Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
человеком.  Его  жена  умерла  почти  сорок  лет  назад,  через год после их
свадьбы;  а во второй раз он так и не женился, ибо на свою радость и на свою
беду  повстречал  женщину  из  иного  мира,  в которую влюбился без памяти и
целых  семнадцать  лет  жил  редкими  и  короткими встречами с ней. А потом,
когда   она   внезапно   исчезла,  оставив  на  полу  возле  портала  наспех
нацарапанную    записку:   "Прощай   навсегда.   Люблю.   Целую",   он   жил
воспоминаниями о своём горьком счастье и мучился неизвестностью.
     День  ото  дня,  год  за  годом сэр Генри часами просиживал в старинной
фамильной  библиотеке,  надеясь  на  несбыточное,  в  ожидании  чуда - и оно
произошло!   Однажды   вечером,   почти  шесть  лет  назад,  раздался  столь
долгожданный  скрип  ржавых  петель,  он опрометью бросился к зеркалу-двери,
открыл...  но  увидел  не  Илону, а её дочь. Их дочь! Он сразу узнал Марику,
хотя  видел  её  лишь несколько раз, да и то ребёнком. С того самого дня его
жизнь, прежде казавшаяся ему пустой и бесцельной, вновь обрела смысл.
     А  позже  в  жизни  сэра Генри появилась Алиса - его внучка, пусть и не
родная,  двоюродная.  Сэр Генри никогда не ладил со своей сестрой Элеонорой,
а  окончательно  они  рассорились  при  дележе  наследства. Элеонора считала
(кстати  сказать, совершенно безосновательно), что брат обобрал её, и сумела
внушить  своему  сыну  Уильяму глубокую неприязнь к дяде. По счастью, Уильям
не  обладал  столь сильным даром убеждения, и из бесед с ним о родственниках
Алиса  усвоила  лишь  то, что где-то на юге Шотландии живёт "мерзкий, скупой
старикашка,  которого  покарал  Бог",  и рано или поздно его поместье станет
собственностью  семьи Монтгомери. Однако при первой же встрече с сэром Генри
двадцатилетняя  Алиса  убедилась,  что  он  вовсе  не мерзкий и не скупой, а
очень  милый  и душевный человек, и почти сразу привязалась к нему. Несмотря
на  сопротивление родни со стороны матери, она решила остаться в Шотландии -
отчасти  из-за  дяди,  отчасти  из-за Марики, которая обнаружила у неё живой
дар,  -  вот так нежданно-негаданно для себя, одинокий и несчастный в личной
жизни сэр Генри на склоне лет стал счастливым отцом семейства...
     Марика  сидела  за  письменным столом сэра Генри и просматривала только
вчера   полученные  свежие  выпуски  медицинских  журналов.  В  основном  её
внимание  привлекали  статьи по онкологии. Чем больше она узнавала о природе
рака,  тем  успешнее  была её борьба с недугом отца. Хотя методы Марики были
далеки  от  традиционных (со стороны это выглядело как пресловутое наложение
рук),  понимание  происходящих  в  организме  процессов  позволяло  ей более
эффективно  использовать  свои  необычайные  способности,  направлять  их  в
нужное  русло. Марика сражалась с болезнью долго и упорно, не раз заходила в
тупик  и впадала в отчаяние, однако сдаваться не собиралась. В конце концов,
ей  удалось  существенно замедлить развитие болезни, потом - остановить рост
опухоли  и  распространение  метастаз,  а  совсем  недавно, каких-нибудь два
здешних  месяца  назад,  в  этой невидимой войне настал переломный момент, и
Марика,  образно  говоря,  от  обороны перешла в наступление - медленное, но
неумолимое.  Она  ещё  не  сообщила  о своих последних успехах отцу и Алисе,
решив   для   подстраховки   дождаться   более   ощутимых  результатов,  чем
незначительное  уменьшение  опухоли. Впрочем, Марика уже предвкушала победу:
теперь  она стояла на верном пути, знала, что нужно делать, и исцеление отца
было  лишь  вопросом  времени  - того самого времени, с которым так некстати
возникли проблемы.
     "Ну,  нетушки, Стэн! - мысленно обратилась Марика к брату. - Никуда я с
тобой не поеду. Думай обо мне, что хочешь, мне всё равно..."
     Алиса,   лёжа  на  диване,  читала  рукописный  фолиант  под  названием
"Хроники  царствования Ладомира Великого", который изъяла из кабинета Марики
во  время своего последнего посещения Мышковара. Тем самым она убивала сразу
двух  зайцев  -  изучала  историю другого мира, нравы и обычаи живущих в нём
людей,  а  заодно углубляла свои познания в славонском языке. Алиса обладала
феноменальной  памятью,  абсолютным  музыкальным  слухом  и гибким умом, что
отчасти  компенсировало  её  врождённую  леность  и  неодолимое стремление к
праздному  образу жизни. За короткий срок и без чрезмерных усилий, общаясь с
одной  лишь  Марикой, она осилила разговорную речь в объёме, достаточном для
повседневных   нужд,   а   её   южногаальское   произношение   было   просто
безукоризненным,  точно  у  настоящей  уроженки Мышковича. Марика по-доброму
завидовала  успехам  кузины,  вспоминая, как сама в поте лица изучала основы
английского,  и  даже  вынуждена  была  прибегнуть  к столь нежелательному и
далеко   не  безвредному  приёму,  как  самовнушение.  Конечно,  спору  нет,
английский язык гораздо сложнее славонского, но тем не менее...
     Алиса  будто  подслушала  её  мысли.  Она отложила "Хроники" в сторону,
по-кошачьи  зевнула,  сверкнув  двумя ровными рядами жемчужно-белых зубов, и
сказала:
     - Однако  сложный  у  вас язык! Все эти падежи, роды, склонения - в них
сам чёрт ногу сломает. А словообразование - это же сущий ужас!
     Марика  улыбнулась  и подумала, что на самом деле нет простых и сложных
языков, а есть родные и иностранные.
     - Я  ведь предупреждала тебя, что эта книга тяжело читается, - заметила
она. - Слишком витиевато написана.
     - Зато интересно. Этот Ладомир, судя по всему, был парень не промах.
     Марика передёрнула плечами.
     - Ещё  бы!  Он  был  самым великим из императоров. Период его правления
называют золотым веком Империи.
     Алиса  перевернулась  на  спину и подтянула к себе ноги. Полы её халата
распахнулись,  открыв  для  обозрения  немного узковатые, но всё же красивые
бёдра  и  розовые,  в белых кружевах, трусики. Кокетливо выдержав паузу, она
наконец поправила халат, сжала ногами ладони и, прищурившись, спросила:
     - А  как ты думаешь, если твой брат станет императором, потомки назовут
его Стэниславом Великим?
     - Думаю, что нет, - спокойно ответила Марика.
     - Но почему?
     - Потому  что он не станет императором. Королём Гаалосага - очень может
быть.  Возможно  даже,  что  впоследствии  его  назовут  великим королём. Но
императором  Стэна  не изберут. Он молод, к тому же он слишком влиятельный и
могущественный князь.
     Алиса шумно выдохнула и закатила глаза.
     - Вот  этот  твой  железный аргумент меня просто убивает. Ладно, насчёт
молодости    я,    пожалуй,   ещё   соглашусь.   Но   влияние,   могущество,
популярность... Этого я, право, не понимаю!
     Марика  промолчала.  Она  не  могла  найти нужных слов, чтобы объяснить
столь  очевидные  вещи.  Для  неё  это  было  само  собой  разумеющимся,  не
требующим дополнительной аргументации.
     - А  тут  и  понимать нечего, - вдруг отозвался сэр Генри. - Всё дело в
политическом  устройстве  Империи и сложившемся в ней балансе сил. Император
должен  быть достаточно авторитетным, чтобы обеспечить единство государства,
но  не  слишком влиятельным - ибо в таком случае равновесие между отдельными
княжествами  и центральной властью нарушится в пользу последней. Большинство
князей  не заинтересованы в ограничении своей самостоятельности, поэтому они
не  изберут  на  престол  человека,  который,  в  силу  своей влиятельности,
представляет потенциальную угрозу их полновластию на местах.
     У Алисы был такой вид, словно для неё только что открыли Америку.
     - Так вот оно что! - произнесла она. - Теперь понятно.
     - Как раз это я имела в виду, - сказала Марика.
     - Но  не  сумела  доходчиво  сформулировать  свою  мысль, - заметил сэр
Генри,  вставая  с кресла. - Для тебя это яснее ясного, ты живёшь в том мире
и  принимаешь  существующий  порядок вещей, как должное. А Алиса плохо знает
историю, чтобы провести параллели с Германией XIII - XIV веков.
     Марика торопливо поднялась из-за стола.
     - Ты уже уходишь? - спросила она.
     - Да, - кивнул он устало. - Меня здорово клонит ко сну.
     Марика подошла к нему и поцеловала его в щеку.
     - Тогда до встречи, отец.
     - До  свидания, доченька. Я... - Сэр Генри секунду помедлил, колеблясь.
-  Я  вот что хочу тебе сказать... на всякий случай. Вдруг произойдёт что-то
непредвиденное...
     - Ничего  непредвиденного  не  произойдёт, - твёрдо заявила Марика. - У
нас всё будет по-прежнему. Я приходила и буду приходить.
     - Тем  не  менее,  я  хочу,  чтобы  ты  выслушала меня, - настаивал сэр
Генри. - Я знаю, что в глубине души ты осуждаешь свою мать...
     - Я не...
     - Не  отрицай,  Марика. Я вижу это, я чувствую. Поначалу ты осуждала её
за  то,  что  она  изменяла  достойному  человеку,  которого  ты многие годы
называла  своим  отцом.  Позже  ты  стала осуждать её и за то, что якобы она
причиняла  мне  страдания.  Но  это  не  так. Не считай меня несчастным и не
жалей  меня.  Я  не заслуживаю жалости, равно как твоя мать - осуждения. Мне
выпало  большое  счастье  любить  самую прекрасную женщину в мире... в обоих
мирах.  Мне  выпало  счастье  иметь  прелестную дочь, о которой любой другой
отец  может  только  мечтать. Я вдвойне счастливый человек, Марика, и что бы
со мной ни случилось в будущем, я знаю, что жизнь свою прожил не зря.
     Он  порывисто  обнял  Марику,  затем  спешно  покинул  комнату, на ходу
пожелав  Алисе  доброй  ночи.  И  всё же Марика успела заметить в его глазах
слёзы...
     Тяжело  вздохнув,  она  подошла  к  дивану,  где расположилась Алиса, и
присела  на  краю.  Кузина  взяла  её  за  руку.  Обе девушки долго молчали.
Наконец Алиса сказала:
     - Ты  правильно  поступаешь,  сестрёнка.  Дядя  без  тебя  сам не свой.
Долгая  разлука  с  тобой  его  доконает.  И  дело  даже  не  в  раке.  Ты -
единственный смысл его жизни.
     Марика снова вздохнула:
     - Я знаю это...


     6

     Флавиан  мало  что  знал о легендарном месте, которое именовалось Залом
Совета.  Ему было известно лишь, что здание это находилось в горах далеко на
юго-востоке    и    было    построено    ещё    Дунканом,    третьим   сыном
Коннора-прародителя,  во  время  его путешествия в Страну Хань. С тех пор, в
течение  двухсот  лет,  там  регулярно  собирались  члены Совета Двенадцати,
чтобы   сообща  решать  текущие  вопросы  жизни  Братства.  Как  выяснилось,
продолжали  они  собираться  и  после формального прекращения Высшим Советом
своей деятельности.
     И  вот теперь потрясённый Флавиан стоял у окна в этом самом Зале и, всё
ещё  не  веря  своим  глазам, смотрел, как двенадцать членов Совета занимали
места  за огромным круглым столом. Четыре женщины и восемь мужчин - по числу
дочерей  и  сыновей  основателя  рода.  В первые сто лет деятельности Совета
каждый  представлял  один  из двенадцати кланов потомков Коннора, но по мере
учащения  перекрёстных  браков грань между кланами всё больше размывалась, и
это правило было забыто.
     Мужчина,  назвавшийся Дональдом, а в миру известный, как Анте Стоичков,
влиятельный  жупан  из  Далмации,  тесть  тамошнего  князя,  протянул вперёд
правую руку, повёрнутую ладонью к большому кристаллу в центре стола.
     - Я,  Дональд  Коннор из рода Конноров, свидетельствую своё присутствие
на  этом Совете. Помыслы мои чисты, ум ясен, и я готов нести ответственность
за все принятые здесь решения. Да поможет мне Бог!
     Следом  за  ним  отозвалась  худощавая  сорокалетняя  женщина,  которую
Флавиан не знал:
     - Я, Ада Коннор из рода Конноров, свидетельствую...
     - Я, Девлин Коннор из рода Конноров, свидетельствую...
     Под  сводами Зала Совета звучали древние, непривычные слуху имена детей
Коннора-прародителя.  Имена  эти  были похожи на сильтские, что подтверждало
наиболее  распространённую  версию  происхождения  рода  Конноров,  согласно
которой    его    основатель    (Коннор    -   тоже   сильтское   имя)   был
друидом-отщепенцем,  бежавшим с Островов на материк. Правда, у этой гипотезы
было  немало  оппонентов,  которые вполне резонно возражали, что примитивные
колдовские  приёмы  друидов  не  имеют  ничего  общего  с  утончённой магией
Конноров.  Друиды  не обладают каким-то особым даром; они рождаются обычными
детьми,  а  колдунами  становятся в возрасте девяти лет после таинственной и
зловещей  церемонии,  в  ходе  которой больше половины мальчиков погибает, а
уцелевшие,  обретя  колдовские способности, напрочь теряют пигментацию кожи,
волос  и  глаз  и  никогда  не  достигают половой зрелости. Коннор же не был
альбиносом  и  уж  явно  не  был  скопцом,  раз  сумел  произвести  на  свет
двенадцать детей.
     Сам  Коннор  почти  ничего  не  говорил  о своём происхождении. Родовые
хроники  донесли  до потомков лишь одно его высказывание на сей счёт, весьма
загадочное  и  туманное:  "Я  пришёл из иного мира, где колдовство оказалось
под  запретом".  Для  Флавиана,  как и для всех прочих, эти слова были сущей
нелепицей.  Как можно запретить колдовство? Кто мог его запретить? И что это
за  "иной  мир"?  Небеса?  Преисподняя?..  Вздор!  Вряд ли Коннор был падшим
ангелом или беглым демоном ада...
     Когда  пришла  очередь Стэна, он не протянул руку к кристаллу, а поднял
её,  вопрошающе глядя на главу Совета. Словно ожидавший этого, Анте Стоичков
с готовностью кивнул, разрешая ему высказаться.
     - Братья  и  сёстры,  -  заговорил  Стэн;  видимо, такое обращение было
принято  в  Совете,  как  дань  тем  древним  временам,  когда  в  этом Зале
собирались  сыновья  и  дочери  Коннора.  - Я решился нарушить установленный
порядок,  так как не хочу, чтобы мои слова были внесены в протокол заседания
Совета  и  стали достоянием наших потомков. Надеюсь, возникшее недоразумение
будет немедленно улажено к нашему всеобщему удовлетворению.
     В  поведении  остальных  членов  Совета  Флавиан не обнаружил признаков
недовольства,  раздражения  или  хотя бы лёгкого нетерпения. Они отнеслись к
заявлению Стэна спокойно и даже благосклонно.
     - Накануне  днём,  -  после короткой паузы продолжал Стэн, - состоялось
внеочередное  заседание Совета, на которое я не был приглашён и о котором не
был  поставлен  в  известность. Между тем, вами было принято очень важное, я
бы сказал, беспрецедентное решение. И хотя мой голос ничего не менял...
     - Стэнислав,  мой  мальчик,  -  мягко перебил его Стоичков. Он произнёс
эти  слова  таким  сердечным  тоном, что обращение "мой мальчик" не казалось
оскорбительным.   -   Я,  конечно,  признаю,  что  мы  поступили  не  совсем
правильно,  не  пригласив  тебя  на  это  заседание. Но и ты не совсем прав.
Очевидно,  ты  запамятовал,  что, согласно действующему уставу, право голоса
при  принятии  такого  рода  решений  имеют лишь члены Совета, пребывающие в
этом  звании  не  менее  пяти  лет.  Ты  мог лишь высказать на сей счёт своё
мнение,  но,  поскольку мы знали, что у тебя не будет никаких возражений, то
решили  не приглашать тебя на заседание, в котором ты не был бы полноправным
участником.  Это обычная практика Совета, просто последние семьдесят лет она
не применялась. Теперь ты удовлетворён?
     Слегка  сконфуженный  Стэн  угрюмо  кивнул, протянул руку к кристаллу и
скороговоркой  произнёс  традиционную  формулу  открытия Совета. За ним своё
присутствие  засвидетельствовало  ещё  два человека, после чего все обратили
взоры  на  самого старшего из членов Совета, восьмидесятитрёхлетнего мужчину
с  длинной и густой патриархальной бородой, который пропустил свою очередь в
перекличке.  Флавиан знал этого человека: он был самым высокопоставленным из
священнослужителей-Конноров  и  в  течение  последних пятнадцати лет занимал
пост архиепископа Белоградского.
     - Братья  и сёстры, - произнёс он, на мгновение умолк, а затем добавил:
-  Дети мои. Это заседание Совета для меня последнее, и я присутствую на нём
уже  не  в  качестве  его  члена.  С  вашего  согласия  я сложил с себя свои
полномочия,  дабы  всецело заняться делами церковными. Отныне грядут трудные
времена,  и  мой  первейший  долг,  как  пастыря,  заботиться о моей пастве,
радеть  о  благе всех детей Божьих, независимо от их происхождения. Я ухожу,
чтобы  на  смену  мне  пришёл  человек  более молодой, полный сил и энергии,
готовый  не  щадя живота своего трудиться для вящей славы и процветания рода
Конноров.
     С  этими  словами  архиепископ встал, подошёл к Флавиану и протянул ему
руку.
     - Флавиан,  король  Ибрии! Займи моё место за сим столом, отныне оно по
праву  принадлежит  тебе. Прими моё имя в Совете - Брюс, теперь оно твоё. Ты
ещё  юн, но уже проявил себя зрелым государственным мужем, и я покидаю Совет
со  спокойной душой - дело, которому я отдал свыше сорока лет своей жизни, в
надёжных руках.
     Архиепископ  подвёл  опешившего Флавиана к своему креслу и жестом велел
ему садиться. Флавиан подчинился.
     - А  теперь, братья и сёстры, я оставляю вас, - промолвил архиепископ с
нотками грусти в голосе. - Прощайте, и да пребудет с вами Отец Небесный.
     Вопреки  ожиданиям  Флавиана,  никто из присутствующих не поднялся и не
проронил  ни  слова.  Лишь  Стэн подался было вперёд, как будто хотел что-то
сказать,   но   затем   передумал   и  проводил  направлявшегося  к  порталу
архиепископа  долгим  взглядом.  Позже  Флавиан  узнал,  что архиепископ был
одним  из  тех  одиннадцати,  кто  девять  лет  назад  помог  княгине  Илоне
ненадолго  укротить  Высшие Силы и спасти Гаалосаг от нашествия друидов. Ещё

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг