остальные были для него просто путями, ведущими к чьему-то порталу. В
юношеские годы Стэн часто развлекался, "дёргая" за первую попавшуюся
неизвестную "нить". Как правило, на зов откликались, тогда он просил
прощения за причинённое беспокойство, представлялся и спрашивал, кто хозяин
портала; обычно ему отвечали, и он записывал информацию в свой камень. Но
были и такие "нити", которые упорно не подавали признаков жизни. Возможно,
они вели к "мёртвым" порталам либо к таким, существование которых хозяева
предпочитали не разглашать. А определить местонахождение портала можно лишь
в том случае, когда путь к нему открыт.
Стэн не посылал запрос на открытие портала, через который намеревался
пройти. Он был открыт для него уже почти четыре года - и это было частью
большой тайны, о которой, кроме самого Стэна, знало лишь одиннадцать
человек... Вернее, двенадцать - но о существовании двенадцатого Стэн даже
не подозревал.
- Пошли, - сказал он и, произнеся охранное заклинание, шагнул в белый
туман под сияющей аркой, увлекая за собой Флавиана.
Они очутились в неглубоком алькове стены просторного помещения круглой
формы с высоким сводчатым потолком и широкими окнами, из которых
открывалась величественная панорама заснеженных горных вершин, бездонных
ущелий и белых клубящихся облаков внизу, сплошным ковром застилавших землю.
В чистом голубом небе ярко светило солнце, и в его лучах снег на вершинах
гор ослепительно сиял. Зрелище было настолько чарующим и прекрасным, что
невольно захватывало дыхание.
Однако Флавиану было не до восторгов. Дыхание, впрочем, у него
перехватило - но совсем по другой причине. Он порывисто прижал ладони к
ушам, застонал и принялся жадно ловить ртом разреженный воздух.
- Ч... чёрт... - прохрипел он. - Что... ты... сде... лал?..
- Ты ещё должен сказать мне спасибо, - невозмутимо произнёс Стэн. -
Если бы не я, тебе пришлось бы гораздо хуже.
Вряд ли Флавиан расслышал его. Он отчаянно глотал слюну и ковырял
пальцами в заложенных от резкого перепада давления ушах. Его корона опасно
сдвинулась набок и в любой момент могла слететь с головы. Но Флавиан не
замечал этого; он ошалелым взглядом смотрел по сторонам.
Помещение заливал яркий дневной свет, струившийся через окна и витражи
в потолке. Судя по лёгкой изморози на стёклах, снаружи царил холод, но
внутри было тепло, хотя Флавиан не заметил ни одного камина или какого-то
другого источника тепла. Позже он узнал, что комнатную температуру здесь
поддерживает невероятных размеров прозрачный кристалл, лежавший в центре
огромного круглого стола из полированного красного дерева, вокруг которого
в идеальном порядке были расставлены двенадцать мягких удобных кресел.
Наконец-то Флавиана проняло, и он с благоговейным трепетом прошептал:
- Зал Совета!..
В Зале находилось одиннадцать человек - семь мужчин и четыре женщины -
возрастом от сорока до восьмидесяти лет. В момент появления Стэна и
Флавиана, они стояли у окон, разбившись на три группы, и перед тем что-то
живо обсуждали, но когда портал заработал, все разговоры мигом
прекратились, и одиннадцать пар глаз с любопытством устремили свои взгляды
на вновь прибывших.
Флавиан постепенно приходил в себя. Вдруг он обнаружил, что четверых
из присутствующих хорошо знает, а ещё с двумя ему пару раз доводилось
встречаться.
Мужчина лет шестидесяти пяти - семидесяти, без усов и бороды, но с
пышной седой шевелюрой, придававшей ему величественный вид, отделился от
одной из групп, подошёл к Стэну и Флавиану и, обращаясь к последнему,
заговорил серьёзно и торжественно:
- Флавиан, король Ибрии! Высший Совет Братства Конноров приветствует
тебя в своём кругу. Моё имя в Совете Дональд, и я имею честь быть его
главой. - Он сделал паузу, и его губы тронула лёгкая улыбка. - Членам
Совета так не терпелось встретиться с тобой, что в кои-то веки все
двенадцать явились раньше назначенного часа.
Из-за только что испытанного потрясения Флавиан не сообразил ответить
на приветствие, зато продемонстрировал, что ещё не разучился считать. После
недолгой заминки он не очень уверенно произнёс:
- Но я вижу лишь одиннадцать... Где же двенадцатый?
Стэн удивлённо посмотрел на него:
- Ты так до сих пор и не понял? Двенадцатый - это я. Моё имя в Совете
- Рей.
5
- Я не поеду в Златовар, - твёрдо сказала Марика. - Ещё не знаю, как
это устроить, но я обязательно останусь.
В комнате было трое: Марика, сэр Генри МакАлистер и его внучатная
племянница, леди Алиса Монтгомери - миловидная черноволосая и черноглазая
девушка лет двадцати трёх. Алиса была единственной наследницей сэра Генри,
единственной дочерью единственного сына его покойной сестры, леди Элеоноры
МакАлистер де Монтгомери. Кроме того, она была единственным человеком в
этом мире (не считая, естественно, её дяди), посвящённым в тайну Марики.
Алиса переехала в Шотландию два с половиной года назад, когда её родители
погибли в автокатастрофе. Теперь она училась в университете в Эдинбурге, но
по-прежнему жила в замке сэра Генри и каждый день, за исключением субботы и
воскресенья, накручивала на своём новеньком "ровере" по шестьдесят миль -
тридцать туда и тридцать обратно, - что, разумеется, не лучшим образом
сказывалось на её успеваемости. Впрочем, Алису это не очень огорчало. Она
пока ещё не знала, чего хочет от жизни, а высшее образование рассматривала
как один из атрибутов современной эмансипированной женщины и удачное
дополнение к её титулу леди и солидному капиталу, унаследованному от
матери.
Алиса не поселилась на время учёбы в университетском городке, где жили
студенты и преподаватели, отнюдь не потому, что была замкнута и избегала
шумных компаний сверстников. По натуре своей ярко выраженный экстраверт,
общительная и деятельная, она каждый день возвращалась в замок дяди по той
же причине, по которой Марика не хотела надолго уезжать из Мышковича. Вот
уже несколько лет сэр Генри страдал смертельным недугом; его мучил вовсе не
ревматизм, на который он часто жаловался, а болезнь куда более опасная -
рак лёгких, неоперабельный из-за множественных метастаз. Только благодаря
стараниям Марики сэр Генри до сих пор был жив и, к вящему удивлению врачей,
оставался в более или менее хорошей форме, а в последнее время даже,
казалось, шёл на поправку...
Марика выглядела свежей и отдохнувшей. После встречи с отцом и ставших
уже привычными (но с точки зрения традиционной медицины весьма необычных)
лечебных процедур она проспала четыре часа перед ужином, чего для её
молодого, крепкого организма оказалось достаточно. После ужина они втроём
уединились в просторном и уютном кабинете сэра Генри, и Марика снова,
теперь уже для Алисы, повторила с дополнительными подробностями рассказ о
смерти императора Михайла и о планах своего брата. Выспавшись, она стала
рассуждать более спокойно и здраво, пришла к выводу, что отчаиваться нет
причин, и твёрдо решила не ехать в Златовар. Ведь в самом деле: если она
пойдёт на принцип и наотрез откажется уезжать из Мышковича, не будет же
Стэн тащить её за собой на привязи. А что он себе вообразит о причинах её
упорства - это его личное дело.
Сэр Генри прокашлялся и сказал:
- Я, дочка, в этом вопросе лицо заинтересованное и, конечно же, не
хочу надолго расставаться с тобой. Но, с другой стороны, стоит ли тебе
из-за каких-нибудь пяти-шести недель портить отношения с братом.
Марика покачала головой:
- Портить отношения, это слишком громко сказано, отец. Мы со Стэном
часто спорим, иногда даже ссоримся, но затем всегда миримся, и обычно он
уступает мне. Стэн не может подолгу сердиться на меня.
- Оно и понятно, - с улыбкой произнесла Алиса. У неё было приятное
грудное контральто, вызывавшее восторг и зависть у Марики, которая порой
испытывала чувство неполноценности из-за своего звонкого мальчишеского
голоса, даром что его называли ангельским. - На тебя просто невозможно
сердиться, сестрёнка.
- В худшем случае, - продолжала Марика, - Стэн окончательно утвердится
в мысли, что я завела себе любовника... - Она покраснела под игривым и
насмешливым взглядом лукавых чёрных глаз Алисы и торопливо докончила: - Но
ничего предпринимать он не станет, всего лишь будет огорчён. К тому же,
отец, ты упустил из внимания одно обстоятельство. Это для меня наша разлука
будет длиться пять или шесть недель, а здесь пройдёт вдвое больше времени.
Да и по прибытии в Златовар я не смогу так часто навещать тебя. Там у меня
нет своего портала, а постоянно обращаться к знакомым... Нет, это не дело.
Я никуда не уеду. Я не оставлю тебя.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Тишину нарушало лишь
приглушённое бормотание спортивного телекомментатора: любимцы сэра Генри,
"рейнджеры" из Глазго, с разгромным счётом обыгрывали аутсайдера лиги;
судьба матча была решена ещё в первом тайме. Искоса поглядывая на экран
телевизора, сэр Генри достал из портсигара очищенную от смол и никотина
сигарету и принялся мять её между пальцами, оттягивая тот момент, когда он
в конце концов закурит. Марика знала, что эта вредная привычка - одна из
причин поразившего отца недуга, но заставить его отказаться от курения ей
никак не удавалось. Ещё она подумала о том, что, возможно, в её родной
стране вскоре тоже появится это губительное зелье - когда, вместо западного
морского пути в Хиндураш, Иштван и Волчек откроют новый континент, и их
матросы привезут оттуда табак, а также одну очень опасную болезнь, пока
неведомую в цивилизованной части её мира... А, впрочем, кто знает.
Марика посмотрела на большой глобус в углу кабинета, повёрнутый к ней
Восточным полушарием. Географически оба мира были похожи лишь в самых общих
чертах, приблизительно в той же мере, в какой похожи Мышкович и Люблян - и
тот, и другой портовые города, столицы княжеств, имеют улицы, площади,
рынки, дома, гостиницы, лавки, дворцы, зачастую встречаются сходные
названия; и Мышковиче, и в Любляне живут люди. Вот и всё. Так что, быть
может, никакого нового континента Иштван и Волчек на своём пути не
встретят. Правда, сэр Генри уверен, что континент есть: он сомневается, что
природа поступила столь нерационально, оставив целое полушарие под водой.
Но даже если это так, то остаётся надежда, что в родном мире Марики табак
не растёт, а меднокожие люди не страдают той ужасной болезнью. Или вообще
нет никаких меднокожих людей...
Сэр Генри наконец закурил и неторопливо произнёс:
- Между прочим, Алиса в последнее время тоже неплохо помогает мне.
- Я лишь умею снимать боль, - скромно возразила Алиса, не
преувеличивая своих возможностей. - Но останавливать рост опу... - она
запнулась, - препятствовать развитию болезни я ещё не научилась.
- Научишься, - сказал сэр Генри. - И этому, и многому другому. - Не
удержавшись, он вздохнул. - Если бы ты знала, как я тебе завидую, внучка.
Воистину, ты родилась под счастливой звездой...
В этот момент правый крайний "рейнджеров" пушечным ударом из угла
штрафной забил шестой безответный гол в ворота соперника; зазевавшийся
вратарь проводил летевший в "девятку" мяч растерянным взглядом. Сэр Генри
ненадолго умолк, чтобы посмотреть повтор, затем одобрительно хмыкнул и
вновь заговорил:
- И всё же я тревожусь за тебя, Алиса. Что бы там ни говорила Марика,
нельзя исключить, что в нашем мире присутствуют какие-то неведомые силы,
которые нивелируют магический дар - быть может, не у его носителя, но в
потомстве. Ведь не зря же Коннор МакКой бежал отсюда в другой мир и даже
собственным детям не обмолвился ни единым словом о своём происхождении.
Думаю, это неспроста. И мать Марики считала так же.
- Тем не менее, - отозвалась Марика, - она, как и я, не обнаружила ни
малейших признаков этих враждебных сил. Возможно, они когда-то были, но,
сделав своё дело, исчезли без следа.
Сэр Генри покачал головой:
- Отнюдь не без следа, дочка. Один из таких следов во мне - мой
мёртвый дар. И я не хочу, чтобы подобная участь постигла Алису или её
детей.
Эту тему он затрагивал не впервые, но если раньше такие разговоры
носили чисто академический характер - что же всё-таки произошло с
колдовским даром клана МакКоев, одной из ветвей которого был род
МакАлистеров? - то после появления Алисы, чей дар был живой, полноценный,
вопрос приобрёл практический смысл. В течение последних двух лет сэр Генри
под тем или иным предлогом приглашал к себе в гости своих кровных
родственников по мужской линии, которых только мог отыскать, но ни у кого
из них Марика не обнаружила живого дара. Алиса была единственным
исключением из правила, она действительно родилась под счастливой звездой.
- Так что же ты предлагаешь? - спросила Марика, догадываясь, что у
отца на уме. Они с Алисой уже обсуждали это, но как-то робко, не углубляясь
в детали, будто речь шла об очень отдалённой перспективе.
- Я полагаю, Алиса, - сказал сэр Генри с тщательно скрываемой, но не
до конца скрытой грустью, - что твоё место не здесь, а в мире Марики, в
мире Конноров - среди людей таких же, как ты.
Чёрные глаза Алисы сверкнули искренним негодованием.
- И ты всерьёз думаешь, - произнесла она, - что я брошу тебя, а
сама...
- Ну-ну, - мягко перебил её сэр Генри. - Зачем же так категорично? Ты
можешь жить в обоих мирах, навещать меня, когда тебе вздумается. Но, в
конце концов, я не вечен, а ты, по мере развития своих способностей, всё
больше и больше будешь тянуться к себе подобным, и рано ли, поздно ли
наступит тот день, когда ты не сможешь помыслить себя вне их сообщества.
Поэтому не теряй времени даром: овладевая Искусством, постепенно привыкай к
миру Конноров, активнее вживайся в новую среду, пусть Марика научит тебя
свободно пользоваться порталами...
- Уже научила, - сказала Алиса. - И даже настроила меня на оба свои
портала. Вчера ночью я без малейшей её помощи переместилась в Мышковар, а
потом сама вернулась обратно.
- И ещё, - добавила Марика, - мы решили соорудить портал в спальне или
кабинете Алисы. Правда, дело это хлопотное и займёт много времени.
Сэр Генри кивнул с одобрением:
- Хорошая мысль. Незаметно исчезнуть в жилых комнатах гораздо легче.
Надо сказать, твои частые посещения старинной библиотеки кое-кого
озадачивают. В отличие от времён Коннора МакКоя, нынче нет никакой нужды
прятать портал в потайной комнате. Странный узор на стене теперь ни у кого
не вызовет ассоциаций с дьяволопоклонничеством или чернокнижием. Его сочтут
всего лишь причудой эксцентричного жильца - тем более, если речь идёт о
такой эксцентричной особе, как наша милая Алиса. На фоне всех тех
фотографий, которыми она увешала стены своего кабинета, портала попросту
никто не заметит.
Марика и Алиса рассмеялись. Глядя на их лучившиеся весельем прелестные
юные лица, сэр Генри добродушно улыбался. На телевизионном экране
"рейнджеры" с довольным видом похлопывали друг друга по плечу, покидая поле
после финального свистка арбитра.
- Между прочим, дядя, - сказала Алиса. - Может, тебе удастся уговорить
Марику позировать мне. Объясни ей, что в этом нет ничего предосудительного.
- Так уж и ничего! - негодующе фыркнула Марика. - Сплошное
бесстыдство! И не пытайся уговаривать, отец.
- Не буду, - пообещал сэр Генри, по-прежнему улыбаясь. - Ты уж не
обессудь, внучка.
- Да ладно, - вздохнула Алиса. - По правде сказать, я и не надеялась
на это.
У Алисы было хобби, которое она называла художественной фотографией.
Снимала она обнажённую натуру - главным образом, ради собственного
удовольствия, - но совсем недавно, поддавшись на уговоры одной знакомой,
профессионального фотографа, устроила выставку своих лучших работ. Отзывы о
ней были самыми полярными, но в одном почти все критики были единодушны -
они признавали за Алисой несомненный талант. Поначалу Марика чуть было не
согласилась позировать Алисе (правда, в купальнике - о съёмках нагишом она
и слышать не хотела), но затем передумала и считала, что поступила
правильно...
Следующий час Марика, Алиса и сэр Генри провели почти не разговаривая,
в той непринуждённой, чисто семейной обстановке, когда каждый занят своим
делом и не испытывает ни малейшей неловкости от молчания присутствующих.
Такое бывает возможным лишь между очень близкими людьми, которые не
нисколько тяготятся обществом друг друга, а наоборот - чувствуют себя
свободно, раскованно и уютно.
Сэр Генри дремал в своём кресле, но время от времени раскрывал глаза и
украдкой поглядывал то на Марику, то на Алису; при этом на его губах
мелькала счастливая улыбка. До недавних пор он был очень одиноким
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг