пощипывал виноградную гроздь. От легитимистов д(Эрбинвилль перешел к
республиканцам и теперь ядовито высмеивал их одного за другим - не всегда,
быть может, справедливо, но, безусловно, остроумно.
- Послушайте, Пеше, - неожиданно спросил Огюст. - Вы не верите в
Республику?
Д(Эрбинвилль с сожалением посмотрел на него.
- Неверие в вождей еще не говорит о неверии в дело, - ответил он.
- Странно( - Огюст все так же мечтательно улыбался, глядя куда-то в
пространство. - Такой аристократ, настоящий аристократ, - и равенство,
братство(
- Дорогой мой Огюст, мы с вами оба историки; и я думаю, вы должны
понимать: строй может измениться, принцип же - никогда. При тирании
фараонов и при афинской демократии, при Людовике XIV и в конституционной
Англии - везде была и есть аристократия. И она будет существовать вечно,
ибо при любом строе государству нужен мозг, - а в этой роли может выступать
только аристократия. Может измениться имя элиты, но ведь не в имени дело.
- Дело в том, чтобы оказаться в ее составе, не так ли?
Д(Эрбинвилль молча пожал плечами, - разве может быть иначе? Но вслух
сказал:
- Разве это так уж обязательно? Главное в конечном счете - величие
Франции.
- А кем было создано это величие? Шарлемань и Людовик XIV, Роланд и
Байяр( А потом - потом пришли санкюлоты. Генрих IV хотел, чтобы у каждого
француза была курица в супе, а они - чтобы голова каждого порядочного
француза лежала в корзине гильотины. Террор, казни, бедствия и разорение -
национальный позор Франции! Конюх и пивовар, вотирующие смерть Людовика XIV!
Вспомните судьбу Филиппа Эгалите: для того, чтобы оказаться в рядах новой
аристократии, недостаточно прибавить к имени модное словечко. Надо либо
сохранить старую элиту, либо сформировать новую уже сейчас. Ибо выскочка у
власти - тоже страшная вещь. Не потому ли Наполеон расстрелял герцога
Энгиенского, что бедный корсиканец Бонапарт учился на деньги его деда? На
вашем пути я вижу препятствия двух родов(
- На нашем пути, - поправил д(Эрбинвилль.
- О, нет. Вы правильно сказали, Пеше, мы оба историки. Но в то время
как вы ставите свое знание на службу моменту, я ценю знание само по себе. Я
лишен всякого честолюбия. Кроме научного, разумеется. Для меня лавры
Шампольона во сто крат ценнее лавров Наполеона. Я стою над схваткой, и мой
взор устремлен в прошлое и будущее. Я могу себе это позволить, так как в
настоящем не испытываю голода. Вы, Пеше, честолюбивы, а это самый страшный
вид голода. Тем более, когда его трудно - я не хочу сказать невозможно -
утолить.
- Не слишком ли вы пессимистичны, Огюст? - спросил д(Эрбинвилль,
разливая бургундское. - Давайте лучше выпьем - это вино способно даже
самого мрачного пессимиста превратить в восторженного юнца.
- В таком случае мне угрожает опасность стать младенцем, - улыбнулся
Огюст.
- А бургундское вино здесь превосходно, - сказал д'Эрбинвилль,
пригубляя вино. - Оно как хорошая любовница. Каждый глоток божественен, но
предвкушение следующего - еще лучше. Так какие же тернии вы видите на моем
пути, Огюст?
- Я простой буржуа, Пеше, хотя император и сделал моего отца
дворянином. И потому простите мне, если я буду недостаточно тактичен. Так
вот. Кто вы сейчас? Один из вождей республиканской партии. Пусть даже один
из наиболее видных вождей. Герой "процесса девятнадцати". Но какие виды у
вашей партии? Никаких. Стань вы в свое время орлеанистом, сейчас вы были бы
пэром. А так( - Огюст оторвал от грозди крупную виноградину и кинул ее в
рот. - В народе. конечно, брожение. Но вы же знаете французов - это у них
в крови( Республиканцы, орлеанисты, легитимисты - да много их! - пытаются
склонить народ на свою сторону и попутно перегрызть друг другу горло. Но в
целом-то это затишье.
- Моряки говорят, что затишье предвещает бурю.
- Но не вызывает ее. Нужна еще тучка, на которой прилетел бы Борей.
Нужно знамя, способное поднять чернь. Как вы думаете, кто больше сделал для
распространения христианства - Иисус Христос или Понтий Пилат? - Огюст
сделал паузу и вопросительно взглянул на собеседника.
Д(Эрбинвилль промолчал: он никак не мог привыкнуть к столь резким
скачкам в мыслях своего друга. Подождав минуту, Огюст продолжил:
- Скорее всего мы бы и не знали, что произошло в забытом богом
Иудейском царстве без малого две тысячи лет назад. И сами христиане не
смогли бы придумать ничего лучшего, нежели распятие Христа.
- Оригинальная мысль(
- Во всяком случае справедливая. Кровь и венец мученика всегда
привлекали чернь. Но вернемся к тем преградам, которые я вижу на вашем пути.
Я назвал пока только одну. Но есть и вторая. Это те, кто может стать
популярнее, а значит - сильнее вас.
- Кто же?
- Да хотя бы тот мальчишка, который десять месяцев назад провозгласил
здесь тост "За Луи Филиппа!", грозя обнаженным кинжалом. Сейчас он сидит в
Сент-Пелажи. Вы, кажется, недолюбливаете его, Пеше, но надо отдать ему
должное - у этого маленького Робеспьера большое будущее( Только это не ваше
будущее. Не забывайте "Карманьолу": после "(а ira" следует "(les
aristocrates a la lanterne"[1]. Когда вы поможете ему победить,
то( Можно перековать меч на орало, но можно и кинжал - на нож гильотины.
Хотели бы вы увидеть свое завтра сквозь ее окошечко?
Огюст вынул из кармана брегет и посмотрел на циферблат.
- Черт возьми! Простите, Пеше, но я должен покинуть вас.
- Куда же вы, Огюст? - Увы, и сердце стоящего над схваткой историка
беззащитно против стрел Амура, - улыбнулся Огюст. - Так вы подумайте(
Д(Эр6инвилль долго смотрел ему вслед. - Praemonitus,
praemunitus[2], - задумчиво прошептал он. - Этот недоношенный
Робеспьер( Христос-великомученик. Что ж, - он встал и бросил на стол
луидор. - Хорошо бы поставить памятник тому, кто придумал дуэль!
* * *
Д(Эрбинвилль, в глухо застегнутом черном сюртуке с поднятым воротником,
подошел к колышку и замер в неподвижности. Его противник встал у другой
метки. Четверо секундантов - Морис Ловрена, Огюст де л(Орм - имен
секундантов противника он не знал, встали в стороне, на равном расстоянии от
обоих дуэлянтов. Один из секундантов противника шагнул вперед.
- Господа! - громко сказал он. - Выбор места дуэли и пистолетов
определен жеребьевкой. По жребию мне выпала честь объяснить правила дуэли.
Секунданты согласились, что одинаково приемлемой для обеих сторон будет
дуэль ( volonte.
Дуэльный кодекс д(Эрбинвилль знал назубок. Он посмотрел на противника.
Открытый коричневый сюртук, белая манишка ("Не хватает только красного
яблочка на груди", - с легким презрением подумал д(Эрбинвилль) и такое же
белое ("Уж не от страха ли?") лицо.
- (Понятны ли вам условия дуэли, господа?
- Да, - д(Эрбинвилль поклонился - сперва секундантам, потом
противнику; юноша в точности скопировал его жест.
- Сейчас секунданты вручат вам оружие. Потом ждите моего сигнала.
Если д(Эрбинвилль и волновался, то, когда рука его удлинилась на десять
дюймов граненого ствола Паули, успокоился окончательно.
- Готовы, господа?
- Да.
- Готов.
- Сходитесь.
Д(Эрбинвилль, держа пистолет вертикально, сделал шаг. Еще. Дойдя до
платка, он небрежно прицелятся и выстрелил. Юноша подался назад, удержался,
закачался, как китайский болванчик, и ничком упал на траву. "Ну, вот и все,
- подумал д(Эрбинвилль. - Конец. Христос-великомученик("
Секундант вынул часы.
- Господа! Отсчитываю две минуты, в течение которых раненый имеет
право сделать ответный выстрел. Прошу не двигаться с мест.
Но фигура на земле не шевельнулась.
- Две минуты истекли. Дуэль окончена, господа.
Все подошли к раненому. Один из его секундантов опустился на колени,
стараясь слегка повернуть тело.
- Тяжело ранен в живот.
(Умер он три дня спустя в госпитале Кошен.
III
Фрагменты из бортового журнала "Лайфстара", крейсера первого ранга
Службы Охраны Разума
"0,4710200 галактической секунды Эры XIV Сверхновой. Принят на борт
хроноскаф с десантником. Начата подготовка к старту".
- Неплохо, честное слово, совсем неплохо? Поздравляю вас, "шевалье
Огюст де л(Орм"! - К столику, за которым сидел десантник, подошел психолог,
неся в руках поднос с несколькими бокалами тягучего онто. - Я все это время
следил за вами по хронару. Хорошая это штука - связь через пространство и
время! Раньше, когда хронара еще не было, было не так интересно. Сиди и жди(
Ну-ка, - он сел и придвинул десантнику бокал, - что лучше: их бургундское
или наше онто? Нет, а вы все-таки молодец! Практически с первого раза - и
такую роль!
- Это было нетрудно, - коротко ответил десантник, принимая бокал.
- Что это вы загрустили? - спросил психолог
. - Задание выполнено отлично. На редкость удачный десант. Чего вам не
хватает?
Десантник залпом осушил бокал и потянулся за вторым. Психолог
внимательно наблюдал за ним. Действие онто начало сказываться почти сразу.
Лицо десантника слегка побледнело, глаза матово заблестели.
- Слушайте, - сказал он вдруг. - Слушайте психолог. Почему так? Мы
- Служба Охраны Разума. Мы печемся о благе и жизни разумных рас. И что же
- мы убиваем их лучшие умы! Почему я должен был убить этого мальчика, убить
руками аристократического прохвоста? Ведь он был гением, он был на дюжину
голов выше их всех, вместе взятых! Почему, борясь за свет, мы должны
опираться на тьму? Почему(
- Надо уметь отличать общее от частного. Разум индивида от разума
вида. Уничтожив один, мы способствуем сохранению второго. Ваш подопечный был
слишком гениален для своего века. Он пришел преждевременно. Вы видели, к
чему это привело. А вот это - цена его смерти.
Психолог положил на стол перед десантником пачку снимков.
- Смотрите! Они уже освоили свою планету и ее спутник. Они добрались
до остальных планет системы. Скоро шагнут к звездам! Вам этого мало?
- Да, - сказал десантник, отодвигая снимки. Да. Все так. Все гладко.
Все красиво. Все в пределах теории. И только одного вам никогда не уложить
ни в какую теорию - смерти. Убийства человека. Убийство человека, - вы
понимаете, убийство человека!
- Скажите, увидев ребенка, играющего леталером, что вы сделаете?
- Отберу. Оружие - нс игрушка.
- А это был человек, способный дать еще недостаточно взрослому
человечеству игрушку пострашнее леталера.
Десантник выпил еще порцию онто и посмотрел на психолога.
- Так( правда( верно( - Он помолчал. - Скажите, вы сами когда-нибудь
убивали? Человека? Чувствовали на руках его кровь? Горячую, красную, липкую?
- А как же врачи нашей древности? - спросил психолог. - Врачи, во
время эпидемий сжигавшие вместе с трупами живых? Это было жестоко. Но они
еще не умели иначе. И именно им мы обязаны тем, что человечество не было еще
в младенчестве задушено Синей смертью и Полярной язвой. И разве кто-нибудь
считает их извергами? Мы тоже не умеем. И тоже делаем, что можем.
Десантник рассматривал свои руки.
- Кровь, - почти прошептал он, - кровь(
Командор, сидевший за соседним столиком и прислушивавшийся к разговору,
встал и повернулся к десантнику.
- Интересно: когда хирург делает вам аппендектомию и проливает при
этом вашу драгоценную кровь, вы не считаете его кровопийцей и даже
благодарите. А разница лишь в том, что идущий в десантники не рассчитывает
на благодарность.
И, включив наручный селектор, скомандовал:
- Готовность три! Пилотам собраться в пер-вой централи. Остальные -
по морфеаторам.
В спиральном коридоре десантник догнал командора и поравнялся с ним.
- Командор, - тихо сказал он. - Так нельзя, командор. Мы не имеем
права так. Мы должны придумать что-то такое( сверхчеловеческое! Но не так(
- Думайте, - ответил командор. - Придумывайте. Только не советую. Я
тоже думал.
Несколько мгновений они молчали. Потом командор взял десантника за
руку.
- Что, - спросил он, - худо вам?
Десантник молча кивнул.
- Ничего, - сказал командор. - Ничего( Будет хуже(
"0,4710201 галактической секунды Эры XIV Сверхновой. Дан старт("
IV
На самом краю Мианкальской долины, километрах в ста от Самарканда,
раскинулся международный город математиков Баб-аль-Джабр. В центре одной из
его площадей стоит памятник тому, чьим именем она названа. В черный диабаз
пьедестала золотом врезано:
ЭВАРИСТ ГАЛУА
Родился 26 октября 1811 года
Убит 31 мая 1832 года
ТЫ НЕ УСПЕЛ(
1964
ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве на высокой горе стоял
большой терем. Рассказывают, что терем тот за одну ночь построил отряд
киберов по приказу самог( Главного Архитектора государства. Назывался он
Терем ИФ, потому как был в нем Институт фольклора. Много в нем было
коридоров - три года иди, все не пройдешь; много комнат разных - три года
ночуй, во всех не переночуешь; были в нем конференц-палаты и
светлицы-читальни, клети-лаборатории и темницы-кинозалы, трапезные на
четыреста посадочных мест и еще много-много такого, чего и во сне не
увидишь, и пером не опишешь. И была там одна светлица, а в светлице той был
СИВКО - Сектор Изучения Волшебств Кощеевых.
Руководил этим сектором старый доктор филологических наук Елпидифор
Никифорович Царев. И было у него трое сотрудников, один другого умнее, один
другого краше. Самый старший был кандидатом филологических наук. Звали его
Еремей Мудров. И то сказать, мудрый он был - сил нет, красивый - ни одна
царевна не устоит, представительный - хоть сейчас на международную
конференцию посылай. Второй и годами помоложе был, и умом еще не так
выдался, а потому и говорить о нем особо нечего. Звали его Симеоном, и был
он тоже старшим научным сотрудником. А третий - Иван - только недавно
институт окончил, прошлым летом его в Терем ИФ по распределению прислали. И
потому старшие товарищи прозвали его Иванушкой-дурачком. Был он младшим
научным сотрудником.
Поручили ему архивы СИВКОвы разобрать.
Год и один день он их разбирал, порядок наводил. Все разобрал -
страничку к страничке, микрофильмик к микрофильмику, микрофиш к микрофиши.
Все разобрал - только вот у одной сказки конца не нашел. Первая страничка
есть, вторая есть, третья есть, четвертая есть, а дальше - ни одной нету.
А сказка эта, надо сказать, самая древняя была. В ней рассказывалось,
почему царь Кощей бессмертным стал. Во всех других сказках, позже
записанных, бессмертный он и все. А в этой поначалу просто царем был,
Кощей-то, обыкновенным, смертным; только вот как главное волшебство Кощеево
совершилось - непонятно, нет у сказки конца-продолжения.
Закручинился Иван - младший научный сотрудник, опечалился, пошел он к
доктору Цареву.
- Елпидифор Никифорович, - говорит, - так и так, нет конца у сказки.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг