отношение к Богу в нашем исстрадавшемся от бездуховности обществе?
Кому-то - да, религия, а остальным?
А для остальных (точнее бы сказать: вообще для всех - и во все века
эпохи Гутенберга) уникальным учебником духовности была и остается Книга.
Вот и приходится фантастике нашей - как и литературе в целом -
сызнова размышлять о новом (теперь уже - новейшем) герое, по-старому не
обделенном элементарными человеческими добродетелями. К такому герою она
потихоньку и подвигается - поначалу через "боевик", через "космическую
оперу", через "роман-путешествие", через повесть-сказку. Ибо и там, и там, и
там без Героя ну никак не обойтись: без него они - такой же муляж, фикция,
нонсенс, как и безгеройное приключение(
Я с удовольствием восстановил в памяти ранние рассказы Андрея Балабухи.
В свете сказанного выше - мне сегодня вдвойне по душе их романтичность, их
герои. По-прежнему по душе и новеллистическая неожиданность концовок,
прописанность персонажей, тщательность и даже изящество литературной
отделки, выверенная толика ироничности(
Я искренне рад, что они наконец-то сложились в книгу. И еще - что под
Андреевым именем появились наконец и два рассказа, первоначально по
некоторым соображениям публиковавшихся только под глубоком псевдонимом, о
чем было неизвестно даже издательству(
Виталий БУГРОВ
Памяти мамы -
первого слушателя,
читателя,
машинистки и редактора, -
так и не дождавшейся этой книги
* ИЗ ЦИКЛА "ЧУДО ЧЕЛОВЕКА" *
ПРЕДТЕЧИ
...слишком ранние предтечи слишком медленной весны
Д Мережковский
Центральный комплекс Медицинского исследовательского Института имени де
Голля представлял собой два параллелепипеда в стиле Мис ван дер Роэ, - в
двадцать один и тринадцать этажей, - возвышавшихся над раскинувшимся вокруг
парком словно поставленные на попа кирпичи. Третий горизонтально пересекал
их со второго по четвертый этаж так, что фасад напоминал небрежно написанное
"Н". На крыше далеко вылетавшего в сторону лежащего крыла разместилось кафе,
защищенное от солнечных лучей тентом из поляризующей пленки. Свет здесь был
рассеянный и мягкий, а мощные кондиционеры позволяли свободно дышать даже в
тридцатиградусную жару.
Ч удин наискось пересек кафе и сел за угловой столик спиной к залу.
Сквозь завесу из декоративного винограда просматривалось шоссе
Бержерак(Либурн, по которому иногда проскакивали машины - по большей части,
легковые. До вечернего заседания оставалось около часа, и Чудин не
торопился. Напряжение, владевшее им во время выступления (когда же, наконец,
он научится выступать хладнокровно не только внешне?), спало. Сейчас ему
хотелось выпить кофе с бриошами и посидеть, не думая ни о чем серьезном,
чтобы дать мозгу такой же полный отдых, какой дает телу савасана хатха-йогов
- Простите, месье Чудин... - Сзади стоял человек лет тридцати пяти -
сорока. На к, прицепленной к лацкану светло-серого пиджака карточке
значилось: "Пресса "Сьянс э ви" Гийом Эме".
Чудин тоскливо вздохнул.
- Прошу вас, месье Эме.
Тот улыбнулся, сел, положил на стоп плоскую коробочку диктофона.
- С вами приятно иметь дело мистер Чудин! Сегодня я уже имел
удовольствие слушать ваш доклад, но... Видите ли, "Сьянс э ви" - издание
популярное. Не согласитесь ли вы вкратце пересказать свой доклад так, чтобы
это было понятно не только собравшимся здесь специалистам, но и нашим
подписчикам? Им это, безусловно, будет интересно, - ведь проблемы
геронтологии волнуют каждого, каждому хочется жить, и жить долго... И,
конечно, мы будем крайне признательны, если вы в нескольких словах
охарактеризуете общее состояние геронтологии сегодня.
- С этого я и начну, - сказал Чудин. - Тем более, что на нынешнем
Конгрессе основные течения определились особенно четко.
- Каковы же они, месье Чудин?
- Прежде всего, это классическая геронтология, то есть поиск, описание
и изучение случаев естественного долголетия. Затем, это американская
кибернетическая школа, представление о которой даст доклад доктора Смейерса.
Считая человека морально устаревшей биомашиной, эта школа предлагает
усовершенствовать его, превратив в "киборга" или "сигома". Для этого
человеческий мозг должен быть помешен в тело, состоящее из легко заменяемых
блоков, что открывает широкие перспективы к развитию и
самоусовершенствованию "сигомов", дает возможность оснастить их рецепторами
и эффекторами, человеку не присущими. Заменяя блоки по мере их изнашивания
или устаревания, человек станет практически бессмертным. Впрочем, не
человек. Ибо на смену Homo Sapiens в этом случае придет Cyborg Sapiens,
столь же чуждый нам, как "маленькие зеленые человечки". В-третьих, это
биопротезирование. Последователи этого направления предлагают заменять
изношенные или травмированные органы человеческого тела биологическими
протезами, трансплантируемыми от доноров или же выращиваемыми искусственно.
Процесс может повторяться неограниченно. В основе эта школа близка к
кибернетической, хотя и уступает ей в смелости, так как нс предполагает
усовершенствования человека, остающегося зато тем же Homo Sapiens. Четвертую
школу можно назвать социальной. Ее положения таковы: человек живет в крайне
неблагоприятных уровнях - в загрязненной среде, в постоянном конфликте с
обществом и средой и т.д., и т.п., и пр. Если убрать все эти вредные
влияния, его жизнь удлинится безо всякого вмешательства в биологию до
трехсот по одним и до девятисот лет по другим прогнозам. Все это - конечные
цели, сверхзадачи, к которым пока еще делаются лишь первые шаги, Сегодня
последователи всех школ решают строго локальные задачи, о характере которых
можно судить по выступлениям на Конгрессе. Работа, выполненная нашим
институтом, аналогичного свойства. Мы исходили из того, что процесс старения
объясняется дефектами в производстве клеточного белка. Для борьбы с
дефектными белками мы прибегли к тому же способу, что и природа, то есть к
антителам. Близкую работу несколько лет назад выполнили биохимики
лаборатории Оак-Ридж в Ноксвилле. Они пересаживали костный мозг, орган,
вырабатывающий антитела в организме. Это привело ко значительному удлинению
жизни: вместо средних ста пятидесяти шести недель подопытные мыши жили
двести(двести пять. Мы же синтезировали искомые антитела искусственно.
Останавливаться на технических подробностях в популярном обзоре, думаю, нет
смысла.
- Благодарю вас, месье Чудин! Еще один, последний вопрос: какая из
перечисленных школ соответствует вашим взглядам?
Чудин задумался.
- Мне кажется, истина должна лежать не на каком-то из путей, а на их
перекрестке. Недаром говорят, что мы живем в век синтеза: продуктов питания
и пластических материалов, науки и искусства...
- От имени наших подписчиков благодарю вас, месье Чудин! - Эме
поднялся, поклонился и перекочевал за другой столик, где о чем-то
беседовали, оживленно жестикулируя, Бенини и Грассо.
Вечернее заседание было не особенно интересным. Профессор Хартмут
докладывал о новом способе связывания свободных радикалов в клеточном белке.
С работой этой Чудин был в основном знаком, - как по опубликованным
материалам, так и по непосредственным наблюдениям: в прошлом году ему
довелось побывать в Эдинбургском Королевском биохимическом институте.
Главное же, Чудин нс считал это направление правильным. Все это: антитела,
связывание свободных радикалов, удаление из организма тяжелой и сверхтяжелой
воды - лишь попытки оттянуть неизбежный финал, exitus letalis. Организм -
полностью автоматизированная фабрика по производству белка. До какого-то
момента она работает исправно, производя брак лишь изредка, случайно, в
совершенно безопасных количествах. И вдруг происходит "диверсия". Фабрика
начинает вырабатывать все больше брака, наконец - только брак. Начинается
эскалация производственных дефектов, катастрофа ошибок. И все, что делают
пока геронтологи, - лишь попытка компенсировать присутствие этого брака в
организме, борьба с последствиями "диверсии", а не с ее первопричиной. В то
время как главное - найти "диверсанта", притаившегося в закоулках
генетического кода, найти и своевременно обезвредить. Но - как?
До чего же это унизительное чувство - томительное бессилие разума!
Вечером его спутники по делегации поехали в Бержерак. Чудин остался: он
уже побывал в этом провинциальном городке, гордящемся, что он - родина
Сирано де Бержерака (хотя родился сей бретер, поэт и мыслитель, увы, в
Париже...), маршала Ла Форса, метафизика Мэн де Бирана и энциклопедиста
Проспера Фужера. Чудин осмотрел все места, связанные с их именами, заглянул
в книжные магазины, побродил по набережным Дордони... Больше ему нечего было
там делать. Вдобавок сегодня его пригласили Лафаржи, а быть приглашенным
французами домой в высшей степени лестно.
Лафаржи были милой и интересной парой. Оба они работали здесь же, в
институте де Голля. Чудин зашел в номер, переоделся и через парк направился
к их коттеджу.
Институт занимал обширную территорию, расположенную на берегу Дордони
километрах в десяти ниже Бержерака. Кроме центрального комплекса здесь были
два больших лабораторных корпуса, виварии и многоквартирный жилой дом для
младшего персонала - профессорский состав жил в коттеджах, разбросанных по
прибрежной части парка.
К себе Чудин вернулся за полночь. Забавно, думал он, выйдя из душа и
растираясь махровым полотенцем, на всех подобных симпозиумах, коллоквиумах и
конгрессах самое интересное - не официальная часть, которую можно
представить себе заранее, не работа семинаров и комиссий, а кулуарные
разговоры, встречи, свободный обмен мнениями. Один этот визит к Лафаржам дал
не меньше, чем два дня заседаний...
Ч удин совсем уже собрался лечь, как вдруг заметил лежавшую на тумбочке
у постели книгу. Мгновение он смотрел на нее, припоминая. Ах, да!
...После вечернего заседания его остановил в коридоре человек
невыразительной, незаметной какой-то наружности, от которого оставались в
памяти лишь темные очки в роговой оправе да алая розетка ордена Почетного
легиона (кстати, почему "почетного"? Точнее было бы перевести это как
"Легион чести"...). Человек взял Чудина под руку, увлек в боковой холл и
усадил на диван.
- Я задержу вас всего на несколько минут, месье Чудин! Позвольте
представиться: Анри Жермен, писатель. Точнее, писатель-фантаст, чем
объясняется мой интерес к науке, побудивший достать гостевой билет на этот
Конгресс. Я слушал сегодня ваш доклад, - это чрезвычайно интересно. Я
всегда стараюсь следить за новыми работами в наиболее интересных областях
науки, к которым, безусловно, принадлежит биология вообще и геронтология в
частности. И мне хочется попросить вас принять в подарок мою последнюю
книгу. Тем более, что в ней затронут ряд вопросов, связанных с... ну,
скажем, геронтологией.
- Спасибо, месье Жермен, - сказал Чудин. Он не слишком увлекался
фантастикой, хотя и не пренебрегал ею, подобно некоторым своим коллегам. -
Прочитаю с удовольствием. Во всяком случае, с интересом, - это я могу
обещать твердо.
Жермен достал из своего портфельчика-атташе книгу в яркой суперобложке,
написал несколько слов на форзаце и с улыбкой протянул Чудину...
Чудин дернул шнурок торшера, улегся поудобнее, взял книгу. Называлась
она довольно претенциозно - особенно для Франции - "Агасфер", хотя по
объему была раза в четыре меньше сочинения Эжена Сю.
...Звали его Анн де Ла Ним. Он родился в 1152 году, ознаменованном
бракосочетанием Алиеноры, последней герцогини Аквитанской, с Генрихом II
Плантагенетом. Сын конюшего графа Тулузского, он легко мог удовлетворить
свою потребность в ощущении жизни: воевал и кутил, предавался любви и
обжорству, - словом, был истинным пантагрюэлистом, хоть и родился тремя
веками раньше основоположника учения. Но постепенно пришло пресыщение. А его
живой провансальский ум требовал пиши.
Он примкнул к катарам, вскоре став одним из "посвященных" этого
вероучения. Когда пала и король французский ополчились на альбигойскую
ересь, он, сменив рубище на доспехи, стал под знамена своего сюзерена,
Раймунда VI, графа Тулузского, забыв, что вера запрещает ему проливать
кровь. Он был ранен в той битве при Мюре, в которой погиб Педро II, король
Арагонский. Был он и в числе последних защитников Монсегюра и тайным ходом
бежал из замка в ночь накануне резни, с шестые другими "посвященными", унося
книги - главное сокровище альбигойцев, известное среди непосвященных как
"чаша Святого Грааля".
Такая трактовка Святого Грааля показалась Чудину любопытной. Чаша с
кровью Христовой - и книги. Впрочем, из книг и пьют - знание. Как из
Божественной Бутылки Рабле...
Судьба щадила Анна де Ла Нима. Не раз ускользал он от верной смерти, не
раз бывал ранен, но - оставался жив. Во время осады Монсегюра ему было уже
под семьдесят, но выглядел он сорокалетним. Сорокалетним он выглядел и
тогда, когда понял вдруг, что живет не просто долго, а непозволительно,
невозможно долго, потому что ему перевалило за двести лет. Пытаясь понять,
почему так, он занялся медициной. И преуспел в этом занятии, прославившись
впоследствии под именем мэтра Амбруаза Парэ. Говорили, будто Парэ владеет
эликсиром бессмертия. Ложь! Он просто был бессмертен. И кончина его в 1590
году была не более чем спектаклем, разыгранным в то изобиловавшее
театральностью время: ясно стало хирургу Амбруазу Парэ, что основная его
работа отнюдь не врачевание, а составление ядов для Медичи и других..
Анн стал осторожен. Он понял, что лучше жить незаметно, меняя имена,
прячась в глуши. Снова объявился он лишь в 1750 году - под именем графа де
Сен-Жермен. Приближенный ко двору, обласканный всесильной маркизой Помпадур,
он быстро сколотил состояние, необходимое для жизни (ибо он привык жить не
отказывая себе ни в чем) и своих исследований, - и вновь удалился в свой
замок, в далекую Голштинию.
Многое и многих повидал он за свою жизнь. Он беседовал с Эразмом и
Мором, Артефиусом и Ньютоном... Как ни старался он жить спокойно, укрывшись
в глуши своего поместья, войны Европы неумолимо вовлекали его в свою
кровавую круговерть, а тяга к познанию нового то кидала его на борт идущих в
Новый Свет каравелл, то гнала в далекое царство пресвитера Иоанна или
империю Великого Могола.
Умирали его друзья. Он жил.
Умирали его враги. Он жил.
Умирали его жены, дети и дети их детей. Он жил.
Жил, постепенно все больше подчиняя себя одной цели ~ стремлению
понять, почему он живет.
Чудин с трудом оторвался от чтения. Было уже больше трех. "Ох, и не
высплюсь же я," - подумал он и прикинул: оставалось чуть меньше половины.
Он закурил, положив книгу на грудь и глядя в потолок.
Безусловно, этот Жермен талантлив. Только настоящий талант способен
создать такую достоверность. Не сочную, красочную, как американский вестерн,
достоверность романов Дюма, а непривычную для фантастики, и потому тем более
впечатляющую достоверность старой черно-белой кинохроники. Часто автор
уходил от веками устоявшихся исторических представлений, но каждый раз его
версия оказывалась убедительной, неправдоподобной порой, но вместе с тем
удивительно реальной, - как сама жизнь.
Чудин снова углубился в чтение.
1970 год. Под именем профессора Леонара Дюбуа Анн де Ла Ним стал
работать в Лионском институте геронтологии. Нет, он не нашел еще разгадки
своего долголетия. Но некоторые мысли у него уже появились.
Бессмертие - что оно такое? Скажем так: неограниченное долголетие.
Человек, наделенный таким бессмертием, может умереть от болезни или
погибнуть в автомобильной катастрофе. Такое бессмертие, в отличие от
бессмертия-неуничтожимости, бессмертия-феникса, философски допустимо. И к
нему человек стремился всегда, отправляясь на поиски острова Бимини, как
Хуан Понсе де Леон, или пытаясь в тиши тайной лаборатории получить спиртовой
раствор философского камня, как бесчисленные поколения адептов Великого
Делания.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг