миг ослеплён им, обольщён и не желаешь принять Божью помощь, ниспосланную с
Небес нашей многострадальной земле".
Читрадрива по достоинству оценил ловкость, с которой Данила Романович
загнал митрополита в двойную ловушку. Теперь Иосифу приходилось выбирать между
оскорблением Бога и признанием собственной никчемности. И пока митрополит убито
молчал, государь заговорил благосклонно, почти ласково. Как бы между прочим он
напомнил о своём обещании вытребовать у патриарха Константинопольского
патриарший чин для Иосифа, если Русь остановит нашествие ордынцев.
Митрополит в конце концов сдался. Читрадрива и Карсидар следили за его
мыслями, как и за мыслями государя, поэтому не сомневались: Иосиф убедил себя
поверить в то, что Бог, его архангелы и святые ниспошлют чудо, если их о том
хорошенечко попросить. На всякий случай митрополит решил молить о
заступничестве не одну Деву Марию, но всех-всех, начиная от Иисуса Христа и
кончая самым незначительным святым угодником.
"А пророка Илью также будут просить помочь нам?" - отозвался Читрадрива.
Иосиф подтвердил, что да, в церквушке на набережной будут молиться Илье.
Не очень разбиравшийся в христианском пантеоне Карсидар хотел спросить, какое
это имеет значение, но Читрадрива мысленно велел ему не раскрывать рта. А
Данила Романович между тем горячо поблагодарил будущего патриарха всея Руси и
отпустил его с миром. Вскоре ушёл и Карсидар, которому необходимо было заняться
подготовкой засады. Читрадрива кратко повторил государю порядок предупреждения
всех полков об опасности, связанной с реализацией плана битвы, и тоже удалился,
чтобы позаботиться о ложном донесении насчёт их гибели. Короче говоря, все были
заняты по горло и надеялись, что митрополит сдержит обещание. Тогда все тёмные,
забитые людишки будут собраны в "святых местах" и заняты делом, вместо того,
чтобы путаться под ногами...
- Что, Андрей, боязно?
Они миновали Лядские ворота и остановились. Данила Романович пытливо
смотрел прямо в глаза Читрадриве, хотя знал, что ему никогда не удастся
проникнуть в мысли колдуна.
- Нет, - ответил Читрадрива, который действительно не испытывал страха. -
С чего ты так спрашиваешь, государь?
- Ну, всё-таки... - Данила Романович пожал плечами. - Ты не воин, как
Давид, и не привык носить оружие.
Он кивнул на меч, прицепленный к поясу Читрадривы. Карсидар всё же настоял
на том, чтобы ему перековали клинок. Более того, он лично следил за работой
кузнецов, до тонкостей вникая в самые незначительные на первый взгляд мелочи.
- Да, меч получился что надо, - сказал Читрадрива и подумал: как жаль, что
Данила Романович не видел его в той битве, когда был ранен Пеменхат. - Если бы
я получил такой раньше, может, из меня вышел бы воин не хуже Давида.
Государь засмеялся, поправил отделанный золотом шлем, одёрнул алый плащ,
сделал знак конвою и, понизив голос до шёпота, проговорил:
- Ладно, Андрей, хватит шутки шутить, пора делом заняться. Я знаю, сегодня
ты будешь сражаться на свой лад. Посмотрю, как у тебя получится. И как выйдет у
Давида. И знай, если выйдет...
- Мы уже говорили о том, и мне нечего добавить, - не очень почтительно
оборвал его Читрадрива. - Оставаться здесь Давиду или нет, его дело. Я же
наверняка уеду. Так что, государь, не стоит возвращаться к этому вопросу. Тем
более, время дорого, сам знаешь. Сегодня я буду сражаться вместе с твоим
войском... хоть и на свой лад. Я уже дал тебе слово и не отступлюсь от него.
Ничего не сказал Данила Романович, только кивнул, отвернулся, натянул
огромные рукавицы и погнал свою серую в яблоках кобылу вниз, к пристани, чтобы
ободрить собравшихся там воинов напутственной речью и отдать им весьма странный
приказ. И правда - все, как один, дивились приказу государя. Почему им нельзя
выходить на лёд? Чего они не должны пугаться? Татарских псов, что ли? Бежать
они и так не собирались - ведь за спиной Киев, а в нём старики-родители,
сёстры, жёны, детишки малые, всё их добро, весь мир... Что за притча?!
Однако приказ есть приказ, а воины - люди дисциплинированные. К тому же
вслед за тем Данила Романович велел щедро забросать прибрежный лёд якорцами, а
наступать на эти острые колючки в самом деле нельзя; вот и нашлось объяснение
необычному повелению. И облетела чудная весть центральный отряд, растянувшийся
вдоль набережной, понесли её вестовые и в полки, сосредоточившиеся по обе
стороны города.
А Данила Романович переместился в третью линию обороны под стены Города
Изяслава-Святополка, чтобы отсюда руководить сражением. С места, где он стоял,
было видно, как одинокая фигурка поднялась на вершину днепровской кручи и
замерла там в ожидании. Силуэт человека довольно чётко вырисовывался на фоне
слегка зазеленевшего на востоке неба. Это был Читрадрива, который занял удобную
позицию и наблюдал за левым берегом Днепра, где из-за горизонта уже выкатывался
шумный поток огней, постепенно поглощавший цепочку сигнальных костров. Где-то
там сейчас Карсидар...
...Карсидар же притаился в засаде на Тугархановой косе со своей
"коновальской двусотней". И если его головорезы стучали зубами от лютого
холода, то ему было жарко. Ещё бы, ведь приходилось управляться с тремя делами
сразу! Во-первых, под самым носом крутились татарские лазутчики, и необходимо
было ослабить их внимание настолько, чтобы они не обнаружили засаду. Во-вторых,
ещё со вчерашннего вечера Карсидар мысленно "прикрывал" два громадных отряда,
переправившихся через Днепр выше и ниже Киева. Первый отряд двигался вдоль
русла Десны от Вышгорода и Городца, второй заходил с полдороги между Пересичнем
и Треполем. Пока что они не приближались к татарскому войску, соблюдая
осторожность, да и возможности Карсидара были далеко не беспредельными. Но он
старался сделать всё от него зависящее, чтобы ни у кого из ханов не возникло
желания разведать обстановку на левом берегу. В-третьих, нужно было следить за
тучами, так и норовившими разбрестись по небосводу. И кроме того, приходилось
периодически связываться с Читрадривой.
От этих занятий (трудно сказать, какое из них было более важным) Карсидара
постоянно отвлекали приступы лютой ненависти к татарам. Он бы ни за что не
справился со столь ответственной работой, если бы не камешек от серьги,
вделанный в обручальное кольцо. Только с его помощью Карсидар мог
рассосредотачивать своё внимание сразу между несколькими занятиями; оттуда же
он черпал силы, когда начинал чувствовать усталость. Интересно, насколько
возросло бы его могущество, будь камень побольше? Скажем, такой, как в перстне.
Хотя Читрадрива утверждает, что не в размере дело...
Кстати о Читрадриве. Чего он медлит? Заснул на своей круче, что ли? Ведь
татары уже здесь, рядом. Вокруг! Карсидар контролировал нёсшего ложную весть
гонца, не давал ему сбиться с пути, умело направлял к ближайшей группе
дозорных, ожидавших новостей из Киева. Видел из-за кустов, как они встретились;
видел, как татары хладнокровно зарезали суздальца, точно ягнёнка. Вскоре после
появления первого сигнального огня, в Киеве монотонно загудел тревожный
многоголосый набат - это с холмов над Днепром заметили врага. А затем и слева,
и справа потекло море вооружённых людей.
- Эй, Давид! - окликнул его Ипатий. - Ну что там? Скоро уже?
Замёрзшие "коновалы" недоумевают: почему тянет их предводитель, почему не
командует, не дозволяет сцепиться с врагом? Для чего вообще они засели на этой
проклятой косе? И как странно видеть, что татары идут мимо них, совершенно не
замечая рядом с собой две сотни русичей.
Да сколько можно тянуть?!
...Читрадрива проверил, не видно ли из-под толстой овчины холодного сияния
голубого камня, поправил рукавицы и перевёл взгляд на русло Днепра. Головной
отряд татар шёл довольно узким потоком в направлении Подола. В серо-зелёном
сумеречном свете студёного утра было неплохо видно, как побросав на ходу факела
и схватившись за мечи, копья и луки, нападавшие подкатились к берегу. Отчаянные
крики тех, кто наступил на острые якорцы, потонули в диком рёве остальных, и,
затаптывая упавших, двигаясь вперёд по их извивающимся телам, неистовое
татарское войско ударило в сомкнутые ряды русичей. Азартные вопли дерущихся,
стук щитов, звон мечей и боевых секир, треск ломающихся копий, свист стрел
заглушили все остальные звуки, один лишь густой набат натужными толчками
вырывался из общего гама, вознося к небесам призыв о помощи.
Затем картина разворачивающегося сражения несколько изменилась. Вслед за
головным татарским отрядом, который столкнулся с шеренгой русичей на набережной
и штурмовал Подольский частокол, следовали новые группы. Они наступали гораздо
более широким фронтом, обходя Киев с двух сторон. Правый фланг армады ударил по
почти незащищённой Оболонской низине и, двигаясь вдоль русла Глыбочицы, пытался
прорваться к Копыревому концу. Отряды левого фланга точно так же стремились
преодолеть крутой подъём и охватить с юго-востока весь Новый Город.
Впрочем, для этого татарам нужно сначала смять войска обороняющихся, а это
было легче сказать, чем сделать. Читрадрива видел, как бьётся угорская дружина,
которую король Бэла прислал в распоряжение Данилы Романовича, едва прослышав о
том, что в случае взятия Киева Бату намерен двинуть своё войско прямиком на его
земли. Яростно сражались полки рязанцев, смолян, пинчан, волынян, киевские и
вяземские тысячи... Но татар всё прибывало и прибывало, их бешеная масса
неслась по днепровскому льду расширяющимся веером. Это уже никак не входило в
план сражения, и Читрадрива отдал мысленную команду Карсидару...
- Бей их!!! - с громадным облегчением рявкнул Карсидар.
Теперь его задача значительно упростилась. Не нужно больше расслаблять
внимание татар, отвлекая их от засады на Тугархановой косе и переправившихся им
в тыл отрядов. Правда, пришлось тут же оградить "коновальскую двусотню" от тучи
стрел и копий, но по сравнению с предыдущим, это было чуть ли не игрушечным
делом.
Замёрзшие "коновалы" обрадовались возможности согреться. Послушные
приказу, они ударили татарам в спину и мигом отступили, сомкнувшись плечом к
плечу. В первую минуту враги опешили, но затем развернулись и набросились на
самонадеянных глупцов, неосмотрительно устроивших засаду в столь неподходящем
месте. К сожалению, снедаемый ненавистью к татарам Карсидар не мог как следует
заняться плосколицыми без того, чтобы не выдать своего присутствия. Он лишь мог
до некоторой степени защитить "коновалов" да время от времени осторожно
парализовывать самых рьяных татарских воинов, пугать коней и верблюдов, которые
неожиданно шарахались прочь, сминая ряды врага и внося сумятицу в переправу
ордынского войска. Всё остальное внимание Карсидар сосредоточил на облаках, и
обжигаюший лица ледяной ветер подул сильными порывами, сгоняя тяжёлые, чёрные,
как сажа, тучи к переправе. Только бы Читрадрива удержал их...
"Коновалы" сражались героически, но их было всего две сотни против
несметного количества татар. Кольцо русичей всё время уменьшалось, сжимаясь
вокруг Карсидара, неподвижно замершего в центре. Хорошо ещё, что он защитил
своих рубак от стрел и копий, не то их перебили бы в мгновение ока, как зайцев.
Только что "коновалам" было холодно, теперь же горячий солёный пот заливал
глаза, руки устали размахивать оружием, нанося и отражая удары, коленки
подламывались. А татары всё наступали и наступали, перебирались через груды
изувеченных тел соплеменников, падали поверх них, пронзённые стрелами и
копьями, сражённые мечами... И казалось, этому аду не будет конца!
Силы русичей таяли. Вот осталось полторы сотни бойцов... вот уже не более
ста... Как подрубленный дуб, рухнул наземь Ипатий... Заливаясь кровью, медленно
осел Гнат... Неужели они все погибнут?!
- Держитесь! Ещё немного! - подбодрил "коновалов" Карсидар и послал
обеспокоенную мысль Читрадриве: долго ли ещё биться?
...С вершины холма Читрадрива видел, как движение ордынцев застопорилось.
Это было похоже на человека, который на бегу ступил в незаметную ямку и,
споткнувшись, растянулся на земле.
Татарские воины, находившиеся немного впереди Тугархановой косы,
остановились и, окружив небольшой участок, поросший невысокими ивами и
стройными тополями, бросились в атаку... Но по прошествии нескольких минут
стало очевидно, что они не наступают, сокрушая дерзкого противника, а большей
частью топчутся на месте. Пространство вокруг южной оконечности косы быстро
укрылось пёстрым ковром человеческих тел.
Неожиданно возникшее в самом центре переправы побоище потихоньку
перерастало в серьёзное сражение. Татарские отряды уже не расходились по
замёрзшему руслу широким веером, а вновь шли сплошным монолитным потоком,
который заворачивался вокруг "горячего" участка косы, как нитка вокруг клубка.
Даже наметился некоторый разрыв между заканчивавшим переправу авангардом и
центром. А сзади подпирал нетерпеливый арьергард... Вот татары вытянули на лёд
стенобитные машины-"пороки"...
Пора захлопнуть ловушку!
...Карсидар мигом "выдернул" с Тугархановой косы всех "коновалов", живых и
мёртвых, а также некоторых наиболее рьяных татарских воинов, подвернувшихся ему
под руку. Они переместились в наперёд условленное место, на небольшую
возвышенность в самом центре стотысячного отряда, который ночью вышел на левый
берег с севера. Уже привыкшие к подобным штучкам "коновалы" ни капли не
испугались. Предупреждённые заранее бойцы отряда, хоть и были поражены
очередной выходкой воина-колдуна Давида, всё же совладали с собой и не
ударились в панику. Зато парализованные ужасом татары мигом выронили оружие и
упали наземь ничком; их тотчас же перерезали, как свиней.
А "коновалы" в изнеможении попадали друг на друга. Из двух сотен осталось
в живых чуть больше пятидесяти.
- Ничего, ничего, - пробормотал Карсидар с грустью оглядываясь вокруг.
Почти три четверти его бойцов сложили головы на Тугархановой косе. Но они
знали, на что шли, и смерть их не была напрасна. Они погибли, спасая жизни
десятков, если не сотен тысяч своих соотечественников...
Тем временем русские воины, покончив с татарами, расступились, и Остромир
подвёл к Карсидару оседланного Ристо, который весело заржал при виде хозяина.
- Погоди, ещё не время, - сказал он, но тем не менее слегка потрепал
гнедого по холке.
Зетем Карсидар перевёл взгляд на небо, сплошь затянутое низкими чёрными
тучами. Было темно, будто и рассвет не наступал. Молодец Читрадрива, удержал
тучи, не дал разбрестись небесным овечкам! Теперь пора... Жаль, конечно, что у
него не лужёная пастушья глотка, как у старины Пема, но уж как-нибудь
справится.
И, послав соответствующую мысль Михайлу, Карсидар закричал:
- Слушайте меня, вои! Сейчас все жители Киева во главе с самим
митрополитом Иосифом возносят молитвы Деве Марии и всем святым о заступничестве
за землю Русскую...
- ...чтобы спасли нас Небеса и охранили от проклятых татар, - выкрикивал
Михайло, получивший сигнал от зятя.
Для того, чтобы предупредить южный отряд, его сотня была специально
выделена из Остромировой тысячи и придана Полоцкому полку. Михайло страшно
волновался, уцелеет ли его зять в сече на Тугархановой косе. Милку он, конечно,
успокоил. И разумеется, ни на секунду не сомневался в способностях воина
Давида. Но как опытный ратник, он в полной мере представлял, что там будет
твориться. Потому Михайло испытал огромнейшее облегчение, услышав мысленный
приказ Карсидара. Значит, жив! Хотя бы зять... А как там сыновья? И Будимирко,
и Вышата остались под стенами Киева...
- ...И Бог сотворит сегодня великое чудо, которому вы будете свидетелями!
- надрывался Карсидар, уже без остатка переключая внимание на тучи.
Ах да, конечно, ещё предупредить...
- ...Поэтому не бойтесь того, что свершится сейчас, - как можно увереннее
провозглашал Михайло. - Пусть не дрогнут сердца ваши, пусть трепещут татарские!
Они побегут в панике, тогда бейте их!..
- ...Но помните и другое: ни в коем случае нельзя выходить на лёд.
Сбрасывай в Днепр татарина, но не выходи сам! Так велел государь Данила
Романович! Молитесь все! И да поможет нам Бог!
Закончив выкрикивать приказ, который он разумел лучше других, Карсидар как
бы в молитвенном жесте простёр руки к небосводу. Остальные воины тоже
посмотрели в зенит и начали молить Богородицу о чуде.
По примеру Михайла стали молиться и воины южного отряда.
Время от времени поглядывавший в сторону одинокого холма Данила Романович
увидел, что Читрадрива воздел руки вверх, и подумал: "Ну, теперь-то Небо
ответит на мольбы моего народа как следует!.."
...Окружившие Тугарханову косу татары пребывали в полной растерянности.
Что случилось? Как могло это произойти? Ведь только что проклятые урусы были
здесь - и вдруг как сквозь землю провалились, да ещё вместе с частью татарских
воинов и трупов! Все бросились на обильно залитый кровью клочок песка,
проступивший посреди льда и снега, но кроме глубоких отпечатков ног и стрел,
вонзившихся в верхние части стволов тополей, не обнаружили ровным счётом
ничего...
Когда невесть откуда взявшиеся урусы ударили в спину татарам, хан Гуюк не
знал, что и думать. Было вообще непонятно, как проморгали засаду и разведчики,
и прошедшие здесь прежде отряды. И каким образом урусы проникли на косу, не
оставив вокруг следов? Гуюк ни за что не поверил бы россказням о стрелах и
копьях, которые либо не долетали до косы и поражали в спину своих же, либо
наоборот перелетали через песчаную полоску и угрожали тем, кто покидал левый
берег. Но ведь он видел это собственными глазами!
Что теперь делать? Обратиться за распоряжениями к великому Бату?..
После недолгих колебаний Гуюк решил не беспокоить предводителя. Он сам
задержал часть воинов, чтобы покончить с жалкой кучкой урусов, дерзнувших столь
наглым образом оказать сопротивление. Его огромная лисья шапка замелькала тут и
там подобно огненно-рыжему факелу. Гуюк торопил нерадивых: скорей! скорей!
Минкерфан ждёт своих победителей, чтобы растечься перед ордой грудой сокровищ!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг