймал-таки Филина - в "Гамлете", как и
ожидал. Он сидел за столиком с какой-то девицей из тех, что носят разовые
сережки из прозрачного пластика с цветными презервативами внутри: мол, ради
милого дружка - и сережку из ушка. Я демонстративно прошелся мимо, а потом
прочно засел у стойки. Филин прекрасно понял намек. Он вообще умел понимать
с полуслова. Иначе не бывать бы ему Филином, гулял бы по свету безвестный
мелкий служащий Филипп Дука. Вскоре он взгромоздился на соседний табурет.
Заметив его натренированным оком, бармен тут же подошел к нам, хотя перед
тем я минут пять тщетно пытался привлечь его внимание.
- Что будем пить? - поинтересовался Филин.
- Ничего. Я за рулем. Безалкогольное пиво есть?
- Для хороших клиентов все есть, - отозвался бармен и поставил передо
мной банку "Датч премиум спешиал".
- А мне как всегда, - лениво бросил Филин.
Перед ним тут же возник хайболл, на три пальца наполненный чем-то
малиновым.
- Какими судьбами, капитан?
Этот сукин сын, конечно же, быстро выяснил мое прошлое и всякий раз с
любезнейшей улыбкой величал меня по званию. Тешило его душу, что вот он,
Филин, запросто беседует с полицейским офицером, пусть даже бывшим, и тот
перед ним, Филином, бессилен. В этом была доля истины. Приходилось терпеть.
- Да вот интересуюсь одной каталкой.
- Какой? - в глазах его блеснул охотничий огонек, отчетливо
различимый даже в здешней полутьме. Но говорил он лениво, цедя слова так же,
как содержимое своего стакана. - Если знаю, отчего ж не помочь хорошему
человеку(
- "Датсун". Модель "кабинет". Номерной знак СТ 0195 А.
Темно-коричневый.
- Цвет "кола", - тоном знатока поправил Филин. - Хорошая каталка.
Угнали болезную?
( Нет. Но если что-нибудь знаешь, видел ее, слышал, - за мной но
заржавеет. Клиент у меня хороший.
- Хороший клиент - это хорошо, - согласно кивнул Филин. - Да вот
беда, капитан, вряд ли помочь смогу. Машину эту я знаю. У нас в столице
таких немного. Да и во всей Биармии тоже. Но мои ребята ее не трогали. - Со
мной он позволял себе даже такую откровенность. Знал, подлец, что мои
показания уликой в любом случае не будут: мало ли что можно сболтнуть с
глазу на глаз да еще за рюмкой.
- Верно. Но, может, видели где? Могла даже брошенной стоять, не
исключено.
- Такую машину - и бросать, - возмутился Филин и даже языком
зацокал, артист. - Ай-яй-яй, как нехорошо! Что за люди пошли! Ладно,
подумаю.
- И долго?
- Часок надо, капитан. Нынче вечером у меня мысли медленно крутятся.
Так что давай через час.
- Здесь?
( Нет. Я в "Стердядочку" загляну. По рыбке соскучился. Да и киска моя
рыбки хочет, - он мотнул головой в сторону сиротливо сидевшей за столиком
девицы. - Как, подойдет?
- Подойдет, - согласился я. А что мне еще оставалось?
- Да, - спохватился Филин, - а когда каталка-то пропала?
- В пятницу. Вечером. Или около того.
- Значит, договорились. - Филин не слишком ловко слез с табурета -
был он невысок и рыхловат.
Когда час спустя я вошел в огромный, оформленный в этаком
русско-купеческом стиле зал "Стерляди золотой", Филин, привстав, приглашающе
помахал мне рукой. Он был в обществе все той же девы. Я сел.
- Видели твою каталку, капитан, твое счастье, - сказал Филин.
- Может, дама потанцует? - предложил я. Девица метнула в меня
недобрый взгляд и повернулась к Филину, ожидая его слова.
- Не надо, - милостиво разрешил тот. - В нашем деле все честно и
открыто. Я свидетелей в жизни не боялся.
"Потому что не было их у тебя, - подумал я. - Умеешь ты устраивать
дела, Филин("
- Кто видел? И где?
- Где - не знаю. Честное слово, не знаю. Но что в пятницу " это
точно. Вечером.
Оч-чень интересно!
- А кто?
- Ох, не люблю я этого, капитан, смерть не люблю. Зачем лишних людей
друг с другом сводить? Много знать будут( Впрочем, ты и так слишком много
знаешь( Шучу, капитан, шучу! Ну да ладно, для хорошего человека чего не
сделаешь. Вот только прядется тебе в Заброшенные деревни прокатиться,
капитан. Не сдрейфишь? Да шучу я, шучу! Есть там человек один, Кудесником
кличут. Найдешь его. Если просто скажешь, что от филина пришел - не
поверит. Передай это дот, - Филин сунул мне в руку какую-то штуку, на ощупь
плоскую и круглую, не то жетон, не то фишку, не то монету, рассматривать я
не стал, успеется. - Ну, а при случае, капитан, и ты про Филина не забудь(
Если, конечно, из Заброшенных деревень невредимым вернешься( Опять шучу!
Веселый я человек, капитан, ничего не могу с собой поделать. Так вот, про
Филина, говорю, не забудь. Будут еще у тебя для Филина клиенты, будут(
Я ничего не ответил; хотя и знал, что Филин прав - будут. Тащиться на
ночь глядя а тридевять земель мне, прямо скажем, не улыбалось. Но обитатели
Заброшенных деревень придерживаются, как правило, ночного образа жизни. Так
что выбирать не приходилось. Я взглянул на часы. Половина второго. Значит,
на месте я могу быть не раньше трех. Поздновато( Рискнуть, впрочем, стоило.
Первые семьдесят с лишним километров Западное шоссе плавной дугой
врезается в сплошной хвойный лес, и дорога даже днем не кажется слишком
интересной. Ночью и того хуже. Высвечивая асфальт, фары сгущают тьму по
сторонам, и ты мчишься, словно по коридору, на стенах которого смутно
различимы какие-то рисунки. За семидесятым километровым столбом я сбросил
скорость: теперь важно было не прохлопать поворот на. проселок. Грунтовка
эта считается давно заброшенной, и потому никакого указателя нет. В ясные
ночи ориентироваться помогают контуры, различимые на фоне звездного неба. Но
когда оно затянуто облачной пеленой, полагаться приходится не столько на
зрение, сколько на интуицию. К счастью, ни зрение, ни интуиция не подвели, и
я вовремя свернул с шоссе.
По такой дороге езда уже не кажется скучной. Я от души пожалел, что мой
"алеко" не тяжелый армейский джип. Впрочем, кряхтя и переваливаясь с боку на
бок, мы с ним все-таки приближались потихоньку к Мертвым озерам.
Для Биармии Мертвые озера примерно то же, что для американцев Денежная
шахта на Оуке или сокровища "Генерала Гранта". Раз в несколько лет сбивается
какая-нибудь очередная компания, вытягивает из республиканских фондов или у
спонсоров очередные сотни тысяч или миллионы и пытается озера оживить.
Каждый раз придумывают какой-то новый фокус, а то и попросту, без затей,
вспоминают хорошо забытый старый. Полгода спустя торжественно объявляется,
что Мертвые озера вновь можно считать Большим и Малым Охотничьими, как они и
значатся на карте. Что вода в них свежа, как поцелуй девственницы. Заводилы
совершают ритуальный заплыв, мужественно выхлебывают традиционный кубок
озерной водицы, срывают аплодисменты восхищенной публики и быстренько
отправляются куда-нибудь в Очамчири поправлять здоровье. Правда, в последнее
время аплодисменты стали пожиже, да и публики заметно поубавилось( Потом в
озера запускают рыбу, которая в будущем должна завалить прилавки и окупить
тем самым все расходы. Но ей, рыбе то есть, почему-то окупать расходы не
хочется. Ей, дуре, почему-то больше нравится всплывать кверху брюхом.
Несметные сокровища остаются в Денежной шахте, Мертвые озера остаются
мертвыми, а фиаско очередных кладоискателей и экологов-реставрологов
остается в равной мере незамеченным. Разве что появится в меру ядовитая
статья в какой-нибудь вечерней газете.
А ведь когда-то места эти были не просто обитаемыми - землей
обетованной. Уж Бог весть какую пакость накачал в озера заводишко, развалины
которого до сих пор знаменуют собой одну из первых побед общественного
мнения. Историкам это, может, известно, но я понятия не имею. И что этот
завод выпускал - тоже не ведаю. Но зато не раз слышал, как вспоминают свои
родные места те, кому пришлось их оставить. Сейчас-то уже получше стало,
время, как известно, все лечит, а прежде тут на три километра к воде подойти
нельзя было, один только запах - и тот наповал бил. И остались две
осиротевшие деревушки. Небольшие. Маленькие даже. Да в том ли счастье? Что,
сотня семей - мало?
Правда, не только свято, но и проклято место пусто не бывает. И
понемножку сюда стали стекаться самые разные людишки. Порой мне кажется, что
подобные места попросту необходимы - они дают приют тем, кому деваться
больше некуда. Причем Филип совершенно зря стращал меня здешним людом.
Потому как прибиваются сюда в основном обломки кораблекрушений, а вовсе не
матерые уголовники. Кстати, таких обломков немало было и на тех судах, что
везли колонистов в Новый Свет или ссыльнопоселенцев в Австралию. К чему это
привело - объяснять не приходится. В Заброшенных деревнях можно было
встретить кого угодно - от спившегося врача до мелкого жулика и от бродяги
по убеждению до проповедника-неудачника. Здесь все обо всех знали, здешний
народ вообще знал немало, но никто никогда никого ни о чем не расспрашивал.
Прелюбопытная сдобилась тут вольница - со своими законами и нормами
поведения. И нарушать эти нормы было столь же неприлично, как запускать
пальцы в тарелку где-нибудь в "Стерляди золотой". Вот здесь-то и предстояло
разыскать неведомого Кудесника. Судя по прозвищу, он был из тех
механикусов-искусников, что перелицовывали машины для филиновой конторы.
Небось соорудил себе мастерскую где-нибудь в развалинах завода и знай себе
колдует, пока не нагрянет однажды очередная полицейская бригада( Знать бы
только, как его разговорить? Филинов пароль - им оказался, кстати, пятак,
самый обыкновенный советский пятак 1967 года чеканки - это, конечно,
хорошо. Но, скорее всего, мало. Деньгам в Заброшенных деревнях предпочитали
обычно натуральный продукт, и потому, покидая "Стерлядь золотую", я
прихватил с собой литровую бутылку водки. Может, сгодится?
В первую из деревень я въехал, как и рассчитывал, без минут три. Не
скажу, чтобы здесь было слишком людно. Но возле одного из домов, у совсем
почти полегшего забора, теплился костерок и вокруг него собрались трое. Я
вышел из машины и направился к ним.
Все трое заинтересованно смотрели в мою сторону. Двое сидели на
корточках, третий полулежал на траве. Ревматизма он явно не боялся - земля
была сырая. Над угольями прогоревшего костерка жарилось на прутьях что-то
похоже- на шашлык.
- Не подскажете, как Кудесника найти?
Ответом было дружное молчание. Я повторил. Тогда тот, что лежал на
земле, начал медленно подниматься. Вид у него был угрожающий.
- Слушай, ты( - начал было он, но тот, что сидел на корточках поближе
к огню, проговорил примирительно:
- Увянь, Хобот. Не видишь разве, человек к нам впервые, человек
культурный, с ним и говорить культурно надо, а ты сразу( Нехорошо, Хобот,
ей-ей нехорошо!
Он встал и шагнул ко мне.
- Вам нужен Кудесник? - изысканно-вежливо поинтересовался он; ни дать
ни взять - доцент или профессор. Вот пусть и будет Профессором, раз уж мы
друг другу не представлены.
Я кивнул.
- И, как я понимаю, Кудесник нужен вам по делу, - все так же любезно
продолжал Профессор. - А поскольку вы с Кудесником прежде не встречались,
то наверняка захватили с собой для душевного разговора хорошенький пузырек.
Ишь, психолог выискался, рентген чертов!
- Но, видите ли, - гладкие периоды Профессора так и катились дальше,
- во-первых, Кудесник не пьет. То есть я имею в виду, в рот не берет ни
капли спиртного. А во-вторых, Кудесника сейчас нет. Но, возможно, он скоро
будет. И потому мы предлагает вам сделку. Вы распиваете с нами тот пузырек,
что привезли с собой, а мы при первой же возможности представляем вас
Кудеснику. Согласны?
Ни слова не говоря, я вернулся к машине, заглушил двигатель и взял с
заднего сиденья бутылку. Профессор улыбнулся мне навстречу.
- Вот видите, какая прекрасная вещь интеллигентное общение, - сказал
он. И, обернувшись к Хоботу, попросил: - Сделай, будь ласков.
Что именно надо сделать. Хоботу объяснять не пришлось. Он поднялся и
исчез, чтобы минуты через две вернуться с четырьмя стаканами. Довольно
чистыми, кстати. Однако мне пришлось отклонить приглашение.
- Я за рулем.
- Ну что ж, - согласно кивнул Профессор, - причина уважительная. Но,
надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами трапезу? Это грибной шашлык. Если
присолить - вполне съедобно.
Я согласился - и не пожалел. Не знаю, что за мухоморы они жарили и
какие заклинания при том произносили, но получилось вкусно. Тем временем
Профессор с завидной точностью - такой глазомер вырабатывается лишь
долголетней практикой - разлил водку по стаканам. Вся троица дружно выпила,
занюхала грибками и повторила. Какими судьбами попали они в Заброшенные
деревни стало теперь совершенно очевидно. Но признаться, для начала я
столкнулся с далеко не худшими представителями здешнего люда. Глаза у них
заблестели подозрительно быстро - влага явно упала на старые дрожжи. И тут
я в полной мере прочувствовал прелести положения единственного непьющего в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг