гнусности, что... Ай, ладно! В общем, первое, что отколол Рикард Иверо,
получив отставку, это попытался покончить с собой. Но тут ему некстати
помешал граф Бискайский...
- Откуда ты знаешь?! - изумился Филипп. - Ведь это держалось в
строжайшем секрете.
- Я знаю все, что считаю нужным знать, - самодовольно ответствовал
Эрнан. - Так вот, судя по всему, графу удалось убедить кузена, что не
стоит убивать себя.
Дескать, гораздо лучше и приятнее будет отомстить обидчице, убив ее
саму.
Филипп задумчиво кивнул:
- Все сходится. Абсолютно все. Даже то, почему Рикард Иверо не взял с
собой камердинера - чтобы не было лишних свидетелей. А вчера я
разговаривал с Маргаритой... - Тут до него кое-что дошло, он резко вскочил
на ноги и вперился в Эрнана гневным взглядом: - И все это время ты
молчал?! Ты никому ничего не сказал?!
- Нет, никому.
Филипп плюхнулся в кресло и обхватил голову руками.
- Боже правый! Черти полосатые! Три недели злоумышленники готовили
покушение на наследницу престола, а этот... эта жирная свинюка спокойно
себе пьянствовала и обжиралась.
- Эта жирная свинюка, - внушительно произнес Эрнан, впрочем, ничуть не
обидевшись, - все три недели вместе со слугами следила за подозреваемыми и
собрала неопровержимые доказательства их вины. Кроме того, вышеупомянутая
свинюка обнаружила, что в дело замешано еще, как минимум, четыре человека.
- Кто?
- Канцлер графа Бискайского, Жозеф де Мондрагон, двое слуг и один
бывший доминиканский монах, брат Гаспар.
- Весьма похвально, - ворчливо промолвил Гастон. - И если не секрет,
можно полюбопытствовать, чтo эта свинюка намерена делать дальше?
- Она собиралась стеречь покои принцессы Маргариты и поймать
преступника на горячем.
- Достойная восхищения самонадеянность, - буркнул Симон.
- Так чего же ты здесь развалился? - раздраженно произнес Филипп. -
Валяй, сторожи, подстерегай!
- Вчера я еще сторожил, - невозмутимо ответил Шатофьер. - Мы, кстати,
вдвоем охраняли принцессу - я снаружи, а ты в ее спальне.
Филипп пристально поглядел на Эрнана:
- Вот что я тебе скажу, дружище. Не знай я тебя так хорошо, как знаю,
то, право слово, подумал бы, что ты по уши влюблен в Маргариту.
- Скажешь еще! - фыркнул Эрнан. - Все, что я хотел, так это разоблачить
злоумышленников.
- А разве подслушанного тобой разговора было недостаточно? Почему ты не
пришел тогда ко мне... ну, если не ко мне, то к Маргарите или к ее отцу,
и...
- И сделал бы самый обыкновенный донос, - с неподдельным возмущением
перебил его Эрнан. - Подобно лакею, случайно подслушавшему барский
разговор. Ну, нетушки! Я не доносчик. Я жирная свинюка, согласен, но я не
доносчик. Я поступил так, как велели мне честь и долг: я позволил
злоумышленникам подготовить злодеяние, тем временем собирал доказательства
их виновности, узнал имена их сообщников...
Между прочим, о сообщниках. Один из них, брат Гаспар, бывший
доминиканец, некогда служил в королевском казначействе, затем его уличили
в подделке подписей и печатей, он едва не лишился головы и был приговорен
к пожизненному заключению, но спустя полтора года, ровно две недели назад,
его освободили под ручательство Александра Бискайского.
- Черт! - выругался Филипп.
- То-то и оно. И теперь, на предстоящем допросе этот подделыватель
документов расскажет очень много интересного, чего не смог бы рассказать
на позапрошлой неделе. Думаю, он подделал парочку писем или что-то вроде
того, призванное скомпрометировать некую особу, предположительно барона
Гамильтона. Эти письма либо будут подброшены графом Бискайским где-то
среди бумаг принцессы в королевском дворце, либо будут в кармане у Рикарда
Иверо, когда он пойдет на дело.
- А что если он уже пошел на дело? - встревожено спросил Гастон.
- Нет, - успокоил его Эрнан. - Сегодня ночью госпожа Маргарита может
спать спокойно. Покушение состоится завтра.
- Ты уверен?
- Я убежден.
- И на каком основании?
- Ну, во-первых, Рикард Иверо сейчас пьян, как бревно...
- Бревно не пьет вино, - заметил Гастон.
- Зато люди подчас напиваются до такой степени, что превращаются в
бесчувственные бревна. А я его напоил именно до такого состояния. Это
во-первых.
- А во-вторых?
- Во-вторых, Рикард Иверо сам признался мне, что покушение состоится
завтра ночью.
- Да?
- Вот как?
- И что же он сказал?
Последний вопрос, единственный содержательный, принадлежал Филиппу.
- Когда я увидел, что виконт теряет над собой контроль, - повествовал
Эрнан, - я перевел наш с ним разговор на Маргариту. Он сразу же начал
плакаться мне в жилетку, твердил, какая она жестокая, бессердечная,
извращенная. Потом бухнул что-то о плахе, потом о топоре и по секрету
сообщил, что завтра ночью произойдет нечто такое, что заставит нас
содрогнуться от ужаса. После этого он вырубился окончательно.
- Понятно, - сказал Филипп, чуть поостыв. - Но все же...
- Не беспокойся. На всякий случай я поставил Жакомо сторожить покои
принцессы.
Он спрятался в нише под лестницей и до самого утра глаз не будет
спускать с ее двери. Так что и сегодня она в полной безопасности.
- И на том спасибо, - снова проворчал Гастон. - Успокоил...
- А я вот одного не понимаю, - отозвался Симон. - Причем здесь топор, о
котором говорил виконт Иверо? Он что, собирается зарубить принцессу?
Д'Альбре устремил на своего зятя такой взгляд, как будто ожидал, что
тот с минуты на минуту должен превратиться в осла.
- И за кого я только выдал мою единственную сестру! - удрученно
пробормотал он.
Симон густо покраснел и понурился.
- Любого преступника не покидает мысль о наказании, - снизошел до
объяснения Филипп. - Это становится его навязчивой идеей. Поэтому Рикард
Иверо и сболтнул о плахе с топором. Он прекрасно понимает, какое наказание
ждет его в случае изобличения... Гм... - Тут на его лице изобразилось
сомнение.
- Что значит твое "гм"? - оживился Эрнан. - Что там у тебя?
Филипп чуть помешкал, потом вздохнул:
- Ладно, расскажу. Только воздержись от едких комментариев, Гастон,
предупреждаю тебя наперед... Вчера, как вы уже знаете от Эрнана, я провел
ночь с Маргаритой.
Однако пригласила она меня вовсе не для того.
- А для чего?
- Чтобы излить мне свою душу...
- Да ну! И как же она это делала? Хорошо? Пальчики, наверное, оближешь
после такого излияния души.
- Прекрати, Гастон! - рявкнул Эрнан. - Тебя же по-хорошему просят
попридержать свой язык. Еще одно слово, и я надаю тебе по лбу. Продолжай,
Филипп.
- Поэтому я не стану пересказывать весь наш разговор, а лишь вкратце
сообщу то, что имеет отношение к делу. Итак, первое. Маргарита решила
выйти замуж за графа Шампанского...
- Искренне ему сочувствую, - вставил Гастон и тут же получил от
Шатофьера обещанный щелчок.
- Однако, - продолжал Филипп, - любит-то она своего кузена Иверо.
- Да что ты говоришь! - это уже не сдержался Эрнан. Пораженный
услышанным, он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил
вернуть ему Гастон. - Она его любит?
- Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое
личное мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что
она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он
отвергает любые компромиссы и твердо настаивает на браке, как непременном
условии их примирения.
- Ничего не понимаю, - пожал плечами Симон. - Если она любит виконта
Иверо, почему тогда выходит за графа Шампанского?
- Я тоже не понимаю, - признался Филипп. - Поступки женщин зачастую не
поддаются никакому логическому объяснению. И посему я не уверен, что
Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
- А что, по-твоему, брачное ложе? - язвительно осведомился Гастон.
- Это не исключено. В конце концов, Рикард Иверо не преступник, он
сумасшедший.
Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться
его безумием, чтобы чужими руками таскать каштаны из огня. Вот он и есть
настоящий преступник, безжалостный и хладнокровный.
- Значит, ты думаешь, что принцесса может простить виконта Иверо?
- Такой исход дела вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных
решений.
Узнав обо всем, она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло,
но может и броситься ему на шею, до глубины души растроганная столь пылкой
и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь
другому.
- Ты не шутишь?
- Отнюдь. Насколько я понял, Маргарита панически боится потерять
Рикарда Иверо, но никогда не рассматривала эту перспективу всерьез. Даже
попытку самоубийства она восприняла как обычный шантаж с его стороны.
Однако в последние дни ее начали мучить дурные предчувствия - как
оказалось, не напрасные. И вчерашний разговор со мной она затеяла в
подспудной надежде, что я сумею убедить ее пересмотреть свое решение
насчет замужества.
- То есть, она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта Иверо?
- Вот именно. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все
усилия к тому, чтобы она не передумала.
- Почему? - спросил Симон.
- Да потому, детка, что меня не устраивает брак Маргариты с Рикардом
Иверо; мне ни к чему укрепление королевской власти в Наварре. И коль скоро
на то пошло, мне вообще непонятно, зачем она существует, эта Наварра -
искусственное образование, слепленное из кастильских и галльских земель.
- Следовательно, - отозвался Эрнан, - ты против примирения принцессы с
виконтом?
- Решительно против.
- В таком случае, ты должен согласиться, что ей нельзя ничего
рассказывать, пока виконт не будет изобличен публично.
После секундных размышлений Филипп утвердительно кивнул:
- Пожалуй, ты прав.
- Значит, ты позволяешь мне действовать по моему усмотрению?
- Э нет, дружище, хватит самодеятельности. С этого момента командовать
парадом буду я. Сейчас ты ляжешь в кроватку, пару часиков поспишь (кстати,
можешь остаться у меня), а утром сядешь на своего Байярда и, если не
будешь мешкать, к полудню доберешься до Памплоны. Я дам тебе верительное
письмо - предъявив его, ты будешь немедленно принят королем... Что качаешь
головой? Не согласен?
Отказываешься повиноваться своему сюзерену?
- Отказываюсь категорически. Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
- Но какой же это будет донос?!
- Самый обыкновенный донос. И кроме того, - вкрадчиво добавил Эрнан, -
уверен ли ты, что дон Александр захочет предавать огласке это дело? А не
решит ли он замять некоторые его аспекты?
- То есть как?
- Элементарно. Король весьма благосклонен к Рикарду Иверо и мечтает
женить его на своей дочери. К тому же отец виконта, дон Клавдий, очень
влиятельный вельможа, дядя императора по жене, в кастильской Наварре его
почитают гораздо больше, чем самого короля, и дон Александр может не
захотеть вступать с ним в конфликт...
- Давай покороче, - резко перебил его Филипп. - К чему ты клонишь?
- А не получится ли так, что король, выслушав меня, велит арестовать
графа Бискайского и троих его помощников, свалит на них всю вину, а
Рикарда Иверо представит героем, втершимся к нему в доверие и расстроившим
все его преступные замыслы? Предварительно он, конечно, шепнет Маргарите:
"Либо ты, доченька, выходишь за него замуж, либо я твоему милку буйну
головушку отрублю", - и если она любит его, как ты утверждаешь, то,
безусловно, согласится... Ну, отвечай! Не исключен ли такой исход дела?
- Да, - вздохнул Филипп, уступая. - Этого исключить нельзя. И что ты
предлагаешь?
- Компромисс. Я иду на некоторые уступки тебе, а ты - мне. Разумеется,
лучше былоды дождаться завтрашней ночи и поймать Рикарда Иверо на месте
преступления, но раз ты не хочешь подвергать Маргариту опасности, я не
буду настаивать. Вместо этого предлагаю во время завтрашней прогулки
незаметно изловить виконта и вытянуть из него признание.
- Вытянуть?
- Вот именно. Постращать пытками...
Филипп помотал головой:
- Об этом и речи быть не может. Королевскую кровь надо уважать. Рикард
Иверо - внук императора Римского, правнук короля Наварры. Даже дон
Александр, его государь, не вправе подвергнуть его пыткам без согласия
Судебной Палаты Сената.
- Ты невнимательно слушаешь меня, Филипп. Я вовсе не предлагаю
подвергать его пыткам - но лишь постращать. Он ведь слабак и сразу
расколется, стоит показать ему клещи для вырывания ногтей. Мы
запротоколируем его признание в двух экземплярах, один из которых вручим
королю, а другой - верховному судье Сената графу де Сан-Себастьяну. Тогда
виконту никак не избежать суда; и даже если затем король его помилует,
замуж за него Маргарита не выйдет.
- Не выйдет, - эхом повторил Филипп.
- Вот я же и говорю...
- Ты не понял меня, Эрнан. Я сказал: не выйдет. Ничего у тебя не
выйдет. Потому что я не одобряю эту авантюру.
- И мне это не нравится, - поддержал Филиппа Симон.
- А я согласен с Эрнаном, - решительно заявил Гастон.
Филипп озадаченно уставился на него:
- Как?! Ты ухаживаешь за Еленой, которая души в своем брате не чает, и,
по идее, должен был бы поддержать мой вариант действий, дающий Рикарду
Иверо шанс выкрутиться...
- Однако я поддерживаю Эрнана.
- Ну что ж, воля твоя. Все равно это ничего не меняет. Наши голоса
разделились поровну, а значит, окончательное решение остается за мной. И
я...
Шатофьер предостерегающе поднял руку.
- Э нет, Филипп, не спеши. Симон еще не высказал своего мнения; он лишь
заметил, что ему это не нравится. - Эрнан с суровостью судьи поглядел на
Бигора. - Но клянусь Марией... Гм... Пречистой Девой Марией клянусь,
нравится ему это или не нравится, он поддержит мое предложение.
Симон опустил глаза и еле слышно произнес:
- Да, я, конечно, поддерживаю Эрнана... Но мне это не нравится...
- Шантажист! - раздосадованно буркнул Филипп. - Хотелось бы мне знать,
на чем ты подловил Симона...
- Ну, так что? - торжествующе осведомился Эрнан. - Подчинишься решению
своих друзей или прикажешь своим подданным повиноваться тебе?
- Ладно, лиса хитрющая, - обреченно сказал Филипп. - На сей раз твоя
взяла.
Выкладывай свой план.
- Итак, - начал Шатофьер, - в четырех милях от Кастель-Бланко есть
небольшое местечко Сангоса... Да, кстати, Филипп, твой Гоше надежный
человек?
- Он предан мне как собака. Его бывший хозяин, один из моих
кантабрийских вассалов, жестоко издевался над своими крестьянами, и когда
я отменил в Кантабрии рабство, Гоше перешел на службу ко мне и по сей день
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг