отмахнуться! Интерес к новым видам аквариумных рыб несомненно растет.
Достаточно сказать, что только в результате моего последнего выступления
по интервидению я получил со всех концов нашей необъятной родины более ста
трех писем. Пишут врачи и кинолюбители, мастера кожаной перчатки и жители
Дальнего Севера, представители интеллигенции и читатели журнала "Огонек".
Все это является ярким свидетельством!
Я получаю множество приглашений. Мои беседы о комнатных рыбах хотят
послушать школьники и старожилы, труженики сельского хозяйства и любители
шахмат, пограничники и поклонники джазовой музыки. И я, как член "Общества
сеятелей разумного, доброго, вечного", охотно выступаю перед благодарными
слушателями. Только по самым приблизительным подсчетам мною прочитано уже
более трех тысяч трехсот двух лекций. Это замечательно, товарищи!
Но если вначале я читал свои лекции по бумажке, то после первых ста
выступлений я уже знал весь текст наизусть и говорил, даже не заглядывая в
шпаргалку Более того. После пятисотой лекции я с интересом обнаружил, что
во время своих выступлений я могу думать о совершенно посторонних вещах,
не сбиваясь и не пропуская ни одного слова из семи тысяч четырехсот
двадцати пяти слов моей беседы о домашнем рыбоводстве. Никто, кроме меня,
разумеется, не догадывался об этой феноменальной особенности. А я
продолжал шлифовать и оттачивать свое мастерство. И в результате достиг
такого совершенства, что, едва произнеся вступительные слова ("Дорогие
товарищи, вопрос об охране комнатных рыб возник не сегодня. Еще в
древнем Египте... "), я отключался и думал о чем-нибудь нерыбном до того
момента, как мой голос восклицал: "И я уверен, товарищи, что каждый из нас
внесет посильный вклад в это благородное дело. Благодарю за внимание!" Тут
я включался, кланялся на аплодисменты и начинал отвечать на различные
вопросы.
А как-то раз, читая доклад, я вдруг почувствовал, что внутренне спорю с
самим собой и в глубине души мысленно не оставляю камня на камне от своих
рыбных убеждений. И хоть голос мой, слава богу, продолжал звучать так же
взволнованно и убежденно, что-то внутри меня повторяло: "Рыбочки, рыбешки,
маленькие крошки, до чего же вы мне надоели!" И это в то время, как!..
О, этот безмолвный ехидный голосок! С каждым моим выступлением он
становился все наглей и насмешливей! Я не знаю, что это было. Нервы или
переутомление после поездки на афро-азиатский конгресс аквариумистов... Но
дошло до того, что однажды во время моего выступления внутренний голос
победил меня, я вдруг прервал свою лекцию и, никому ничего не объясняя,
спрыгнул со сцены и пошел к выходу!
2
...Счелкунов спрыгнул со сцены и пошел к выходу. Слушатели недовольно
зашикали на него, потому что как раз в эту минуту лектор на трибуне
зачитывал крайне интересные цифры, свидетельствующие о неуклонном росте
производства малогабаритных аквариумов.
А Счелкунов, покидая зал, оглянулся, и его даже не очень удивило, что
стоявшим сейчас на трибуне лектором был тоже он - Счелкунов. Просто
Евгений Антонович Счелкунов как бы раздвоился. Рассчитался на
первый-второй. И пока Первый привычно читал лекцию, Второй вышел из клуба
и, облегченно вздохнув, пошел по весенней улице. Свобода, наконец-то
свобода! Наконец-то он поступил так, как велел ему внутренний голос!
Первый уже закончил лекцию и отвечал на вопросы...
А Второй, беззаботно напевая какой-то мотивчик, остановился у просторной
витрины и не без интереса стал рассматривать отражавшихся в зеркальных
стеклах витрины торопливых москвичек.
Первый взглянул на часы и, ахнув, заспешил на заседание секции рыболюбов,
где вот-вот должен был начаться доклад профессора Астраханского...
А Второй вошел в кафе "Романтика" и, усевшись за угловым столиком,
попросил коньяку...
Первый с неослабевающим интересом слушая сообщение известного
любителя-рыбознатца профессора Астраханского о перспективах культурного
обмена комнатными рыбками с передовыми аквариумистами Чили...
А Второй отхлебнул коньяк и увидел, что к его столику приближается
известный рыбознатец профессор Астраханский. Счелкунов инстинктивно
попытался спрятаться за газету: ведь сейчас ему полагалось находиться не в
кафе, а на докладе профессора. Но Астраханский, как-то странно улыбаясь,
сел рядом и сказал:
- Ну вот и вы. Здравствуйте. Очень, очень приятно!
- Понимаете, - хотел было извиниться Счелкунов, - я совершенно забыл...
- Ах, оставьте, оставьте! - похлопал его по плечу Астраханский. - Ничего
вы не забыли, просто вы - Второй. Так ведь? И я Второй. А Первый мой
делает сейчас доклад, и ваш Первый моего Первого слушает.
И, представив себе эту хорошо знакомую картину, они весело расхохотались.
- Вы, я вижу, совсем новичок! - смеялся, поглаживая могучую лысину,
профессор. - Вы только сегодня на первый-второй рассчитались. А я уж не
помню, когда был не таким, как теперь... Однако попрошу вас за наш стол.
Не смущайтесь, там все свои - вторые.
И Астраханский подвел его к большому столу, за которым сидели давно
известные Счелкунову по рыбной комиссии лица... За столом, хранившим
многочисленные следы бесшабашного мужского междусобойчика, были и
знаменитый автор народных поговорок Лошаков, и тихий, робкий укротитель
тигров Будимир Кошкин, и хорошо воспитанный диктор телевидения, так
неподражаемо читающий сводки погоды - Баритонов, и другие рыбные активисты.
- Прошу любить и жаловать - Счелкунов-Второй! - представил его
Астраханский, и рыболюбы приветственно зашумели, загомонили, задвигали
стульями и потребовали, чтобы вновь прибывший немедленно выпил штрафной,
что Счелкунов и проделал.
Счелкунов никогда не подозревал, что его коллеги по борьбе за внедрение
комнатного рыбоводства такие веселые люди. Ах, как они веселились! Как
тонко и метко, с какой иронией рассуждали они о своем рыбном комитете и
международных рыбоконгрессах, о европейских посиделках и панамериканских
сабантуях.
А потом ехидный старичок Лошаков (Второй знатного фольклориста и
неутомимого пропагандиста шарообразных аквариумов) показал, как его Первый
вынашивает в тиши кабинета новейшие народные поговорки типа: "комбайн что
трактор - положительный фактор" или "нет механизации без электрификации".
И все так смеялись, что заказали еще по порции цыпленка-табака.
А потом и сам Счелкунов, расхрабрившись, пересказал новый роман своего
Первого "Великий нерест". И это было так смешно, что пришлось взять еще
пару бутылок болгарскою коньяка "Плиска".
- Я предлагаю, - четко, с профессиональной торжественностью произнес
диктор телевидения Баритонов, - я предлагаю выпить за наших кормильцев и
поильцев - первых!
И все выпили. А Счелкунов, счастливо улыбаясь, думал: "О господи, до чего
же мне хорошо с ними! Какие мы умные! Какие мы остроумные! Как мы все
понимаем!"
Из кафе вышли поздно. И, не желая расставаться, вместе пошли вниз по
улице, все еще хохоча и щедро сыпя остротами на уровне мирового стандарта.
3
...День у меня сегодня был трудный: с утра - работа над романом, затем
лекция, затем заседание рыбного комитета... Доклад профессора
Астраханского был, разумеется, интересным, но несколько затянутым. Однако
после заседания мы, возвращаясь домой, еще долго говорили с профессором о
преимуществе прямоугольных аквариумов по сравнению с шаровидными. А на
противоположной стороне улицы параллельно нам двигалась какая-то
подозрительная шумная компания и все время совершенно по-идиотски гоготала.
Я часто думаю: когда, когда же, наконец, мы научимся прилично вести себя
на улице?!
"ЭФФЕКТ ТАРАБУБИНА"
Кафе было переполнено. И только за угловым столиком, где лысоватый
гражданин в одиночестве ожесточенно расправлялся с куском мяса, имелось
свободное место.
- Вы не возражаете? - спросил я, присаживаясь.
- Пожалуйста, - пробормотал он, не прерывая своего единоборства со
шницелем натуральным.
Через минуту сосед попросил передать ему соль.
Потом я, в свою очередь, попросил у него горчицу.
Затем он, поднимая рюмку, вежливо произнес: "Ваше здоровье!" И знакомство,
можно считать, состоялось.
А спустя еще три минуты победитель шницеля удовлетворенно откинулся на
спинку стула и закурил.
- Вот вы говорите: "Медицина, медицина!" - начал он вдруг. - Но это не
наука, а темный лес. Они не только вылечить больного не могут - это бы еще
полбеды. Они даже здорового не в состоянии сделать больным, когда их
просят...
- То есть как? - Последнее утверждение показалось мне странным.
- А так!.. Официант, пожалуйста, еще сто граммов... Я вам на собственном
печальном примере могу это доказать, если желаете. Помните, была у нас
страшнейшая эпидемия азиатского гриппа? Говорили, будто его к нам из
Европы завезли. Но это так, обывательские разговорчики. А в самом деле
этот вирус пришел из Гренландии. И в самых узких осведомленных кругах его
так и называли гренландским гриппом.
Ну вот, значит, гуляет эта эпидемия. Все болеют - и я болею. Температура
под сорок, кашель, бюллетень. Все, как у людей. Участковый врач три раза
приходил. Очень милая женщина, чуткая, внимательная, беленькая. Вера
Ефимовна.
Ну, ладно. Стал я поправляться, поправился, пошел в поликлинику закрывать
бюллетень. Вижу, очередь к моему врачу - человек десять больных. "Вот,
думаю, попался!" Я-то ведь к тому времени был выздоровевший и для
окружающих безопасный. А эти, возможно, только болеть начинают. У них,
возможно, микробы в самом расцвете сил. Пойди угадай, кто здесь чем болен
и у кого какую инфекцию подхватить рискуешь! А эти, бациллоносители, сидят
и спокойно книжки читают. А одна разносчица инфекции, так та - даже
варежки вяжет!
"Господи, думаю, хоть бы поскорее меня доктор принял!"
И только я об этом подумал, выходит из кабинета Вера Ефимовна - и ко мне:
- Тарабубин, прошу вас!
И что удивительно, бациллоносители - ни слова! Как будто так и полагается
пропускать меня вне очереди.
Вера Ефимовна выслушала меня, попросила дышать - не дышать, измерила
давление.
- Что ж,- говорит, - вы практически здоровы! Завтра можете выходить на
работу.
- Спасибо, - отвечаю, - за то, что вы так быстро поставили меня на ноги! -
Но сам думаю: "Эх, хорошо бы еще хоть недельку погулять!"
А Вера Ефимовна вручает мне бюллетень и заявляет:
- Да, поправиться вы, конечно, поправились. А вот отдохнуть после такого
тяжелого гриппа вам не мешало бы. Так что я продлеваю ваш бюллетень еще на
семь дней. Всею хорошего!
Признаться, я и в этот раз никакой прямой связи между моими желаниями и их
исполнением не зафиксировал. Я только горячо поблагодарил врача за чуткую
заботу о моем здоровье и поскорее удалился.
А по дороге домой я, как обычно, остановился у магазина электротоваров. В
витрине магазина стояла моя заветная мечта - холодильник "Сочи". Я давно
уже записался в очередь на этот холодильник и, по моим расчетам, должен
был получить его через полгода. Но почти каждый день, возвращаясь со
службы, я хоть на несколько минут задерживался у витрины, чтобы
полюбоваться будущим украшением нашей кухни. И от одного вида этого белого
чуда у меня, честное слово, улучшалось настроение. Человек не может жить
без мечты!
И в тот раз я так же разглядывал холодильник "Сочи" и поразительно ясно
представлял, как с легким щелканьем открываю его дверцы и извлекаю - не
достаю, а именно извлекаю! - из его прохладных глубин запотевшую бутылку
жигулевского пива.
И тут на витрине, между холодильником и стиральной машиной, появился
продавец и знаками стал приглашать меня в магазин.
Я очень удивился, но вошел в помещение.
- Так выписывать? - спросил продавец. - Не могу же я за каждым покупателем
гоняться по улице!
- Что выписывать? - не понял я.
- Что, что? Холодильник будете брать или нет?
Я помчался домой за деньгами, вернулся в магазин, выбил чек. И все еще не
мог поверить, что холодильник мой, все боялся, что продавец допустил
какую-то ошибку и покупку могут аннулировать... И, чувствуя, что не
успокоюсь, пока холодильник не будет стоять у меня в кухне, я как бы между
прочим спросил, когда же мне его доставят на дом.
- Завтра-послезавтра, - сказала девушка в отделе доставки. И зевнула.
- А сегодня никак нельзя?
- Никак.
- Но мне очень, очень хотелось бы именно сегодня!
Я понимал, что слова мои звучат глупо и даже издевательски. Но, как ни
странно, девушка вдруг встрепенулась:
- Нет, вам вправду хочется? Так чего же вы сразу не оказали? Ну нельзя же
так, в самом деле, не могу же я каждое слово клещами из вас вытягивать!
Тищенко, Мищенко! Сейчас доставите покупателю холодильник. Да нет, не
после перерыва, а сейчас. Сию минуту! Ему очень хочется!
Вскоре холодильник урчал у меня на кухне. И тут только я понял, что со
мной творится что-то неладное. Не может здоровому нормальному человеку
везти с такой, понимаете ли, исключительной интенсивностью.
На всякий случай я принял пирамидон, прилег на диван и, посасывая таблетку
валидола, стал вспоминать все, что со мной в этот день было. И факты
неопровержимо свидетельствовали! Но прежде чем начать паниковать, я решил
для проверки поставить еще два-три опыта.
Я зашел в магазин, где стояла очередь за живой рыбой, и, ни к кому
конкретно не обращаясь, проговорил:
- Что-то рыбки захотелось... Хорошо бы получить!
И очередь послушно расступилась, очищая мне место у прилавка...
Я пошел в местком и сказал, что хоть отпуск полагается мне в декабре, я
хотел бы получить его в августе. Очень хотел бы!
- Так за чем же дело стало?! - ответили мне в месткоме. - Хочешь в августе
отдыхать - отдыхай. А директор конторы возьмет отпуск вместо тебя в
декабре, если ты, конечно, не возражаешь.
Я не возражал. Я думал, какой бы такой эксперимент проделать, чтоб у меня
уж никаких сомнений не оставалось. А придумав, направился в горсовет.
В приемной у председателя горсовета толпились посетители. Но я подошел к
секретарше и просто сказал, что хотел бы попасть к товарищу Павлову.
- Можете пройти! - строго разрешила мне секретарша. - Правда, у Николая
Николаевича заседает комиссия из Москвы, так что вы постарайтесь не
задерживаться.
Я обещал исполнить ее просьбу и вошел в кабинет.
- Слушаю вас, - сказал председатель горсовета. - Впрочем, сначала
познакомьтесь: это вот товарищи из Верховного Совета. А это - житель
нашего города, избиратель. Чаю не хотите?
- Нет, спасибо, я тороплюсь. Я к вам, Николай Николаевич, вот по какому
делу. Мы с женой недавно получили двухкомнатную квартиру, а теперь купил я
холодильник и чувствую, что мне очень - понимаете: очень! - хотелось бы
переехать в трехкомнатную.
Николай Николаевич полистал какие-то описки, подумал...
- А вам, - спрашивает, - действительно очень, очень хочется переехать в
трехкомнатную? Только честно!
- Да, - говорю, - очень, очень! И чтоб ближе к центру - тоже очень
хочется. Честное слово!
- Ну, что поделаешь! - говорит Николай Николаевич и смотрит на товарищей
из Верховного Совета. - Придется уважить...
И через неделю я справлял новоселье. А на душе у меня было неспокойно,
потому что не мог я понять, что со мной происходит и не вижу ли я всю эту
фантасмагорию в таком сне, после которого и просыпаться не захочешь...
Официант, еще сто граммов, пожалуйста. Даже сто пятьдесят!
Так вот, лежу я в новой квартире на новой американской тахте, которую
удалось мне выхлопотать через Министерство внешней торговли, и думаю: что
же это творится? Хотя бы доктор мой, Вера Ефимовна, пришла. Ну, ясно -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг