- О да, сударыни, - заверила она их. - Я буду молчать. Никому ни
единого словечка, обещаю вам.
- Вот и чудненько, - сказала Маргарита. - Итак, на чем я остановилась.
Ах, да, на твоем целомудрии в замужестве...
- А может, не надо? - попросила Бланка, вновь краснея.
- Нет, душенька, надо. Прежде я избегала таких разговоров, щадила твою
застенчивость. Я не сомневалась, что у тебя был роман с Красавчиком, и
терпеливо ждала, пока ты не забудешь его настолько, чтобы завести себе
нового любовника.
Но теперь, когда выяснилось, что...
- Кузина! Прекрати немедленно, прошу тебя. Иначе я встану и уйду... К
тому же мне пора в церковь.
- Ну, нет, тебе еще не пора в церковь. У нас впереди почти час времени,
и если ты останешься у меня, мы пойдем в церковь вместе. Добро?
- Ладно, - кивнула Бланка. - Но если ты будешь...
- Да, буду. Ради твоего же блага я продолжу наш разговор. Разумеется, в
любой момент ты можешь уйти - воля твоя, и удерживать тебя я не стану. Но
я настоятельно советую тебе выслушать меня, старую блудницу. Обещаю не
злоупотреблять твоим терпением, честное слово. Я лишь вкратце выскажу то,
что сейчас у меня на уме и что меня очень беспокоит. Не заставляй меня
впоследствии сожалеть, что я не попыталась помочь тебе разобраться в твоих
проблемах.
Бланка обреченно вздохнула:
- Хорошо, я выслушаю тебя, кузина. Только постарайся... э-э,
поделикатнее.
- Непременно, - пообещала Маргарита. - Я буду очень разборчива в
выражениях. Но прежде всего, давай внесем ясность: кузен Бискайский был
первым и единственным твоим мужчиной, не так ли?
- Да, - с содроганием ответила Бланка и тут же в припадке откровенности
добавила: - Лучше бы вообще никого не было!
- То-то и оно, дорогуша. Ты испытываешь отвращение не только к
Александру, как человеку и мужчине (впрочем, как человек, он в самом деле
противен), твое отвращение к нему постепенно распространяется на все
мужское. В твоих глазах он становится как бы живым символом мужской
низости и подлости, олицетворением всего самого худшего, что только может
быть в мужчине.
- Он мерзкий, отвратительный негодяй! - не сдержавшись, гневно
произнесла Бланка. - Он подонок! Я так ненавижу его!
- Я тоже его ненавижу, - спокойно ответила Маргарита. - Но моя
ненависть к нему не грозит обратиться на других мужчин.
- И моя...
- Ну, не говори, душенька. Ты с таким отвращением сказала: "Лучше бы
вообще никого не было", - что мне стало не по себе. Сама не подозревая о
том, ты начинаешь ненавидеть всех мужчин без разбору.
- Глупости! - запротестовала Бланка. - Ничего подобного...
- Пока еще нет. К счастью, до этого еще не дошло. И я, кажется,
понимаю, что тебя сдерживает, что мешает тебе сознательно возненавидеть
мужчин. Это Филипп Аквитанский. Ведь ты была дружна с ним, верно?
- Да, мы были хорошими друзьями.
- Но, увы, не любовниками.
- Маргарита...
- Не надо лицемерить, кузина. Ведь теперь ты жалеешь об этом, не так
ли? Скажи честно - или промолчи.
- Да, - потупив глаза, ответила Бланка. - Я жалею.
- Мне тоже жаль.
- А тебе-то что?
- Ты моя кузина и подруга, и мне небезразлична твоя судьба. Я очень
беспокоюсь за тебя. Твой опыт близости с мужчинами ограничивается одним
лишь Александром, и этот опыт нельзя назвать удачным, а тем более,
приятным - он внушает тебе отвращение. Добро бы еще ты была флегматичной,
но нет - тут ты похожа на Елену.
Я заметила, что так же, как у нее, у тебя зажигается взгляд при виде
любого мало-мальски симпатичного парня...
- Но я не облизываюсь на них, подобно ей, - парировала Бланка. - И
подобно тебе, кстати, тоже.
- Это не важно. И вообще, речь сейчас не о нас с Еленой, а о тебе. В
отличие от нас, у тебя очень специфическое воспитание, и навязанное тебе
сестрами-кармелитками ханжеское мировоззрение вполне может сыграть с тобой
злую шутку. Сознательно ты понимаешь, что кузен Бискайский не единственный
мужчина, с которым ты... которому ты можешь подарить свою любовь...
- Уж лучше никому, - отрезала Бланка. - Лучше никому, чем этому
мерзкому чудовищу.
- Вот-вот! Где-то в глубине тебя очень сильны предрассудки, не
позволяющие тебе всерьез помышлять о возможности связи с другим мужчиной,
кроме твоего мужа. Я не сомневаюсь, что рано или поздно это пройдет, но
боюсь, что тогда будет слишком поздно. К тому времени тебе могут
опротиветь все мужчины и все мужское.
- Глупости!
- Отнюдь. Всякий раз, глядя на симпатичного тебе парня, ты невольно
отождествляешь его, как мужчину, с Александром...
- А вот и нет!
- А вот и да! Ты у нас фантазерка, у тебя богатое воображение, но, с
другой стороны, ты малоопытна, вернее, совсем неопытна, и полна
предрассудков. Эти последние особенно сильно сковывают тебя, разрушают все
твои фантазии. Чтобы не совершить в мыслях прелюбодеяния, ты, разумеется,
неосознанно, стремишься обезличить понравившегося тебе мужчину,
выхолостить в своих глазах его индивидуальность и, давая волю своему
воображению, тем не менее, представляешь его в постели в точности таким,
каким был с тобой Александр. Конечно, если отвлечься от человеческих
качеств кузена Бискайского и от твоей неприязни к нему, он, говорят,
неплохой любовник; во всяком случае, некоторые мои горничные от него без
ума. Однако у тебя все, что напоминает про Александра, вызывает
отвращение. И соответственно, тот мужчина, который всего лишь приглянулся
тебе, становится тебе самую чуточку неприятным. Со временем эта "самая
чуточка" будет возрастать, пока ты не проникнешься отвращением ко всем без
исключения мужчинам.
И тогда ты начнешь баловаться с девочками, вот так-то. И не просто
баловаться, что в общем простительно, а отдавать им предпочтение перед
мужчинами. - В устах наваррской принцессы это прозвучало как суровый
приговор судьбы, как самое худшее, что может случиться с женщиной.
- Маргарита! - негодующе воскликнула Бланка. - Прекрати! Ты такую...
такую чушь несешь!
- Так-таки и чушь? Поверь, я рада была бы ошибиться...
- И ошибаешься!
- Не спорю. Может быть, в чем-то я ошибаюсь, многое упрощаю. Но, без
сомнений, главная твоя беда в том, что ты живешь как монашка.
- А как мне, по-твоему, следует жить?
- Как нормальной женщине.
- То есть, ты предлагаешь мне завести любовника?
- Ну да, вот именно! Найди себе хорошего парня, крути с ним любовь,
рожай от него детей - наследников Бискайи. Пусть дражайший кузен Александр
хоть лопнет от злости, но он даже пикнуть против этого не посмеет, не
говоря уж о том, чтобы требовать признания твоих детей
незаконнорожденными. Ах, какая это будет жестокая и утонченная месть,
подумай только!
- Сударыня, - отозвалась Матильда с осуждением в голосе. - Вы отдаете
себе отчет в том, что говорите?
- А?! - Маргарита грозно уставилась на нее. - Опять проповедь?
- Вовсе нет, сударыня, это не проповедь. Я просто хочу предупредить
вас, что вы, может быть по незнанию, совершаете тяжкий грех, подбивая
госпожу Бланку на прелюбодеяние.
Маргарита удрученно покачала головой:
- Ну, и дура ты, Матильда, в самом деле! Ты ровным счетом ничего не
поняла из того, что я сказала. Дитя малое! Неужели ты не видишь, как
Бланка страдает?
Неужели тебе невдомек, что главная причина ее страданий - неурядицы в
личной жизни?
- Я вижу, сударыня, я понимаю, но...
- Ты предлагаешь ей быть верной женой и снова пустить к себе в постель
мужа?
При одной мысли об этом Бланка содрогнулась.
- Ну... - Матильда в растерянности захлопала своими длинными ресницами.
Прежде все в жизни представлялось ей простым и однозначным. Было зло и
добро, черное и белое, грешное и праведное, истинное и ложное - но
теперь...
- Кузина, - сказала Бланка, выручая Матильду из затруднения. - Если ты
думаешь, что это решит все мои проблемы, то ошибаешься.
- Я так не думаю, - покачала головой Маргарита. - Я знаю, что тебя
очень тяготит твое положение при моем дворе. Он, конечно, не столь
блестящ, как кастильский...
- Не преуменьшай, кузина, твой двор великолепен. Однако...
- Однако хозяйка в нем я. А при кастильском дворе ты привыкла
повелевать, привыкла быть в центре внимания, привыкла к всеобщему
поклонению. В Кастилии тебя любили и почитали больше, чем твоего отца,
Альфонсо и Нору, не говоря уж о Фернандо, Констанце Орсини или Марии
Арагонской. Но тут ничего не попишешь. Это мой двор и моя страна, и даже
при всей моей любви к тебе я не потерплю твоих попыток играть здесь первую
скрипку. Ты уж прости за прямоту, Бланка...
- Все в порядке, кузина, я не в обиде. Ты совершенно права: это твой
двор, и с моей стороны было бы свинством претендовать на роль хозяйки в
нем.
- Тем не менее, - заметила Маргарита. - Женясь на тебе, кузен
Бискайский рассчитывал, что с твоей помощью он станет королем, и наверняка
пообещал твоему отцу сделать тебя хозяйкой всей Наварры.
Тут Бланка гордо вскинула голову.
- Ты же знаешь, кузина, я никогда не позарюсь на то, что не принадлежит
мне по праву. Со всей ответственностью могу заверить тебя, что в своих
притязаниях на наваррский престол мой муж не получит никакой поддержки ни
от меня лично, ни от Альфонсо, ни от Кастилии вообще. Более того, в случае
необходимости я сама воспрепятствую свершению его честолюбивых планов, и
пока я жива, он будет оставаться лишь графом Бискайским и никем другим.
Больно мне нужна твоя маленькая Наварра - после всего, что я упустила в
своей жизни.
Последние слова Бланка произнесла с откровенной пренебрежительностью,
но горечь, прозвучавшая в ее голосе, помешала Маргарите обидеться.
- Да уж, - согласилась она, - ты многое упустила. Однако я склонна
считать, что в случае с кузеном Бискайским ты сама сглупила. Ведь ты у нас
такая властная и решительная - что помешало тебе воспротивиться этому
браку? К тому времени тебе уже исполнилось шестнадцать лет, ты стала
полноправной графиней Нарбоннской, пэром Галлии, и даже отец при всем
желании не смог бы лишить тебя этих титулов без согласия галльского короля
и Сената. В крайнем случае, ты могла бы бежать в Галлию и попросить
покровительства у кузена Робера Третьего. Я уверена, что он не отказался
бы помочь невесте своего племянника.
Бланка кивнула:
- Да, кузина, тут ты права. Я сглупила, вернее, смалодушничала. Я
проклинаю себя за ту минутную слабость, которая обернулась такой
катастрофой. Да простит меня Бог, порой я проклинаю отца за то, что он
сделал со мной. Я потеряла все... даже дружбу Филиппа.
Маргарита хотела спросить почему, но потом сама догадалась.
- Ага! - сказала она. - Красавчик предлагал тебе бежать с ним в Галлию?
- Ну... вроде того. Был один план, но я, дура, отказалась... Боже,
какой я была дурой!
Маргарита внимательно посмотрела ей в глаза.
- Все-таки ты влюблена в него, правда?
Бланка горько усмехнулась:
- Какое теперь это имеет значение? Если я и любила Филиппа, то
недостаточно сильно, чтобы воспротивиться воле отца.
Но Маргарита отрицательно покачала головой:
- Твои рассуждения слишком наивны, кузина. Это в поэмах моего
незадачливого поклонника, графа Шампанского, любовь придает людям силы,
подвигает на героические поступки, а в реальной жизни сплошь и рядом
происходит обратное. Не исключено, что твои нежные чувства к Филиппу
Аквитанскому сыграли с тобой злую шутку, и ты...
- Не надо, Маргарита, - перебила ее Бланка, чувствуя, что вот-вот
заплачет. - Довольно. К чему эти разговоры? Все равно прошлого не вернешь.
Теперь я замужем, а Филипп... Он просит твоей руки.
- И ты, небось, назовешь меня дурой, если я отвергну его предложение?
- Нет, не назову, - ответила Бланка и улыбнулась уже не так горько, как
прежде.
- Но можешь не сомневаться, что именно это я о тебе подумаю.
Маргарита зашлась звонким смехом. Вслед за ней позволила себе
засмеяться и Матильда.
- Кстати, сударыни, - сказала она, решив, что до сих пор ее участие в
разговоре было недостаточно активным. - Вы знаете, что семь лет назад мой
братик служил пажом у дона Филиппа-младшего?
- Знаю, - кивнула Маргарита. - Кажется, я знаю про твоего брата все,
что знаешь ты.
- Ан нет, сударыня, вы еще не все знаете.
- Неужели? - шутливо изумилась наваррская принцесса. - Это непорядок.
Так что же я о нем не знаю?
- Что он сегодня приехал.
- В Памплону?
- Да, сударыня. Легок на помине. Вы даже не представляете, как я рада!
Братик вырос, еще похорошел...
- Так где же он?
- Совсем недавно был здесь, вернее, там. - Матильда указала на чуть
приоткрытую дверь, ведущую в комнату дежурной фрейлины. - Мы с ним так
мило беседовали, но затем поднялся весь этот гвалт, пришли вы...
- Постой-ка! - настороженно перебила ее Маргарита. - Значит, он был
здесь?
- Да.
- А сейчас где?
- Не знаю, сударыня. Он ушел.
- Когда?
- Когда вы вернулись от государя отца вашего и велели всем уходить.
- А ты видела, как он уходил?
- Нет, не видела. Но ведь вы велели...
- Да, я велела. Но, как и ты, я не видела, чтобы отсюда уходил парень.
Я вообще не видела здесь никаких парней. - Маргарита перевела свой взгляд
на указанную Матильдой дверь и, как бы обращаясь к ней, заговорила: - Вот
интересный вопрос:
мне придется встать и самой открыть ее, или же достаточно будет просто
приказать: "Откройся"?
Глава XVIII
В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ ЕЩЕ ОДИН ГЕРОЙ НАШЕЙ ПОВЕСТИ
Не успела Маргарита договорить последнее слово, как дверь распахнулась
настежь, и красивый черноволосый юноша шестнадцати лет, едва переступив
порог, бухнулся перед принцессами на колени. Был он среднего роста,
стройный, черноглазый, а его правильные черты лица выказывали несомненное
родственное сходство с Матильдой.
- Вот это он и есть, - прошептала пораженная Матильда.
- Что вы здесь делаете, милостивый государь? - грозно спросила
Маргарита, смерив его оценивающим взглядом.
"Ай, какой красавец! - с умилением подумала она, невольно облизывая
губы. - Парень, а еще посмазливее своей сестры... Боюсь, Рикарду снова
придется ждать".
- Ну, так что вы здесь делаете? - повторила Маргарита уже не так грозно.
- Смиренно прошу у ваших высочеств прощения, - ответил юноша, доверчиво
глядя ей в глаза.
Принцесса усмехнулась:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг