Он быстро сунул ленту в карман и пинком ноги погасил стоявший на полу
огарок, но скрыться не успел. В следующее мгновение дверь отворилась и в
коридор выскользнул Симон де Бигор с зажженной свечой в руке.
- Габриель! - изумленно воскликнул он. - Ты? Вот так сюрприз!
- Ради Бога, потише! - сквозь зубы прошипел Габриель. - Зачем кричать?
Пойдем, скорее!
Он схватил растерянного Симона за локоть и силой увлек его за собой.
- Что случилось, друг. Почему...
- Да помолчи ты, дубина!
Свернув за угол, Габриель остановился и лишь тогда отпустил руку Симона.
- Что это с тобой? - в недоумении спросил тот. - Какого черта...
- А ты какого черта? Разорался, как на площади. Неровен час, девчонки
всполошатся и вызовут стражу.
Симон хмыкнул:
- Пожалуй, ты прав. Это я сглупил - незачем было кричать. Но представь
мое удивление, когда я увидел тебя... - Вдруг глаза его округлились. -
Батюшки! Так ты был у Матильды?
Краска бросилась Габриелю в лицо.
- Нет, не был, - сипло ответил он. - Ни у кого я не был.
- А почему же ты здесь?
- Ну... Собственно... Я только иду к ней.
- Да? - с сомнением произнес Симон. - Только идешь? В эту-то пору?
Брось дурить, друг. Придумай что-нибудь поубедительнее.
- А я не дурю. Я говорю, что есть, и не собираюсь ничего придумывать.
- Так уж я тебе и поверил... Однако постой! - Он поднес свечу ближе к
Габриелю и смерил его изучающим взглядом. - Ага! Всклокоченные волосы,
раскрасневшееся лицо, потрепанная одежда - видать, одевался наскоро... А
это что? - Прежде чем Габриель успел среагировать, Симон вытянул из его
кармана ленту, кончик которой неосмотрительно выглядывал наружу. - Какая
милая вещица! Подарок любви, верно?
Только ее следует носить на рукаве, а не в кармане. Или, еще лучше,
связать бантиком и приколоть к груди. Хочешь покажу?.. Нет, это
потрясающе: ты отбил у Филиппа девчонку! Вот здорово! Да он просто лопнет
со злости!
Сконфуженный Габриель отобрал у Симона ленту, запихнул ее поглубже в
карман и растерянно пробормотал:
- Что за вздор ты несешь! Ничего такого не было...
- Так-таки и не было? - ухмыльнулся Симон. - Хватит заливать, друг,
меня не проведешь. Я вовсе не глупый, я все замечаю... Ну, и как она в
постели, хороша?.. Ах да, я же забыл, что это у тебя впервые. Тебе
понравилось?
- Прекрати! - даже не воскликнул, а скорее прорычал Габриель.
Симон озадаченно взглянул на него и пожал плечами.
- Ладно, воля твоя. Если не хочешь говорить, так тому и быть. Не стану
же я принуждать тебя. Да, кстати, почему ты так рано уходишь?
- А ты почему?
- Фи! - брезгливо поморщился Симон. - Мне просто не повезло. Шлюха
чертова!
Бах-трах, легкий вздох, свечку в руки - и будь здоров. Бревно
бесчувственное!
- А может быть, ты сам виноват, что не сумел расшевелить ее?
- Еще чего скажешь! Я же не мальчишка какой-нибудь, вроде тебя. Я
человек женатый...
- И рогатый, - неожиданно съязвил Габриель. Он не имел обыкновения,
подобно остальным, подтрунивать над Симоном, но сейчас, доведенный до
белого каления его расспросами, не смог придержать свой язык.
- Эх, ты! - обиженно произнес Симон. - А еще друг...
- Прости, я не хотел. Как-то само самой вырвалось.
- Я ведь так люблю Амелину, - затянул Симон свою старую, уже порядком
набившую Габриелю оскомину, песенку. - Я боготворю ее. А она, негодница...
- Она пообещала больше не изменять тебе, - резонно заметил Габриель.
- Зато раньше изменяла. Еще как изменяла!
- И ты решил отомстить ей? Ну-ну, давай, времени впереди много - может,
свое отквитаешь.
Теперь пришла очередь смущаться Симону.
- Да нет, что ты! Это так... нечаянно. - Он взял Габриеля за руку и с
мольбой в голосе добавил: - Только не говори ничего Амелине. Если она
прознает об этом, снова загуляет с Филиппом. Вообще никому не говори...
Ну, пожалуйста, пообещай, что будешь молчать. Хочешь, на коленях попрошу?
- Не стоит, я и так ничего не скажу. При условии, конечно, что и ты
забудешь о нашей встрече.
- Безусловно! Я нем, как статуя.
- В таком случае, я тоже нем, - ответил Габриель. - Доброй ночи, Симон.
- А разве ты не идешь к себе?
- Нет. Я... э-э... Я немного прогуляюсь.
Симон добродушно усмехнулся:
- Ага, проказник, еще захотел! Ну что ж, ступай прогуливайся... Гм,
только смотри не забегайся.
Габриель печально вздохнул:
"Что-что, а забегаться мне явно не грозит".
Он проводил долгим взглядом уходящего Симона, затем свернул за угол и
вскорости снова оказался перед дверью Матильды.
"Ступай-ка ты прочь, дружок, - сказала ему здравая часть рассудка. -
Дождись утра. Это не самый лучший способ завоевать благосклонность
порядочной девушки - заявиться к ней среди ночи и признаться в любви,
полагая, что она тотчас бросится тебе на шею".
"Почему же? - отозвалась другая часть, одуревшая от страсти. - Все в
порядке. Я нравлюсь ей, но она не хочет этого понять, так как вбила себе в
голову, что влюблена в Филиппа".
"Глупости! - возразил здравый смысл. - Это чистой воды самообман".
"Вовсе нет, - упорствовала дурь. - Это правда".
Как обычно, дурь взяла верх над доводами здравого смысла. Габриель
постучал.
Ему показалось, что прошло несколько долгих часов, прежде чем за дверью
послышалось шуршание шелковых юбок и тихий стук поднимаемой щеколды.
Наконец дверь отворилась, и на пороге появилась Матильда. В этот поздний
час она как будто и не собиралась отходить ко сну и была одета в то же
самое платье, что и на вечернем приеме у принцессы.
Увидев совсем не того, кого ожидала увидеть, Матильда вскрикнула:
- О Боже! Кто это?.. Вы?! А я думала...
- Он не придет, - сипло сказал Габриель и едва сдержался, чтобы не
закашляться.
- О... О ком вы говорите?
Поскольку Матильда стояла спиной к освещенной комнате, Габриель плохо
видел ее лицо, но был уверен, что она покраснела.
- Может быть, мне лучше войти?
- Войти? Вам? Ко мне? - в замешательстве переспросила девушка. - Но...
Как же так?.. Ведь это...
За спиной Габриеля раздался скрип отворяемой двери. Матильда испуганно
охнула и схватила его за рукав.
- Ну, входите же! Скорее!
Габриель не заставил просить себя дважды. Одним прыжком он очутился в
комнате и быстро затворил за собой дверь.
- Это Розалия, - шепотом объяснила Матильда, взволнованно переводя
дыхание. - Она известная сплетница и если что-то увидела, то завтра
разболтает по всему дворцу, еще и приплетет с три короба... Господи! Что
обо мне подумают?! И все вы, вы!
Габриель мрачно усмехнулся, и от его усмешки девушку прошибла дрожь.
- А окажись на моем месте Филипп, вам было бы все равно, что о вас
подумают?
Матильда истошно ойкнула, закрыла глаза и прислонилась к стене, пытаясь
удержаться на ногах. Лицо ее мертвенно побледнело. Габриель помог ей дойти
до кресла и сесть, а сам встал перед ней на колени, сжав ее руки в своих.
- Прошу простить меня, сударыня, если я нечаянно причинил вам боль.
Матильда наконец раскрыла глаза и мягко, но решительно высвободила руки.
- Вы здесь ни при чем. Просто я переволновалась. И вообще, я слишком
впечатлительная. Так это он прислал вас ко мне?
Бесстыжая! Развратница!.. Любимая...
- Нет, я сам пришел.
- А как же...
- Он не придет.
- Но почему?
В это мгновение взгляд Габриеля упал на кровать с задернутым пологом в
противоположном углу комнаты, и сердце его больно сжалось при мысли о том,
что бы случилось, приди к ней Филипп.
- Я убедил его оставить вас в покое. Он никогда не придет к вам.
- Понимаю, - прошептала Матильда. - Вы печетесь о моей душе. Вы так
добры ко мне, благодарю вас... Нет! - вдруг воскликнула она, заламывая
руки. - Это неправда! Я не могу лгать, не могу благодарить вас... Я
грешница, Господи! Я закоренелая грешница и я не хочу каяться. Зачем,
зачем вы беспокоитесь обо мне?
Кто я вам такая? Вас не должно волновать, гублю я свою душу или нет.
- Однако волнует.
- Почему? Ну, почему?
- А вы не догадываетесь? - кротко спросил Габриель.
Матильда внимательно посмотрела на него. Зрачки ее глаз расширились
почти что на всю радужную оболочку.
- Кажется, я догадываюсь... О Боже! Только не это!
- Да! - Габриель вновь схватил ее руки и покрыл их страстными
поцелуями. - Я люблю вас, Матильда. Я полюбил вас с первого взгляда - но
буду любить вас всю свою жизнь.
Где-то с минуту они оба молчали. Матильда собиралась с мыслями, а
Габриель не сводил с нее исполненного нежности взгляда. Немного
успокоившись, она решительно покачала головой.
- Нет, так нельзя. Это невозможно. Вы не должны любить меня.
- Почему?
- Это неправильно, несправедливо. Любовь должна быть взаимной, иначе
будет беда, большая беда. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня, я не
хочу причинять вам боль.
- Тогда не надо причинять мне боль. Сделайте так, чтобы я не страдал
из-за вас.
- Но как, как это сделать?
- Ответьте на мою любовь, полюбите меня... - Габриель в отчаянии
схватился за голову. - Боже, что я несу!.. Простите, сударыня, я не то
хотел сказать, совсем не то.
- А что же?
- Я прошу дать мне шанс. Не отталкивайте меня, позвольте мне заслужить
вашу любовь. Вот увидите - вы полюбите меня. Мне нужно только время...
- Нет, сударь, - решительно произнесла Матильда. - И не надейтесь. Вам
у меня ничего не светит. Прошу вас, поскорее разлюбите меня. Пока еще не
поздно - разлюбите. Вы никогда не добьетесь от меня взаимности, я никогда
не смогу полюбить вас. Это невозможно, бесполезно, безнадежно.
"Что ж, придется овладеть ею силой, - заявила дурь. - Она упорствует в
своем заблуждении".
"Если я сделаю это, - предостерег здравый смысл, - то навсегда потеряю
ее".
На этот раз Габриель склонен был прислушаться к доводам разума.
- Я не разлюблю вас, - сказал он. - Я буду любить вас всегда.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась Матильда. - Забудьте обо мне. Не любите
меня, не надо. Я... я люблю другого. Всем сердцем люблю.
- Филиппа?
- Да... Да! Его! Его одного.
- Но он же не любит вас.
- Нет! - вскричала Матильда. - Нет! Он тоже любит меня. Он сам это
сказал.
- Ах да, конечно! - с нескрываемым сарказмом произнес Габриель,
поднимаясь с колен. - Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь.
Чего-чего, а любви у него хватает на всех. Он способен любить многих
женщин сразу.
Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и
вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
- Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно... Я так несчастна!
Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене
рядом с кроватью.
- Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты
решил покарать меня тотчас... Велик мой грех, Господи, и кара Твоя
справедлива.
Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки. На его лице не было
ни кровинки, а в глазах застыла мука.
- Замолчите! - простонал он. - Не называйте мою любовь карой. Ради
всего святого, не говорите так... Это жестоко, это бессердечно!
- Ах! - выдохнула Матильда. - Простите меня, пожалуйста. Я не хотела
обидеть вас. Я такая дура, я сама не знаю, что говорю... Прошу вас,
умоляю: забудьте обо мне. Я не достойна вашей любви. Я беспутная, пропащая
женщина. Я продала свою душу дьяволу. Не надо любить меня.
- Я люблю вас, Матильда, - пылко ответил Габриель. - И буду любить
всегда. Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или
беспутной, я все равно буду любить вас.
- Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.
- Почему? Вы же совершенно не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я
заслужу вашу любовь.
- Нет. Этого никогда не случится.
- Не будьте так категоричны, - с мольбой в голосе произнес Габриель. -
Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.
- Здесь нечего думать, - упрямо покачала головой Матильда. - Простите
меня за прямоту, но я не хочу внушать вам несбыточных надежд. Мое сердце
навсегда отдано другому. Я буду принадлежать лишь ему - или вообще никому.
"Вот видишь!" - назидательно отозвалась дурь и что было силы ударила
Габриелю в голову.
- Ну, нет, бесстыжая! - воскликнул он, хватая ее в объятия. - Ты будешь
принадлежать мне!
Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так
потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться...
Когда на рассвете Филипп вернулся от Маргариты, что-то дернуло его в
первую очередь заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с
удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в
небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва
Филиппу показалось, что он спит.
- Вот чудеса! - озадаченно пробормотал он.
Габриель вздрогнул и поднял голову - оказывается, он не спал.
- Прошу прощения, монсеньор. Я велел Марио и его девчонке убираться
прочь.
- Однако! - с улыбкой произнес Филипп. - Какой ты суровый... Но нет,
постой! - Он подошел ближе, присел на кровать и пристально всмотрелся ему
в лицо. - Что-то случилось?
- Да.
- И что?
- Вы были правы, - с жутким спокойствием ответил Габриель. - Наломал я
дров.
- Вы поссорились? Она прогнала тебя?
- Много хуже.
- Хуже?! - Филипп так и подпрыгнул. - Что "хуже"? Ну! Отвечай, черт бы
тебя побрал!
- Э... Я... того... против ее воли...
- Матерь Божья! - вскричал пораженный Филипп. - Ты что, изнасиловал ее?!
Габриель утвердительно кивнул. Глаза его бездумно блуждали по комнате.
Филипп схватился за голову, затем вскочил на ноги, затем будто
передумав, сел, снова встал, нервно прошелся из угла в угол, вернулся
обратно к кровати, в ярости сорвал с нее полог и, не разуваясь, бухнулся в
постель.
- Вот-те на-те, елки-палки зеленые! - наконец прорвало его. - Что же ты
наделал, сукин сын?! Ну, и сюрпризик ты мне преподнес, нечего сказать,
хороший! Ах ты ж... Черт! Даже не знаю, как тебя назвать. Все лето девки
наперебой цеплялись тебе на шею, стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они
легли под тебя и сами юбки позадирали... Ан нет! Он, видите ли, искал
единственную и неповторимую, так сказать, любовь всей своей жизни. А когда
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг