тон. И он тут же себя одергивал, укоряя за излишнюю подозрительность и
недоверчивость, приказывая себе не сомневаться в искренности и
самобытности Евдокии Ивановны. Тем более, что именно в эти минуты очень
менялось ее лицо: оно совершенно утрачивало резкие черты, становилось
таинственным и притягательным. "Значит, к ней отсылают не только потому,
что она племянница Варвары Лапчатовой", - подумал он.
- Вот рассказываеть-рассказываеть, дражнить-дражнить, а потома: далеко,
говорить, ой далеко ето место, Дуняша. И не удумай туды ходить. Вырастешь,
тада и пойдешь, есля нада станеть.
- Во-во, - встряла Анна Захаровна. - И нам, бывало: вырастете, тада и
пойдете. Правильно, Дуня.
Анна Захаровна, видимо, все же перебила настрой хозяйки, и та
замолчала, опустив глаза. Визин выждал некоторое время и решился спросить:
- Варвара Алексеевна одна ходила туда? Другие не ходили?
- Можеть раньше, до Варвары, кто и ходил. Дык кто знаеть, че тама
раньше было. Некада было людям ходить - семьи, работа. А охотникам и
шишкарям тама делать нече.
- Верно, Дуня, правильно. А усе ж таки и до Варвары ходили. Слыхала я.
Было.
- Дык конешно было! - Евдокия Ивановна недовольно посмотрела на
подругу; ей, видимо, не нравилось, что ее перебивают, норовят показать,
что знают больше, чем она. - Рассказывали, дед Паша ходил раны лечить,
када его ведьмедь подрал. Ен ведьмедя нашел и свалил. А тот его усе ж таки
успел подрать. И ен, домой не заходя, прямиком, уроде, на Марь подался.
Недели через две, говорить, тока и заявился. Живой, здоровый, одны рубцы
осталися. Мы тада еще у люльке качалися.
- А помнишь, - не могла уняться Анна Захаровна, - малый-то Решаев
заблудил? Уласка-то. Лет шесть ребенку. Узял и пропал. У лес, говорять,
ушел: видал кто-то, как ен по проулку потрусил. Искали-искали,
кричали-кричали, стреляли-стреляли - без толку. На третий день сам пришел
- покусанный увесь, поцарапанный, одны лохмотья от штанов ды рубахи. И
ниче не помнить: ни как зовуть, ни деревни, и не узнаеть никого, одну тока
матерю и узнал. Посля уже разговорился: на Сонной, говорить, Мари был,
хозяйкю видал. Какую хозяйкю? Хозяйкю, говорить. И усе. Как ополоумел
малай. Такой и остался на усю жизню.
- А, - махнула рукой Евдокия Ивановна, - у етых Решаевых уся семья -
чудики одны. Отца евоного возьми, деда, братов, кого хошь.
- Ну, знаешь, Дуня, Улас усе ж таки был не такой...
- А какой?
- Особый, усе ж.
- Ага, "особый"... Тута Сонная Марь ни при чем, - сказала Евдокия
Ивановна, усмехнувшись и многозначительно стрельнув глазами в подругу. -
Тута другое при чем.
- Ну ладно, ни при чем, - поспешила согласиться Анна Захаровна. - Че
спорить-то? А вот с самой Варварой возьми.
- Че с Варварой?
- Ай забыла? Померла у ей мать. Тетка Ховра. И остались оны одны: трое
детей. Варвара - старшая, Нюра ды Колькя, меньший самый, у гражданскую
погиб, колчаковцы повесили. А отец ихный давно помер: пчелы закусали. Ну
вот и одны - Варваре лет двенадцать и было усего.
- Одиннадцать, - уточнила Евдокия Ивановна.
- Одиннадцать. Вот. Похоронили матерю. Варькя - старшая, за хозяйкю,
брата ды сестру кормить, одевать, мыть. И стала к им мать приходить,
Ховра. Сядуть вужинать, а она - стук у дверю и заходить. "Здравствуйте,
детки мои родные, как вы тута без меня?" И - к им за стол. Сидить, есть,
Варьке подсказываете Кольке сопли вытираеть. А Варьке, говорила, кусок у
горло не идеть. Ну иде тама, када такое - мученье одно. И остальные тожа -
сидять, глаза таращуть, есть не могуть. А Ховра поесть, усе съесть и
пошла, "Вы, детки, матерю не забывайте, дверю не закрючайте". День
проходить, другой, третий - целаю неделю отходила. И закрючала Варькя, и
подпирала - усе равно: открыить и - нате вам: "Опять я пришла, нехорошо,
детки, делаете, закрючаетеся, матерю не хочите пущать, покормить". Тута
Варвара возьми ды скажи крестной своей, Аксенье: так и так, ходить кажный
вечер, усе съедаить, скоро есть нече будеть. А Аксенья и говорить: "Не
мать ета твоя, не Ховра". - "А кто?" - "А вот, говорить, ты, када она
придеть, погляди ей на ноги". - "А как я погляжу?" - "А ты ложку под стол
урони и уроде как подымать полезь". Ну она так и сделала. Приходить Ховра
вечером, за стол: "Чем седня угощать будешь?" Варькя собрала, тока сели -
бац: ложку уронила. Полезла под стол подымать, глядить, а у ей не ноги, а
копыта. Вот. Господи Исусе Христе, вон кто ходить-то, оказывается.
Перекрестилась, и гостью - как корова языком. А младшие сидять,
перепужалися, плачуть: "Иде мамка, куды мамка делася?" "Какая ж, говорить,
она нам мамка? Не мамка ета, а..." Господи Исусе Христе... На другой день
приходить: "Ты че, говорить, отрекаешься от меня?" - "Нет, говорить, от
мамки родной никогда не отрекуся, а тока че ета у тибе заместо ног
копыта?" - "А потому, говорить, что тама, иде я теперича, у усех так -
када сама будешь, сама и увидишь". И ходить, и ходить. Варвара сызнова - к
крестной. А та: "Ты, говорить, када она придеть, скажи: не знаю тебя, не
помню". - "Дык как не помнить-то, када помню. Как матерю родную не
помнить?" - "Не путай матерю с етой, забудь". - "Ды как я забуду-то?" -
"Ты не матерю забудь, а того, кто к вам приходить". - "Ой, говорить, не
могу". Ну Аксенья и говорить: "Тада тебе одна дорога: на Сонную Марь
идить". - Анна Захаровна передохнула; воспоминания явно взволновали ее, и
она не хотела этого показывать, и обвела, гостей смущенным, словно
извиняющимся взглядом.
Евдокия Ивановна рассмеялась.
- Ды не тада она у первай раз пошла!
- Как не тада, ты че? Тада и пошла.
- Другой раз она пошла.
- Када другой-то?
- А тада, када ее гусь-лебедь етот объехал, свадьбу заказал, а сам -
будь здоров. Вот када.
- Ну можеть, конешно... А че, Ховра ходить перестала?
- Кол осиновый у воротах вбили, во че.
Женщины еще поспорили неазартно, и когда Визину показалось, что
интересующая его тема заслоняется другими, он деликатно остановил спорщиц.
- Извините меня, но почему так называется, почему "Сонная Марь"?
- Дык... - Евдокия Ивановна подумала. - Назвали и усе. Мало ли! Сказали
тада Макарову, что Марь тама за болотом. "Сонная Марь", сказали - так и
пошло. Кто ж его знаеть, зачем разные имена такые даются?
- Но почему именно "сонная"?
- А можеть, понюхаеть человек того пару и звенеть.
- Да, - сказал Визин и посмотрел на Андромедова. - А что если тут
собака и зарыта? Засыпает человек, а во сне все худое забывается. Только и
всего.
Андромедов отвел глаза и ничего не ответил. А Евдокия Ивановна опять
усмехнулась.
- Нехай наука ваша разбирается, почему так называется.
- А что такое "марь"? - неугомонно спросил Визин, рискуя раздражить
хозяйку.
- Марь и есть Марь. Смариваеть. Морока, значить, Морочь. Нехорошее
место, одным словом.
- Как же нехорошее-то, Евдокия Ивановна! Ведь, как вы сказали, и раны
там залечивали, и горе забывалось. Чем же оно нехорошее?
- А тем, что страшное.
- Понятно, - сказал Визин. - Значит, Варвара Алексеевна так всю жизнь
одна и прожила?
- Так и прожила. А че? Многие так прожили, не она одна.
- Умница она была, царство ей небесное, - опять пристроилась Анна
Захаровна. - Усе знала, усе умела. А помирала тяжко. Усе так помирають,
кто много че такого знаеть, а передать некому.
- Так никого и не нашлось? - спросил Визин.
- Была одна девка, Михеевых. Усе бегала к Варваре, када она уже старая
стала. Подсобить, поможеть. И уже када Варвара помирать стала, усем
выйтить велела, а ее оставила при себе, чтоб, верно, передать.
- От удумають тоже! - воскликнула с досадой Евдокия Ивановна. - Ды я
сама при ей тада была.
- Не, Дуня, ты выходила, я помню. А Стешка оставалася. И сразу тада
Варвара померла... А Михеевы потома уехали.
- Куда?
- Кто знаеть... Усе отседова разъехалися.
- А где похоронена Варвара Алексеевна?
- Дык иде ж! Тута и похоронена, у Макарове, - сказала Евдокия Ивановна.
- Такая интересная история, - со вздохом проговорил Визин. - Как ты
считаешь, Коля?
И Андромедов, во все время разговора не проронивший ни звука, прочистил
голос и не без волнения ответил:
- Вам, Герман Петрович, Евдокия Ивановна и Анна Захаровна рассказали
гораздо больше, чем мне.
- Ну во! - хмыкнула хозяйка. - Ломалися-ломалися, а рассказали больше.
- Спасибо вам! - с чувством сказал Визин. - Вот бы только знать, где
она, эта интересная и загадочная Сонная Марь, в каком уголке тайги
прячется.
- То-то и оно, - отозвалась Анна Захаровна. - Иде она, в каком уголку.
Кто скажеть, када тетка Варвара тама последняя была. Ребяты наши, бывало,
залезуть на лесину, глядять-глядять, усе глаза проглядять: иде она, ета
Марь? Ниче и не видать - одна тайга на усе стороны. А кто ходил, дык
побродють-побродють и - назад ни с чем. Во и думай, иде она. Усе ж таки
иде-то, верно, есть, зря ж не говорили б...
- Ага, - кивнула Евдокия Ивановна и насмешливым взором обвела гостей. -
Брехня ета усе.
Визин изумленно уставился на нее: такого заключительного аккорда он не
ожидал.
- Ай, Дуня, - конфузясь за подругу, сказала Анна Захаровна. - Ну че ж
ты так-то? Вы не думайте, - обратилась она к Визину, - она ета так. Вурос
свой показываеть. Век рядом живем, а че у ей на уме, так и не пойму.
Вуросливая девка.
Визин не понял этого слова, посмотрел на Андромедова, тот тихо
пробормотал - "строптивость, упрямство..."
Хозяйка, глядя на поднимающегося с трудом ученого гостя, проговорила,
заминая улыбку:
- Не привыкли, видно, пеши ходить... А до Мари-то подале, как от Рощей
будеть.
- Осилим, - подчеркнуто бодро ответил Визин и учтиво начал извиняться,
благодарить, прощаться.
Когда они вышли, Андромедов сказал:
- Я думал, вы и про доктора Морозова спросите.
- А к чему? Что бы я нового узнал? Или ты что утаил?
- Нет, я ничего не утаил, Герман Петрович. Но вот про Сонную Марь я вам
тоже немало наговорил, а они, видите, как рассказали. Уже гораздо более
интересная информация получается. Надо было, я думаю, спросить про
Морозова...
- Что ж - спросим в другой раз.
Они шли тихо; вышли за дома в сторону пасеки, потом повернули назад,
потом - опять к пасеке. Визин сказал, что ему необходима разминка.
Андромедов поддержал; конечно, правильно, исключительно необходима. На лбу
Визина собирались складки; он сосредоточенно смотрел под ноги, отвечал
отрывисто, рассеянно; он сказал, что "переваривает бабок". Андромедов
кивнул: ничего, дескать, удивительного.
- Мне, Герман Петрович, кажется, - заявил он, помолчав, - я тогда не
договорил вам про свои соображения, - так вот мне кажется и это вполне
допустимо, что Сергей Игнатьевич Морозов нашел тот самый препарат: это -
пары Сонной Мари. Я чувствую, понимаете, чувствую! Ведь он стал проверять
легенду, понимаете? А в легенде, вы слышали: "и забывается горе, с которым
пришел". Горе, Герман Петрович! То самое - наиболее активное в настоящий
момент переживание, воспоминание. Пришел к источнику, вдохнул - и горе
прошло. Ты идешь, значит, туда с этим активным воспоминанием,
сосредоточиваешься на нем, все помыслы - о нем. Надо, значит, вдыхая,
сосредоточиться на том, что мучает, гнетет, Вот что мне кажется, Герман
Петрович.
- Перекрестись, - сказал Визин. - Как бабки эти.
- Ну что, разве не верный ход мыслей?
- Это, коллега, не мысли. Это домыслы. А еще вернее - стихи. Так они,
скорее всего, и пишутся... Но ты радуйся: твоя все же взяла. Слышал про
остров в болоте? Про камешки, которые там звенят?
- Да! А вот мне они про камешки не рассказывали. Может, просто не
вспомнилось тогда? Подумаешь, мол, камешки...
- А про то, что брехня все, тоже не говорили?
- Не говорили.
- А если б сказали, ты бы, конечно, не поверил?
- Конечно! Они и сами не верят, что брехня. А вы разве поверили?
- Психолог какой, - пробормотал Визин. - Очень она любопытная, эта
Евдокия Ивановна.
- Я думаю, все - ее уросливость. Гордая женщина! Может быть, она до сих
пор таит обиду на свою тетку Варвару, что та не ей свои секреты передала.
- Может быть, кажется... - Визин сделался угрюмым. - Все может быть и
кажется... Препарат, видите ли, Морозов нашел... - Он остановился,
повернулся к замершему Андромедову. - Ты видел эту черную папку у меня?
Ну, я тебе сказал еще, что работаю над ней, буду писать рецензию.
- Да, - сказал Андромедов.
- Я солгал тебе. Это - труд моего учителя. "Главный труд жизни" - так
он называл. Неофициально. А официально - "Медиаторы торможения". И
подзаголовок - "О механизме памяти и его регуляциях".
Андромедов не дышал.
- Понимаешь теперь, почему я у тебя про нейрохимию спросил?
- Понимаю, - прошептал тот.
- И почему лирический кусочек серьезной статьи из газеты "Заря" мог
привлечь внимание восходящей звезды газологии?
- Понимаю...
- С какой стати ты именно мне прислал ту вырезку? Именно мне! Разве ты
не вычитал других подходящих фамилий?
- Вычитал, конечно, - ответил Андромедов. - Но ваш спор с инолюбами,
ваша позиция, потом все так занятно повернулось... Вы извините, Герман
Петрович, мне казалось, что я вас прямо-таки видел, чувствовал. Это не
просто! Я...
- Опять - "казалось"! Хорошо. Идем. - Визин пошагал вперед. - Мэтр
умер. Перед смертью он заявил, что всю жизнь занимался чепухой, что ни
разу не почувствовал себя полноценным человеком. Он перечеркнул себя. В
том числе и свой "главный труд жизни". Эту папку нашли на складе
макулатуры.
- Невероятно!
- Очень даже вероятно. Мэтр занимался плазмой. Но, как теперь
выяснилось, не только ею. Он вплотную подошел к получению "препарата
Морозова", - назовем его так, - в лабораторных условиях. И испугался, и
все уничтожил.
- А почему "всю жизнь занимался чепухой"?
- Потому, наверно, что в конце этой жизни понял некую истину.
- Значит, не чепухой, если понял истину!
- Я дам тебе, Коля, эту папку. Посмотри. Там много чисто
профессионального, специфического - спрашивай, если непонятно. А в конце -
философия. Тут тебе спрашивать, думаю, не придется. Но я тебе дам папку
только в том случае, если ты дашь мне слово, что все останется между нами.
Никогда, ни в одном из своих многочисленных кружков и обществ, ни одной
строчкой ты не выдашь, что знаком с этой работой. Во-первых, из уважения к
воле усопшего - не зря он сдал ее в макулатуру. Во-вторых, чтобы не
возникло никакой нездоровой возни.
- Даю вам слово! - торжественно выпалил Андромедов.
- Хорошо. Я подумал, что тебе следует знать содержание этой папки.
Тогда мы сможем говорить. Мне необходимо говорить, я уже не могу все время
молчать.
- Понимаю, - закивал Андромедов. - Когда я смогу ее взять?
- Я хочу еще кое-что посмотреть... Может быть, завтра.
- Ладно. Спасибо...
Они продолжали маячить между пасекой и деревней.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг