Маргарита была лишь маской, притворной личиной, за которой скрывалась
чувствительная и ранимая душа.
Симон взял руку Маргариты и поцеловал каждый ее пальчик. Не раскрывая
глаз, она мечтательно улыбнулась, перевернулась на бок и положила свою
белокурую голову ему на грудь.
- Ты такой милый, такой ласковый, такой хороший... - в истоме
прошептала она.
Симон тяжело вздохнул.
- Амелина думает иначе, - невольно вырвалось у него.
- Она предпочитает Филиппа, - скорее констатировала, чем спросила,
Маргарита.
Симон снова вздохнул и промолчал.
- Такова жизнь, - сказала принцесса. - Далеко не всегда она светлая и
радостная.
Ты, кстати, никогда не задумывался, почему жена изменяет тебе?
- Она любит Филиппа, - хмуро ответил Симон. - Она с самого детства
влюблена в него.
- И тебе не хочется говорить о ней? - поняла Маргарита.
- Нет, не хочется.
- А ехать к ней?
Симон опять промолчал, и тогда Маргарита уточнила свой вопрос:
- Вот сейчас, именно сейчас, тебе хочется ехать к ней?
- Нет, Маргарита, не хочется.
- Так не езжай.
- Как это?
- Оставайся у меня до конца месяца - как Филипп, граф д'Альбре,
остальные твои друзья.
- Но зачем?
- Глупенький! Неужели я не нравлюсь тебе?
Маргарита услышала, как при этих словах у Симона учащенно забилось
сердце.
- Ты... мне... О Боже!.. - запинаясь, проговорил он. - Конечно,
нравишься...
Очень нравишься.
- Так в чем же дело? - Она подняла голову и обхватила руками его шею. -
Если я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне, что мешает нам провести эти три
недели вместе?
Симон уставился на нее недоверчивым взглядом.
- Но ведь... ты... граф Тибальд...
- Во-первых, с Тибальдом я крепко поссорилась, так как он имел наглость
изменить мне раньше, чем я ему. Во-вторых, на днях он отправляется во
Францию - там у него какие-то дела. Ну, а в-третьих, не такая уж я шлюха,
как ты думаешь.
Симон густо покраснел.
- А я и не думаю, что ты шлюха, - обескуражено пробормотал он. - Я
никогда так не думал и уж тем более не говорил ничего подобного. Это тебе
кто-то наврал.
Скорее всего, Филипп или Гастон. Они любят возводить на меня
напраслину, им пальца в рот не клади.
Маргарита откинулась на подушку и разразилась веселым смехом:
- Ты просто чудо, Симон! Никто мне не говорил, что ты называешь меня
шлюхой. Я вовсе не это имела в виду.
- А что же?
- Да то, что я не меняю себе парней каждую ночь. Это не в моих
привычках, нет.
По мне, это грубо, вульгарно, невоспитанно, одним словом, по-мужски.
Это вы, мужчины, привыкли перепрыгивать с одной женщины на другую... Между
прочим, сколько у тебя было женщин? Только откровенно.
- Ну, Амелина...
- Это понятно. Еще кто?
Симон назвал имена трех фрейлин принцессы и Адели де Монтальбан,
благоразумно умолчав о дочери лурдского лесничего и ее дочурках.
- И это все? - усмехнулась Маргарита. - Выходит, впервые ты изменил
жене лишь в Наварре? - (Симон утвердительно кивнул.) - Так это же
потрясающе!
Она выскользнула из-под одеяла, села на краю кровати и принялась
натягивать на ноги чулки. Симон с восхищением глядел на нее, все больше
убеждаясь, что Амелина ей и в подметки не годится.
- Ты, милок, - сказала Маргарита, - почитай девственник, хоть и женат
семь лет.
Как раз такие мне нравятся больше всего. Чем старше мужчины и опытнее,
тем они неинтереснее для меня. Они слишком ушлые, умелые, чересчур
самоуверенные, а подчас до тошноты самонадеянные. Другое дело, ты - такой
славный, неиспорченный мальчик, что я... Право же, я твердо гарантирую
тебе все эти три недели, а дальше - ведь мы вместе поедем в Рим, - тогда и
видно будет.
Глаза Симона засияли:
- Правда?
Маргарита надела поверх своей полупрозрачной рубашки кружевной халат,
затем взяла Симона за руки и устремила на него томный взгляд своих
прекрасных голубых глаз.
- Если, конечно, ты останешься здесь. Ты же останешься, не так ли?
- Да! Да! Да! - с жаром воскликнул Симон и привлек к себе Маргариту. -
Ой, батюшки! - растерянно добавил он, сжимая ее в объятиях. - Что подумает
Амелина?
Она уже и так подозревает меня. Это Филипп и Гастон в своих письмах ей
на меня доносят.
- Ну, и пусть подозревает, пусть поревнует чуток. Поверь, тогда она
будет больше ценить тебя. Ты пытался растрогать ее своей верностью - и
потерпел неудачу.
Теперь попробуй досадить ей супружеской изменой - и когда после твоего
возвращения она устроит тебе бурную сцену ревности, можешь считать, что ты
завоевал если не ее любовь, то, по крайней мере, ее уважение.
- И все-таки, как же мне объяснить Амелине...
- Ради Бога, Симон! Придумай какой-нибудь смехотворный предлог, к
примеру, что ушиб колено.
- Точно! - обрадовался Симон. - Так я и напишу. Как это я сам не
додумался?..
В этот момент послышался тихий стук в дверь. Принцесса отстранилась от
Симона и громко спросила:
- Лидия?
- Да, госпожа, это я.
- Чего тебе?
- Пришла госпожа Бланка с монсеньором Аквитанским и спрашивает вас.
- Уже?! - удивилась Маргарита и покачала головой. - Как быстро бежит
время!
Воистину, счастливые часов не наблюдают... Где они сейчас, Лидия?
- Там, где обычно. Я проводила их в Красную гостиную.
- Вот и хорошо. Вели кому-нибудь из девчонок передать им, что я скоро
приду, а сама возвращайся - поможешь мне одеться.
- Сию минуту, госпожа. Все будет сделано. - За дверью послышались
удаляющиеся шаги горничной.
Маргарита повернулась к Симону. Тот лежал, натянув до подбородка
одеяла. Лицо его было бледное, а взгляд - затравленный.
- Что стряслось? - спросила она. - Тебе плохо?
- Филипп! - испуганно проговорил он и выбил зубами мелкую дробь. -
Он... Если он узнает, то напишет Амелине...
Маргарита небрежно передернула плечами:
- Разумеется, он узнает. Как не сегодня, так завтра. А завтра уже
наверняка.
Завтра вся Памплона будет судачить о том, что у меня появился новый
милок. - Она рассмеялась. - И какой милок! Другого такого мне вовек не
найти.
Глава LXIV
ВЕСТИ ХОРОШИЕ, ВЕСТИ ДУРНЫЕ...
Приблизительно через четверть часа одетая в простенькое вечернее платье
Маргарита вошла в Красную гостиную своих зимних покоев, первым делом
обняла Бланку и расцеловала ее в обе щеки.
- Я так рада за тебя, кузина. И вас тоже поздравляю, принц. Дети, это
большое счастье.
Филипп вежливо поцеловал протянутую ему руку. После произошедшего почти
два месяца назад разрыва между ними, их отношения были несколько суховаты
и официальны даже в неофициальной обстановке.
- Вы так считаете, принцесса?
- Разумеется, кузен! - В ее доброжелательной улыбке промелькнула
затаенная печаль. - Дети всегда в радость. И особенно, если они от вас.
- Благодарю за комплемент, сударыня, - поклонился Филипп.
А Бланка метнула на Маргариту сердитый взгляд. Та вновь усмехнулась, и
опять в ее улыбке промелькнула грусть.
- Не гневайся, душенька, за эти мои невинные слова, - сказала она,
садясь в кресло. - Будь снисходительна к отвергнутой сопернице... И не
надо морщиться, прошу тебя. Здесь все свои - зачем же лицемерить?
Такие вот реплики, которые время от времени позволяла себе Маргарита,
очень льстили тщеславию Филиппа, а Бланку приводили в смятение, вызывая у
нее болезненные приступы ревности, вкупе со страхом когда-нибудь потерять
Филиппа, как потеряла его Маргарита. И чтобы не поссориться с подругой,
Бланка всякий раз спешила переменить тему разговора.
- Боюсь, мы пришли некстати, - заметила она, глядя на небрежную
прическу наваррской принцессы. - Ты, наверное, отдыхала?
- И да, и нет. Я только что вышла из спальни, но там я не отдыхала, а
развлекалась. Наставляла рога Тибальду.
Бланка смутилась и в замешательстве опустила глаза. А Филипп тихо
фыркнул.
- Быть может, нам лучше уйти, чтобы не мешать вам? - спросил он. -
Только откровенно, принцесса. Ведь здесь все свои, как вы любите
выражаться. Отбросьте излишнюю деликатность, и если мы помешали вам, так
прямо и скажите. И тогда мы уйдем.
- Э нет, друзья, останьтесь, - покачала головой Маргарита. - С этим
делом я давно справилась, даже увлеклась сверх меры.
- И кто же ваш счастливый избранник?
Бланка укоризненно поглядела на Филиппа, мысленно упрекая его за столь
бесцеремонный вопрос. Маргарита же улыбнулась им обоим своей лучезарной
улыбкой, а в глазах ее заплясали чертики.
- Ах, друзья, это настоящее чудо! Он такой милый, такой наивный, такое
очаровательное дитя...
- Прямо как Симон, - вырвалось у Филиппа.
- Так это он и есть.
Филипп изумленно уставился на Маргариту:
- Симон?! Да что вы говорите!
- А что тут такого странного, скажите на милость? И вообще, я не могу
взять в толк, принц, почему ваша двоюродная сестра пренебрегает им.
- Он уже успел вам поплакаться?
- В некотором смысле, да.
- Это в его репертуаре. Симона хлебом не корми, дай ему только
пожаловаться на Амелину... И все же поверьте, Маргарита, он сгущает
краски. По-своему Амелина очень любит его.
- По-своему? - с лукавой улыбкой переспросила принцесса. - Как это,
по-своему?
- Это долгая песня, пожалуй, длинною в целую жизнь. А если в нескольких
словах, то он трогает ее, она жалеет его и любит, как свое дитя.
- Жалеет, говорите? - задумчиво произнесла Маргарита. - Гм... По мне,
жалость со стороны женщины только унижает мужчину. Настоящего мужчину...
Кстати, о госпоже де Бигор. Филипп, вы не откажете мне в одной небольшой
услуге?
- С удовольствием, Маргарита.
- Тогда напишите Амелии, что ее муж вывихнул ногу.
- Но зачем?
- Я хочу, чтобы Симон остался в Памплоне.
- Кузина! - с упреком отозвалась Бланка.
- И в самом деле, - поддержал ее Филипп. - Не надо травмировать Симона.
Прошу вас, Маргарита.
- А с чего вы взяли, что я собираюсь его травмировать? Напротив, я хочу
сделать из него взрослого мужчину. Настоящего мужчину, которому ни к чему
будет жалость женщины.
Филипп с сомнением покачал головой:
- Вряд ли что-то получится из вашей затеи. Через пару дней он вам
надоест, вы найдете себе другого, а его бросите, вскружив ему голову.
- Вы так считаете?
- Я в этом уверен. Ведь ни для кого не секрет, что наш Симон глупенький.
- Ну, и что с того? Почему вы думаете, что мне обязательно нужны
умники? Вовсе нет! От них только сплошные неприятности. Один умник был так
умен, что, в конечном итоге, свихнулся и позволил кузену Бискайскому
погубить себя. Другой умник коварно одурачил меня. - (Тут Филипп покраснел
и поджал губы.) - А третий из этой блестящей компании умников поспешил
забраться под юбки моей фрейлине - авансом, так сказать, чтобы я, случаем,
не опередила его. Да плевать я на всех вас хотела!
- Хорошо, Маргарита, - примирительным тоном произнес Филипп, видя, как
она завелась. - Ваши симпатии, это ваше личное дело. Можете не
сомневаться, я исполню вашу просьбу, напишу, что Симон вывихнул ногу,
только вряд ли Амелина в это поверит. Я подозреваю, что кто-то из моей
свиты информирует ее о каждом его шаге.
- Это несущественно, кузен. Речь идет лишь о формальном предлоге. А то,
что госпожа де Бигор будет знать обо всем, даже к лучшему. Поверьте,
пренебрежение со стороны мужчины больно уязвляет женщину. А если, к тому
же, она сама далеко не святая, то ее начинают мучить угрызения совести,
что она так откровенно и бесстыдно изменяла своему мужу...
- А может, достаточно, принцесса? - без всяких церемоний оборвал ее
Филипп. - Поговорим-ка лучше о чем-нибудь другом, более приемлемом для
Бланки. Этот наш разговор вгоняет ее в краску.
Маргарита взглянула на смущенную Бланку и глумливо ухмыльнулась:
- Ох, уж эта ее деликатность! И когда же вы, в конце-то концов,
перевоспитаете ее? А, Филипп?
- Не все сразу, Маргарита, не все сразу. Не так-то просто выбить из
этой хорошенькой и умненькой головки те дурацкие предрассудки, которые
прочно засели там благодаря стараниям ее целомудренных
наставниц-кармелиток. Впрочем, некоторый прогресс уже налицо. Так, скажем,
сегодня Бланка объяснила мне, почему она не может быть беременной от
Монтини, и при этом ни разу не покраснела.
Правда, милочка?
Милочка утвердительно кивнула, и вопреки уверениям Филиппа щеки ее
заалели.
- Это уже неплохо, - сказала Маргарита. - А в постели тоже наблюдаются
перемены?
Или она по-прежнему...
- Прекрати, кузина! - резко произнесла Бланка; взгляд ее помрачнел. -
Какая же ты бесстыжая, в самом деле! Тебя не должно касаться, что мы
делаем в постели, заруби себе на носу. И уж тем более ты не должна
спрашивать об этом Филиппа, понятно? Здесь ни при чем мое якобы ханжество,
просто есть вещи, о которых следует молчать даже в кругу близких друзей...
- Из деликатности, разумеется.
- Да, из деликатности. Негоже обсуждать на людях то... то самое
сокровенное, что является достоянием лишь двух человек. Мне всегда
казалось, что ты слишком озабочена этим, но по-моему это уже чересчур -
совать свой любопытный нос в чужую постель. Учти: еще одно слово, и я уйду.
- Бланка права, - поддержал ее Филипп. - Как мне не прискорбно, кузина,
но в таком случае я тоже буду вынужден уйти.
- Ну что ж, - вздохнула Маргарита. - Коль скоро вы не желаете говорить
о любви, потолкуем о смерти.
- О чьей смерти?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг