храпящим мужчинам, а в фургон, где тихо спала Инна.
Внутри фургона было темно, хоть глаз выколи, но я не стал зажигать
свет, чтобы не потревожить сон жены. Отчасти на ощупь, отчасти
воспользовавшись своим колдовским восприятием, я сориентировался в
обстановке и убедился, что Сандра права: в фургоне достаточно места для
троих, а при необходимости можно даже повесить ширму. Впрочем, решил я,
в таком мраке никакая ширма не нужна.
Инна спала, укрытая по грудь одеялом. Я разулся, снял пояс, кафтан и
рубаху, потом осторожно приподнял одеяло и, увидев, что жена спит в
одном нижнем белье, стянул с себя брюки. Стараясь не разбудить Инну, я
лёг рядом с ней, укрылся и мягко привлёк её к себе. Почувствовав сквозь
сон моё прикосновение, она инстинктивно прильнула ко мне и что-то
неразборчиво прошептала. Возможно, моё имя.
Я зарылся лицом в густых душистых волосах жены и, уже засыпая, вновь
подумал о Сандре. Я думал о том, что мужчине, которого полюбит эта
замечательная девушка, крупно повезёт в жизни. Правда, не так крупно,
как мне, но тут уже ничего не попишешь: моя Инна - одна-единственная на
свете, другой такой нет...
5
Следующие две недели нашего путешествия прошли без всяких
неприятностей, в спокойном и размеренном ритме. Известие о ночном
"адском взгляде" никого, кроме Инны, особенно не встревожило. Остальные
члены нашего отряда были людьми привычными к разной чертовщине, они не
раз на своём веку сталкивались со всевозможной нечистью и не слишком
переживали из-за какого-то там взгляда. Это происшествие никак не
повлияло на наши планы, мы даже не изменили порядок ночных дежурств,
рассудив, что с таким чутким сторожем, как наш Леопольд, нет
необходимости оставлять на посту двух человек вместо одного. Девушки по-
прежнему были отстранены от несения вахты, несмотря на регулярные "акции
протеста" Сандры, которая через каждые две ночи помогала мне коротать
время у костра. Инна тоже грозилась присоединиться к нам, но всякий раз,
ложась на часок вздремнуть перед дежурством, она засыпала мёртвым сном и
просыпалась только утром.
А я на удивление быстро втянулся в походную жизнь, не слишком
напрягаясь проводил в седле по восемь часов в день, и хотя порядком
уставал к вечеру, но за ночь успевал хорошо отдохнуть и наутро снова
чувствовал себя полным сил и энергии. Если бы это зависело только от
меня, я бы давно предложил Сиддху ехать немного быстрее и увеличить
длительность наших дневных переходов до десяти часов.
К сожалению, далеко не всё зависело от меня одного, в иные дни мы
даже не выполняли свою обычную восьмичасовую норму и вынуждены были
ограничиваться всего лишь семью, а то и шестью часами пути, делая
длительные привалы на обед. Причиной такой медлительности была моя жена,
вернее, её странный каприз, о котором я говорил выше. За прошедшие две
недели она так и не образумилась и продолжала ехать в дамском седле,
совершенно не внимая моим доводам, просьбам и уговорам. Вообще-то Инна
девушка практичная и здравомыслящая, не в её привычках биться головой о
стенку и создавать себе проблемы там, где их нет. Но в этот раз на неё
что-то нашло, и с достойным лучшего применения упрямством она каждое
утро садилась на Лауру с дамским седлом, а к вечеру еле держалась на
ногах от усталости. Моё сердце обливалось кровью при виде её мытарств,
но ничего сделать я не мог...
Неразумное поведение жены меня огорчало, но на сами задержки в пути я
не очень досадовал, а временами мне даже хотелось, чтобы наше
путешествие продлилось как можно дольше. Наряду с вполне понятным
желанием поскорее встретиться с регентом и получить у него ответы на
наши вопросы, я испытывал чуть ли не панический страх перед этой
встречей. Я боялся услышать подтверждение догадки Сандры, боялся, что
Мэтр вкупе с Ференцем Кароем действительно готовил нас в правители
Империи. Инна боялась того же. Я, конечно, рассказал ей о своём ночном
разговоре с Сандрой, а она призналась мне, что в глубине души
подозревала об этом чуть ли не с того самого момента, как Суальда
показала нам завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли. И я вовсе не
исключал, что упорное нежелание Инны признать свою ошибку и пересесть в
мужское седло, смирившись с необходимостью раздвигать ноги в
неподобающей для женщины ситуации, отчасти было продиктовано
неосознанным стремлением продлить наше путешествие и оттянуть момент
встречи с регентом - пусть даже ценой самоистязания. Но когда я
попытался намекнуть жене на такую возможность, она рассердилась и
наотрез отказалась разговаривать на эту тему.
Второй причиной, почему я не очень досадовал на нашу медлительность,
послужило то обстоятельство, что это время всё же не проходило для нас
впустую: дни напролёт беседуя с Сандрой и Сиддхом, мы уточняли и
углубляли свои знания о Гранях, постепенно расширяли свой кругозор,
получали массу новых и весьма полезных сведений по всевозможным
вопросам, а на привалах, помимо всего прочего, ещё и обучались разным
колдовским приёмам. На седьмой день путешествия Сиддх позволил мне
самостоятельно установить силовой купол вокруг нашего лагеря, и я
справился с этой задачей вполне удовлетворительно, лишь трижды
инквизитор поправил меня, да и то по мелочам. А на следующий вечер я
совсем обошёлся без его подсказок и даже добавил к стандартной защите
ещё парочку собственных "примочек", о которых Сиддх отозвался весьма
одобрительно. Он сказал, что я обладаю не только огромной колдовской
силой, но также и соответствующим складом ума, что позволит мне в
кратчайшие сроки овладеть своими уникальными способностями, полностью
взять их под контроль.
Я, впрочем, не слишком доверял похвалам Сиддха и в его щедрым авансам
в наш с Инной адрес. Ещё в самый первый день нашего знакомства я обратил
внимание, что инквизитор относится к нам подчёркнуто уважительно, чуть
ли не почтительно, а все свои возражения и замечания непременно облекает
в такую форму, что в его устах они звучат скорее как вежливые советы и
пожелания. Поначалу я думал, что Сиддх со всеми такой корректный и
обходительный, но уже на второй день убедился, что с другими членами
нашего отряда он обращается без лишних церемоний, порой даже фамильярно.
А после того, как Сандра поделилась со мной своими догадками, я начал
понимать причины такого особенного отношения к нам со стороны старого
инквизитора.
С самим Сиддхом ни я, ни Инна планы Мэтра не обсуждали, и в его
присутствии мы ни разу не обмолвились, что нам об этом известно. Он, без
сомнения, знал о нашей осведомлённости, однако делал вид, что ни о чём
не догадывается, а мы, в свою очередь, притворялись, что по-прежнему
пребываем в блаженном неведении. Мы сразу сообразили, что инквизитор не
горит желанием обсуждать с нами этот вопрос, а потому помалкивали. Да и
Сандра в дальнейшем старалась избегать таких разговоров и при первом же
удобном случае спешила переменить тему. Очевидно, Сиддх, проведав от неё
о нашей ночной беседе, строго отчитал девушку за вмешательство в чужие
дела и повелел ей на будущее попридержать свой язык. Немного позже,
проанализировав на досуге поведение Сиддха с самого момента нашего
знакомства, я пришёл к выводу, что он не просто догадывается о том, что
с нами происходит, но и кое-что знает наверняка. В самом деле: не мог же
регент приказать ему доставить нас в Вечный Город, не объяснив хотя бы в
общих чертах, кто мы такие и что собой представляем. Командор-
лейтенант - довольно высокий чин в Инквизиции, чтобы быть всего лишь
слепым исполнителем воли вышестоящего начальства.
А вскоре я обнаружил, что и Сандра знает о нас больше, чем хочет
показать. На первых порах это было лишь смутное подозрение, основанное
на общем впечатлении от наших бесед, но по прошествии недели оно не
замедлило подтвердиться фактами. К сожалению, эти факты были столь
деликатного свойства, что я никак не мог предъявить их жене, которая, к
слову сказать, весьма скептически относилась к моим подозрениям. Не то,
чтобы Инна не допускала такой возможности, просто она была очарована
Сандрой и не хотела подозревать её в неискренности. Я же, чувствуя к
девушке глубокую симпатию, тем не менее подозревал - и, как выяснилось,
не напрасно.
Это случилось во время моего третьего ночного дежурства. Как и в два
предыдущих раза, Сандра составляла мне компанию, мы сидели рядом у
костра, болтали о всяком о разном, и как-то слово за слово речь зашла о
семье Инны и о моих отношениях с тестем и тёщей. Некоторые замечания
Сандры навели меня на мысль, что ей известна одна тайна, о которой она
знать никак не могла, - а именно о том, что Инна у своих родителей
приёмная дочь. Сначала я решил, что мне просто показалось, но позже,
тщательно проанализировав весь наш разговор, я убедился, что это
действительно так. Другого толкования её словам я не находил.
А между тем, я ничего подобного ей не говорил. Даже случайно
обмолвиться не мог, за это я ручаюсь. Узнать от Инны Сандра тоже не
могла - по той простой причине, что Инна сама об этом не знала. Не
берусь судить, чем руководствовался мой тесть, посвящая меня в эту
тайну, на сей счёт у меня имелось несколько предположений, и в
зависимости от обстоятельств и расположения духа я склонялся то к
одному, то к другому. Но, как бы то ни было, он под строжайшим секретом
рассказал мне об удочерении Инны и взял с меня слово молчать, пока они с
тёщей сами не решатся ей в этом признаться. Я дал своё слово и не
собирался нарушать его ни по умыслу, ни по недомыслию. И коль скоро я
сумел утаить это от жены, то уж тем более не мог проболтаться Сандре. А
если всё-таки допустить, что Инна знала о своём происхождении, но
скрывала от меня, то представлялось невероятным, чтобы она поделилась
своей тайной с Сандрой, продолжая держать меня в неведении. Это было бы
против всяких правил, так поступить она не могла.
Следовательно, оставалось одно-единственное разумное объяснение:
Сандра узнала об этом из какого-то другого источника, а значит, ей было
известно о нас и многое другое, о чём мы никому здесь не рассказывали.
Это ещё больше укрепило меня в подозрении, что Сиддх и Сандра в какой-то
мере посвящены в планы Мэтра касательно нас и, мало того, принимают
активное участие в их реализации.
Однако я не стал давить на Сандру, пытаясь вызвать её на
откровенность. Между нами только начали складываться доверительные
отношения, и я не хотел подвергать нашу нарождавшуюся дружбу слишком
суровому испытанию, требуя от девушки нарушить приказ начальства. Она и
так навлекла на себя недовольство Сиддха, когда поделилась со мной
своими догадками (а может, не только догадками) на наш счёт. Я видел,
что Сандра тяготится всей этой секретностью, временами она мрачнела,
впадала в задумчивость, и мне казалось, что вот-вот она плюнет на
приказы и как на духу расскажет нам всё, что знает и о чём догадывается.
Но всякий раз чувство долга брало в ней верх, и она сдерживала свой
порыв...
Так прошло две недели - не без сюрпризов, но в целом спокойно, - а
потом события вдруг рванули с места и понеслись вскачь.
6
В ночь с пятнадцатого на шестнадцатый день путешествия исчез
Виштванатан Сиддх.
Мы хватились его утром, и то не сразу, а лишь когда сели завтракать.
В обычной суете, последовавшей за пробуждением, большинство из нас не
заметили отсутствия Сиддха, а те немногие, кто всё-таки заметил, не
придали этому значения, решив, что он ещё отсыпается после ночного
дежурства. И только перед завтраком мы обнаружили, что его нигде нет, и
начали волноваться.
Милош, сменивший Сиддха на посту, утверждал, что инквизитор, разбудив
его на дежурство, тотчас лёг спать и до самого подъёма из своей палатки
не выходил. Штепан, который вместе с Йожефом и Бориславом делил палатку
с Сиддхом, решительно отрицал это. В ту ночь он спал плохо, раз за разом
просыпался и был уверен, что после дежурства Сиддх в палатку не
возвращался. Наутро барон решил, что инквизитор лёг спать в другой
палатке, и до самого завтрака больше о нём не вспоминал. Йожеф,
дежуривший перед Сиддхом, не мог припомнить ничего, что пролило бы свет
на эту историю. По словам юноши, Сиддх проснулся в прекрасном
расположении духа, как всегда был приветлив, жизнерадостен и добродушен.
Леопольд, который среди ночи просыпался и около получаса болтал с
Сиддхом, тоже не заметил в его поведении ничего подозрительного. По моей
просьбе кот учинил допрос Гите, кошке-оборотню инквизитора, но не смог
вытянуть из неё ни единого полезного факта. То обстоятельство, что Сиддх
исчез, не прихватив с собой Гиту и не взяв ничего, кроме сабли,
одновременно и немного успокаивало, и ещё больше настораживало. В равной
степени это могло свидетельствовать как о том, что он просто пошёл на
прогулку, так и о том, что он покидал лагерь второпях или даже против
своей воли.
Наскоро позавтракав, мы тщательно прочесали окрестности, но не нашли
никаких следов Сиддха. Попытки Сандры установить с ним мысленную связь
тоже не принесли результата. Отчаявшись, она начала посылать наугад
вызовы на соседние Грани, но это было ещё более безнадёжным делом, чем
искать иголку в стоге сена. По самым скромным нашим подсчётам, число
Граней, на которые мог попасть Сиддх с момента своего исчезновение, уже
перевалило за сотню тысяч, и с каждой минутой возрастало в
геометрической прогрессии. Да и в любом случае, если бы инквизитор мог
(и хотел) связаться с нами, он бы давно сделал это и не заставлял нас
волноваться.
После трёх часов бесплодных поисков мы вернулись в лагерь отдохнуть и
обсудить наши дальнейшие действия. Этот импровизированный военный совет
проходил довольно вяло и неконструктивно, мы просто тянули время,
переливая из пустого в порожнее, и втайне надеялись, что проблема
решится сама собой - вот-вот появится Сиддх, успокоит нас и объяснит,
где он пропадал.
Однако Сиддх не появлялся, и чем дальше, тем больше в нас крепло
подозрение, что он не вернётся никогда. Мы строили самые разные догадки
по поводу его исчезновения, начиная от банального несчастного случая -
вышел в лес погулять и был съеден, вернее, проглочен неведомым крупным
хищником, - и заканчивая происками тёмных сил.
Сандра, наверное, раз десять проверяла целостность защитного купола и
не обнаружила в нём ни малейшего изъяна. Ничто гуще воздуха не могло
попасть снаружи в лагерь - ни обычным путём, ни телепортировавшись, -
так, чтобы не разрушить защиту и не потревожить сигнализацию. Правда,
Сандра говорила, что некоторые адские твари способны превращаться в
газообразное облако, а значит, теоретически могли проникнуть сквозь
силовой барьер; но даже в таком состоянии они сохраняли свою
инфернальную сущность и наши коты обязательно должны были почуять их
присутствие. Следовательно, Сиддх покинул пределы лагеря сам - а что с
ним случилось дальше, нам оставалось только гадать. Этим-то мы в
основном и занимались - строили разные догадки, одну мрачнее другой.
Особенно скверный был вариант, о котором первым заговорил Штепан. Я
понял, к чему он клонит, буквально с первых же его слов, как только он
принялся расспрашивать Сандру про Сиддха. Не стану отрицать: мне тоже
приходила в голову мысль, что с инквизитором может быть не всё чисто, но
я как-то не решался высказать её вслух. Мне очень не хотелось говорить
плохо о человеке, тем более подозревать его в предательстве, в то время
как он, возможно, лежит где-то мёртвый, а стая голодного воронья
справляет над его телом свою жуткую тризну... Поэтому в душе я был
признателен Штепану, что он избавил меня от неприятной необходимости
самому начинать этот разговор.
Как оказалось, Сандра мало что могла рассказать о своём старшем
товарище, поскольку была знакома с ним недолго. Виштванатан Сиддх был
переведён на Лемос лишь два месяца назад, а до того он семь лет
прослужил на Основе, где и получил звание командора-лейтенанта.
Поговаривали, что в скором времени его должны назначить новым
прецептором лемосского командорства на смену отцу Сандры, которому
прочат место в Высшем Совете ордена. Сама девушка не знала наверняка,
правда это или досужие вымыслы. Отец не подтверждал этих слухов, но и не
опровергал их, из чего Сандра делала вывод, что вопрос о его новом
назначении всё же рассматривается, однако окончательное решение ещё не
принято.
,,Если это действительно так,'' - мысленно обратился я к жене, - ,,то
Сиддх надёжный человек. Не думаю, что в Инквизиции принято ставить во
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг