другим альвам, они относятся... не по-человечески. Просто как к опасным
животным. Меня это очень, очень печалит. Но теперь я понимаю их отношение.
Я познакомился с другими альвами. Они... они действительно больны. Они
совсем не помнят, как наш народ дружил с людьми. Не помнят, как мы были
братьями. Не хотят даже говорить о том, как много вы для нас сделали. Они
считают вас злобными и жестокими, они обвиняют людей во всех смертных
грехах, рассказывают небылицы о дискриминации и преследованиях. Я знаю, что
всё это неправда, потому что несколько приведённых ими примеров относятся
ещё к тем временам, о которых я знаю. Все те случаи исковерканы, искажены,
приправлены ложью, а некоторые мелкие недоразумения, что случались между
отдельными представителями наших рас, нынешние альвы представляют как
злонамеренные действия со стороны всего человечества... Это ужасно,
друг-Стефан! Меня это приводит в отчаяние.
Я сочувственно покачал головой.
- А как другие альвы относятся к тебе?
- Плохо, очень плохо, - с горечью ответил Шелестов. - Я пытался
раскрыть им глаза, развеять их заблуждения, но они только смеялись и
издевались надо мной, называли меня глупой комнатной собачонкой. Потом
несколько раз били, а однажды пытались задушить. Но тогда вмешались
охранники. Тех, кто хотел меня задушить, они просто отогнали прочь, а меня
жестоко избили. Я знаю, они это сделали специально, после того случая
братья-альвы уже не трогали меня, они продолжали издеваться, насмехаться
надо мной, но... но уже без злобы - мол, ты, Гриша, наивный, глупенький
братец, вот видишь, как обращаются с тобой твои любимые люди. - Лохматой
лапой он вытер слёзы со своих глаз. - Впрочем, сейчас братьям-альвам уже не
до меня. Они сейчас трясутся от страха, каждую минуту ожидают смерти.
- Почему?
- Да всё из-за того, что эти изуверы-габбары сделали со Страной Хань.
Мы все шокированы. Мы потрясены. А сегодня, когда меня забрали из барака и
без всяких объяснений куда-то повели, я испугался... я думал, что меня
расстреляют.
- Мы не убиваем военнопленных, Григорий.
- Но габбаров же вы убили. Пять дней назад. Вечером они ещё были в
бараке, а утром уже все до одного исчезли. А охранники намекнули нам,
что... что мы можем последовать за ними.
- Они просто пугали вас. Этакий мрачный юмор. На самом деле габбаров
перевели в другой купол, подальше от вас, чтобы избежать неприятных
инцидентов.
- Каких инцидентов?
- Дело в том, - объяснил я, - что альвы и дварки сейчас воюют с
габбарами.
- Что?! - Он даже подпрыгнул от неожиданности. - Мы выступили против
этих гнусных тварей? Мои соотечественники наконец-то опомнились и поняли
свои заблуждения?
- Увы, нет. Они по-прежнему ненавидят людей. Как и раньше, мы враги.
Альвы с дварками воюют не за нас, а против габбаров. Воюют не из любви к
нам, а из страха перед нами.
Шелестов вконец растерялся:
- Я не понимаю тебя, брат-человек.
- Сейчас поймёшь. В отместку за Страну Хань мы уничтожили всех
габбаров, которые засели на Земле и отказывались сдаваться. Сейчас наши
санитарные команды как раз собирают тела погибших и поддают их кремации.
Также мы разрушили нашим новым оружием три габбарские планеты и три
келлотские. Что касается келлотов, то они поняли, что нам по силам
истребить всю их расу подчистую, и стали вести себя тише воды ниже травы.
Зато габбары попытались подвергнуть ядерной бомбардировке планету
Мельпомену в системе Ригеля. Вместе с ними её охраняли альвы и дварки. Они
выступили против габбаров, так как знали, что за уничтожение Мельпомены мы
станем мстить и их расам. Сейчас наши войска уже находятся в локальном
пространстве Ригеля и вместе с силами альвов и дварков громят габбарский
флот. Но это отнюдь не значит, что мы снова стали друзьями или хотя бы
союзниками. Мы просто заключили временное перемирие - перемирие, основанное
на страхе. Мы по-прежнему ненавидим и альвов и дварков, а они ненавидят
нас.
Шелестов обхватил голову лапами.
- Это ужасно, брат-человек! Мир совсем обезумел. Как же это могло
случиться?
- Не знаю, Григорий, я сам ничего не понимаю. Мне ясно только одно: в
этом безумном мире ты чужой. Ты чужой, как для нас, людей, так и для своих
братьев-альвов. - Я достал из кармана пластиковый пакет, который передал
мне Сигурдсон, и вручил его Шелестову. - Здесь есть всё необходимое, чтобы
ты стал полноправным хозяином "Валькирии". Лайф дарит её тебе. Мы
договорились с командованием, что тебя доставят к Звезде Дашкова и
пересадят на яхту. А дальше поступай, как хочешь. Но мой тебе совет: беги
прочь. Корабль, который доставит тебя к яхте, наполнит топливные баки, и
дейтерия тебе хватит на десяток тысяч парсеков. Там, на диске, который
лежит в пакете, есть полный каталог всех известных планет, пригодных для
человеческой... ну, и альвовской жизни. Их много в радиусе десяти
килопарсеков, и большинство из них необитаемы. Выбирай себе любую по вкусу
и живи там. На "Валькирии" установлен довольно мощный конвертор, который
способен выделять из обычной воды тяжёлую20, а потом добывать из неё
дейтерий. Так что энергии тебе хватит до конца твоих дней. Это всё, чем мы
можем тебе помочь.
Альв задумчиво повертел в лапах пакет, даже не раскрывая его. Затем
грустно посмотрел на меня:
- Ты сказал: много пригодных для жизни, но необитаемых планет. А мы
воюем друг с другом. Зачем? Что нам мешает быть братьями?
Я отвёл в сторону взгляд.
- Ты спрашиваешь о таких вещах, на которые я сам не нахожу ответа. Я в
растерянности, Григорий. Галактика так велика, что мы, все десять разумных
рас, могли бы жить в ней, совсем не общаясь друг с другом. Мы могли бы
разделить её на сферы влияния, настолько огромные, что для их освоения
понадобится много миллионов лет. Но мы воюем друг с другом... Да, ты прав -
это безумие. Форменное безумие. И самое страшное, что ничего поделать с
этим мы не в силах.
- А, может, мы просто не хотим? - Так и не заглянув в пакет, альв
сунул его в карман своих шортов. - Я, пожалуй, последую твоему совету,
друг-Стефан. Я спрячусь где-то на необитаемой планете - но не навсегда. Мне
нужно некоторое время, чтобы обдумать всё случившееся, а потом я вернусь к
своим братьям-альвам и попытаюсь образумить их.
- Ты закончишь так же, как и Ахмад, - сказал я. - Для своих ты будешь
таким же предателем, как он.
- Нет, - решительно мотнул он головой. - Я не такой, как Ахмад. Он был
с другими расами и против вас, а я буду с альвами - но за людей.
Я вздохнул:
- Ну что ж, желаю тебе удачи.
Поняв, что я собираюсь уходить, альв робко протянул мне свою лапу.
- Прощай, брат-человек.
После некоторых колебаний я осторожно пожал его лапу... Нет, всё-таки
руку.
- Прощай, друг-альв.
Назвать его братом я так и не решился.
эпилог
ОБРЕТЁННОЕ НЕБО
В Париже было ясное весеннее утро. Дул свежий прохладный ветерок,
развевая над Елисейским дворцом два флага - сине-бело-красный триколор
Франции и голубое полотнище, усеянное золотыми звёздами, - символ Земной
Конфедерации. А рядом с парадным входом во дворец на флагштоках были
подняты знамёна всех восьми свободных от чужаков человеческих планет -
начиная с Терры-Галлии и заканчивая лишь недавно отвоёванной Мельпоменой.
Чуть в стороне, на девятом флагштоке, висел приспущенный и повязанный
чёрной лентой флаг Страны Хань. На этой смертельно раненной планете всё ещё
продолжались спасательные работы, за минувший месяц галлийским десантникам
удалось отыскать и эвакуировать свыше двух миллионов чудом выживших
ханьцев, но почти все они были поражены лучевой болезнью, и, по оценкам
врачей, лишь у трети из них имелись шансы на полное выздоровление.
Остальные были либо обречены на скорую смерть, либо на несколько лет
медленного умирания...
Мы с императором Махаварши Падмой XIV стояли вдвоём на площади перед
дворцом и смотрели на гордо реявшие знамёна. До начала первого пленарного
заседания Ассамблеи Человеческих Миров оставалось ещё более двух часов, и
сейчас мы, никуда не торопились, наслаждаясь прекрасным весенним утром.
- Восемь планет, - задумчиво проговорил император. - Всего восемь
людских планет, двадцать один миллиард человек. А против нас - три с
половиной триллиона чужаков и несколько тысяч населённых ими миров. Силы
неравные, но мы выстоим. Мы должны выстоять, потому что мы люди. Есть ещё
двадцать миллиардов наших собратьев, которые по-прежнему томятся в неволе.
Вскоре мы освободим их, и они присоединятся к нашему содружеству. Нам
предстоит пройти долгий и нелёгкий путь, но в конце концов мы снова станем
самой могущественной в Галактике расой. Обязательно станем - я в это верю.
- Я тоже верю, сэр, - сказал я. - Но вы неправильно сосчитали. Сейчас
у нас девять планет, а не восемь. Землю мы тоже заселим, обязательно. Я
уверен, что каждая планета сочтёт за честь внести свой вклад в возрождение
Земли. Каждая - в меру своих сил и возможностей. Одни меньше, другие
больше. Например, Терра-Галлия вполне может "командировать" сюда четыреста
или даже пятьсот миллионов своих граждан. А наша Махаварша - хоть целый
миллиард. И никого принуждать не придётся, добровольцев будет много,
гораздо больше, чем необходимо. Вот, скажем, я... - Тут я слегка замялся. -
Сэр, я очень люблю нашу планету, она моя родина. Но если мне предложат
стать гражданином Земли, я соглашусь без раздумий.
Император улыбнулся, но ответить ничего не успел. Звонкий оклик
заставил нас обернуться, и мы увидели, как через площадь к нам спешат две
молодые девушки - обе стройные, черноволосые, смуглые. Одна из них,
постарше, была просто симпатичной и привлекательной, а та, что помладше, -
блестящей красавицей. И всё же, несмотря на красоту младшей, моё сердце
защемило при виде её старшей спутницы - Риты. В последнее время я всячески
избегал с ней встреч, да и она по возможности сторонилась меня, но вот мы
снова оказались лицом к лицу...
- Здравствуй, отец, - жизнерадостно произнесла младшая из девушек,
обращаясь к императору. А потом уже ко мне: - Здравствуйте, капитан
Матусевич. Я давно уже хотела познакомиться с вами.
Принцесса Сатьявати в жизни выглядела гораздо моложе, чем на
телеэкранах, менее величественной и не такой изысканной, но ещё более
очаровательной. А её улыбка по своей ослепительности могла соперничать с
сияющим в чистом утреннем небе солнцем.
- Моё почтение, ваше высочество, - церемонно ответил я и поймал себя
на том, что чуть не отсалютовал ей по-уставному. Служба в военном флоте,
даже при том, что я продолжал считать себя человеком гражданским, всё-таки
давала о себе знать.
- Ой, не надо так официально! - рассмеялась Сатьявати. - Называйте
меня просто "мисс". Или, в крайнем случае, принцессой. Но ни в коем случае
не высочеством. Я этого страшно не люблю.
- Хорошо, мисс, - кивнул я. - Буду иметь в виду.
- У меня к вам сразу два дела, капитан, - сказала Сатьявати. -
Во-первых, хочу выразить своё восхищение вами и поздравить вас с наградами.
Она умолкла, протянула руку и прикоснулась к двум ленточкам на моей
груди - орденам Наполеона Бонапарта и Джавахарлала Неру.
- Благодарю, мисс, - ответил я. - Но смею вас заверить, что я не
заслужил такой похвалы.
- Заслужили, заслужили, можете не сомневаться. А во-вторых, сэр, как и
всем остальным соратникам моего отца, я хочу выразить вам своё возмущение и
негодование. Своё громкое "фе", так сказать. Вам должно быть совестно, что
вы столько лет держали меня в неведении, заставляя думать о нём... то, что
я о нём думала. Хоть бы один из вас, хоть бы единым словом намекнул мне,
что отец не тот, за кого себя выдаёт.
- Увы, принцесса, - вежливо заметил я, - ваше возмущение обращено не
по адресу. Даже при всём желании я не мог сообщить вам правду, поскольку
сам ничего не знал. Я вообще не участвовал в работе подполья.
На прекрасном лице Сатьявати отразилось искреннее недоумение:
- Как так?
- Да вот так, мисс. На самом деле я просто оказался в нужное время в
нужном месте. Мне просто повезло, и в этой удачливости состоит вся моя
заслуга перед родиной. Так что я вовсе не скромничал, когда говорил, что не
заслуживаю ни этих наград, ни вашей похвалы.
Принцесса вопросительно посмотрела на императора:
- Как же так, отец. Ведь ты, выступая перед народом, чуть ли не прямо
заявил, что капитан - один из твоих ближайших соратников.
- Так оно и есть, дочка. Я нисколько не покривил душой. Я лишь умолчал
о том, что для этого мистеру Матусевичу понадобилось всего несколько часов
- и чтобы стать моим ближайшим соратником, и чтобы внести неоценимый вклад
в дело освобождения Махаварши. Просто он слишком скромен и застенчив, чтобы
признать свои заслуги. - Решительным жестом Падма пресёк мои возражения. -
Это долгая история, Сати. Пусть её расскажет тебе мисс Агаттияр. - Он
ободрительно улыбнулся скромно стоявшей рядом с дочерью Рите. - А нам с
капитаном нужно ещё кое-что обсудить.
Принцесса мигом поняла намёк и предложила Рите пойти прогуляться в
парк. Та, разумеется, согласилась и, уже уходя, одарила меня страстным
взглядом, исполненным нежности и тоски.
Я печально смотрел девушкам вслед. За время нашей разлуки я понял, что
действительно полюбил Риту. Она тоже любила меня, но мы не могли быть
вместе. Между нами стояла двенадцатилетняя девочка, которая владела всеми
моими чувствами и помыслами. Ради счастья быть её отцом я готов был
отказаться от всего остального - даже от любимой женщины.
Сейчас Рашели не было на Земле. Три недели назад она улетела на
Терру-Галлию к матери, но вскоре обещала вернуться. Я очень, очень скучал
за ней...
- А мы, пожалуй, тоже пойдём прогуляемся, - наконец отозвался
император. - Вы не возражаете, капитан?
- Конечно, нет, сэр.
Мы миновали окружавший дворец сад и вышли на Елисейские поля, которые
тянулись от Площади Согласия до Площади Звезды, разделённые надвое
кольцевым перекрёстком, украшенным четырьмя фонтанами.
- Куда пойдём? - спросил Падма. - К Лувру или к Триумфальной арке.
Я прикинул, что Рита с принцессой, скорее всего, направились в сторону
Лувра, поэтому выбрал Площадь Звезды. Мы зашагали по парк-променад к
перекрёстку с фонтанами, именуемого Круглой площадью.
Париж принадлежал к числу тех нескольких десятков самых древних земных
городов, которые габбары оставили почти в полной неприкосновенности и не
перестроили их на свой манер. Поступили они так вовсе не из уважения к
многим тысячелетиям человеческой истории и не из любви к нашим памятникам
архитектуры, а именно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть: именно им,
габбарам, принадлежит старейшая в Галактике планета, прародина человечества
- некогда самой могущественной из галактических рас.
Некоторое время мы шли молча, восхищённо и с благоговением оглядываясь
по сторонам и стараясь не замечать следовавших на некотором отдалении от
нас охранников. Последние были разумной, хоть порой и не очень комфортной,
мерой предосторожности. Искусственно вызванная пандемия21 за шесть дней
выкосила почти всё габбарское население Земли, но некоторые чужаки всё же
сумели избежать гибели и укрылись в густых лесных массивах - главным
образом в джунглях Африки, Индии и Центральной Америки, в сельве Амазонки,
а также в тайге России и Канады. По приблизительным оценкам, их осталось до
нескольких десятков тысяч, и сейчас ими занимались специальные отряды
коммандос (к сожалению, порой они отстреливали ни в чём не повинных земных
горилл, принимая их за врагов). На территории Западной Европы пока ни
одного уцелевшего габбара обнаружено не было, но тем не менее люди
держались начеку.
- Сэр, - наконец спросил я, - почему вы всё-таки возглавили
правительство? Ведь вы сами говорили, что категорически против укрепления
императорской власти.
- Теперь это не имеет значения, капитан. Императорской власти всё
равно уже не будет.
- С какой стати? Вы хотите провозгласить Республику?
- Нет, мистер Матусевич. Всё куда проще и печальнее. Монархии на
Махаварше не будет, потому что не будет самой Махаварши. Я понял это сразу,
когда узнал, что наша планета - не единственная цель галлийцев. Поэтому и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг