Возвратясь к себе, Филипп застал в гостиной весьма живописную картину.
Посреди комнаты на устланном коврами полу сидели Габриель де Шеверни,
Марио д'Обиак и Марк д'Аринсаль и перебирали какие-то лежавшие перед ними
вещицы, внимательно рассматривая каждую из них. Там было несколько
кружевных манжет, пара дамских перчаток, один оторванный от платья рукав,
десяток носовых платков с вышитыми на них гербами и инициалами, множество
разноцветных лент для волос, а также всякие милые безделушки, вроде
брошек, булавок и застежек.
- А это еще что такое? - произнес Филипп, скорее констатируя сам факт
наличия этих вещей и их количество, чем спрашивая, откуда они взялись. Их
происхождение было для него очевидно.
- Подарки от дам, монсеньор, - с улыбкой ответил д'Обиак. - Во время
турнира господин де Шеверни велел их перехватывать, чтобы не раздражать
вас.
- Понятненько. Ты, кстати, переусердствовал, Габриель. Меня они вовсе
не раздражают - ведь это так трогательно! - Он присел на корточки и бегло
взглянул на вещицы; затем сказал: - Ни чулок, ни подвязок, как я понимаю,
нет.
- Чего-чего? - обалдело переспросил Габриель.
- Ну да, конечно, - будто не слыша его, продолжал Филипп. - Слишком
изысканная публика для таких пикантных подарков... Стоп! - Он выудил из
кучи безделушек великолепной работы брошь и осмотрел ее со всех сторон. -
Вот это да! Если только я не ошибаюсь... Габриель, ты случайно не помнишь,
кто ее прислал?
- Принцесса Кастильская, - вместо него ответил Марк д'Аринсаль. - То
бишь, госпожа Бланка. Подарки принимал я.
Одобрительно мурлыча, Филипп приколол брошь к левой стороне камзола.
- Пусть Монтини побесится, чтоб ему пусто было.
- Да, насчет Монтини, монсеньор, - отозвался д'Обиак.
- Ну?
- Сегодня ему здорово помяли бока, когда он разнимал на трибунах
дерущихся.
- Так ему и надо, выскочке! - обрадовался Филипп. - Гм... Спасибо за
приятную новость, Марио.
- Рад вам служить, монсеньор.
- Знаю, старина. И будь уверен, ценю это. Но на сегодня твоя служба
закончена.
Как, собственно, и Марка. - Тут он щелкнул пальцами левой руки. - Да,
вот еще что. Чей это рукав?
- Одной юной и чертовски симпатичной барышни из окружения госпожи Анны
Юлии.
Имя, к сожалению, я позабыл.
- Ах да, вспомнил! - сказал Филипп. - Я видел в римской ложе девицу без
рукава... как бишь ее зовут?.. Диана Орсини, вот как! Точно она. Что ж,
возьмем ее на заметку. - Он облизнулся. - Ну, ладно, ребята, вы свободны,
ступайте.
Сегодня будет дежурить Габриель.
С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи
Габриеля сбросил с себя камзол, сапожки и штаны и облачился в просторную
бело-пурпуровую тогу - одну из пяти, подаренных ему императором Августом.
Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с
удивлением заметил стоявшего в дверях д'Обиака.
- Чего тебе, Марио?
Парень растерянно заморгал.
- Я рассчитывал, монсеньор, дежурить в ваших покоях.
- Дежурить будет Габриель, - сухо сказал Филипп. - Ступай.
Д'Обиак глуповато ухмыльнулся.
- Но я рассчитывал, монсеньор...
- А я говорю: ступай. Или что-то не так?
- Да нет, монсеньор, все в порядке. Вот только...
- Ну, что еще?
- Я думал, что сегодня моя очередь, и...
- И договорился с Беатой де Арагон, - кивнул Филипп. - Ладно, черт с
тобой, оставайся. Когда она придет?
- В полночь.
- Вот в полночь и приступишь... мм... к дежурству. А пока ступай в
гостиную и не вздумай подслушивать, иначе велю вышвырнуть тебя вон.
- Премного благодарен, монсеньор! - поклонился паж.
- И без твоей благодарности как-нибудь проживу. Больно она мне нужна! А
ну, убирайся, пока я не передумал!
Д'Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.
Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.
- Интересно, - произнес Филипп. - Как сейчас Маргарита?
- Очень расстроена, но довольно спокойна, - ответил Габриель, хотя
вопрос был чисто риторическим. - Велела Констанце де Арагон читать ей
Новый Завет.
- Что именно?
- Кажется, Откровение.
- О! Это уже серьезно... Стало быть, ты виделся с Матильдой?
- Да.
- И как она?
Габриель понурился и промолчал.
- Бросил бы ты эту затею, братишка, - сочувственно сказал Филипп. - Ни
к чему хорошему она не приведет.
- Нет, - упрямо покачал головой Габриель. - Я все равно женюсь на ней.
Я добьюсь ее любви.
Филипп тяжело вздохнул:
- Что ж, воля твоя...
Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не
сходило озабоченное выражение.
- Наверное, вам пора ложиться, - отозвался наконец Габриель.
- А я и так лежу, - полушутя ответил Филипп.
- Вас что-то грызет?
- Угадал.
- И что же?
Вместо ответа Филипп вскочил с дивана, вступил ногами в тапочки и важно
прошествовал по комнате к противоположной стене и обратно. Глядя на его
тогу и торжественно-взволнованное лицо, Габриель невольно подумал, не
собирается ли он произнести какую-то напыщенную речь.
Речи, однако, не последовало. Филипп с разбегу плюхнулся на диван и
выдохнул:
- Анна! Я без памяти влюблен в эту очаровательную крошку.
Габриель озадаченно приподнял бровь:
- Но ведь только вчера вы говорили, что лучшая из женщин...
- Бланка! Конечно, Бланка. Так оно и есть.
- Но при чем...
- А при том, что речь совсем не о том. Ты ничего не понял, дружище. Как
женщина, Анна меня мало привлекает - хоть она с виду изящна, и личико у
нее красивое, и фигурка ладненькая, слишком уж много в ней всего
мальчишеского. Другое дело, что я безумно хочу жениться на ней.
- Вот как! А что с Маргаритой?
- К чертям ее собачьим, Маргариту! - вдруг громко выкрикнул Филипп,
опять вскочил на ноги, но тотчас же сел. - Пусть ее разыгрывают Оска,
Шампань и Иверо.
А я пас.
- Это почему? - спросил Габриель, удивленный таким бурным всплеском
эмоций.
- А потому... Впрочем, ладно. Объясню все по порядку. Вот скажи, кто
такая Маргарита?
- Как это кто? Наследная принцесса Наварры, разумеется.
- А что такое Наварра?
- Ну, королевство. Небольшое, и все-таки королевство.
- Для меня это несущественно. Что мне наваррская корона, если я
претендую на галльскую.
- Но ведь именно брачный союз с Наваррой дает вам хорошие шансы на
галльский престол. Или я ошибаюсь?
- Да, теперь ты ошибаешься.
Габриель тряхнул головой. Он был совершенно сбит с толку.
- Теперь? Ничего не понимают!
- Сейчас поймешь, - успокоил его Филипп. - Но, прежде всего, давай
выясним, кто такая Анна Юлия Римская.
- Ну, принцесса Италии.
- А еще?
- Дочь Августа Двенадцатого.
- А еще?
- Дочь Изабеллы Французской.
- То-то и оно! А Изабелла Французская, в свою очередь, является
единственной дочерью короля Филиппа-Августа Второго от его третьего брака
с Батильдой Готийской, сестрой ныне здравствующего маркиза Армана
Готийского, графа Перигора и Руэрга, который пережил не только своего
сына, но и обоих внуков.
- Обоих?! - пораженно переспросил Габриель.
Филипп вздохнул, впрочем, без излишней грусти.
- Да, печальная история, нечего сказать. Бедный дон Арман! Сначала умер
сын, затем старший внук, а полмесяца назад - и младший, который имел
глупость получить ранение, сражаясь за освобождение Южной Андалусии от
мавров. Покойный виконт Готийский был еще тот тип - при своем положении
вел образ жизни бродяги-рыцаря, искал на свою голову приключений и,
наконец, доискался.
Представляю, каково сейчас старому маркизу. Наверное, это несладко -
остаться на склоне лет круглым сиротой... Гм, почти круглым. Не считая
племянницы, бывшей императрицы, недавно ушедшей в монастырь, у него есть
еще Анна - его двоюродная внучка и...
- И наследница его майората, - подхватил Габриель, поняв, в чем дело. -
Таким образом, если вы с Анной Юлией объедините посредством брака свои
родовые владения, в ваших руках окажется добрая треть Галлии.
- Вот именно. Женившись на Анне, я смогу в любой момент заявиться к
королю и прямо сказать: ну-ка, дядя, освободи место на троне... Конечно, я
так не поступлю. Королевская власть священна, и негоже ронять ее в глазах
подданных, низвергая помазанника Божьего силой. Но я потребую от дяди и
Сената безусловного признания меня наследником престола и соправителем
королевства, независимо от того, будут у королевы Марии дети или нет.
Постепенно в моих руках сосредоточится вся реальная власть, а за дядей
Робером останется лишь титул, от которого он, надеюсь, впоследствии
отречется добровольно, без малейшего принуждения с моей стороны. А если
нет, я предложу Сенату принять закон о дуумвирате[43]. Так или иначе, но
самое большее через пять лет мы с Анной станем королем и королевой.
- Подобные рассуждения я уже слышал, - заметил Габриель. - Но тогда
речь шла о Наварре и о госпоже Маргарите.
- И о Наварре, и о Маргарите придётся позабыть. Теперь я должен
жениться на Анне хотя бы для того, чтобы помешать её браку с Людовиком
Прованским. В данных обстоятельствах мы с ним - главные претенденты на
руку Анны. В следующем месяце графу Людовику исполнится четырнадцать лет,
он станет совершеннолетним и не замедлит посвататься к Анне. Прибавь к
Провансу Готию, Руэрг и Перигор, не забудь также о поддержке герцога
Савойи, который примет сторону сильнейшего, чтобы избежать междоусобицы, -
и корона в руках у этого мальчишки. Поверь, я искренне сожалею о
преждевременной кончине виконта Готийского, сокрушившей мои надежды на
объединение Галлии и Наварры в одно государство. Но если виконту суждено
было умереть бездетным, то умер он вовремя и, к счастью, я узнал об этом
до официального объявления о моей помолвке с Маргаритой, иначе пришлось бы
забрать свое слово назад, что отнюдь не сделало бы мне чести.
- А кстати, откуда вы узнали? - поинтересовался Габриель. - Что-то я не
слышал никаких толков на этот счет.
- Лишь вчера вечером император получил письмо от маркиза Армана, так
что слухи по понятным причинам еще не успели распространиться. А поведала
мне об этом Анна, как я подозреваю, не без умысла - то ли по наущению
отца, то ли по собственной инициативе.
Габриель с сомнением покачал головой:
- Вряд ли по собственной инициативе. Уж больно она юная, к тому же
девчонка.
- Ну и что? Я уже встречал одну четырнадцатилетнюю девчонку, с которой
в сообразительности могли тягаться лишь очень немногие мужчины; это
Бланка. А что касается Анны, то у нее не просто мужской склад ума. При
всей своей женственности, она здорово смахивает на парнишку в девичьем
платьице... Впрочем, как бы то ни было, мне определенно дали понять, что я
совершаю большую ошибку, сватаясь к Маргарите.
- А что думает по этому поводу ваш отец? Или он еще ничего не знает?
- Да нет, знает. Перед уходом я разговаривал с ним, правда, недолго.
- И что вы решили?
- Тогда ничего. Я был слишком возбужден, чтобы принимать столь важное
для всей нашей семьи решение.
- А теперь?
- Теперь я немного успокоился, собрался с мыслями и решил.
- Отказать госпоже Маргарите и просить у Августа Юлия руки его дочери?
- Да ну! Как ты догадался, черт возьми? - с притворным изумлением
произнес Филипп, растягиваясь на диване. - Ну, если ты у нас такой
сообразительный, будет тебе порученьице. Разыщешь моего отца - он, должно
быть, еще пирует, вернее, выторговывает у византийцев лишнее сольдо за
каждого гасконского наемника, - так вот, передашь ему, что я...
Что следовало передать герцогу, Филипп сказать не успел. В этот момент
дверь настежь распахнулась и в комнату, спотыкаясь, вбежал д'Обиак. Не
устояв на ногах, он грохнулся ничком на пол.
Следом за ним, размеренно цокая каблуками по паркету, вошла Маргарита.
Завидев ее, Габриель мигом вскочил на ноги, а Филипп лишь перевернулся
набок и подпер голову левой рукой, приняв позу древнего римлянина,
возлежащего в триклинии за обеденным столом.
- Добрый вечер, принцесса, - сказал он, весело поглядывая на пажа,
который сидел на полу и потирал ушибленные колени. - Присаживайтесь,
пожалуйста. Вы уж простите великодушно, что я не приветствую вас стоя, но
для этого имеется уважительная причина: я очень устал.
Бросив на него испепеляющий взгляд, Маргарита села в кресло напротив
дивана и гневно произнесла:
- Слыханное ли дело, сударь, чтобы наследной принцессе в ее дворце
преграждал путь какой-то паж!
- Я в отчаянии, ваше высочество! - с виноватым видом отозвался д'Обиак,
поднимаясь на ноги. - Но, осмелюсь заметить, что вы превратно истолковали
мои намерения. Я лишь хотел по форме доложить монсеньору...
- Молчи, негодный мальчишка! - визгливо выкрикнула Маргарита. - Поди
вон!
- И в самом деле, Марио, - поддержал принцессу Филипп. - Уберись-ка
отсюда по добру по здорову. - (При этом он украдкой подмигнул парню: мол,
ты же видишь, в каком она состоянии.) - И ты, Габриель, тоже ступай.
Разыщи моего отца и передай ему, что я согласен. Надеюсь, ты все понял?
- Да, понял.
- Тогда доброй ночи.
Габриель молча поклонился Маргарите и вышел. Вслед за ним, затравленно
озираясь на принцессу, из комнаты выскользнул д'Обиак.
Когда дверь затворилась, Филипп, не меняя позы, холодно взглянул на
Маргариту и с наигранным безразличием в голосе осведомился:
- Итак, сударыня, не соблаговолите ли объяснить, что привело вас ко мне
в столь поздний час?
Глава XXXVIII
СВАТОВСТВО ПО-ГАСКОНСКИ
Что ответила Маргарита на эту вежливо-издевательскую реплику, мы узнаем
несколько позже; а сейчас последуем за Габриелем де Шеверни, который
отправился выполнять поручение Филиппа.
Герцога он разыскал без труда. Как и предполагал Филипп, его отец еще
не покинул пиршественный зал - правда, беседовал он не с византийским
посланником, а с императором Римским, который излагал ему свою теорию о
том, что подлинным автором написанной в начале прошлого века "Божественной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг