"Надо бы запастись фонарём", - уже в который раз сказала она себе.
Когда свеча разгорелась и пламя стало ровным, Марика вернула спички в
сумочку, подошла к массивной дубовой двери в противоположной стене каморки
и тщательно прислушалась. Она не почувствовала присутствия людей в
помещении наверху; даже если там кто и был, то он спал крепко, как сурок.
Марика нажала потайную кнопку на косяке и осторожно потянула ручку
двери на себя. Раздался тихий скрип железных петель. "Пора уже снова
смазать", - подумала она. Три года назад, при её первом посещении, покрытые
многолетней ржавчиной петли скрипели так, что, казалось, всполошится вся
округа.
За дверью начиналась крутая лестница. Осторожно, чтобы не споткнуться,
Марика поднялась по каменным ступенькам на самый верх, остановилась и
внимательно осмотрела сквозь тонированное стекло, которое с обратной
стороны было зеркалом, просторное помещение, залитое рассеянным дневным
светом, проникавшим через полуприкрытые шторами средневековые стрельчатые
окна. Все окна выходили на север, и прямой солнечный свет никогда не
попадал в эту комнату, где хранились бесценные старинные книги и картины из
семейной коллекции сэра Генри.
Убедившись, что в фамильной библиотеке действительно никого нет,
Марика отворила замаскированную под зеркало дверь и быстро проскользнула
внутрь. Готово! Она вернула лже-зеркало на место, придирчиво осмотрела себя
в нём, поправила причёску и смахнула с юбки и жакета пылинки. Обнаружив,
что всё ещё продолжает держать в руке уже бесполезную и вновь погасшую
свечу, Марика положила её на столик рядом с зеркалом и с хозяйским видом
направилась к двери в коридор, на ходу доставая из сумочки ключ. Библиотека
всегда была заперта, чтобы сюда без спросу не совались любопытные
посетители. Сэр Генри не имел достаточно средств на содержание своего
родового замка, поэтому семь лет назад был вынужден открыть его для
туристов и прочих бездельников, мнящих себя любителями древности. Эти
посещения приносили небольшой доход, а кроме того, статус исторического
памятника давал определённую налоговую скидку. Марика с грустью подумала:
неужели через несколько столетий и Мышковар превратится в этакую
достопримечательность, или того хуже - лишится своих законных владельцев и
станет именоваться музеем?.. Нет, этого нельзя допустить!
Выйдя из библиотеки в коридор, она столкнулась лицом к лицу с
невысоким плотным мужчиной средних лет, в ливрее дворецкого и в клетчатой
шотландской юбке, из под которой торчали чересчур тощие для его комплекции
и очень волосатые ноги. При виде Марики он приветливо улыбнулся:
- Здравствуйте, мисс Мэри. Моё почтение.
- Добрый день, Брайан, - кивнула Марика. - Рада вас видеть.
- Я тоже рад, мисс. Но увы, как всегда, я прозевал ваш приход.
- Вы же знаете, что я невидимка, - полушутя, полусерьёзно сказала она.
- Как себя чувствует дядя?
- Как обычно, - ответил дворецкий. - А вы ещё не виделись с ним?
- Нет, я только пришла. По пути решила заглянуть в библиотеку -
думала, что он там.
- Сэр Генри ещё отдыхает после ленча. Он будет счастлив вашему визиту.
Жаль, что вы так редко у нас бываете.
- Мне тоже жаль, - Марика говорила это искренне. - Так значит, он у
себя?
- Да, мисс.
- Тогда я потороплюсь. Прошло лишь несколько дней, а я уже соскучилась
по нему.
- Сэр Генри начинает скучать, как только вы уходите, - заметил
дворецкий. - Почему бы вам не поселиться у нас? А, мисс Мэри?
Марика вздохнула:
- Хотела бы, да не могу. К сожалению... Ну что ж, Брайан, приятно было
с вами поговорить. Надеюсь, мы ещё увидимся за чаем. Удачи вам.
- Вам тоже, мисс.
Марика ещё раз кивнула, затем повернулась и энергично зашагала по
коридору. Дворецкий глядел ей вслед, пока она не исчезла за углом. Странная
девушка, эта мисс Мэри Мышкович, думал он. Запросто называет сэра Генри
дядей, хотя она его родственница не ближе седьмого колена и родом откуда-то
издалека - то ли из Польши, то ли из Югославии, а то даже из России.
Впервые появилась здесь лет пять назад, совсем ещё девчушкой, и сразу же
пленила сердце старого барона. Впрочем, не только его одного. Мисс Мэри
нравилась всем без исключения обитателям замка - красивая, умная,
обаятельная, с тонким чувством такта и безукоризненными аристократическими
манерами. Правда, за пять лет так и не удосужилась досконально изучить
язык; говорит хоть и правильно, но с сильным акцентом, тщательно подбирает
слова, подчас употребляет в речи архаичные обороты, которые можно встретить
лишь в книгах. Короче, всё в ней выдаёт иностранку - пусть и культурную,
хорошо воспитанную, и тем не менее иностранку. А её появления и
исчезновения - это вообще ни в какие ворота не лезет! Никогда нельзя было с
точностью сказать, есть она в замке или нет, никто из тех, с кем говорил на
эту тему Брайан, ни разу не видел, как она приходит или уходит; порой
создавалось впечатление, что она вовсе не покидает пределов поместья, а
прячется где-то рядом (к примеру, в той же каморке, что за зеркалом в
библиотеке), готовая объявиться в самый неожиданный момент. И вот ещё
вопрос: кто она, собственно, такая, эта мисс Мэри, чем занимается, где её
родители? За пределами Норвика, родового поместья МакАлистеров, о ней
ничего не слышали. Вернее, слышали лишь то, что сэра Генри время от времени
навещает очаровательная племянница-иностранка. В былые времена, лет двести
назад, её бы непременно заподозрили в ведьмовстве - но теперь уже люди не
верят в существование колдунов и ведьм, всему ищут рациональное
объяснение...
Чувствуя на себе доброжелательный и в то же время озадаченный взгляд
дворецкого, Марика украдкой улыбалась. Хвала Спасителю, он не видел её,
когда она впервые появилась здесь в своём обычном наряде. К счастью,
первый, с кем она встретилась тогда, был сам сэр Генри. И первое, что он
сказал при их первой встрече... О, Марика никогда не забудет тех слов!
Разминувшись по пути с несколькими слугами и посетителями замка,
Марика наконец добралась до личных апартаментов сэра Генри. Дверь ей открыл
камердинер барона. Он был немногословен в присутствии хозяина и лишь
сдержанно поздоровался. Марика ответила ему тем же.
Сэр Генри МакАлистер сидел в кресле у горящего камина, его ноги
прикрывал клетчатый плед. Это был седой мужчина лет шестидесяти -
шестидесяти пяти, с довольно моложавым, но измождённым лицом, которое ещё
сохраняло следы былой суровой красоты. Глядя на Марику, он радостно
улыбался, а в его голубых глазах вспыхнули огоньки.
- Ступай, Джордж, ты свободен, - велел он камердинеру; голос его
звучал зычно, без старческой хрипоты. - Если надо, Марика позаботится обо
мне.
Поклонившись, камердинер вышел. Сэр Генри протянул Марике руку.
- Извини, милая, что не встаю. Поясница ломит - наверное, к дождю.
Марика подступила к нему, взяла его за руку, наклонилась и поцеловала
его в лоб.
- Здравствуй, отец.
- Здравствуй, дочка, - сказал сэр Генри, нежно сжимая её ладошку.
...Первые слова, которые Марика услышала от него при первой их
встрече, были:
"Oh, my God! Марика, доченька, ты у меня такая красавица!"
По-славонски он говорил коряво, с ужасным акцентом, но Марика поняла
его.
И тогда она поняла всё...
4
Стэн с нетерпением посмотрел на часы. Близилась полночь - время,
назначенное для встречи с Флавианом. Пора выпроваживать гостей, решил он.
В кабинете, кроме него, находились Младко Иштван и Слободан Волчек. За
праздничным ужином Стэн рассудил, что будет лучше, если их первый
обстоятельный разговор состоится в его присутствии. В случае необходимости,
он постарается сгладить острые углы в отношениях между страшим и младшим
капитанами, поможет им достичь взаимопонимания и полного доверия друг к
другу, без чего немыслимо их дальнейшее сотрудничество.
Впрочем, все опасения Стэна оказались напрасными. Иштван и Волчек
сразу нашли общий язык, и между ними завязался сугубо профессиональный
разговор, а Стэну оставалось лишь молча слушать их, изредка вставлять
ничего не значащие фразы и дивиться тому, с какой лёгкостью Иштван
преодолел присущее всем обыкновенным людям предубеждение против колдовства
и колдунов. Казалось, он даже был рад, что в экспедиции примет участие
"настоящий чародей", и в пользу этого выдвинул ещё один аргумент, который
раньше как-то не приходил Стэну в голову: если невероятные россказни
путешественников о далёком Хиндураше хоть отчасти правда, и там, кроме
шёлка и пряностей, имеются также могущественные чёрные маги, то неплохо бы
иметь, на случай встречи с ними, действенную защиту.
Речь как раз шла об опасных водорослях, в которых вязнут корабли, и о
том, как с ними бороться, когда Стэн прокашлялся, привлекая к себе внимание
обоих капитанов.
- Друзья, - сказал он. - Меня радует, что вы пришли к согласию в
принципиальных вопросах. Это самое главное, и теперь я спокоен за исход
нашего предприятия. Детали вы сможете обсудить позже, во время плавания, а
сейчас лучше ступайте отдыхать. Завтра вам предстоит трудный день... - Стэн
демонстративно зевнул. - Да и меня уже клонит ко сну.
Иштван и Волчек разом посмотрели на настенные часы, затем
переглянулись.
- Ваша правда, газда Стэнислав, - сказал Иштван. - Пожалуй, мы
чересчур увлеклись. Нам действительно нужно отдохнуть перед отплытием. Не
так ли, Слободан?
- Да, конечно, - кивнул тот.
Однако Стэн сомневался, что они последуют этому разумному совету. Его
догадка подтвердилась, когда Иштван, покидая с Волчеком княжеские покои,
предложил своему младшему коллеге опрокинуть "на сон грядущий" по бокалу
вина и получил согласие.
Поручив слуге проводить гостей, Стэн распорядился, чтобы его никто не
беспокоил, запер изнутри кабинет и, пока до полуночи оставалось ещё немного
времени, постарался собраться с мыслями перед предстоящей встречей.
Сомневаться не приходилось: теперь Флавиан поставит вопрос ребром: да
или нет. Согласен ли Стэн воспользоваться кризисом центральной власти,
чтобы превратить Гаалосаг в независимое королевство и возглавить его; или
же он остаётся приверженцем единого и неделимого государства западных
славов? Как патриот своего народа, Стэн был против распада Империи. Но
также он был и патриотом своего рода - рода Конноров. Споря с Флавианом,
Стэн, тем не менее, в глубине души не мог не признать, что существование
мощного централизованного государства Гаалосаг с королём-Коннором во главе
послужит возвышению всего их рода, предоставит возможность каждому из
Конноров в полной мере проявить себя и занять место, положенное ему по
праву. Так стоит ли, в самом деле, цепляться за эту огромную, но
разрозненную Империю, теша себя призрачной надеждой, что когда-нибудь на её
трон взойдёт мужчина из их рода?..
Перспектива овладеть всем Западным Краем, конечно, была соблазнительна
- но вряд ли осуществима на практике. Сейчас во всём мире насчитывалось
лишь около трёх тысяч мужчин и женщин - потомков Коннора-прародителя. Под
силу ли будет им захватить и удержать власть в таком громадном государстве?
Сумеют ли они перестроить Империю на свой лад? И когда это произойдёт?
Другое дело, Гаалосаг, в котором Стэн был, по сути, некоронованным
королём. Его влияние росло из года в год, и теперь ему ничего не стоило
сменить свой жезл земельного воеводы на королевский венец. Большинство
жителей Гаалосага приветствовали бы этот шаг. Князей и самых могущественных
жупанов пришлось бы усмирять силой, однако нет худа без добра - мятеж в
верхах при отсутствии должной поддержки среди нетитулованной знати и
основной массы военных не выльется в крупную междоусобицу, зато его
подавление в конечном счёте приведёт к усилению королевской власти. В
нынешних условиях Златовар, кто бы ни стал новым императором, окажется не в
состоянии предпринять действенные меры, чтобы восстановить свой суверенитет
над Гаалосагом - особенно, если тот выступит в союзе с Ибрией. Мало того,
правители Западного Немета будут вынуждены бороться с сепаратистскими
настроениями значительной части своих подданных, которые захотят
присоединиться к Гаалосагу. А влошские князья, которые, являясь славами,
вместе с тем мнили себя преемниками традиций Древней Империи и свысока
поглядывали на остальных, считая их варварами, того и гляди под шумок
создадут своё собственное королевство - государство "культурных",
"цивилизованных" славов. Затем и юго-восточные провинции, не столь
строптивые, зато самые богатые в Западном Крае, возжелают большей
самостоятельности. Тогда уж и братья-славы с Востока не будут сидеть сложа
руки. Жители исконно славонских земель втайне ненавидели Империю, которую
много веков назад сами же породили, отправив своих лучших сынов покорять
Западный Край. Ненавидели отчасти из зависти: ведь в то время, как на
Востоке шли нескончаемые междоусобицы, западные славы сумели объединиться и
создать мощное государство, доминирующее в этой части мира. Так что
восточные правители, без сомнения, не преминут воспользоваться моментом,
чтобы побольнее ужалить могущественного соседа и поживиться за счёт своих
западных соплеменников. Да и северные варвары не станут равнодушно
наблюдать за происходящим; в лучшем случае, они захотят вернуть себе
потерянный девять лет назад Ютланн...
Совершенно очевидно, что это будет означать крах Империи. Впрочем,
Стэн осознавал, что крах может наступить и без его вмешательства - а просто
в результате попытки князя-регента Чеслава узурпировать императорский
престол. Будучи самодуром, Чеслав всё же не был дураком и прекрасно
понимал, что ему вряд ли удастся захватить власть во всём Западном Крае.
Скорее всего, он рассчитывал заполучить лакомый кусок из центральных и
северных областей, где сильно влияние Вышеградского дома, пожертвовав в
угоду своим амбициям западом, югом и востоком. Если Стэн сделает выбор в
пользу независимого королевства Гаалосаг, то князь Чеслав станет его
естественным союзником, и они, пожалуй, смогут договориться о разделе сфер
влияния. Но... Сама мысль об этом вызывала у Стэна отвращение. Политика -
грязное занятие, но даже в политике есть черта, через которую переступать
нельзя, иначе потеряешь самое главное - уважение к себе. Стэн ни за что не
вступит в сговор с убийцей своего отца! Ведь тогда, в Ютланне, Чеслав
отправил отряд князя Всевлада прямиком в ловушку, устроенную норландцами, о
существовании которой, как потом выяснилось, он знал заранее. Почти никто
не сомневался, что Чеслав сделал это намеренно - дабы избавиться от
наиболее опасного конкурента в предстоящей борьбе за императорский
престол...
Стэн встрепенулся, почувствовав вызов, идущий через его портал. Он тут
же сосредоточился и мысленно спросил:
"Флавиан?"
"Он самый, - последовал ответ. - Ты готов?"
"Сейчас. Минуточку".
Стэн подошёл к книжному шкафу и нажал потайную кнопку. Шкаф бесшумно
отъехал в сторону, открыв нишу в стене, где был сооружён портал. Быстро
активировав его, Стэн отступил на два шага и послал мысль:
"Готово!"
Из тумана под светящейся аркой вышел молодой человек лет двадцати,
среднего роста, стройный, несколько хрупкого телосложения, с продолговатым
бледным лицом, вьющимися огненно-рыжими волосами и зелёными с малахитовым
оттенком глазами. Он был одет в светло-голубой костюм с золотым шитьём,
длинную алую мантию и коричневые сапожки из мягкой кожи; на его поясе висел
меч в богато украшенных ножнах, а голову венчал усыпанный бриллиантами
золотой обруч с зубьями в форме крестов - семью небольшими по бокам и сзади
и одним покрупнее - спереди.
Король Ибрии Флавиан IV был первым королём из рода Конноров. Он не был
сыном мужа своей матери, короля Юлиана VII, и знал об этом с детских лет.
Также он знал своего настоящего отца, но относился к нему довольно
прохладно, хоть и без враждебности. Как подозревал Стэн, Флавиана угнетала
мысль, что он появился на свет даже не в результате мимолётного, но бурного
романа, был зачат не в порыве безумной страсти, а по трезвому расчёту - с
тем, чтобы возвести на ибрийский престол короля-Коннора. Воцарение в Ибрии
Флавиана было крупным успехом радикального крыла Братства, члены которого
ставили своей целью скорейшее достижение мирового господства рода Конноров.
Но впоследствии оказалось, что, несмотря на столь многообещающее начало,
избранный ими путь, тем не менее, ведёт в тупик. Хотя за триста лет Конноры
расселились по разным странам, в подавляющем большинстве они жили в Империи
и считали себя славами. Ибры были для них чужды, порядки в Ибрии
представлялись им варварскими, власть - чересчур деспотичной, и они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг