Великая слава об этой победе пойдёт по всей земле, вселяя ужас в сердца
упрямцев...
Вскоре пришёл приказ самого Бату, полностью оправдавший действия младшего
хана. Гуюку было велено как можно быстрее подавить неожиданно возникшее
препятствие и двигаться дальше. Более того, великий Бату направил к месту
схватки дополнительные силы, которых вполне хватило бы для уничтожения сотни
таких отрядов. Лишь бы не задерживать переправу всего войска.
А между тем эффект получился совершенно противоположный. Куча воинов
практически топталась на месте, татары теснили друг друга, сами себе мешали
сражаться. Только что подошедшие вновь начали стрелять из луков и метать копья,
поражая своих же. И завершилось это безобразие загадочным исчезновением урусов.
Гуюк похолодел. Всё случившееся навело его на мысль о нанятых урусами
колдунах...
Не может быть! Ещё затемно до левого берега добрался один из тех, кто был
послан убить колдунов. Он доложил, что на этот раз покушение удалось. Без этого
великий Бату не начал бы переправу...
Но как тогда объяснить происшествие?! И о чём докладывать предводителю?..
Словно недовольное ворчание разбуженного в разгар зимы медведя пронеслось
над головами татар. Все посмотрели наверх... и задрожали. Ещё с вечера к Киеву
потянулись вереницы облачков и тучек. В бледном свете начинающегося утра стало
видно, что над городом нависло гигантское скопище тёмных туч. Толкователи
объяснили великому Бату, что это добрый знак: дескать, сами небеса гневаются на
упрямых урусов. Теперь же татары увидели, что тучи висят не над городом, а
прямо над руслом Днепра. Над ними!..
В облачной массе произошли неуловимые изменения. Казалось, она готова
осыпаться на землю лёгкими пушинками снега. Но вот по тучам пробежали
зарницы... ещё и ещё...
Громадная разлапистая молния распорола воздух и впилась огненными когтями
в самый центр татарского войска! Но это было лишь начало. Вслед за тем десятки,
сотни, тысячи молний обрушились на замерших людей, мигом ослепших от нестерпимо
яркого сверкания и оглохших от грохота.
На переправе началась паника. Объятые ужасом татары метались из стороны в
сторону, сталкивались друг другом, падали на лёд. Сумятицу усиливали вставшие
на дыбы лошади и обезумевшие верблюды, которые с диким рёвом топтали всё
вокруг. На обоих берегах Днепра в считанные минуты образовалась грандиозная
свалка из человеческих тел, опрокинутых телег, павших верблюдов и лошадей.
Почти четыреста тысяч татар оказались отрезанными от спасительной земной
тверди. Те, кто находился на периферии переправлявшихся отрядов, бросились
врассыпную - на север и юг по руслу реки - но слишком, слишком поздно...
Впрочем, как таковые молнии убили не очень много татар, куда больше их
гибло в давке. Но Карсидар с Читрадривой метили вовсе не в людей. Они понимали,
что сжечь такое громадное войско им не под силу; вся соль их дерзкого плана
состояла в другом. Огненные стрелы ударяли в лёд и рассыпались по его
поверхности ярко-голубыми шариками, которые тут же оглушительно взрывались.
Толстый ледяной панцирь уснувшей до весны реки не выдержал, дал трещины и,
наконец, со стоном и скрежетом раскололся на множество льдин.
Вопреки всем законам природы Днепр пробудился к жизни посреди лютой зимы!
И подобно могучему великану, чей сон так некстати потревожили, он был страшен в
гневе, жесток и не ведал пощады. Сильное течение подхватывало татар, мощные
водовороты затягивали их в пучину. Студёная вода сковывала движения, лишая
последних сил, отнимая надежду на спасение. Громадные льдины перемалывали
захватчиков, как жернова пшеничные зёрна. Лишь немногим удалось выбраться на
берег к югу от бывшей переправы - но и этих немногих доставали стрелами
подоспевшие из резерва половецкие лучники. А те единицы, которых не настигли и
стрелы, тоже далеко не ушли - насквозь промокшие, израненные, обессиленные, они
в конце концов валились в снежные сугробы и там замерзали насмерть. Окрестные
жители находили их тела до самой весны, а потом оттаявшее мясо обглодали с
костей хищники, расклевали вороны...
...Карсидар устало опустил руки и впервые за время, прошедшее со
вчерашнего вечера, вздохнул с облегчением. Стоявший на холме Читрадрива теперь
сам в силах удержать ослабевший поток молний, основная масса которых сместилась
к берегам Днепра, препятствуя оказавшимся на мелководье татарам выбраться на
сушу. Время от времени особо сильные разлапистые молнии ударяли в островки, где
нашли себе пристанище уцелевшие дикари. Вконец обезумев, татары бросались в
днепровские воды, где их поджидала смерть.
Почти половина вражеского войска была уничтожена на переправе, остальные
татары были разделены скресшим в стужу Днепром и деморализованы ужасной гибелью
сотен тысяч своих соплеменников. Теперь силы захватчиков и русичей сравнялись.
На правом берегу русские войска даже имели численный перевес, а на левом, хоть
и уступали в количестве, зато превосходили по боевому духу, к тому же на их
стороне была внезапность. После блестяще осуществлённой молниеносной атаки
Карсидар не сомневался в конечной победе русичей; он лишь заботился о том,
чтобы как можно меньше татарвы уцелело, чтобы весь мир знал, сколь жестокая
расплата ожидает тех, кто посмеет зариться на землю Русскую, на его землю...
Да, теперь это и его, Карсидара, земля! Здесь у него дом, жена, будут и
дети, которые продолжат его род. Он больше не наёмник, сражающийся на стороне
того, кто платит; теперь он воин, защищающий свою родную страну от иноземных
поработителей! И он никому не позволит угрожать будущему своих детей, внуков,
правнуков...
Вдруг Карсидар улыбнулся. Ему очень нравилась идея Данилы Романовича в
отношении хана Бату; он находил её весьма остроумной. Мир должен не только
знать, но и видеть, какая участь уготована врагам Руси. Пусть это видят все - в
том числе и ненавистные "хайлэй-абир"!
И Карсидар не мешкая приступил к исполнению первой части государева
замысла...
...Когда с неба ударили молнии, русские воины, оборонявшие Подольский
частокол и подходы к городу, на мгновение замерли, многие даже оробели, но
затем с радостными криками, с удвоенным, утроенным рвением налегли на
противника и принялись неотвратимо теснить татар обратно к Днепру. Тут у
русичей появился совершенно неожиданный союзник в лице вражеских воинов,
находившихся в задних рядах, у самого берега. Поддавшись панике, они стали бить
своих же в спину, лишь бы не попасть под град молний, обрушившихся на
переправу... Так вот почему Данила Романович, всем сердцем уверовавший в высшую
помощь, приказал своим войскам не выходить на лёд!
Тем временем с севера и юга, подчиняясь условному сигналу, выступили
засадные полки и атаковали с тыла татарские отряды, которые стремились взять
Киев в тиски. Не получая дальнейшего подкрепления, ордынское воинство на правом
берегу неумолимо таяло под ударами русских дружин...
А из всех церков и церквушек высыпали на улицу богомольцы и, не веря
собственным глазам, таращились на ослепительные стрелы, которые суровый
Громовержец Илья посылал с огненной колесницы, запряжённой огненными конями. Да
вон же он скачет меж клубящихся туч!.. Многие впоследствии подтверждали, что в
самом деле видели в небесах Илью на колеснице.
Правда, кое-кто, возможно, вспомнил некоторые проделки колдуна Хорсадара и
догадался об истинных причинах, вызвавших потоки небесного огня. Да только вряд
ли кто решится сказать худое слово человеку, который с Божьего милостью помог
одержать такую славную победу...
...Великий Бату был вне себя от бешенства. На его глазах рушились все
надежды и чаяния. Лучшая часть его воинства гибла под ударами молний, храбрые
бойцы, прекрасные кони, выносливые верблюды, "пороки", перед которыми не устоит
ни одна стена, - всё это тонуло в ледяной днепровской пучине, перемалывалось
льдинами. А он ничего не мог поделать! Его прежде победоносная армия оказалась
разрезанной надвое, и он понятия не имел, что происходит на правом берегу.
Теперь ясно, чьих рук это дело!..
Бату кровожадно повёл глазами, разыскивая лжецов, принесших перед
рассветом весть о гибели колдунов. Вот на ком можно выместить бессильный гнев!
Посадить мерзавцев на кол и, не дожидаясь, пока они сдохнут, содрать с них до
пояса шкуру, выдрать их лживые языки, выжечь хитрые глаза, выпустить кишки,
набить брюхо горячими углями, облить голову смолой и подпалить. А затем с
чувством сладострастной удовлетворённости наблюдать, как они корчатся в
предсмертных конвульсиях...
Но осуществить зверскую казнь у Бату не было ни возможности, ни времени.
Внезапно в хвосте арьергарда, так и не успевшего начать переправу, раздались
воинственные крики урусов. Это взбунтовались суздальцы, подстрекаемые
Святославом Всеволодовичем, который понял, что настал его черёд припомнить
татарам разорённые и пограбленные северные земли. И как ни злился на выскочку
Данилку князь Ярослав Всеволодович, он тоже обнажил меч и вместе с другими
вступил в схватку. Примеру отца последовал и Андрей Ярославович.
В узеньких щёлочках глазок Бату блеснул радостный огонёк. Вот и проявили
себя те, на ком можно отыграться! Всё верно, за урусов пусть отвечают урусы, а
своих предателей он наказать успеет.
И тут произошло событие, выходящее за рамки постижимых разумом вещей.
Внезапно перед Бату, словно из воздуха, возник невысокий статный урус в лёгкой
кольчуге с темно-каштановыми прядками волос, выбившимися на лоб из-под
остроконечного шлема. И хотя вооружён он был лишь игрушечным мечом, на татар
напал такой сильный страх, что все они замерли, точно парализованные. Да что
там, окружавшие хана телохранители вообще попадали замертво! А проклятый урус
шагнул к великому Бату, зажал в кулак его пышные космы цвета воронова крыла - и
исчез столь же внезапно, как появился, унеся с собой предводителя дикой армады.
На утоптанном множеством ног снегу осталась лишь вышитая бисером кунья шапка...
...Карсидар исчез, но тут же вновь возник почти на том самом месте. Воины,
которые заметили это, возможно, и не придали бы его короткой отлучке значения,
если бы не одно важное обстоятельство. Карсидар вернулся со спутником - вернее,
с пленником. Он крепко держал за волосы толстого татарина, одетого с
невероятной роскошью. В мерцающем свете молний, которые всё ещё били в кипящую
чёрную воду пробуждённого от зимнего сна Днепра, было ясно видно, что татарин
весь посерел от испуга.
Между тем Карсидар отцепил от шёлкового алого пояса толстяка саблю в
усыпанных самоцветами позолоченных ножнах, турнул его к остаткам "коновальской
двусотни" и спокойно сказал:
- Ребятушки, это хан Бату, который привёл на нашу землю своих шелудивых
псов-ордынцев. Смотрите, стерегите его хорошенько. Государь Данила Романович
велел мне привезти его в Киев обязательно живьём. Головой за него отвечаете!
Затем подошёл к тысяцкому Остромиру, взял у него из рук повод своего коня,
вскочил в седло и обратился ко всему отряду с короткой речью:
- Братья русичи! Суздальские воины, которых проклятые татары силком
приволокли под стены Киева, подняли в тылу ордынцев мятеж. У них небольшая
дружина. Если мы не поторопимся, суздальцев перебьют всех до единого. Вперёд!
Вздымая снежную пыль, озаряемый сполохами молний, северный отряд ринулся в
бой. С противоположной стороны татар атаковал южный отряд. Начался разгром
ордынского войска на левом берегу Днепра.
По мере того, как под натиском русичей таяли вражеские силы, застилавшие
небо грозовые тучи постепенно рассеивались. Уже бесполезные молнии перестали
бить в бурлящие днепровские воды. А когда во второй половине дня из-за туч
выглянуло зимнее солнце, то в его холодных лучах засияли золотом купола Киева -
города-победителя, столицы земли Русской...
Эпилог
И СНОВА В ПУТЬ
За остатками разгромленного татарского войска русичи охотились ещё с
неделю. Нескольким небольшим отрядам из тех, которые переправились через Днепр
в самом начале штурма и пытались обойти Киев с севера, удалось прорваться
сквозь ряды волынян и по руслу Почайны уйти на запад. Впоследствии, когда
Данила Романович бывал не в духе, то несколько раз ставил Карсидару в упрёк,
что, расколов молниями днепровский лёд, они с Читрадривой не сделали того же
самого на Почайне.
- Ты лучше у Димитрия спроси, как это он умудрился татар выпустить, -
отвечал всякий раз Карсидар. - А насчёт Почайны уговора не было, да и с кручи,
на которой стоял Андрей, её русла не видать. Или ты хотел, чтобы разом с
татарами мы потопили наших воев? А ещё хуже было навести молнии на город.
Государь и не настаивал сильно на своём, зная, что Карсидар прав. Впрочем,
особого вреда на правом берегу татары не причинили. Смертельно напуганные
ужасной участью тех, кто попал в ледовую ловушку, они неслись вперёд без
оглядки, пока посланные в погоню дружины не настигли часть из них под
Искоростенем, а другую часть - аж под Звягелем. Всех их беспощадно истребили.
По поводу чего уже Михайло любил беззлобно подшучивать:
- Вишь, Давидушка, эка радость привалила твоим землякам-древлянам - в
Искоростене татарву принимать!
Выскользнувших из ловушки на левом берегу дикарей было значительно больше.
Отступали они на восток более организовано, видимо, надеясь уйти на родную
землю. И отступали с боем. Потому и управиться с ними было сложнее. Если бы их
возглавлял великий Бату, если бы с востока подтянулись новые ордынцы, возможно,
они могли представлять некоторую угрозу для Руси. К счастью, возглавить
отступающих было некому. А после воодушевившего русичей чуда с молниями,
расколовшими лёд, земля горела у татар под ногами. И около места впадения Удая
в Сулу, чуть севернее Лубен, с этими отрядами также было покончено. Лишь жалкие
остатки бежали дальше, в дикую степь, неся своим соплеменникам ошеломляющую
весть: огромнейшее войско, доселе невиданное в мире, было подчистую сокрушено
на берегах Днепра...
Дружины киевлян, черниговцев, переяславцев и сиверцев, преследовавшие
татар в течение четырёх дней, а также стихийно собравшиеся со всех восточных
княжеств ополченцы прибыли в Киев с радостным известием. На следующий день
после их возвращения Данила Романович обещал устроить великое празднество по
случаю чудесной победы.
Хотя, если говорить откровенно, русичи и без распоряжения государя не
растерялись и начали праздновать разгром татар. Бражничали все от мала до
велика, и мужчины, и женщины, и старики, и даже подростки. Поглощали мёд и вина
в своих домах, на улицах, в гостях и в небольших корчмах. Пили за чужой счёт и
сами угощали других. Если воин возвращался живым, в его доме с радостью пили за
избавление от опасности. Если товарищи приносили раненого, пили за его
скорейшее выздоровление. Убитых поминали бурными возлияниями. Постояльцев из
иных уделов земли Русской принимали с не меньшим почётом, чем киевлян, ибо в
грандиозной сече участвовали все.
А уж как расходилась знать! Создавалось впечатление, что бояре стремились
перещеголять друг друга в щедрости. То один, то другой выкатывал из погребов
огромную бочку хмельного мёда, после чего напивался до упаду не только он сам
со всем своим двором, но и всякий случайный прохожий. Как всегда в таких
случаях, мигом образовались громадные компании полупьяных гуляк, которые, не
протрезвев как следует после вчерашней попойки, уже с самого утра мечтали о
новой и начинали день с обмена новостями: "Слыхали, сегодня, бают, Василь
Богуславский грозился десятиведёрную бочку откупорить..." - "Нет, не пойдём к
Василю. Вон Микула Гордятин две бочки выкатит. Айда к Микуле!" - "Дык до Микулы
тащиться сколько, а вот до Яромира рукой подать! Вы как хотите, а я к нему..."
Карсидара, в общем-то, не удивляло поголовное пьянство. После победы на
берегах Озера Десяти Дев орфетанцы тоже пили будь здоров. Он сам неплохо
погулял. Правда, пришлось незаметно улизнуть в самом разгаре веселья, не то
какой-нибудь герцог, затаивший на него злобу, чего доброго, мог забыть о
королевском указе, раз опасность уже миновала...
Вместе с тем, Карсидар знал несколько случаев, когда горделивая
беспечность победителя приводила к плачевным результатам. И отлично понимал,
что если татары соберутся с силами, им ничего не стоит осадить Киев и даже
сходу взять город приступом. Попробовал поделиться своими опасениями с тестем,
но Михайло лишь руками замахал, поднёс зятю мёду в отделанном серебром бычьем
роге и сказал:
- Господь с тобой, Давидушка! Благодаря твоим с Андреем стараниям татарва
так пятки салом смазала, что одному Богу известно, где их теперь искать.
- То-то и оно, что неизвестно, - пытался воззвать к разуму Карсидар.
Но Михайло сунул ему в руки рог и прикрикнул:
- Да хватит тебе! Вон сколько народу в сече полегло, а в моей семье... то
есть, в нашей... словом, нас Бог миловал. Ты цел и невредим, Вышата жив-здоров,
меня лишь слегка царапнуло. Будимирке, конечно, изрядно досталось, но он
крепкий, весь в меня, выдюжит. Никто у нас не погиб, Давидушка! Даже наоборот,
я слышал, - он хитро подмигнул зятю. - Так что не бери дурного в голову. Пей и
веселись.
Карсидар не успокоился и пошёл к Даниле Романовичу, но государь тоже
отмахнулся от его предостережений, сказав лишь:
- Не желаешь бражничать - не пей. Хочешь стеречь Киев - стереги. Только
всё это напрасно. Татары не станут нападать, мы им знатно наподдали. Да и кто
теперь к нам полезет? С такими-то сторожами, которые не теряют голову даже
среди всеобщего гульбища!
Впрочем, наряду со столь откровенной беспечностью Данила Романович не
позабыл отдать особое распоряжение насчёт захоронения тел погибших татар. Это
была весьма разумная мера, так как если бы трупы захватчиков пролежали в
неприкосновенности до наступления оттепели, непременно началось бы разложение
останков, что было чревато серьёзными осложнениями вплоть до эпидемий и мора.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг