- Так вот единственное, чего ты сумеешь добиться, - это очередных
неприятностей! Ты всегда отличался умением ставить себя в дурацкое
положение. Над тобой будут смеяться, как над шутом!
Но тут Костя неожиданно захохотал. Захохотал искренне и весело.
- Ты посмотри, какая ты... - сказал он, указывая на окружающие их зеркала.
Только теперь Примерова заметила, где они находятся. Со всех сторон на нее
смотрели ее до неузнаваемости искаженные отражения - вытянутые,
сплюснутые, расплывшиеся и съежившиеся. И это показалось ей до того
обидным, что она круто повернулась и выбежала из комнаты смеха.
14
Фигуркин задумчиво брел по просыхающим после дождя улицам.
"Горназ - образцово-показательное учреждение, - вспоминал он слова
Примеровой. - О нас пишут в газетах, говорят по радио... Ты знаешь, где
решается, какие учреждения нужны, а какие нет? Ты представляешь, с кем ты
вступаешь в конфликт?"
Послышался резкий милицейский свисток, ибо Фигуркин переходил улицу в
неположенном месте.
Костя поспешно вернулся обратно на тротуар.
"А действительно, на кой шут мне все это надо? - подумал он.- Ведь я мог и
не изобрести ВОВ. Сколько лет жили без ВОВа, и ничего. Что мне - больше,
чем всем, нужно?
Ну, выступлю я, ну, ввяжусь в драку, - а зачем?
Каждый раз, когда Костя задумывался и шел, не выбирая дороги, он всегда
приходил к музею.
Так случилось и сегодня.
И снова в группе экскурсантов он переходил из зала в зал. Но в этот раз он
никак не мог настроиться на голос Лены и продолжал спорить сам с собой.
Вернее, спора, как такового, уже не было. Просто Фигуркин искал наиболее
благородный повод для отступления.
"Все-таки ВОВ только лишь кибернетическое устройство. Нельзя же в самом
деле считать машину умней человека. И потом я действительно не могу знать
причин, по которым Горназ считают полезным. Если бы Горназ не был нужным,
его бы не было. А раз он есть, значит, он нужен. Я не знаю зачем. Но
где-то там, может быть, знают!"
(Фигуркин посмотрел вверх. Музей находился в бывшем дворце, и потолки его
были украшены изображениями античных богов и богинь.)
Найдя последний довод вполне убедительным, Фигуркин прекратил спор,
прислушался к объяснениям экскурсовода, и снова они остались наедине:
Костя и Лена.
- Взгляните на эту картину, - сказала ему Лена. - Вы знаете, кто этот
человек?
- Постойте, постойте, что-то знакомое...
- Это Галилео Галилей. За свои труды, в которых он доказывал, что земля
вращается вокруг солнца, этот гениальный ученый был обвинен в ереси и
предан суду инквизиции. Он был старым, больным и в минуту слабости
публично отрекся от своего учения. И все же мужество ученого одержало
победу. И у Галилея хватило смелости сказать: "А все-таки она вертится!"
- Да, да, я понимаю вас, - сказал Костя. - Большое спасибо!
И окружающие с удивлением посмотрели на странного человека, который за
что-то поблагодарил растерянную девушку, пожал ей руку и ушел.
15
Это собрание не отличалось ничем от всех других проходивших в Горназе
собраний.
Сидевшая в президиуме Примерова, как обычно, мило улыбалась и совершенно
не смотрела на Фигуркина, который, пристроившись в последнем ряду, нервно
грыз ногти.
И выступления так походили одно на другое, что звучали как один мотив,
исполняемый на разных инструментах.
Так, разучивая песни по радио, говорят: "А сейчас послушайте, как эта
мелодия звучит на баяне, а теперь - на флейте..."
Вышла на трибуну Сидорова из отдела общественного питания и зрелищ - и
зазвучала скрипка.
Заговорила Сидорова из кондизделий - и послышалась труба.
Выступал заведующий подотделом одеколонов - и забухал барабан.
В общем, все шло как обычно.
- Прошу слова! - выкрикнул, нарушая музыку, Фигуркин. - Я прошу слова!
И, не дожидаясь приглашения, пошел к трибуне.
Далее можно было бы написать так: "И в эту последнюю минуту, перед тем как
взойти на трибуну, он вспомнил все: и свое беззаботное детство, и школьных
друзей, и первую учительницу, которая говорила..."
Но нет, Фигуркин ничего такого не вспомнил. Может быть, потому, что,
направляясь к трибуне, он лихорадочно придумывал первую фразу и, не найдя
ее, начал так:
- Товарищи, наш Горназ никому не нужен. Его следует закрыть!
Все дружно ахнули. Мартушкин торопливо раскрыл блокнот.
А когда это бурное собрание окончилось, Зинаида Васильевна попросила
Фигуркина зайти к ней в кабинет.
- Ну что ж, Константин Львович, - вы сказали на собрании именно то, что
считали нужным. Совесть не позволила вам молчать. Но, я думаю, ваша чуткая
совесть не позволит вам так же работать и получать деньги в учреждении,
которое не приносит никакой пользы.
- Вы угадали, Зинаида Васильевна. Вот мое заявление об уходе.
- Очень хорошо! Ради нашей старой дружбы я подпишу ваше заявление без
лишних бюрократических проволочек. Можете считать себя свободным.
- Спасибо.
- Не стоит. Желаю вам удачи на новой работе, если вы эту работу в
Шумиловске сможете найти...
16
- Вот, Семен Егорыч, - сказал Мартушкин, кладя на стол редактора
исписанные страницы. - Всю ночь писал.
- Что писали?
- Фельетон "Нигилист на трибуне".
- Нигилист на трибуне? Любопытно. О чем же это?
- О безответственных выступлениях некоторых безответственных товарищей.
Вот что значит звездная болезнь. Поднимали мы Фигуркина, поднимали - и
пожалуйста! До того зазнался, что решил, дескать, ему все дозволено.
Выступил с призывом закрыть Горназ. Он, видите ли, математическим путем
высчитал, что от Горназа никакой пользы.
- И предлагает его ликвидировать?
- Вот именно!
- Интересно, - сказал Семен Егорыч. - А ты, Мартушкин, сегодня центральную
прессу читал?
- Да нет как-то... Я же фельетон писал.
- И напрасно. Журналист должен быть в курсе. Вот что сегодня написано в
передовой статье центральной газеты. Читай вслух, - и редактор указал
Мартушкину на обведенный красным карандашом абзац.
- "Пришла пора, - начал читать Мартушкин, - упразднить некоторые
отслужившие свою службу учреждения и промежуточные инстанции. Об этом ярко
свидетельствует хотя бы тот факт, что наиболее сознательные, передовые
коллективы отдельных ненужных инстанций, не дожидаясь указаний сверху,
сами, по собственной инициативе, поднимают вопрос о ликвидации своих
учреждений".
- Ну, как? - спросил Семен Егорыч.
- Так я же не знал, - пролепетал Мартушкин.
- Надо знать! В нашем городе проявляется такая своевременная золотая
инициатива! Фигуркина следовало бы всемерно поддерживать, а ты о нем
фельетоны пишешь! "Нигилист на трибуне"! Побольше бы таких нигилистов!
- Так я же... - снова начал журналист.
- Эх, Мартушкин, Мартушкин! Есть в тебе молодой задор. И нет всего
остального. Я как раз статью пишу о закрытии ненужных учреждений. Так что
спасибо тебе за положительные факты. - Семен Егорыч похлопал по фельетону.
- Молодец Фигуркин!
- Молодец твой Фигуркин! - говорил по телефону начальник Примеровой. - И
ты, Примерова, молодец! То кибернетику у себя внедрила, то новый почин
родила. Правильно действуешь!
- Спасибо, Иван Иваныч, - растерянно отвечала Примерова. - Только я не
совсем понимаю, что вы имеете в виду?
- А ты в сегодняшнюю газету загляни. Там твоего Фигуркина до небес
поднимают!
Примерова от неожиданности бросила трубку и, раскрыв лежавшую перед ней
газету, прочитала: "По собственной инициативе. Ценный почин работников
конторы Горназ".
В кабинет вошли незнакомые люди.
- Здравствуйте. Мы из радиокомитета. Нам хотелось бы побеседовать с
автором замечательного почина товарищем Фигуркиным.
- Видите ли, его нет...
- А когда он придет?
- Понимаете, он, собственно, сюда не придет...
- А где его можно найти?
- Как вам сказать... Я точно не знаю... Но если нужно, я сама могу
ответить на ваши вопросы.
- Ну, конечно! Если вы не против, мы будем записывать нашу беседу на
пленку. Это получится естественно и непринужденно.
Говоря это, один репортер установил магнитофон, а второй, поговорив в
микрофон: "Раз-два-три, даю пробу", начал:
- Мы находимся в городской конторе по составлению названий. В той самой
конторе, где родился новый замечательный почин, о котором сегодня пишет
газета и говорят во всех учреждениях Шумиловска. У нашего микрофона
управляющая конторой Зинаида Васильевна Примерова. Расскажите, пожалуйста,
Зинаида Васильевна, как в вашем коллективе родилась идея закрыть вашу
контору.
- Мысль упразднить наше учреждение родилась у нас не случайно. Мы много
думали об этом, советовались, взвешивали...
17
...- даже самые приблизительные подсчеты показывают, что ликвидация
ненужных контор и устаревших учреждений может дать государству огромную
экономию средств, высвободит большое количество специалистов, занятых
сейчас во всякого рода промежуточных бесполезных инстанциях... - Голос
Примеровой звучал по радио, и Сычкин слушал ее выступление, нервно
расхаживая по комнате. - ...Вот почему наш коллектив решил просить
вышестоящие организации о закрытии Горназа.
- Ну, Борис Петрович, поздравляй! - воскликнул, входя в кабинет, Рыбацкий.
- С чем?
- Как с чем? Во-первых, Горназ закрывают, а мы, значит, остаемся. А
во-вторых, уговорил я знаменитого Фигуркина. Он согласен.
- На что согласен?
- Работать у нас.
- Ты что, Рыбацкий, шутишь?
Но упоенный успехом Рыбацкий не заметил, как побагровел его начальник. И
вопрос его он растолковал так, что, мол, Сычкин просто не в силах поверить
такой удаче.
- Честное слово, уговорил! Ты еще, Борис Петрович, Рыбацкого не знаешь!
- Да кому он нужен, твой Фигуркин? - закричал управляющий. - Да я его за
миллион рублей не возьму. Сегодня по его почину Горназ закрыли, а завтра
он у нас почин устроит? Да это же не работник... Это... Это бомба
замедленного действия! - четко сформулировал Сычкин.
18
Осенний дождь сбивал с деревьев последние осенние листья. Фигуркин
отряхнул плащ и с небольшим чемоданом в руках вошел в подъезд музея.
- Давненько вы у нас не показывались! - сказала билетерша у входа. - В
отъезде были?
- Вот именно.
Он прошел по залам и, как обычно, присоединился к группе экскурсантов.
Девушка рассказывала о картинах, и он снова слушал ее голос.
- Ну вот и все, товарищи! - сказала она. Экскурсанты разошлись, и впервые
за все время Костя и девушка, которую Фигуркин называл Леной,
по-настоящему остались вдвоем.
- Здравствуйте, - подошла к Фигуркину девушка. - Почему вы так долго не
приходили?
- А разве вы меня знаете? - удивился Костя.
- Конечно. Вы тот самый Фигуркин. И вы были у нас в музее двадцать три
раза.
- Двадцать четыре, - уточнил Костя.
- Значит, я вас не сразу заметила. Почему вы так долго не приходили?
- Я работаю теперь в другом городе. Ну и вот... приехал повидать вас.
- И очень хорошо сделали. Меня зовут Тоня. А далеко вы теперь работаете?
- Меня зовут Костя. И работаю я недалеко. При желании часа за три можно
добраться.
- Поездом?
- Самолетом...
Они шли по улице. И дождь, отступая перед ними, переставал моросить...
- А когда вы уезжаете?
- Еще нескоро. Ночью.
- Жаль. Я думала, вы к нам надолго приехали.
- Так я еще приеду! Надолго приеду. Насовсем. Вот только кончу работу над
одним интереснейшим прибором - и приеду.
- А что это, если не секрет?
- Я, Тоня, знаю, кажется, как сделать такой прибор, который будет
абсолютно точно определять, годится ли человек для той должности, которую
он занимает, или нет. Понимаете?
- Понимаю, что у вас скоро начнутся новые неприятности.
Костя рассмеялся.
- А вот тот самый магазин уцененных товаров, где я купил тогда ВКУС.
Зайдемте? Может, там еще что-нибудь интересное найдется.
А в магазине было все по-прежнему. Те же картины, те же люстры и те же
юные продавцы, без устали оттачивающие искусство игры в настольный теннис.
- Пусть победит сильнейший! - сказал Фигуркин.
- Спасибо! - дружно ответили продавцы, не прекращая игры, но стараясь быть
взаимно вежливыми с покупателями.
Костя огляделся.
Вместо громоздкой мебели повсюду были расставлены разногабаритные
уцененные телевизоры. И со всех экранов, больших и малых, неслась какая-то
очень модная, но явно уцененная песня.
- А сейчас, - сказал диктор, - прослушайте выступление начальника главного
управления по ликвидации ненужных учреждений.
И на всех экранах, больших и малых, появилась красивая, мило улыбающаяся
Примерова.
- Все шире и шире, - начала она, - развертывается движение за закрытие
излишних инстанций и ненужных учреждений. Достаточно сказать, что только
за последнее время у нас в Шумиловске закрыты контора по составлению
названий, контора по составлению наименований и ряд других подобных
контор. Огромную поддержку в этом важном и серьезном деле оказывают нам
сами работники ненужных учреждений...
Примерова, как всегда, была на уровне и говорила легко и гладко...
- Теперь, Тоня, вы понимаете, над каким важным прибором я работаю? -
серьезно спросил Костя.
- Понимаю, - так же серьезно ответила Тоня. - Это, наверное, один из самых
нужных приборов... Только нельзя ли его сделать поскорей?
- Я постараюсь, Тоня, я обязательно постараюсь...
ПОСЛЕДНЯЯ ГИПОТЕЗА
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг