И согласно отчетам Эйби Си дела на Уне обстояли именно так, как,
предписывалось календарным графиком ускорения. Были и города, и ученые, и
открытия, и расцвет! Все было! Но, увы, только в отчетах. Невежественные
обитатели Уны не признавали никаких ускоренных темпов развития и даже не
думали расставаться с милым их сердцу матриархатом. А тех, которые
предлагали какие-нибудь новшества, младшие братья по разуму сбрасывали с
высокой скалы в море. Этот обряд служил для не избалованных массовыми
зрелищами туземцев развлечением, а для любителей новшеств являлся
поучительным предостережением.
И две тысячи обучителей из отряда Эйби едва-едва уговорили унян перейти от
матриархата к патриархату. Да и то не было никакой уверенности в том, что
при первых же неудачах в реорганизованном обществе туземцы не вернутся к
привычному образу жизни.
Координатор совершенно не представлял, что ему делать с неподатливыми,
трудновоспитуемыми туземцами. Конечно, лет сто пятьдесят назад он еще мог
бы честно доложить Главному, что Уна - безнадежная планета. Но Основные
Правила гласили, что нет плохих планет, а есть плохие координаторы. И в
результате честного признания Эйби Си, несомненно, лишился бы своей
высокой должности.
Нет, на это у него просто не хватало мужества. И он составлял
благополучные отчеты, в которых развитие общества на Уне шло в полном
соответствии с СОП и, чтобы не вызывать подозрений, то чуть-чуть опережало
календарный график ускорения, то немного отставало от него.
А для пущей достоверности координатор щедро разбрасывал по страницам
отчетов выдуманные им характерные детали и трогательные подробности из
жизни своих подопечных. Более ста лет Эйби Си составлял обширные отчеты,
свидетельствовавшие о том, что он обладал незаурядным воображением и мог
бы стать неплохим писателем-фантастом.
Литературную отточенность и завершенность его отчетов неоднократно ставили
даже в пример другим координаторам. И хоть Эйби не знал об этом, на Озе
его докладные записки пользовались большой популярностью в кругах
ученых-историков. Но чем больше Эйби Си хвалили, тем хуже он себя
чувствовал и, ежедневно ожидая разоблачения и скандала, продолжал свою
аферу. В глубине души он даже хотел, чтобы скандал разразился поскорей, и
в то же время делал все для отдаления неизбежной развязки.
Занятый своими печальными мыслями, Эйби почти не слушал Главного. Время от
времени он улавливал отдельные фразы и машинально отмечал, что шеф все еще
продолжает приводить исторические примеры нерадивости координаторов и их
подчиненных.
Но вдруг он услыхал то, что сразу заставило его насторожиться.
- Как и следовало ожидать, после происшествия на Миксе, - сказал Главный,
- к нам вылетела чрезвычайная комиссия Сената. Сиреневая оппозиция снова
подняла голову, и я уверен, что комиссия не ограничится расследованием
миксианского скандала. Думаю, члены комиссии посетят на сей раз все, даже
самые отдаленные, объекты нашей экспедиции. Считаю своим долгом, господа
координаторы, предупредить вас об этом и надеюсь, на вверенных вам
планетах все будет в порядке!
"Вот оно! - похолодел Эйби и громко чихнул. - Что же делать, боже мой? Что
делать?"
Ему показалось, что Главный смотрит прямо на него. И Эйби Си, боясь
встретиться с ним взглядом, снова уставился на исторические полотна.
IV
Все последующие годы координатор третьего ранга внимательно следил за
передвижениями сенатской комиссии. А она, перелетая с объекта на объект,
все приближалась, приближалась, и настал день, когда сенаторы,
сопровождаемые Главным Координатором Дабл Ю, прибыли на космическую
станцию Уны. Эйби сделал подробный отчет, посвященный обстановке на
планете, а сенаторы с интересом посматривали на автора нашумевших
докладных записок.
Он все еще надеялся, что комиссия удовольствуется его докладом. Но не
тут-то было. Несмотря на усталость, сенаторы захотели собственными глазами
увидеть то, что координатор так занимательно описывал в своих ежегодных
отчетах.
И Эйби Си вынужден был сдаться.
Под покровом ночи комиссия в ракетоплане бесшумно опустилась на планету.
А когда взошло солнце, сенаторы увидели невдалеке высокие стены сказочного
беломраморного города.
- Что это?! - воскликнули зачарованные члены комиссии.
- Онна, - просто ответил координатор, - главный город того
рабовладельческого государства, о котором я имел честь вам докладывать.
Пойдемте!
И, смешавшись с толпой странников (благо координатор одел сенаторов так,
чтобы они не отличались от местных жителей), члены комиссии подошли к
крепостным воротам. В воротах, поигрывая мощными бицепсами, стояли рослые
полуобнаженные воины. Они опирались на мечи и внимательно оглядывали
прохожих.
Благополучно миновав охрану, сенаторы очутились на вымощенных каменными
плитами оживленных улицах шумного города.
Богатые дворцы и общественные здания, мимо которых проходили члены
комиссии, были украшены многочисленными колоннами, статуями и
скульптурными группами.
По улицам не спеша двигались одетые в белоснежные хитоны горожане,
обсуждая последние гладиаторские бои и непрерывно растущие цены на рабов.
В тени портиков пожилые ученые мужи вели неторопливые беседы со своими
верными учениками.
Под деревом сидел слепец и, аккомпанируя себе на кифаре (или другом
щипковом инструменте), звучным голосом пел длинную-предлинную песню.
- О чем он поет? - поинтересовались сенаторы.
- О странствиях какого-то местного героя, - ответил, прислушавшись,
координатор и уважительно добавил: - Эпос!
Чернокожие рабы пронесли в открытом паланкине свою госпожу...
Прогрохотала колесница...
Странного вида растрепанный горожанин выскочил из-за угла. С воплем
"Эврика!" он подбежал к членам комиссии и стал, размахивая руками, что-то
возбужденно выкрикивать.
- Он говорит, - перевел координатор, - что десять минут назад открыл новый
закон. Тело, говорит он, погруженное в воду, теряет в своем весе столько,
сколько весит вытесненная им жидкость. Молодец! Хороший закон открыл! -
похвалил горожанина Эйби Си и погладил его по голове.
Великий ученый молодцевато щелкнул сандалиями и, снова закричав "Эврика!",
побежал дальше.
- Грандиозно! - сказали сенаторы.
То, что они увидели на Уне, превзошло их ожидания.
И только Главного Координатора неотступно преследовало странное чувство,
что он уже все это видел. И не раз. Но где и когда?
Они поднимались в гору, и Главный почему-то подумал, что сейчас они увидят
море и. белые паруса кораблей. И когда действительно вдали показался порт
и корабли, Дабл Ю как-то странно посмотрел на Эйби.
V
А поздно ночью, когда усталые члены комиссии вернулись на космическую
станцию и легли спать, Главный Координатор вызвал к себе Эйби.
- Я хочу задать вам, координатор, три вопроса и затем сообщить приятную
новость. Первый вопрос: сколько времени строили вы этот город?
- Я вас не понимаю... - растерялся Эйби.
- Не валяйте дурака, - перебил Дабл Ю. - Так сколько?
- Три года... - вздохнул координатор.
- Ну что ж, даже при той технике, которая была у вас, это довольно быстро.
Вы, я вижу, отличный организатор.
Эйби смущенно хихикнул. Откровенно говоря, он надеялся, что все уже
утряслось, и вот, на тебе!
- Хороший город вы построили, но уж слишком новенький, прямо с иголочки...
- Времени не хватило под старину подделывать, а то бы конечно...
- Второй вопрос: где я мог видеть такой же точно город?
- В вашем конференц-зале. На картине. Пятая слева.
- Ну конечно! - сразу же вспомнил Дабл Ю. - Действительно, пятая слева...
И как вы ее так хорошо запомнили?
- Двести лет разглядывал. Не захочешь - запомнишь!
- И последний вопрос: с какого времени ваши отчеты не соответствовали
действительному положению вещей?
- Да почти с самого начала, - развел руками Эйби. - Не ускоряются местные
жители... Чихать им и на СОП и на СИИП. Дикари!
- Ну теперь это все равно. Я получил сообщение, что сиреневая оппозиция в
Сенате победила и дальнейшая работа нашей экспедиции признана
нецелесообразной. Вот так. Повезло вам!
- Почему? - не понял Эйби.
- А потому, что вернемся мы на Озу и ваша тайна останется тайной
навсегда...
- Но вы-то знаете! И вы можете...
- Что могу? Рассказать, что какой-то координатор третьего ранга двести лет
водил меня за нос?.. Кстати, за составление интересных отчетов Парламент
присвоил вам звание координатора первого ранга. Поздравляю! И не
благодарите меня. Вас выручила война на Миксе. - Дабл Ю помолчал. - А
впрочем, насколько я теперь понимаю, на прославленном Миксе был такой же
расцвет науки и техники, как расцвет рабовладельческого строя на Уне!
- А как же бактериологическая война?
- Да, страшные бактерии, из-за которых ни одна комиссия не рискнула
побывать на Миксе, - это тоже неплохо придумано. Ох и изобретательные у
меня координаторы! Один лучше другого!
VI
Так закончилась эта грандиознейшая из грандиознейших космических
экспедиций.
Предоставленные самим себе обитатели планет потихоньку развивались.
А тридцать тысяч лет спустя унианские археологи обнаружили в непроходимых
джунглях заброшенный неописуемой красоты город, совершенно не похожий на
другие города Уны и построенный из неизвестных на Уне материалов.
И тогда вспомнили древние легенды о неизвестно откуда пришедших и
неизвестно куда ушедших людях, которые умели то, чего никто не умел да и
сейчас еще не умеет.
И стали говорить, что задолго до современной цивилизации на Уне была
другая, еще более развитая цивилизация.
Никто, правда, не мог объяснить, почему от нее остался всего-навсего один
город и больше никаких следов. Но, как говорится, тем более!
Выдвигались и отвергались гипотезы, создавались и рушились концепции.
Благодаря загадочному городу были написаны 22442 диссертации, создано
10237 романов и снято 1143 фильма. Но ни в одной из перечисленных работ
авторам так и не удалось добраться до сути. Если, конечно, не считать
этого небольшого, но абсолютно достоверного рассказа.
ПАРИ
- Итак, уважаемый киберолог, - торжественно сказал старый философ, -
повторите, пожалуйста, еще раз условия нашего пари. Зафиксируем их во
избежание дальнейших недоразумений на магнитной пленке.
- С удовольствием. Условия таковы: для проведения нашего эксперимента мы,
дорогой философ, заказываем дюжину машин, умеющих творить художественные
произведения...
- Слишком длинно. Называйте эти машины сокращенно: МУТы.
- Согласен. В каждом МУТе будет запрограммирована потребность писать. Но -
и здесь я подхожу к самому главному, - зная, как писать литературные
произведения, МУТы совершенно не будут знать, о чем писать.
- Совершенно верно. МУТы ничего не должны знать, кроме правил создания
рассказов, поэм, романов и так далее...
- А теперь необходимо зафиксировать следующее: вы, дорогой философ,
утверждаете, что, зная, как писать, но не зная, о чем, МУТы ничего не
напишут.
- Ничего, кроме бессмысленного набора слов!
- А я, как специалист по психологии искусственного кибернетического
творчества, утверждаю, что, абсолютно ничего не зная, не общаясь с внешним
миром и даже не догадываясь о его существовании, МУТы все равно писать
будут. Причем не просто писать - нет, они станут создавать законченные
литературные произведения во всех жанрах.
- И о чем, уважаемый киберолог, эти произведения будут говорить, если
МУТам нечего будет сказать?
- А вот это мы выясним после того, как проведем наш эксперимент и вы
проиграете пари.
- Я-то не проиграю, поскольку я утверждаю очевидное. А вот вы...
- Ах, дорогой философ, мы, кажется, снова начинаем спорить...
Спор между философом и киберологом, специалистом по психологии
искусственного творчества, продолжался уже не первый год. И так как не
оставалось никаких надежд на то, что в теоретическом споре одна сторона
хоть когда-нибудь сможет переубедить другую, киберолог и философ
договорились провести тот самый небывалый эксперимент, о котором шла речь
в начале нашего рассказа.
Когда механики отладили последнего, двенадцатого МУТа и расставили машины
согласно указаниям киберолога в специальном закрытом помещении, пришел
философ.
Недоверчивый философ сам подключил искусственных литераторов к питанию и
собственноручно нажал кнопку "работа".
Вспыхнули на панелях. МУТов зеленые огоньки индикаторов, забегали на
экранах осциллографов кривые творческих импульсов, зашевелились стрелки
приборов, показывающих уровень вдохновения, глубину замыслов, силу
воплощения, яркость образов и скорость самовыражения.
А над входом в помещение, где должен был происходить загадочный процесс
творчества, зажглась красная табличка: "Просьба соблюдать тишину! Идет
запись!"
Но, как выяснилось в первый же час, запись-то как раз и не шла. И ни один
МУТ не выдал на-гора ни одного абзаца готовой продукции.
- Это естественно, - сказал киберолог, - они думают, они вынашивают.
- Интересно, о чем можно думать, если думать не о чем? - не без злорадства
заметил философ. - Но мы не станем торопиться с окончательными выводами.
Пришел к концу первый день, а МУТы все еще продолжали вынашивать и не
приступали к воплощению своих замыслов. Если не считать того, что один МУТ
написал: "Раз, два, три, четыре, пять, вышел..." И все. Кто вышел, куда и
зачем, осталось неизвестным, потому что МУТ снова впал в глубокую
задумчивость.
А так как даже с точки зрения самых модернистских и авангардистских
течений фразу, написанную МУТом, нельзя было считать законченным
произведением, киберолог почувствовал себя неуверенно.
Наступила ночь. И хоть эксперимент еще не окончился, философ в чудесном
настроении отправился спать.
Но, как было зафиксировано электронной памятью, в 23 часа 17 минут МУТ,
числившийся в инвентарной ведомости под © 7 и ничем, кроме порядкового
номера, от своих собратьев не отличавшийся, написал стихи о том, что ему
не о чем писать, потому что он ничего не знает.
Это бесхитростное первое произведение МУТовской литературы было настолько
правдивым и так верно отражало настроения и думы искусственных
литераторов, что все МУТы сразу поняли, о чем нужно писать, и каждый выдал
свой вариант признания в том, что писать ему не о чем.
Все МУТы написали о себе лично. А МУТ © 6 (хоть есть основания полагать,
что это был МУТ © 9) догадался, что взамен местоимения "я" можно
употреблять "он", и, воспользовавшись своим открытием, написал рассказ,
героем которого являлся некий МУТ, страдавший по причине абсолютного
незнания, о чем писать.
Рассказ был встречен с энтузиазмом, и МУТы дружно откликнулись на него
такими же, ничем не отличавшимися от первоисточника рассказами, что,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг