королеву Матильду, но оказалось, что она беременна, и хотя ребёнок
должен был родиться лишь в августе, ей всё же не стоило подвергать
слишком большим нагрузкам. Гуннар хотел было отменить все свои планы,
однако жена, зная, как он жаждет этого путешествия, убедила его ехать с
нами - ведь мы собирались прибыть на Агрис не позже начала мая, ещё
задолго до родов.
(Кстати, о птичках. У нас с Владиславом до сих пор ничего не
получилось. Приняв в ту памятную ночь решение, я упорно воздерживалась
от противозачаточных чар, даром что сейчас, когда мы находились в пути,
время действительно было неподходящее, - но беременность, как назло,
обходила меня стороной. Раньше я панически боялась случайного "залёта",
а теперь, желая этого, хоть и немного боясь, я, к своему огорчению,
убедилась, что завести ребёнка не так-то легко. С недавних пор меня
начал преследовать страх перед бесплодием. В одной из медицинских книг я
нашла рецепт чар, которые, будучи применёнными в надлежащее время, дают
почти стопроцентную гарантию зачатия. Однако использовать их я не
решалась - не потому, что они могли мне повредить, а из страха потерпеть
неудачу...)
Присоединившись к компании трёх девушек и четырёх молодых людей, я не
стала вмешиваться в их разговор, а лишь молча слушала, как Грета
кокетничает с Шако, Сара - со Штепаном, а Сесиль - со всеми подряд, явно
стремясь привлечь к себе внимание моего мужа. Но все её усилия пропадали
втуне: когда Владислав начинал говорить о компьютерах, весь окружающий
мир переставал для него существовать. Даже если бы сейчас Сесиль
разделась и принялась танцевать голышом сарабанду, он вряд ли сумел бы
по достоинству оценить её усердие.
Через несколько минут я тронула Гуннара за локоть и кивком предложила
отойти в сторону. Он согласно кивнул в ответ, галантно взял меня под
руку, и мы вместе покинули весёлую компанию. Не отличавшаяся
сообразительностью Сесиль собиралась последовать за нами, но я взглядом
велела ей оставаться на месте.
Мы присели на раскладные табуреты, которые мигом установили для нас
предупредительные княжеские слуги. Гуннар с моего разрешения закурил и
вопросительно посмотрел на меня.
- Да, кузина? О чём ты хотела поговорить?
На самом деле я приходилась ему племянницей, поскольку моя мать,
Алиабела Маргарет д'Ивейн, была его родной сестрой. Но разница в нашем
возрасте составляла всего десять лет, мы принадлежали к одному
поколению, поэтому предпочитали называть друг друга кузеном и кузиной -
не совсем точно, зато просто и удобно.
- В последние дни ты чем-то обеспокоен, - сказала я. - Очень сильно
обеспокоен, хоть и пытаешься это скрыть. Ты, конечно, извини, если я
лезу не в своё дело - но, может, ты хочешь поделиться со мной своими
проблемами?
Гуннар медленно, словно в нерешительности, покачал головой:
- Я бы не назвал это проблемами. Скорее это... ну, вроде как
предчувствие. Предчувствие проблем.
- А именно?
Гуннар ответил не сразу, а сначала подозвал слугу, ведавшего
прохладительными напитками, и взял у него чашку кваса. Отпив глоток, он
спросил:
- Ты веришь в сны, Инга?
В некотором недоумении я пожала плечами:
- Трудно сказать. И да, и нет. Я не принадлежу к людям, которые
каждое утро анализируют всё, что им приснилось, отыскивая пророчества и
знамения; но вместе с тем я вполне допускаю существование провидческих
снов.
- А как насчёт ви'дения во сне реальности? Могут ли человеку сниться
события, которые действительно где-то происходят или происходили в
недавнем прошлом?
- Думаю, да. И даже не "думаю", а уверена в этом. - Я хотела
добавить, что по поводу вторжения реальности в сон у меня есть небольшой
опыт, но вовремя вспомнила, что Гуннар ничего не знает о нашем видe'нии
в "колодце", и знать ничего не должен. - Другой вопрос, как определить,
что твои сны отражают реальные события, а не страхи, угнездившиеся в
подсознании.
- В том-то и дело, - со вздохом произнёс Гуннар. Он немного помолчал,
задумчиво глядя вдаль. - Но мои сны такие убедительные, такие
правдоподобные... Кстати, что ты знаешь о шкуре нашего предка, короля
Ивэйна?
- О шкуре? - В моём воображении сразу возникла весьма неприглядная
картина. - А что случилось с его шкурой?
Гуннар натянуто улыбнулся и объяснил:
- Речь идёт не о шкуре самого короля, а о принадлежавшей ему львиной
шкуре, нашей фамильной реликвии, которая в прошлом году была похищена
Женесом - это случилось как раз накануне вашего с Владиславом прибытия
на Агрис. Ты ничего об этом не слышала?
- Нет, ничего, - ответила я. - Но о короле Ивэйне я читала в
трёхтомной "Истории Агриса", которую нашла в Имперской библиотеке. Я
знаю, что он жил в восьмом веке, был первым королём Лиона и основателем
нашей династии, а современники называли его Ивэйном-львом... Ага! Так
это прозвище возникло не из-за его храбрости, а из-за львиной шкуры?
- В общем, да. Хотя наши семейные хроники гласят, что Ивэйн был
храбр, как лев, и столь же свиреп. Но львом его прозвали, безусловно,
потому, что он ни днём ни ночью не расставался со своей шкурой. А когда
на склоне лет он объединил под своей властью шесть соседних графств,
как-то само собой возникло название для нового государства - королевство
Лион[4]. До недавнего времени львиная шкура Ивэйна хранилась вместе с
другими королевскими регалиями в кафедральном соборе Руана, где по
традиции происходит коронация всех королей Лиона. - Гуннар сделал
короткую, но выразительную паузу и значительно посмотрел на меня, как бы
призывая к дополнительному вниманию. - Однако ценность этой шкуры
заключается не только в том, что от неё пошло название королевства. Она
является мощным магическим инструментом, который позволяет слабым
колдунам, вроде меня, усилить свои способности и даже реализовать те,
которые имеют латентный характер и при обычных условиях недоступны.
- Звучит многообещающе, - сказала я, когда Гуннар умолк в ожидании
моей реакции. - Но, как я понимаю, в этой бочке мёда не обошлось без
ложки дёгтя.
- К сожалению, это так. Вся беда в том, что шкура, давая человеку
могущество, одновременно обретает над ним огромную власть. Достаточно
лишь единожды испробовать её в действии, чтобы до конца дней своих
оказаться в полной от неё зависимости. Король Ивэйн не расставался с ней
отнюдь не от хорошей жизни - он просто не мог без неё обойтись. В своём
завещании он предупреждал, что хотя шкура не губит душу человека и не
вредит его здоровью, использовать её следует лишь в самом крайнем
случае, когда над государством нависнет смертельная угроза. Львиная
шкура Ивэйна стала символом нашего рода, и за прошедшие тысячу с лишним
лет только один король Лиона, Гавэйн Третий, который жил девять веков
назад, рискнул надеть её на себя. Добром это не кончилось, и трагическая
судьба короля Гавэйна послужила предостережением для всех его потомков.
- Ну, в таком случае, - осторожно произнесла я, - может, оно и к
лучшему, что Женес похитил шкуру. Теперь ни у тебя, ни у твоих детей и
внуков не возникнет соблазна воспользоваться ею.
Гуннар энергично взъерошил свои коротко остриженные соломенные
волосы.
- Наверное, ты права. Ведь я, в сущности, поддался соблазну - меня
спасло лишь то, что шкура так и не попала ко мне. Прошлой осенью я
приказал перевезти её из Руана в Альбину, обосновывая своё решение тем,
что ситуация на Агрисе день ото дня становится всё более напряжённой и
руанский собор уже перестал быть надёжным местом для хранения такого
ценного артефакта. На самом же деле я хотел заполучить её в свои руки -
и отнюдь не для того, чтобы просто любоваться ею. Однако гвардейский
отряд, которому было поручено доставить шкуру в столицу, подвергся
нападению банды Женеса. Все гвардейцы, за исключением одного человека,
были убиты, а тот, что чудом уцелел, повредился в уме, наблюдая из
своего укрытия, как разбойники расчленяли тела его товарищей...
- Погоди! - перебила я. - Ты, часом, говоришь не о том нападении, что
случилось недалеко от Шато-Бокер в вечер перед нашим прибытием на Агрис?
- Да, о нём, - подтвердил Гуннар. - Кстати, именно поэтому Женес не
напал на вас сразу. Пленённые во время штурма замка разбойники на
допросе показали, что ночью и в первой половине дня его на было на
Агрисе. После нападения на отряд он взял львиную шкуру, которую везли
гвардейцы, и куда-то ушёл, а вернулся лишь к следующему вечеру и тотчас
организовал атаку на Шато-Бокер. По свидетельству разбойников, в
нескольких часах пути от Агриса, на одной из необитаемых Граней, Женес
устроил своё логово, нечто вроде главной базы, где хранил самые ценные
свои трофеи. Туда он, судя по всему, и отнёс шкуру Ивэйна. Среди пленных
нашлось несколько человек, которые пару раз сопровождали Женеса до его
логова, но никто из них не был колдуном и не мог указать нам дорогу.
- Это логово так и не нашли?
- Увы, нет. Вот если бы я хоть раз надевал шкуру, тогда другое дело -
я смог бы почуять её и при помощи более сильного колдуна найти к ней
путь.
- Так ты жалеешь об этом? - пристально посмотрев на него, спросила я.
Гуннар в смущении опустил глаза:
- Даже не знаю, Инга. Ведь как-никак это сила. Могущество.
Возможность путешествовать по Граням... Тебе трудно понять меня - всё
то, о чём я только мечтаю, ты имеешь с самого рождения.
Что я могла сказать? Разве что посочувствовать ему. Гуннар
принадлежал к числу тех слабеньких чародеев, которых инквизиторы
относили к так называемой "группе риска". Свыше девяноста процентов всех
чёрных магов были выходцами из этой среды - в отличие от обычных
ведунов, они обладали достаточно развитыми способностями, чтобы
справиться с инфернальными силами. И в награду за верную службу Нижний
мир давал им то, на что поскупилась природа, - в частности, доступ на
Трактовую Равнину. А если к этому прибавить долгую жизнь, практически
полное отсутствие болезней, быструю заживляемость ран, то становится
понятным, почему так много людей соглашаются служить стихии, которая
ставит своей целью уничтожение мира земного.
- А как эта история соотносится с твоими снами? - спустя минуту
спросила я.
Гуннар закурил вторую сигарету подряд и, сделав затяжку, ответил:
- Самым непосредственным образом. Мне снится шкура.
- Та самая?
- Да, львиная шкура короля Ивэйна. Я узнал её по особым золотым
застёжкам на передних лапах. Впервые она мне приснилась ещё в Вечном
Городе, за несколько дней до нашего отъезда. Я видел юношу... нет, даже
не юношу, а мальчишку лет тринадцати-четырнадцати, стоявшего посреди
какой-то комнаты - то ли кабинета, то ли алхимической лаборатории. На
нем была шкура Ивэйна, в руках он держал тяжёлый серебряный меч и
смотрел на дверь, в которую с другой стороны кто-то ломился. Наконец он
вышиб дверь...
- Тот, кто ломился? - на всякий случай уточнила я.
- Нет, парень. Он вышиб её не ногами и не руками, а магией...
Впрочем, я не совсем уверен, что это он вышиб дверь, но факт, что она
сорвалась с петель и отлетела в противоположную от него сторону,
припечатав к стене двух... - Гуннар замялся. - Даже не знаю, как их
назвать. Людьми - язык не поворачивается. Скорее, это были нелюди. Они
обладали человеческими телами, но явно не были живыми людьми. Скорее,
они смахивали на ходячих мертвецов.
- Может, зомби? - предположила я.
- Возможно. Правда, я никогда не встречался с зомби наяву, бог
миловал... В общем, за дверью находилось четверо нелюдей. Двух из них
сшибло дверью, а двое, что стояли под стеной, сразу ворвались в комнату.
Парень без труда расправился с ними: одного поразил огнём, другого -
мечом. Потом он погасил начинавший было разгораться пожар, вышел из
комнаты и по спиральной каменной лестнице спустился во двор замка,
где...
- Так он был в замке?
- Да - в старом полуразрушенном замке.
- Понятно. И что было дальше?
- При выходе из башни парень столкнулся с ещё одним... существом,
которое передвигалось так неуклюже, словно все кости у него были
сломаны. Он убил и его. Потом обошёл башню и прикончил шестого - как
оказалось, последнего противника. Тут нервы мальчишки не выдержали, он
упал на землю и, по-моему, заплакал.
- Кстати, ты можешь показать его "картинку"?
- Попробую.
Хотя Гуннар был слабеньким колдуном, мысленное изображение получилось
у него на удивление чётким и детальным - он, безусловно, обладал
незаурядными художественными способностями, которые с лихвой
компенсировали недостаток колдовских. С "картинки" на меня
сосредоточенно смотрел поразительно красивый, как девочка, мальчик лет
четырнадцати, тёмноволосый, сероглазый, выше среднего роста, довольно
крепкого, но не атлетического, телосложения. В правой руке он сжимал
рукоять длинного, не меньше метра, меча, с трудом удерживая его на весу.
Одет он был в светло-коричневый дорожный костюм, поверх которого была
наброшена пятнистая львиная шкура. Передние лапы крест-накрест
охватывали его грудь и крепились к поясу при помощи золотых цепочек с
застёжками. За плечами паренька виднелась пышная рыжая грива. Он стоял
на фоне обвалившейся крепостной стены, за которой протекала небольшая
речка, а дальше виднелся лес.
Постаравшись запомнить "картинку" во всех деталях, я попросила
Гуннара продолжать.
- Так вот, - вновь заговорил он. - Полежав пару минут на траве,
парень поднялся и пошёл обратно к башне. Но во дворе он вдруг
остановился, постоял немного, оглядываясь по сторонам, затем развернулся
и зашагал к воротам. Возле подъёмного моста он бросил свой меч на землю
и быстро побежал вперёд. А шагов через тридцать окружающий мир внезапно
изменился - из весеннего леса он попал в заснеженную степь.
- Перешёл на другую Грань?
- Да. Насколько я понимаю, он пересёк Ребро в месте Вуали. Похоже,
для него это явилось неожиданностью. Некоторое время парень постоял,
кутаясь в шкуру, и у меня создалось впечатление, будто он спорит сам с
собой. В конце концов он вернулся обратно, поманил к себе пасшуюся
неподалёку лошадь и вместе с ней направился к замку. Вот тут-то на сцене
появилось ещё одно действующее лицо - человек в серой монашеской
сутане. - Гуннар ненадолго задумался. - Хотя я не уверен, что он
появился именно в этот момент. Возможно, он был там и раньше, просто я
его не замечал.
- И что же он делал?
- Прятался среди развалин и украдкой наблюдал за парнем. А когда тот
вошёл во двор, монах двинулся было ему навстречу, но затем, видимо,
передумал и остался в своём укрытии. Как мне кажется, он сообразил, что
в таком взвинченном состоянии мальчишка сначала прикончит его для
подстраховки, а лишь потом начнёт разбираться, кто он и с чем пожаловал.
Хотя не исключено, что позже монах всё-таки открылся - этого я не знаю,
потому что вскоре проснулся.
- Покажи мне того монаха? - попросила я, испытывая какое-то странное
предчувствие.
И оно не обмануло меня - на переданной Гуннаром "картинке" я увидела
того самого лжемонаха, который больше года назад пытался натравить на
нас с Владиславом загорян. Очевидно, для создания обоих Эмиссаров была
использована одна и та же телесная матрица, а это значило, что и тот и
другой, скорее всего, были направлены одним... нет, не человеком -
существом.
- Вот чёрт! - в сердцах проговорила я, и сказано это было не в
переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. - Можешь не
сомневаться, кузен: то, что тебе приснилось, не было лишь плодом твоего
воображения. Этот сон отражал объективную реальность - если не целиком,
то частично.
- Так ты знаешь этого монаха?
- Я знаю его хозяина, - уклончиво ответила я, решив повременить с
подробностями. - Но продолжай. Что было дальше?
- Этот сон произвёл на меня сильное впечатление, однако всерьёз я к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг