крещению жрецы огорошили его известием, что на самом деле у христиан не один
бог, а целых три, вернее, бог-то един, но существует в трёх разных ипостасях -
сам Иисус Христос, его Отец и ещё какой-то загадочный Святой Дух. Естественно,
Читрадрива забеспокоился, ночь напролёт листал Святое Писание и после этого
пришёл к выводу, что Отец Иисуса Христа - это не кто иной, как иудеянский
Адонай!
"А ты говоришь, мирная жизнь, единый бог, - жёлчно съязвил по этому поводу
Карсидар. - Вспомни, как насторожили догадки о моём происхождении Данилу,
Остромира и Михайла. И подумай над тем, как стали относиться к тебе
"друзья"-иудеяне! А у них, оказывается, общий бог".
Да, было над чем призадуматься...
Единственным человеком из иудеян, который рассматривал "пришлых колдунов"
не как неизбежное зло, был веронский купец Шмуль. Он и на церемонии крещения
почти присутствовал - в саму Десятинную церковь, разумеется, не заходил, но
затесался в толпу народа, собравшуюся на Бабином Торжке, через который провели
торжественную процессию с "новообращёнными рабами Божьими Давидом и Андреем",
как пышно именовали их в тот день. Карсидар тогда остро почувствовал особо
пристальное внимание, исходившее от одного человека и перекрывавшее простое
любопытство толпы, смешанное с суеверным ужасом. И прекрасно понял причину
этого внимания.
А на следующий день Читрадрива потихоньку сообщил Карсидару, что перед
отбытием в Верону Шмуль хочет встретиться с обоими падшими. Для соблюдения
тайны пришлось "колдовским" способом переместиться в заранее условленное место
за городом. Купец уже ждал их и, между прочим, ничуть не испугался появлению
Карсидара и Читрадривы прямо из воздуха. Кажется, даже не очень удивился.
- Да-да, о способностях Ицхака ходили смутные слухи, - сказал он на это. -
И мне думается, он исчез как-нибудь похоже. Взял и растворился в воздухе. А как
иначе?
- Оставив мою мать и меня? - возмутился Карсидар. - Бросив королевство на
произвол судьбы?!
- Да-да, твою мать... - старик задумчиво пожевал губами. - Ты так похож на
красавицу Тамар, о Давид бен-Ицхак!
- Тамар? - удивился Карсидар, сознание которого моментально отозвалось
цепочкой ассоциаций. - Это... Да, это имя моей матери! Точно. Но ведь это... и
дерево...
- А ты помнишь? - косматые брови Шмуля дрогнули. - В самом деле, это также
название высокого стройного дерева. И у матери твоей была та же гордая,
поистине королевская осанка. Я видел её, я знаю... Но погоди! У малыша Давида
была одна особая примета, - всполошился старик и попросил: - Покажи-ка ухо.
Вместо этого Карсидар вынул из кармана на поясе серёжку с необычным
камнем.
- Она снята?! - Шмуль пришёл в ужас и пробормотал: - Тогда всё ясно...
Старик долго отмалчивался, не отвечая на настойчивые расспросы Читрадривы
и Карсидара, а в голове у него вертелась единственная судорожная мысль: "Печать
снята..."
- Об этой серьге всякое болтали в народе, - сказал он наконец. - Я знаю
лишь одно: отец нацепил её тебе после пожара в дворцовой пристройке...
- После пожара?! - воскликнул Карсидар, не веря своим ушам, а Читрадрива
громко расхохотался.
- Поэтому я склонен верить тому, что ты в самом деле сын Ицхака, - сказал
Шмуль. - Ведь в городе ходят слухи об уничтоженной огнём разведке татар...
Купец вновь умолк, представив картину грандиозного пожарища, правда,
нисколько не похожую на ту, какой она была в действительности. Потом принялся
всячески сокрушаться по поводу роковой ошибки, совершённой обоими пришельцами.
- Что вы наделали?! Для нас считается меньшим грехом перейти в веру к
муслмим, чем подставить голову под воды крещения!.. - вопил он так, что,
казалось, с окрестных деревьев осыпалась мелкая снежная пыль. Хорошо, что в
назначенном для встречи лесочке не было никого, кроме них.
- Нам капали на головы елейное масло, а не воду, - пытался возразить
Карсидар.
- Всё равно! - гремел купец. - У муслмим, по крайней мере, один божок,
хоть и нечестивый, - Аллах. А эти ноцрим называют себя единобожниками,
исповедуя трёх в едином лице! Это же идолопоклонство! И кто на него согласился?
Давид, сын самого Ицхака! Или тебя принудили?
Шмуль хитро взглянул на Карсидара и подумал: "Кто в силах диктовать такому
человеку свою волю..."
- Верно, я сам пошёл на это, - сознался Карсидар. И непонятно почему ему
вдруг сделалось невыразимо стыдно.
- Вот! Признался! О, Адонай, Адонай, видишь ли ты позор этого несчастного
глупца?! - в искреннем порыве купец вскинул руки к небу. Но через некоторое
время немного успокоился и заговорил более сдержанно: - Ладно, сделанного не
воротишь, и к чему сокрушаться? Будем уповать на милость Всевышнего и
надеяться, что когда-нибудь ты раскаешься... хотя наши не прощают грех
добровольного крещения. Никогда! И если старый Шмуль сейчас разговаривает с
вами, то потому лишь, что изъездил вдоль и поперёк многие земли и навидался за
свою долгую жизнь всякого, уж поверьте мне. И обоих твоих родителей я видел,
тяжкий грешник Давид бен-Ицхак. К тому же, несмотря на то, что тогда я уехал из
королевства Исраэль, у меня в груди живое сердце, которое на части разрывается
при одной мысли о несчастной судьбе нашего народа. Мы вот говорили как-то с
другом твоим Читрадривой, и он признался, что ему тоже больно за унижения
соплеменников, которые они терпят в вашем далёком краю.
Читрадрива со значительным видом кивнул, и Карсидар с некоторым
раздражением подумал, что его товарищ пытается навербовать сторонников для
своего заговора где только возможно.
- Поэтому, молодые люди, несмотря на тяжесть совершённой вами ошибки,
старый Шмуль говорит: будете нуждаться в чём - добро пожаловать в Верону. Мой
дом всегда открыт для вас обоих. Если я буду жив, то помогу вам сам, если сойду
в могилу - дети мои помогут или внуки. Моё слово верное, можете на меня
положиться.
Далее купец объяснил, куда нужно ехать отсюда, чтобы добраться к нему, а
также описал дорогу в Землю Обета.
- Там сейчас более или менее спокойно, неаполитанский король выгнал этих
ублюдков с крестами на одеждах. Правда, надолго ли... Вот отец твой,
незабвенный король Ицхак, умел расправиться с ними! Правда, огнём и молниями он
не швырялся, но!.. - И, многозначительно подняв вверх указательный палец,
старик прошептал: - Он умел творить такие чудеса, что некоторые косные фанатики
склонны были считать его посланцем демонических сил. Как они радовались, как
веселились, когда королевство Исраэль пало!
И не попрощавшись, Шмуль повернулся и медленно побрёл в сторону едва
видневшейся за стеной деревьев слободки. Больше они не виделись...
Вот о чём думал Карсидар, ведя раненых бойцов от Лядских ворот в сторону
Клова, где почти возле самого монастыря, одного из оплотов местного жречества,
обосновался лекарь Андрей. Тёплое летнее утро уже переходило в знойный день,
но, несмотря на это, от нахлынувших воспоминаний Карсидара почему-то слегка
знобило. Это был какой-то лёд на душе. "Ошибка, которую не прощают". "Грешник
Давид"... О боги, сколько же барьеров существует между людьми, сколько можно
возводить новые!..
Когда небольшой отряд подъехал к домику Читрадривы, величайший целитель на
Руси был занят очередным хромым калекой. Перед воротами прямо на земле
расположилось ещё несколько увечных, которые, разинув рты, наблюдали, как снуют
взад-вперёд руки Читрадривы, как сильные пальцы порхают над сросшимися вкривь и
вкось после перелома костями, а камень перстня время от времени загадочным
образом вспыхивает то ли от солнечных лучей, то ли сам по себе.
- Сильная вещица, - сказал Читрадрива по-орфетански и кивнул на перстень.
- Я ведь мало разбираюсь во всяких там лекарских штучках, но умудряюсь делать
такие вещи, которых сам не понимаю.
- Заклинание творит, - шепнул один калека из очереди другому. - Слышь, как
лопочет-то?..
- Дурак! Не заклинание это, а святая молитва, - также шёпотом возразил его
товарищ с обмотанной тряпьём рукой. - Он же святой!
Читрадрива посмотрел на Карсидара. В его глазах плясали озорные искорки,
что наблюдалось за сдержанным гандзаком довольно редко.
- Государь прислал к тебе этих раненых, чтобы ты как можно скорее подлечил
их, - произнёс Карсидар на языке русичей громко, по-деловому.
Калеки прекратили шептаться и уставились на него. "Это ж сам Давид
Воитель!" - прохрипел низенький оборванец с клюкой. В очереди прокатился вздох
изумления, смешанного с суеверным ужасом.
- Подлечить, так подлечить. Сейчас вот закончу...
Читрадрива проделал ещё несколько загадочных манипуляций над коленом
хромого, встал, осмотрел раненых в ночной вылазке воинов, разделил их на две
группы и, пообещав заняться этими людьми немедленно, кивнул на дверь дома.
- Я так понимаю, что государь велел передать мне ещё кое-что, - сказал он,
когда вошёл вместе с Карсидаром в большую светлую комнату.
- Данила Романович напоминает, что сегодня он венчается шапкой Мономаха.
Ты должен быть в Софии в час пополудни, - подтвердил Карсидар и не удержался от
того, чтобы добавить: - А с твоей стороны, кстати, крайне невежливо рыться в
моих мыслях.
- Ну, что ты! Я бы не посмел... Да и вряд ли смог бы сделать это незаметно
для тебя. Просто есть вещи, которые подразумеваются сами собой. Данила
Романович должен был передать мне это. Видишь, всё просто. - И Читрадрива
поджал губы.
- Да, просто... Но ты придёшь?
Читрадрива опустил глаза, и Карсидар почувствовал, что его товарищу стало
грустно.
- Слушай, Давид...
(С некоторых пор Читрадрива стал называть его так не только на людях, но и
в общении с глазу на глаз, причём явно имел в виду не христианина Давида, а
погибшего йерушалаймского принца).
- ...Я же просил тебя: не принимай близко к сердцу дела русичей! Что тебе
до них? Твоя истинная родина лежит далеко на юге. В трактирчике под Торренкулем
ты сам предложил мне отправиться на юг. Заметь: сам! И вот оказалось, что тот
путь был на самом деле лишь половиной дороги. Почему же ты отказываешься от
намеченного тобой же плана и не хочешь довести задуманное до конца?
- С тех пор планы изменились, - сказал Карсидар.
- Ничего себе изменения! - фыркнул Читрадрива. - Стать пособником князя,
пусть даже великого князя, пусть хоть короля - государя всей Руси... Сделаться
зятем сотника, обзавестись кучей детишек...
Он на несколько секунд умолк, проверяя, не слишком ли задел самолюбие
Карсидара, и докончил:
- Да полно! Ты ли это? Куда девался мастер Карсидар?! И как низко пал
принц Давид, сын короля Ицхака!
- Отец исчез, мать погибла, королевство уничтожено...
- Зато страна осталась, - резко возразил Читрадрива. - Народ остался. Твой
народ, Давид-насих!
- В моей стране никто меня не признает, - грустно произнёс Карсидар. - Мой
народ отвергнет меня. Ведь я совершил непростительную ошибку. - Он вздохнул. -
Сам видишь, идти в Землю Обета мне просто нет смысла. И я не понимаю, зачем
вновь и вновь поднимать эту тему?!
Последние слова Карсидар в сердцах выкрикнул и принялся ходить по комнате
из угла в угол, нервно теребя бронзовую фибулу широкого кожаного пояса.
- А какой смысл ограничиваться пределами Руси? - спокойно парировал
Читрадрива. - Что это ты вбил себе в голову? И не забывай про Орфетанский край,
он пока ещё существует. Там живут мои и твои родичи...
- Я не в Орфетане родился! - отрезал Карсидар.
- Зато вырос. Но если на то пошло, принц Давид родился как раз в Земле
Обета.
- Не придирайся к словам! - Карсидар на мгновение растерялся. Он допустил
промах, а Читрадрива этим немедленно воспользовался. Оставалось только
заглянуть в самые потаённые глубины души и говорить честно. И он сказал: - В
своё время старина Пем исповедался нам. Знаешь, я ему верю. И теперь
прочувствовал всё это на собственной шкуре. Мастера и вправду страшно устают от
извечной кочевой жизни, от нескончаемых преследований и потасовок. Поэтому в
каждом из нас живёт тщательно скрываемая мечта об оседлой жизни. Просто далеко
не каждому представляется шанс осесть. Вернее, почти никто до этого шанса не
доживает. Пеменхат вот дожил. И я тоже дотянул. Да, для мастеров у нас обоих
необычные судьбы, но что поделаешь...
- Одним словом, ты влюбился в Милку, - подытожил Читрадрива, причём
Карсидар почувствовал, как он мысленно прибавил: "В эту дурёху, обалдевшую от
знакомства с настоящим колдуном". - И решил остаться на службе у Данилы
Романовича.
- Да, решил тут остаться, - подтвердил Карсидар, пропустив мимо ушей
первую часть его реплики. - Ты должен меня понять: гандзаки долго кочевали, но
потом всё же осели. И я устал, как истый анах.
Читрадрива мотнул головой и саркастически хмыкнул. А Карсидар, собравшись
с мыслями, продолжил:
- Но ведь ты говорил, что можешь отправиться в Землю Обета один! А раз
так, то почему бы тебе в самом деле не поехать одному? Почему я так нужен для
осуществления твоих планов? Зачем я тебе? Не понимаю...
Тут Читрадрива неожиданно вздрогнул и искоса взглянул на Карсидара.
Похоже, ему в голову пришла какая-то блестящая идея. Карсидару очень хотелось
узнать, что это за идея, но после того, как он упрекал товарища в слежке,
подслушивать мысли Читрадривы было как-то неудобно.
- И то правда, зачем мне ты? - изрёк наконец Читрадрива. - Я и сам могу
поехать на юг. Об этом я всю жизнь мечтал.
- Вот и поезжай, - обрадовался Карсидар при виде такого поворота дела. - А
я тут останусь... Но, надеюсь, ты хоть поможешь мне и Даниле Романовичу
управиться с татарами?
- Разумеется, разумеется, можешь не сомневаться, - заверил его Читрадрива.
- Иначе я бы не брался за ремесло лекаря. Но скажи вот что... - он поднял к
лицу правую руку и принялся вертеть ладонью, любуясь игрой света в камне. -
Скажи, друг Давид, не подаришь ли ты мне на память эту вещицу? Она здорово
помогает в моих занятиях, сам видишь. Конечно, твой отец хотел, чтобы она
служила тебе, но ведь ты и без перстня могуч. А мне будет память о друге,
оставшемся на Руси...
- Ладно уж, - беспечно махнул рукой Карсидар. - Ты и так присвоил
перстень, бери его насовсем.
- Вот и хорошо. Вот уж спасибо! - забормотал Читрадрива. - А в
благодарность я обязательно приду сегодня в Софию, можешь успокоить государя. Я
тоже нахожу, что не стоит осложнять отношения с таким замечательным правителем,
как Данила Романович. Могу даже привести с собой увечных, если это его
обрадует.
Читрадрива подозрительно оживился, принялся отпускать шуточки насчёт того,
что митрополит Иосиф готов объявить его святым угодником Андреем Целителем,
едва Данила Романович выхлопочет ему у Византии патриархию вместо митрополии.
Карсидар не очень хорошо понимал, в чём тут дело, потому что слегка путался в
делах церковных. Он знал лишь, что звание патриарха выше звания митрополита и
что именно таким ходом Данила Романович окончательно умиротворил Иосифа,
разозлившегося на государя, который пригрел у сердца "двух колдунов, аки гадов
ползучих".
По всему чувствовалось, что у Читрадривы родился очередной план, и ему
хочется, чтобы Карсидар поскорее удалился. Тогда уж точно никто не сможет
подслушать эту превосходную мысль, а Читрадрива получит возможность обдумать
всё на досуге...
Чтобы не мешать товарищу, Карсидар, сославшись на то, что надо привести
себя в порядок перед церемонией, заторопился в город. Читрадрива проводил его
до ворот. Во дворе раненые рассказывали "каликам перехожим" о ночном налёте на
татарский лагерь, а те слушали, затаив дыхание. Едва завидев "Воителя Давида",
все почтительно смолкли.
Дома Карсидара ожидала одна мелкая неприятность. У ворот караулил Вышата.
Он лущил зелёные стручки гороха и пригоршнями бросал горошины в рот, а очистки
под ноги.
- Пойдём, дело есть, - буркнул угрюмо и неопределённо мотнул головой
куда-то в угол двора, где размещалась конюшня.
Карсидару стало смешно - младший сын Михайла совершенно не понимал, с кем
имеет дело, и даже не пытался хоть как-то скрыть свои мысли.
- У меня нет ни малейшего желания калечить брата моей невесты, - сказал он
насмешливо.
Вышата мигом взбеленился, обернулся к Карсидару и, брызгая слюной,
зашипел:
- А на кулачках?! А без твоих колдовских штучек?! Или ты не можешь драться
просто так?! Да я тебе... я тебе...
Карсидар поморщился - серые глаза Вышаты позеленели от злости и стали
похожи на глаза Милки.
- И на кулаках тебе против меня не устоять, - заверил он разозлённого до
предела парня. - Даже если я не стану применять свои штучки, как ты сказал. А с
ними от тебя вообще мокрое место останется. Так что не трогай меня. По-хорошему
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг