- Ну, так беги скажи ему, что сюда пожаловали гости его светлости князя.
Живо! - Проводник сделал повелительный жест рукой, но тут же спохватился и
добавил: - Да пусть нас накормят как следует.
Тут из дома вышла служанка постарше. В её присутствии первая бежать к
хозяину отказалась, потому что на виноградники всё равно скоро обед везти,
тогда, мол, и передать можно, чего зря мотаться. Проводник принялся спорить с
ней, изображая важную персону.
А Карсидара всё это не интересовало. Проклятье, ему сделалось
по-настоящему плохо! Он даже был вынужден сойти с коня, приблизиться к стене
дома и опуститься прямо на землю, прищурившись и прикрыв глаза рукой, потому
что южное солнце светило так ярко, ослепительно ярко, нестерпимо ярко...
- Эй, деревенщина, пошевеливайся! - прикрикнул на молодую служанку
проводник. - Видишь, человеку плохо? А это, между прочим, гость сиятельного
князя. Узнает твой хозяин, как ты обошлась с такой важной особой, - ох и влетит
тебе! Да и его светлость будут недовольны.
Это подействовало. Правда, служанка не побежала на виноградник, как того
требовал явно зарвавшийся проводник. Зато обе женщины подскочили к Карсидару,
подхватили его под руки, подняли и попробовали провести в дом.
- Не надо, я сам, - запротестовал Карсидар, отпихнул служанок и,
пошатываясь на подгибающихся от слабости ногах, поплёлся по тёмному коридору.
- Направо комната, - робко сказала старшая из женщин, которой было жалко
вконец измученного головной болью Карсидара.
- Знаю, - ответил он невпопад, привычным движением обогнул сундук со
всякой рухлядью, который стоял здесь, казалось, испокон веков, и ввалился в
комнатку, помимо прочего служившую для приёма уставших с дороги путников.
Сзади раздался грохот и сдержанное проклятие на анхито - это шедший следом
Читрадрива налетел впотьмах на сундук. Но подобные мелочи Карсидара не
интересовали. Забыться, забыться!.. Он повалился на кровать, сжал нестерпимо
ноющую голову обеими руками и, уже низвергаясь в ледяную бездну бредового
кошмара, услышал испуганный возглас служанки:
- Ой, ты всё же наскочил на этот окаянный сундук! Никак не переставим. Это
кто у нас впервые, обязательно налетает.
Что ответил Читрадрива, Карсидар не слышал...
"...Эй, рэха, тебе не кажется это странным?"
"Что? Что странное? Что вообще со мной происходит?"
Карсидар не понимал, где очутился. Кругом вились, переплетались,
вспыхивали и гасли не то гибкие снопы мерцающего живого света, не то столбы
танцующих ледышек. Призрачно-лёгкая субстанция сильно холодила, но в то же
время бодряще покалывала кожу.
"Странно всё, что происходит с тобой. У меня есть кое-какие догадки на
твой счёт. Надо сказать, весьма занятные".
"Какие же?"
"Увы, пока сказать не могу. Рано ещё. Но если я прав, то-о-о-о..." -
странно затянув последний звук, Читрадрива умолк.
"Эй, что такое?" - заволновался, запаниковал Карсидар. Ведь если им
угрожает опасность, а Читрадрива знает и молчит... Тогда горе ему!
"Нет, не то, что ты подумал. Совсем не то. Просто... любопытно. Очень
любопытно".
"А яснее выражаться не можешь?"
"К сожалению, нет. Иначе всё испорчу. Ты лучше сам..."
"Что - лучше сам? Что ты имеешь в виду?"
Ответом был лёгкий смешок, столь необычный для вечно замкнутого
Читрадривы.
"Эй... где ты?!" - заподозрив неладное, воскликнул Карсидар.
В ответ хихиканье усилилось и постепенно перешло в сытый довольный хохот
нажравшегося до отвала трупоеда.
"Где ты-ы-ы?!." - в отчаянии завопил Карсидар.
И проснулся.
Прежде затенённая комната была залита ярким светом, значит, судя по
положению солнца, он дремал не менее трёх часов. В доме царило оживление, из-за
двери раздавались голоса и топот, доносились другие шумы. Пеменхат громко
сказал: "А вот это просто здорово!" Карсидар осторожно повёл головой, проверяя,
ушла ли боль. И тут же вскочил от сказанных над самым ухом слов:
- И всё-таки я могу не поддаваться твоей серьге.
Читрадрива сидел у изголовья кровати и пытливо рассматривал его.
- Ты давно тут? - спросил Карсидар слабым голосом и с оханьем опустился
обратно на кровать.
- Как пришёл за тобой, так и сижу.
- И... я болтал тут? Или, может, кричал?
- Нет, ничего такого.
- Значит, померещилось.
- Да.
Карсидар бросил на Читрадриву быстрый подозрительный взгляд, решил, что
тот всё же солгал, и на всякий случай натянул шляпу с бахромой чуть ли не на
самые уши.
- Векольд уже вернулся с виноградника, а с ним и его жена, - сообщил
Читрадрива, словно хотел увести разговор в сторону от неудобной темы.
Карсидар не чувствовал себя настолько сильным, чтобы сказать Читрадриве о
своих подозрениях и начать допытываться, что он делал здесь три часа кряду.
Вместо этого покорно "склевал наживку":
- Ага, приёмный отец мальчика-легенды?..
В правый висок кольнуло иглой, но в общем ничего, терпимо.
- Тогда пойдём к нему. Помоги мне встать.
Найти хозяина дома не составило труда - он беседовал с Пеменхатом в
просторной светлой горнице, а поскольку старик, как всегда, говорил довольно
громко, почти кричал, им оставалось идти на звук его голоса.
- Ага, вот и остальные! Очень рад, очень рад.
Векольд был, пожалуй, ненамного старше Пеменхата, но выглядел не таким
бодрым. Когда этот приземистый сгорбленный человечек поднялся и пошёл навстречу
вошедшим, стало заметно, как сильно он хромает. Карсидар решил, что и походка,
и сам вид его отвратительны. Даже сплошь покрывавшие лицо белёсые шрамы,
которые свидетельствовали о бурно прошедшей молодости, не внушали доверия.
Карсидар поймал себя на том, что с уважением думает о людях, нанесших эти
шрамы, но никак не об их носителе. А сам Векольд... Да лучше б ему провалиться
сквозь землю! Глаза бы не видели этого мерзкого старикашку.
- Мы... Знаешь, мы хотели расспросить про мальчика, который когда-то,
давным-давно, пришёл на твой хутор. Со стороны гор, - сказал Карсидар, желая
как можно скорее выяснить всё, что его интересовало, и вслед за тем убраться
отсюда подобру-поздорову.
- О нет, нет, что ты! Что ты, почтенный... - запротестовал хозяин,
протянув к вошедшим длинные, некогда сильные руки.
- Да какой из меня почтенный, - слегка досадуя на этого олуха, возразил
Карсидар. - Вот он почтенный (небрежный кивок в сторону Пеменхата), а я - так,
голодранец.
- Что ты, что ты! Все гости его светлости для меня почтенные. Не обижай
меня. Но... Я вижу, тебе плохо? - заволновался Векольд.
- Ничего, ничего, всё это ерунда. Не обращай внимания. Просто расскажи про
мальчика...
Ему почудилось, что эта тема очень неприятна бывшему оруженосцу князя. Но
разобраться в эмоциях Векольда не удалось, поскольку тот, не обращая внимания
на протесты Карсидара, подошёл к двери и самым решительным образом потребовал,
чтобы подали обед.
"Не противься", - мысленно посоветовал ему Читрадрива.
"Я просто не выдержу", - честно сознался Карсидар.
"Выдержишь, - заверил Читрадрива. - В конце концов, это даже интересно".
"Что "интересно"? Мне плохо, прекрати, наконец, говорить загадками!" -
попросил Карсидар.
Читрадрива не ответил. И вместо того, чтобы поддержать Карсидара принялся
расхваливать люжтенское гостеприимство. В применении к гандзаку, с детства
приученному к сдержанности в общении с чужаками, такое поведение можно было
назвать безудержной болтливостью.
Обессилевшему Карсидару оставалось подчиниться. Он сел за стол, на который
служанки немедленно наставили кучу кушаний. А когда все поели, сама жена
Векольда, показавшаяся Карсидару уродливой старой каргой, подала огромный
круглый пирог с дичью.
- Вот кушанье, которое в Люжтене готовят поистине блестяще! - восторженно
воскликнул Пеменхат, съевший за компанию с князем немало таких пирогов.
"Старый обжора", - неприязненно подумал Карсидар и почувствовал, что эта
его мысль развеселила Читрадриву пуще прежнего.
И тогда он со злостью отбросил куриную ножку, которую вот уже минут
двадцать грыз с меланхоличным видом, и решительно потребовал:
- Ладно. Давай, рассказывай про мальчишку.
- Тебе понравилось угощение? - с надеждой спросил Векольд.
"Смотри, как он пытается избежать разговора", - послал мысль Читрадрива.
Карсидар прекрасно видел это. Правду сказать, ему самому очень не хотелось
затевать мучительную беседу, но лучше было разделаться со всеми неприятностями
разом. Это как больной зуб вырвать. И, попытавшись взять себя в руки, придав
лицу строгое выражение, он посмотрел прямо в глаза старику.
- Ладно уж, расскажу. - Векольд крякнул, почесал затылок и, уставившись в
пол, добавил: - Хоть и не мастак я рассказывать.
- Да ты уж прямо скажи, как мы любили Шелинасиха... - вставила его жена,
незаметно появившаяся в дверях.
Карсидар вдруг сорвался с места, подскочил к вошедшей и заорал ей в лицо:
- Как?! Как звали мальчишку?
- Ше... Шели... насих, - пролепетала перепуганная женщина, у которой от
страха затряслись посиневшие губы.
"На анхито шлинасехэ, между прочим, означает мой принц, - услышал Карсидар
мысль Читрадривы. - Так обращаются к детям предводителя рода среди анхем. Не
правда ли, интересно? Но ещё любопытнее то, что тебе это слово тоже знакомо.
Откуда? А, рэха? И после этого ты станешь утверждать, что ты не гандзак!"
- Заткнись! - проскрежетал сквозь зубы Карсидар, не отдавая себе отчёта в
том, что говорит вслух, а не думает. - Немедленно заткнись!..
Он не верил, что был рождён среди гандзаков. Скорее он готов был поверить
в россказни старого сплетника Пеменхата про Ральярг, населённый племенем
колдунов. Но не это его интересовало. Услышав странное имя из уст жены
Векольда, Карсидар ощутил сильнейший приступ невыносимой боли. И в то же время
ему стало... очень хорошо! Это была необъяснимая и ни с чем не сравнимая смесь
совершенно противоположных, исключающих друг друга ощущений... И такого с ним
прежде никогда не случалось!
Карсидар был потрясён, почти раздавлен, когда до его сознания дошли слова
вконец растерявшейся женщины:
- ...ничего такого. И что тебе не нравится?
- Нет, это я не тебе, - устало бросил он, возвращаясь за стол и ощущая на
своей спине изумлённые взгляды Векольда, Пеменхата и Сола. Хорошо ещё, что
накормленный слугами проводник успел убраться восвояси. Некому будет разболтать
князю о странностях знаменитого мастера!
- Ты явно нездоров, - сказал ему Векольд и предложил: - Может, проводить
тебя в комнату для гостей? Выспись, а завтра про мальчика дослушаешь.
- Нет уж, выкладывай всё сейчас же, - спокойно возразил Читрадрива, и
Карсидар с благодарностью подумал, как хорошо, что хоть гандзак его понимает.
"А, пустое, - прозвучало в пухнущей от боли голове. - Ты дальше слушай!
Дальше должно быть ещё интересней".
- Ну, так я насчёт имени, - начал старый Векольд, осторожно косясь на
Карсидара и придирчиво выискивая в его облике хоть малейший признак протеста.
Даже намёк на протест...
Карсидар сидел неподвижно, дышал ровно, слушал внимательно. Поневоле
пришлось продолжить.
- Мальчик как прибежал, так мы у него и спросили, как его звать. А он
словно бы понял и твердил одно и то же: "Ани-Шелинасих, Шелинасих". Мы-то не
могли понять, как правильно говорить, так или этак. Когда просто пробовали
кликать его Ани или Ане, он делался недовольным. Не нравилось ему что-то. Потом
решили, что Шелинасих правильнее. А мальчик на это согласился.
"Ан'шлинасехэ по-нашему означает "я - принц", а ан' - просто "я", -
перевёл Читрадрива. - Ясное дело, мальчишку не звали Я, и он, конечно,
обижался. А вот к титулу, видать, привык".
- Погоди, погоди, помолчи, - остановил Векольда Карсидар, пытаясь поймать
одно интересное соображение, всё время ускользавшее от него. - Подожди немного.
Ты сказал, ваш Шелинасих всё время говорил по-своему... Это как же понимать?
Его светлость рассказывал, будто мальчик до того озяб в горах, что не мог и
двух слов связать...
- Э, почтенный... - Векольд вспомнил, как Карсидар протестовал против
подобного обращения, и поправил сам себя: - ...почитаемый гость моего
господина, мало ли что говорил князь! Он ведь так и не видел мальчишку жив...
Старик запнулся на полуслове, сглотнул подкативший к горлу комок и
продолжал:
- Впрочем, и мёртвым его не видел никто, кроме разве что этих диких
ублюдков...
Женщина громко всхлипнула. Векольд послал ей строгий взгляд, и она зажала
рот рукой.
- Так вот я и говорю, что мальчик болтал. Только всё не по-нашему, а на
каком-то незнакомом наречии. И понимал нас тоже неважно, по крайней мере
поначалу. Потом-то выучился слегка. А так сразу трещал без умолку...
- Он не на анхито говорил? - осторожно спросил Читрадрива. По всему
видать, история произвела на него должное впечатление, он даже мысли Карсидара
слушал невнимательно.
- На анхито? - старый Векольд, казалось, был шокирован таким
предположением. - На языке проклятых гандзаков? Что ты, почтенный Дрив!
Разумеется, нет! Хотя... конечно, я не знаю ни слова по-гандзацки, но ведь
мальчик-то ни капли не был похож на гандзака.
- А на кого же он был похож?
- Ну... на нормального человека. Обыкновенный мальчик - и с виду, и по
поведению, только лепетал не по-нашенски. А так он плакал, маму свою звал...
"Можно подумать, дети-анхем ведут себя как-то иначе!" - разозлился
Читрадрива, но внешне ничем не выдал своих чувств.
- Так говоришь, он мать свою звал?
- Да, - подтвердил Векольд. - Има было её имя. Шелих всё повторял: "Има,
Има", - так нежно, так ласково...
"Имха - значит "мама"", - любезно перевёл Читрадрива и был крайне поражён
бурей эмоций, которую породило это слово в мозгу Карсидара.
- А потом он и меня стал Имой называть, - сказала жена Векольда и тихонько
заплакала, прижимая к глазам уголок передника. - Ласковый такой был, нежный.
Шелих мой маленький...
Тут она вовсе замолчала, не в силах справиться с рыданиями.
- Да уж, нежный... - промолвил Векольд, первым оправившийся от смущения. -
Слишком нежный. Себе на горе... Эта самая нежность, если её можно так назвать,
Шелинасиха и сгубила. Уж я и так пытался его учить, и этак...
- Да тебе-то что, солдафон несчастный! - воскликнула жена.
- Солдафон. Гм-м-м... - Векольд покачал головой. - Вот из-за этого у
мальчонки и были неприятности. Не знаю, что там с ним произошло. Прибежал ведь
он со стороны гор. Там и быть-то никого не должно - ни дикарей, ни солдат
никаких, - но одежонка у него была мало что богатая...
- Да, да, - нетерпеливо оборвал его Карсидар. - Князь рассказал нам об
этом. И про перстень с цепочкой тоже.
- Верно. Однако правда и то, что одежда его была и рваная, и кровью
забрызгана, вот в чём дело. Что ты на это скажешь?
Карсидар не сказал ничего, зато ответил Пеменхат:
- Князь говорил, что у мальчика были сбиты коленки и ладони.
- А вытереть об себя руки - первое дело, - авторитетно сообщил Сол. После
приключившегося конфуза с выпивкой на княжеском пиру он предпочитал сидеть за
столом тише мыши, но тут всё же не стерпел.
- Нет, крови было слишком много для таких пустяковых ссадин, - заверил их
Векольд. - Я уж повидал на своём веку одежду, испачканную кровью, и одежду,
кровью залитую, поверьте мне. Не мог ребёнок потерять столько крови и остаться
в живых. Значит, кровь у него на платье была чужая! И скорее всего, те люди
умерли. О том я и говорю.
Старый оруженосец поднял над головой палец.
- Мальчишка-то оружия боялся. У меня остались ещё кой-какие доспехи с тех
времён, когда я сопровождал князя в походах. Не всегда я был хромым
виноградарем, вы понимаете...
- Я тоже не всегда был путешественником, - с философским видом заметил
Пеменхат.
- Так вот, решил я однажды перед Шелинасихом покрасоваться, одел свой
старый кожаный колет, взял в руки меч и вышел на двор.
- Он тогда как раз коз собрался гнать на пастбище, - сказала женщина,
кончив плакать. - Так помню, бросил кнутик свой, ко мне подскочил и как
завопит: "Хайаль-абир! Има, хайаль-абир!.." Перепугалась я насмерть, думаю, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг