совестно, кузины! Стыдище-то какое!" И прочее в том же духе... - Елена
негодующе фыркнула. - Чья бы корова мычала! Сама она, когда у нее нет
парней, тащит к себе в постель фрейлин, а чего только стоят ее шуры-муры с
кузиной Анной. Это вообще черт-те что... - Княжна растерянно умолкла. -
Ах, простите, друзья! Что-то я разговорилась не в меру. Я вообще ужасная
болтунья.
Дайте мне только повод, и я вас до смерти заговорю. Боюсь, кузен, вы
глубоко заблуждаетесь относительно моей скромности... Ну, ладно. Я пришла
сюда не для того, чтобы надоедать вам своей пустой болтовней...
- Что вы, принцесса!..
- Ай, прекратите, принц! - отмахнулась Елена. - Я страшно не люблю
лицемерия, пусть даже из вежливости. Я прекрасно понимаю, что сейчас вы
хотите остаться наедине с Бланкой, и она хочет того же. Поэтому я не
отниму у вас много времени, лишь выполню поручение кузины Арагонской и
тотчас уйду.
- Вы имеете в виду Изабеллу? - уточнил Филипп, невольно краснея под
ревнивым взглядом Бланки.
Елена снова улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке не было ни веселья,
ни иронии, ни лукавства - одна только грусть.
- Похоже, что в нашей милой королевской компании назревает громкий
скандал, - с серьезным видом произнесла она, подобрала край своего платья
и вынула из пришитого к нижней юбке накладного кармана сложенный в
несколько раз лист бумаги. - Это письмо вам, кузен. Как видите, оно не
запечатано, и я не стану утверждать, что не читала его.
Филипп в смятении развернул письмо, написанное мелким, почти бисерным
почерком, но явно второпях, и быстрым взглядом пробежал его неровные,
местами скачущие и налезавшие друг на друга строки.
- Carajo![54] - в сердцах выругался он, настолько потрясенный, что даже
не обратил внимания, как покоробило от этого обеих девушек. - Черти
полосатые!
Пресвятая Богородица, спаси нас и помилуй...
Отведя таким образом душу, Филипп внимательно перечитал письмо с самого
начала:
"Мой милый друг!
Когда кузина Елена вручит тебе эту прощальную записку, которую я не
решаюсь назвать письмом, я буду уже далеко отсюда, и мы с тобой больше
никогда не свидимся. Навряд ли я смогу убедительно объяснить тебе причины
моего поступка, да и не намерена делать это. Возможно, ты скажешь, что я
сошла с ума, но по мне лучше такое безумие, чем та жизнь, на которую
обрекает меня брак с этим чудовищем - моим мужем. Сама же я не считаю себя
сумасшедшей, напротив - я, наконец, прозрела и поняла, что не смогу больше
жить так, как жила прежде, я поняла, в каком аду я провела последние шесть
лет, и я не хочу возвращаться в это пекло.
После того, как ты ушел от меня, я всю ночь не сомкнула глаз. Я была
безмерно счастлива и глубоко несчастна. Я чувствовала себя очищенной от
всей накопившейся во мне скверны и в то же время я осознавала, что после
всего происшедшего между нами, такого светлого и прекрасного, я скорее
умру, чем позволю мужу снова осквернить меня, я убью себя прежде, чем эта
отвратительная жаба вновь прикоснется ко мне своими мерзкими лапами. Я
была в отчаянии, я не знала, что мне делать, я готова была тут же
повеситься - и вовсе не страх перед гневом Всевышнего удержал меня от
этого поступка. Я хочу жить, хочу любить, но еще больше (и это я поняла
благодаря тебе) я хочу быть любимой. Ты любил меня лишь полтора часа - но
какое я познала блаженство! Ты разбудил меня от жуткого сна, ты заставил
меня прозреть, и теперь я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы меня любили -
ведь это так прекрасно, когда тебя любят! Я до конца своих дней буду
благодарна тебе за преподанный мне урок. Да благословит тебя Господь,
Филипп, и ниспошлет тебе долгие годы счастливой жизни.
У меня есть друг, верный друг, который любит меня и готов ради меня на
все, - и ты знаешь, кто он. Еще неделю назад он предлагал мне бежать
вместе с ним.
Сегодня на рассвете я приняла его предложение, но с условием, что бежим
мы немедленно. Я рассказала ему все, и он согласился. Он знает о нас с
тобой, и он понимает меня, потому что любит. А для меня это самое главное
- что он любит меня. Пусть даже я пока не люблю его, но полюблю непременно
- в ответ на его любовь и преданность. Я знаю, я верю, что буду счастлива
с ним. И если мне суждено будет вскоре погибнуть в чужом краю, так и не
достигнув того, что посулил мне Эрик, то я хоть умру счастливой.
Мы уезжаем прямо сейчас, как только я допишу это письмо и отдам его
Елене. У меня начинается новая жизнь, и я перечеркиваю всю прежнюю. Я
отрекаюсь даже от своих детей. Да простит меня Бог, но я всегда ненавидела
их, с самого их рождения, - ведь они также и дети того чудовища в
человеческом обличии, которое испоганило всю мою юность. Мне горько и
больно, но в жилах моих детей течет дурная кровь, и ты сделаешь Франции
большую услугу, если выполнишь свое обещание и лишишь их наследства.
Возможно, мне придется отречься и от своей веры, и я сделаю это без
колебаний - ведь Бог един и, думаю, Ему все равно, как люди крестятся,
славя Его. Но об этом пусть тебе расскажет Елена - я ей во всем доверилась
и надеюсь, что не ошиблась в выборе.
У меня уже нет ни сил, ни времени, ни желания писать дальше. Я сказала
тебе все, что хотела сказать. Прости за сбивчивый слог. И прощай, милый.
Не пишу, что твоя, ибо это уже не так, но просто Изабелла".
Филипп тяжело вздохнул и, ни мгновения не колеблясь, передал письмо
Бланке.
- Да, скандал будет отменный, - согласился он. - Шикарный скандал
намечается.
Надеюсь... То бишь боюсь, что это окончательно добьет Филиппа-Августа
Третьего.
Елена посмотрела на него долгим взглядом. Между тем Бланка углубилась в
чтение письма, и по мере того, как она пробегала глазами все новые и новые
строки, выражение ее лица менялось. Первоначальная ревность уступила место
недоверчивому удивлению, которое вскоре переросло в глубочайшее изумление,
затем она прошептала: "Матерь Божья!" - и в голосе ее явственно слышалось
искреннее сочувствие и даже одобрение.
- Так вы боитесь, кузен? - наконец произнесла Елена, не отводя от него
пристального взгляда. - Или все-таки надеетесь?
Филипп опять вздохнул:
- Не буду лукавить, кузина, я на это надеюсь. Филипп-Август Третий,
хоть авантюрист и до крайности безалаберен, все же порядочный человек и
любим подданными. Он всю свою жизнь не покладая рук трудился во благо
Франции - и не его вина, но беда его, что результаты оказались прямо
противоположными.
- Вы его расхваливаете, - сказала Елена, - и тем не менее...
- И тем не менее для меня более предпочтителен король Филипп Шестой,
который самое большее за десять лет разбазарит всю страну, доведет ее до
нищеты и разорения, и каждая собака в крестьянском дворе, не говоря уж о
людях, люто возненавидит его.
- И тогда Франция сама попросится под руку галльского короля, -
подытожила княжна. - Я вас правильно поняла?
- Совершенно верно, кузина.
- Однако вы честолюбец!
- Не возражаю, я честолюбив. Но вместе с тем замечу, что воссоединение
Франции с Галлией не просто мой каприз, это неизбежный процесс. Рано или
поздно все галльские государства объединятся в одно - Великую Галлию. В
конце концов, французы - те же галлы, разве что нахватались сверх меры
германских слов и взяли себе дурную привычку "съедать" конечные гласные...
- Какой же ты бессердечный! - вдруг выкрикнула Бланка, сжимая в руке
письмо Изабеллы; на длинных ее ресницах блестели слезы. - Во всем ищешь
для себя выгоду. И как только я могла полюбить такого... такое чудовище!
- Ну вот, - с грустной улыбкой констатировала Елена. - Первая семейная
ссора. А сейчас последует бурная сцена ревности.
- Вовсе нет, - чуть успокоившись, ответила Бланка. - Никакой ревности.
Ведь это было вчера, и это.. Это так трогательно, так прекрасно!
- Прекрасно?
- Да, Елена, прекрасно. Кузина Изабелла поступила правильно, она
мужественная женщина. Когда я впервые увидела графа де Пуатье, то поняла,
как мне повезло, что я не родилась лет на пять раньше - глядишь, меня бы
выдали за эту мерзкую скотину. А потом... Вчера, когда он затянул эту
гнусную песню, я посмотрела на Изабеллу - у нее был такой взгляд, там было
столько боли, отчаяния и безысходности, что я.... Право, будь моя воля, я
бы тотчас прикончила его, - последние слова она произнесла с тем жутким
умиротворением, с той неестественной кротостью, с какими ее отец выносил
смертные приговоры. - Но тебе этого не понять, кузина. Пока не понять -
потому что ты еще... это...
- Потому что я еще девственница, - помогла ей Елена. - Нет, это
потрясающе, Бланка! Недавно ты рассказывала о таких пикантных вещах, а
теперь, в присутствии кузена Филиппа, стесняешься произнести это
совершенно невинное слово... Но именно такую я тебя и люблю. - Она обняла
Бланку и расцеловала ее в обе щеки. - Вы, случаем, не ревнуете, кузен?
- Ни капельки, - заверил ее Филипп. - Друзья Бланки - мои друзья.
- А значит, мы с вами друзья. Вот и хорошо! Может, тогда выпьем, как
говаривают немцы, на брудершафт?
- То есть на ты? Великолепная идея! Ведь мы не такие уж дальние
родственники - король Галлии Людовик Пятый был нашим общим прапрадедом. К
тому же у меня с трудом поворачивается язык говорить "вы" хорошеньким
девушкам, в особенности таким красавицам, как... как ты, Елена.
Они выпили на брудершафт.
- Итак, - произнесла затем княжна, - мне рассказывать про Изабеллу и
Эрика сейчас, или вы подождете до утра?
- Сейчас, но только в общих чертах, - ответила Бланка. - Куда они
направились? И что это за намек на возможное отречение от Господа Иисуса?
- И тебя это больше всего смущает, - улыбнулась Елена. - Не беспокойся,
Изабелла не собирается отрекаться от христианства. Речь идет лишь о
переходе в греческую веру.
- Ага! - сообразил Филипп. - Кузен Эрик возвращается на Балканы.
- Да. К весне в Далмации и Герцеговине снова намечается восстание
против византийского господства, и на этот раз большинство тамошних
вельмож склонны признать Эрика своим вождем, правда, с условием, что он
примет православие.
- И Изабелла вместе с ним?
- Да. Чтобы выйти за него замуж.
- Вот как! - сказала Бланка.
- Вот именно! После обращения в греческую веру ее брак с кузеном Пуатье
будет считаться недействительным, вернее, сомнительным по православным
канонам, и любой греческий епископ может освободить ее от всех
обязательств, налагаемых на нее прежним браком.
Филипп понимающе кивнул:
- Итак, наши беглеци вскоре поженятся и, если их предприятие увенчается
успехом, через год станут правителями Далмации и Герцеговины. Что ж,
недурно. В плане своего общественного положения кузина Изабелла теряет
немного... кроме истинной веры, конечно, - добавил он, лукаво взглянув на
Бланку. - Да и кузен Эрик не прогадал, влюбившись в Изабеллу Юлию, - ее
родовое имя Филипп произнес с особым нажимом.
- О чем это ты? - спросила Елена.
- Кажется, я понимаю, - отозвалась Бланка, укоризненно глядя на
Филиппа. - И во всем-то он ищет политическую подоплеку, несносный такой!..
А впрочем, кузина, в этом что-то есть. Балканские славяне, хоть они и
греческого вероисповедания, в политическом отношении больше тяготеют к
Риму, чем к Константинополю, и посему брак кузена Эрика с троюродной
сестрой царствующего императора значительно укрепит его позиции.
- Ах! - в притворном отчаянии всплеснула руками Елена. - Почему тогда я
не бежала с Эриком! Ведь я же двоюродная сестра Августа Юлия.
Все трое весело рассмеялись, и последние тучи над их головами
рассеялись.
- Да, кстати, - спросил Филипп. - Когда они бежали?
- Сегодня утром, в восьмом часу, когда все остальные еще отходили после
вчерашней попойки. Кузен Эрик оставил для Маргариты письмо, в котором
сообщает, что вынужден незамедлительно вернуться на родину, и приносит
всяческие извинения за столь поспешный отъезд. А что касается Изабеллы, то
она "проболеет" до завтрашнего вечера - к тому времени они с Эриком уже
наверняка будут в Беарне...
- Черти полосатые! - не очень тактично перебил ее Филипп. - Надо было
сказать мне раньше. Я бы...
- Я в этом не сомневалась, кузен, и потому убедила Эрика
скорректировать свои планы, выбрав более длинный, но совершенно безопасный
маршрут. Вместо того, чтобы ехать в Барселону, он послал туда гонца с
приказом для капитана своего корабля не мешкая отплыть в Порт-Вендор, а
дворяне из его свиты, которые остались в Памплоне, должны присоединиться к
нему и Изабелле в Лурде...
- Я сейчас же напишу распоряжение коменданту лурдского гарнизона...
- Не стоит, кузен. Это вже сделано.
- Кем?
- Господином де Шатофьером.
- Так он в курсе?!
- Да. Я посоветовала Эрику довериться твоему коннетаблю, и он
последовал моему совету. Граф Капсирский любезно согласился помочь им и
дал сопроводительное письмо, которым предписывается комендантам всех
гасконских гарнизонов оказывать всяческое содействие нашим беглецам и
обеспечить им надежную охрану, пока они не взойдут на корабль Эрика в
нарбоннском порту.
А Филипп угрюмо покачал головой:
- М-да, вижу, у вас все схвачено, все учтено, и на мою долю ничего не
осталось... Но нет! Кое-что все же осталось. Я возьму под защиту горничную
кузины Изабеллы. Когда граф де Пуатье узнает, что она покрывала свою
госпожу, то наверняка вознамерится порешить ее.
Елена усмехнулась:
- И это учтено, кузен. С сегодняшнего утра девушка находится в моем
услужении, и то, что она делает, исходит от меня. По сути, она выполняет
мои приказания.
- Эх! - вздохнул Филипп. - Ладно, сдаюсь.
- И все-таки, - произнесла Бланка. - Почему Изабелла доверилась именно
тебе?
Почему не своей сестре?
- Ну, прежде всего потому, что Мария вчера много выпила, к тому же
ночью у нее был Фернандо. Вот Изабелла и обратилась ко мне, ведь я
известная авантюристка. - Елена звонко рассмеялась. - А кроме всего
прочего, за мной был небольшой должок.
- Это насчет Гамильтона? - поинтересовался Филипп.
- Да, точно. И ты, небось, думаешь, что у меня с ним роман?
- Я уж и не знаю, что мне думать, - откровенно признался он.
- Скоро узнаешь. Скоро все узнают. Это будет еще один сюрприз... -
Елена встала с кровати и расправила платье. - Ладно, я побежала. Вижу,
кузен, ты уже наелся и теперь поедаешь взглядом Бланку... Нет-нет, все в
порядке. Не уверяйте меня, что мое присутствие вам не мешает. Не люблю
лицемерия, повторяю, пусть даже из самых лучших побуждений. Я и так
засиделась у вас, а мне надо еще разыскать Рикарда.
Боюсь, он снова надрался до чертиков и валяется где-то в полной
отключке. - Она удрученно вздохнула. - Бедный мой мальчик! Просто ума не
приложу, что мне с ним делать. В последнее время он ведет себя так
странно, что я... Ой! Я опять заболталась. Будь он неладен, мой длинный
язык! Всего хорошего, друзья.
С этими словами Елена торопливо вышла из спальни, но минуту спустя она
вихрем ворвалась обратно и застала Филиппа и Бланку, стоявших возле
кровати и целовавшихся.
- О Господи! - пробормотала она в полном замешательстве. - Что на меня
нашло?!..
Простите меня, друзья, ради Бога простите. Я такая бестактная, я вовсе
не скромная. Но я... Я это из лучших побу... Ох!.. Прости, кузен, прости,
Бланка, но раз уж я вернулась... В общем, скажи мне, Филипп: ты
действительно любишь Бланку? Только откровенно.
- Да, - ответил он, страстно глядя на Бланку. - Я ее очень люблю.
- И она очень любит тебя. Пожалуйста, не обижай ее, очень прошу... Ведь
она просто обожает тебя.
- Не обижу, - пообещал ей Филипп. - Не волнуйся, Елена. Бланка сама не
даст себя в обиду.
- Ты только не подумай ничего такого, кузен...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг