- Амелина? Увы, но я вынуждена огорчить тебя - ее нет.
На лицо Филиппа набежала краска.
- Ты что-то знаешь про Амелину?
- Кузен мне кое-что рассказал.
- И что же он рассказал?
- Что ты соблазнил ее, но жениться не собираешься. Он основательно
готовил меня к встрече с тобой, предупреждал, чтобы я не поддавалась твоим
чарам - дескать, это может плохо кончиться.
Филипп медленно покачал головой:
- Эрнан ошибается. Ничего у меня с Амелиной не было. Ничегошеньки. И с
другими тоже. Ты у меня первая, ты у меня единственная. Ты веришь мне?
Луиза посмотрела ему в глаза и серьезно ответила:
- Да, я верю тебе, дорогой.
Филипп обнял ее и прижал к себе.
- Ну, и слава Богу. А то сплетники изображают меня таким сердцеедом и
прожженным повесой, что мне даже стыдно было признаться... - Он умолк, так
и не закончив своей мысли. А потом задумчиво произнёс: - Очень интересно.
Что же замышляют Эрнан с Гастоном?.. Ты случайно не знаешь?
- Догадываюсь, - ответила Луиза и покачала головой. - Но тебе не скажу.
- Почему?
- Насколько я понимаю, твои друзья готовят тебе весьма необычный
подарок ко дню рождения. Это должно стать для тебя сюрпризом, и с моей
стороны было бы не...
Ой! - вдруг всполошилась она. - Ведь Эрнан знает, где ты!
- Конечно, знает, - подтвердил Филипп. - Каждый свой день рождения я
провожу здесь до самого вечера. К тому же Жакомо, безусловно, доложил
Эрнану, что оставил тебя со мной.
- Значит, вскоре он должен приехать. - Луиза встала, подобрала с травы
свое платье и встревожено огляделась вокруг, будто высматривая
затаившегося в траве Эрнана. - А мне еще хотелось искупаться...
- Так иди купайся, - сказал Филипп. - Тебе нужно искупаться. А я тем
временем приведу в порядок твой наряд, и мы отправимся к Эрнану.
После некоторых колебаний Луиза согласно кивнула:
- Пожалуй, так я и сделаю. Кстати, у тебя есть чем вытереться?
- Да, большое полотенце.
- Вот и хорошо.
Немного смущаясь, Луиза принялась снимать с себя оставшуюся одежду.
Филипп с восхищением глядел на нее и самодовольно улыбался. Он уже
мужчина, мужчина с того самого мгновения, когда над озером раздался крик
девушки, ставшей женщиной.
И она довольна им как мужчиной. Еще бы...
Луиза разделась догола и вбежала в озеро. Она барахталась в воде,
поднимая вокруг себя тучи брызг, охая и повизгивая от удовольствия.
- Филипп! - крикнула она. - Иди ко мне, ну!
В ответ Филипп молча покачал головой. Он понимал, что вдвоем они будут
купаться гораздо дольше, а потом еще вздумают снова заняться любовью
(лично он не чувствовал себя пресыщенным утехами), но ему также не
терпелось узнать, что же за сюрприз готовят Эрнан и Гастон.
Филипп встал на ноги, как мог привел в порядок свою одежду и прическу,
отряхнул платье Луизы и ее накидку, затем тщательно осмотрел ее белье на
предмет обнаружения пятен крови. Простирнув у кромки воды одну из нижних
юбок, он повесил ее сушиться на суку ближайшего дерева, а сам присел в
тени и стал с улыбкой наблюдать за купавшейся Луизой.
Увлеченный этим занятием, Филипп не сразу заметил троих всадников,
которые въехали на поляну и спешились в нескольких шагах от него. Это были
Эрнан де Шатофьер, Гастон д'Альбре и еще один его друг, Симон де Бигор,
высокий стройный парень пятнадцати лет с темно-каштановыми волосами,
карими глазами и смазливым лицом. В одежде, как, впрочем, и во всем
остальном, Симон стремился подражать Филиппу: костюм из черной тафты,
украшенный серебряными позументами, пурпурный с золотым шитьем плащ,
коричневые сапожки и сиреневого цвета берет, чуть сдвинутый набекрень.
Длинные волосы, как у Филиппа, ему не шли, и только по этой причине он
носил короткую стрижку.
- Так, - мрачно произнес Эрнан, глядя то на Филиппа, то на спрятавшуюся
по шею в воде Луизу, то на ее простиранную юбку, которая развевалась на
ветру, подобно флагу. - Чуяло мое сердце, ничем хорошим это не кончится...
Ну что ж, друг, прими мои поздравления... гм... с днем твоего рождения.
- И мои, - с ухмылкой добавил д'Альбре.
- Я тоже поздравляю тебя, - простодушно сказал Симон, не уловивший
двусмысленности в словах Эрнана и Гастона.
- Благодарю вас, друзья, - смущенно пробормотал Филипп, часто хлопая
ресницами, а затем в полной растерянности ляпнул: - Ну, вот вы и приехали.
- Да, - кивнул Эрнан. - Приехали. И увидели.
Филипп еще больше смутился.
- Послушай, дружище, мне, право, очень неловко... Я очень сожалею...
- Ах, ты сожалеешь! - с неожиданной яростью рявкнул Шатофьер. - Он,
видите ли, сожалеет! Как жаль, сказал волк, скушав овечку, и уронил скупую
слезу над ее останками... Черт тебя подери, Филипп! Сестра моей покойной
матери доверила мне свою дочь, и что же - на четвертый день пребывания под
моей опекой ее соблазняет мой лучший друг, человек, который для меня как
брат, чьей чести я без колебаний вверил бы невинность родной сестры... -
Тут он осекся и искоса глянул на Гастона. - М-да, насчет невинности
сестры, пожалуй, я маленько загнул. И тем не менее тебе следовало бы
сперва подумать, как я к этому отнесусь - с циничным безразличием Гастона,
которому глубоко наплевать, с кем спит Амелина - с тобой или с самим
Вельзевулом, а может...
- Прекрати, Эрнан! - резко оборвал его изобличительную речь Филипп. -
Прошу тебя, не горячись. Я признаю, что поступил нехорошо, я несколько
поспешил, но пойми, что я не мог ждать.
Эрнан недоуменно моргнул.
- Ждать? Чего ждать?
- Как это чего? Свадьбы, разумеется.
В ответ на это заявление три пары глаз - голубые Гастона,
кремнево-серые Эрнана и темно-карие Симона - в молчаливом изумлении
уставились на него.
- Ну-ка повтори, что ты сказал, - сипло проговорил Эрнан, с трудом
сдерживая внезапный приступ кашля.
- Я собираюсь жениться на твоей кузине, - невозмутимо ответил Филипп.
Эрнан не выдержал и зашелся громким кашлем.
- Друзья мои, - продолжал Филипп, почувствовав себя хозяином положения.
- Боюсь, мы заставляем Луизу ждать. Давайте отойдем в сторонку и позволим
ей выбраться из воды и одеться.
Не дожидаясь ответа, он подошел к берегу, где лежали его вещи, извлек
из сумки полотенце, помахал им Луизе, затем положил его на груду ее одежды
и вновь повернулся к друзьям.
- Идемте, скорее!
Все четверо углубились в лес и шли до тех пор, пока поляна и озеро не
скрылись за деревьями. Оказавшись на небольшой прогалине, Филипп присел на
траву. Его примеру последовали остальные.
- Малыш, - первым заговорил Гастон. - Ты это серьезно?
- Да, серьезно.
- Послушай, не глупи. Разве ты не понимаешь...
- Я все понимаю, Гастон. Я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю.
- Ты валяешь дурака, вот что ты делаешь! Это же курам на смех, черт
возьми! Да и не только курам... Пойми, наконец, что она тебе не ровня. Не
спорю, она хороша, чертовски хороша, с ней приятно позабавиться, но нельзя
же из-за этого терять голову и забывать о своем предназначении. И о своем
достоинстве.
Эрнан побагровел и заскрежетал зубами. Взгляд его не предвещал ничего
хорошего.
- Ну-ну, дружище, - произнес он, гневно сверкая глазами. - Полегче!
Потрудись-ка выбирать выражения, когда речь идет о моей родне. Луиза моя
двоюродная сестра, и я не потерплю...
- Не в том дело, - отмахнулся Гастон. - Вовсе не в том. Ты конечно,
прости за излишнюю резкость и грубость, у меня даже в мыслях не было
оскорблять твои родственные чувства, но ведь ты сам прекрасно понимаешь,
что Филипп - не ты и не твой отец, и то, что позволено было вам, для него
непростительно. Он не принадлежит самому себе, от его поступков зависит
будущее тысяч и тысяч людей, в том числе и наше с тобой, и он не вправе
ставить его под угрозу из-за своих детских капризов.
- А теперь ты послушай меня, Гастон, - заговорил Филипп с металлом в
голосе, сознавая, однако, что кузен совершенно прав, и оттого еще пуще
злясь. - Сегодня тридцать первое мая, день моего совершеннолетия. Отныне я
самостоятельный человек; твоя опека надо мной, равно как и опека моего
отца, закончена. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделал. Ты
всегда был и навсегда останешься моим другом и старшим братом. Я
по-прежнему буду прислушиваться к твоим советам, но сам буду решать,
следовать им или нет и не позволю тебе помыкать мной. Я решил жениться на
Луизе и женюсь. Несмотря ни на что! Уж поверь мне, я это сделаю, ведь ты
меня знаешь. Мне очень жаль, что ты так решительно настроен против этого
брака, мне хотелось бы ощущать поддержку с твоей стороны, но это не
изменит моих намерений. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
Гастон обреченно вздохнул:
- Да уж, куда более... И все же, что будет с Амелиной? А вдруг она
беременна?
Филипп покраснел.
- Что за глупости! Это исключено.
- Так-таки исключено? - не унимался Гастон. - А вдруг нет? Почто тебе
знать?
Симон дернул его за рукав.
- Гастон, отдай за меня Амелину. Мои родители согласны.
Д'Альбре поморщился. Он слышал это предложение не раз и не дважды.
Симон был просто помешан на Амелине, и это обстоятельство привносило в его
дружбу с Филиппом элемент соперничества.
- Ну, и что мне с тобой делать? - произнес Гастон. - Видно, Сатана
наконец прислушался к твоим страстным молитвам... А вдруг окажется, что
Амелина ждет ребенка? Тогда что?
Симон метнул на Филиппа торжествующий взгляд и в припадке великодушия
(вернее, столь свойственного ему благодушия) заявил:
- Я назову его своим!
- Браво! - с притворным воодушевлением воскликнул Гастон, похлопывая
его по плечу. - Ты всегда был самым лучшим из нас, хотя далеко не самым
умным. Что ж, ладно, если тебе удастся уломать Амелину, я возражать не
стану. А теперь, малыш, будь так любезен, поменяйся с Филиппом одеждой.
- Зачем? - спросили Филипп и Симон почти одновременно.
- Потому что после брачных игр твой наряд стал несколько
непрезентабельным, - объяснил Филиппу Гастон. - А когда мы приедем в
Кастель-Фьеро, ты должен выглядеть надлежащим образом, поскольку будешь
главным действующим лицом в предстоящей церемонии.
- Ага... Кстати, что вы замышляете? О какой церемонии ты толкуешь?
Переглянувшись с Шатофьером, Гастон ответил:
- Всему свое время, дружище. Потерпи еще немного, пусть это будет для
тебя сюрпризом. Приятным сюрпризом, уверяю.
Филипп пожал плечами и взял из рук Симона его короткий пурпурный плащ.
- Скоро ты поймешь, - угрюмо отозвался Эрнан, - почему я медлил с
вызовом Гийома на дуэль. Сначала он должен быть уничтожен морально, а лишь
потом - физически.
Филипп уже начинал подозревать, что к чему.
- Похоже, сегодня день сюрпризов, - заметил он.
- Это уж точно, - сказал д'Альбре. - Мы приготовили для тебя сюрприз,
ты нам сюрпризик подсунул, чтоб тебе пусто было. А твоему отцу и братьям
мы скоро такой подарочек преподнесем, что им тошно станет. Словом, чем
дальше в лес, тем больше дров.
Глава VI
"В ЧАС, НАЗНАЧЕННЫЙ БОГОМ..."
На просторном дворе замка Кастель-Фьеро Филиппа приветствовала шумная
толпа празднично разодетых молодых людей. Филипп узнал многих своих
друзей, представителей знатных и могущественных родов Гаскони и Каталонии,
а также молодых сенаторов из поместных дворян и зажиточных горожан. Со
стороны за господами с интересом наблюдали воины из их свиты, оруженосцы,
пажи и слуги. На крепостных стенах и крышах хозяйственных построек сидели
дети прислуги и крестьянские ребятишки из ближайших деревень.
Когда возбуждение, вызванное появление Филиппа, пошло на убыль, молодые
люди по знаку Гастона д'Альбре расступились, образовав широкий полукруг, в
центре которого оказался Филипп. К тому времени он уже понял, что здесь
происходит, и от этой догадки сердце его учащенно забилось.
Гастон сказал Шатофьеру, как бы ставя точку на затянувшемся споре:
- Что ж, ладно, Эрнан. Пожалуй, ты прав. Хотя я старше, но по праву
хозяина первенство принадлежит тебе. Начинай.
Разговоры на площади мигом прекратились, и в воцарившейся тишине,
торжественной и напряженной, Эрнан важно подступил к Филиппу, вынул из
ножен шпагу и церемонно отсалютовал ему. Филипп знал, что сейчас будут
произнесены слова, которые круто изменят всю его дальнейшую жизнь, слова
роковые и столь желанные им.
- Я, Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский, перед лицом Господа Бога
всемогущего и всевидящего и в присутствии благородных вельмож и
достопочтенных сенаторов, признаю вас, государь Филипп, единственным и
законным наследником герцогства Аквитания, княжества Беарн и Балеарских
островов и графств Испанской Марки, в силу чего приношу вам присягу, как
будущему своему сюзерену.
Эрнан положил наземь шпагу, преклонил перед Филиппом колени и вложил в
его руки свои.
- Государь! В час, назначенный Богом, я стану вассалом вашим от
графства Капсир со всем принадлежащим ему, что было пожаловано вами и
вашими предками мне и моим предкам, и в соответствии с тем долгом, который
я и мои предки имеют перед вами и вашими предками, и обязательствами,
взятыми на себя мною и моими предками перед вами и вашими предками в
отношении вышеупомянутого графства Капсир со всем принадлежащим ему...
Слушая слова вассальной присяги, в общем традиционные, лишь несколько
видоизмененные с учетом неординарности ситуации, Филипп внутренне
переживал бурю разноречивых чувств. Формально эта присяга не имела никакой
юридической силы и была ничем иным, как данью традиции, пережитком
прошлого. К середине XV века в Галлии оставалось только две ступени
феодальной иерархии: все галльские князья были вассалами короля, а все
землевладельцы в галльских княжествах непременно были вассалами своего
князя, и отношения подданства определялись не взаимными договорами в форме
вассальной присяги, а законом, обязательным для всех. Однако в данном
случае затеянное группой заговорщиков во главе с Гастоном и Эрнаном
представление имело более чем просто символическое значение. Молодые
вельможи во всеуслышание заявляли о том, что вопреки традиционным правам
наследования и вопреки воле своего сюзерена, признают его наследником
только его младшего сына и никого другого, и предлагали Филиппу, также во
всеуслышание, согласится с их требованиями. Иными словами, его принуждали
публично предъявить свои претензии на родовой майорат. Это был самый
настоящий бунт, акт вопиющего неповиновения законной власти.
- ...Если же я нарушу свой долг, - произносил последние слова присяги
Шатофьер, - пусть покарает меня Бог и ваше правосудие, государь!
Филипп помог другу подняться на ноги и обнял его.
- Ах, Эрнан, Эрнан... - только и сказал он.
Шатофьер отступил на шаг. Все с нетерпением ожидали ответа Филиппа.
- Сударь! Мы, Филипп, граф Кантабрии и Андорры, сын герцога
Аквитанского, принца Беарнского и верховного сюзерена Мальорки и Минорки,
маркграфа Испанского, князя-протектора Гаскони и Каталонии, принимаем вашу
присягу, дабы вступила она в силу в час, назначенный Богом. И в час сей вы
становитесь вассалом нашим от графства Капсир со всем принадлежащим ему,
что было пожаловано вам и вашим предкам нами и нашими предками, и в
соответствии с долгом вашим как вассала нашего и обязательствами, взятыми
вами и вашими предками перед нами и нашими предками в отношении
упомянутого графства Капсир со всем принадлежащим ему.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг