меня клином не сошелся.
Кроме него есть еще много интересных мужчин.
- Ах, сударыня! - воскликнула Матильда, всплеснув руками. - Подумайте,
наконец, о своей бессмертной душе!
- Ой! - Маргарита подскочила, как ужаленная. - Снова за свое?
Матильда потупилась.
- Прошу прощения, сударыня, я не нарочно. Я просто подумала, что с
каждым днем вы все глубже погрязаете в пороке, и...
- Замолчи! - сердито прикрикнула на нее Маргарита. - Я запретила тебе
читать мне нотации. Или ты забыла об этом?
- Нет, сударыня, не забыла.
- Так какого же дьявола завелась? Злоупотребляешь моей благосклонностью?
- О нет, сударыня, я и не думала злоупотреблять вашей добротой ко мне.
Просто вчера монсеньор Франсуа...
- Франческо, Матильда. Когда уже ты научишься правильно говорить? Твое
блуаское произношение порой раздражает меня... Стало быть, вчера ты снова
была на исповеди у нашего драгоценнейшего епископа?
- Да, сударыня, была.
- И, разумеется, вы опять обсуждали мое поведение?
- Ну, да. Монсеньор епископ сказал, что если я люблю вас, то должна
заботиться о спасении вашей души. Он рассказывал, как страдают в аду
блудницы, искупая свои грехи. - Матильду передернуло. - Это ужасно,
сударыня! Мне страшно подумать, что рано или поздно вас постигнет кара
Божья.
Маргарита досадливо поморщилась.
- Хватит, золотко, - ласково промолвила она. - Моя душа принадлежит
мне, и я уж сама как-нибудь позабочусь о ее спасении. Ну а что до
монсеньора Франческо де Арагон, то отныне я запрещаю тебе ходить к нему на
исповедь. Ка-те-го-ри-чес-ки.
- А как же...
- Я попрошу Бланку, чтобы она рекомендовала тебя своему духовнику,
падре Эстебану. Он тоже изрядный ханжа, но человек весьма порядочный и
тактичный.
Ясно?
- Умгу...
- Это мой приказ, Матильда. Я не хочу, чтобы ты стала истеричкой по
милости этого бешеного пса в епископской мантии...
- Сударыня! - Матильда испуганно перекрестилась. - Как вы можете
говорить так о его преосвященстве?!
- А так, просто. Могу и все. Его преостервененство поступает с тобой
непорядочно. Он попросту использует тебя, поверь мне, золотко. Использует
по просьбе моего отца, кстати, - чтобы через тебя влиять на меня. Думаешь,
это за твои красивые глазки наш епископ вызвался стать твоим духовником,
духовником простой фрейлины? Отнюдь! Это он сделал по наущению папеньки.
Вот скажи: много вы с ним говорите о тебе самой?
- Ну... Нет, не очень много.
- А большей частью обо мне, верно?
- Верно. Монсеньор Франческо говорит, что я совершаю мало грехов;
однако грешить можно не только поступками, но и бездействием. И самый
большой, по его мнению, мой грех - это то, что я не прилагаю всех усилий,
чтобы помочь вам встать на праведный...
- Все, хватит! - решительно оборвала ее Маргарита. - Тема исчерпана.
При следующей встрече передай монсеньору епископу, что о своих грехах я
буду говорить с ним сама, а ты впредь будешь обсуждать свои прегрешения с
преподобным Эстебаном. Понятно?
- Да. Только...
- Что еще?
- Я вот вспомнила, что вы давеча сказали о госпоже Елене. Вы назвали ее
сводницей.
- Так оно и есть.
- Вы ошибаетесь, сударыня. По мне, госпожа Елена очень воспитанная и
порядочная барышня. У нее такие хорошие манеры, она тактична, внимательна
к другим, такая жизнерадостная и остроумная. Коль скоро на то пошло, я бы
хотела быть похожей либо на нее, либо на госпожу Бланку.
- А на меня? - с лукавой усмешкой спросила Маргарита.
Матильда в замешательстве опустила глаза и виновато пробормотала:
- Я очень люблю вас, сударыня. Поверьте. Больше всех других я люблю вас
и моего братика...
- Но быть похожей на меня не хочешь, - закончила ее мысль принцесса. -
И правильно делаешь. Я, кстати, тоже не хочу, чтобы ты походила на меня.
Ты только посмотри, что представляют собой те фрейлины, которые во всем
стремятся подражать мне. Жалкое зрелище! Если меня называют ветреной и
легкомысленной и лишь слегка журят за мое поведение, то их сурово
осуждают. В глазах света они потаскушки, ибо между мной и ими существует
большая разница - я принцесса, наследница престола, женщина ни от кого не
зависимая, а они девицы на выданье с изрядно подмоченной репутацией. В
равной степени я не хочу, чтобы ты походила на кузину Елену, эту
притворялу и лицемерку, которая только изображает из себя порядочную
барышню. Девственница - а в мыслях еще более развратна, чем я; вот какая
Елена на самом деле. Она с вожделением смотрит на любого симпатичного
парня, даже на своего брата... и, кстати, на него особенно. В ее лоне
пылает адский огонь, подчас она готова отдаться первому встречному, я это
по глазам ее вижу, но сдерживает себя, испытывая при том какое-то
противоестественное наслаждение... Нет, уж лучше бери пример с Бланки. Вот
она действительно порядочная женщина, почти ангел.
- О да, сударыня, - с готовностью кивнула Матильда. - Я очень люблю
госпожу Бланку... Разумеется, после вас и моего братика, - последние два
слова она произнесла с тоской в голосе.
- Ты все скучаешь по нему? - сочувственно осведомилась Маргарита.
Матильда печально вздохнула:
- А как же мне не скучать? Скоро будет три года, как мы не виделись, а
у него все не получается навестить меня.
- Наверное, он уже позабыл тебя, - высказала свое дежурное
предположение Маргарита, и, как всегда, Матильда обиделась.
- Вы ошибаетесь, сударыня, этого быть не может. Вы просто не знаете
Этьена, он совсем не такой, как вы думаете, он хороший. Этьен очень хочет
навестить меня, но у него никак не получается, всякий раз обстоятельства
оказываются выше него.
Учтите, сударыня, он только на год старше меня, а ему приходится
управлять всем нашим имением. Правда, оно небольшое, но после отца
осталось столько долгов...
Эта песенка о долгах уже порядком набила Маргарите оскомину. В припадке
великодушия она предложила:
- А хочешь, я оплачу все ваши долги?
- Вы? - изумленно переспросила Матильда, не веря своим ушам. - Вы
оплатите?
- А почему бы и нет? Считай это вознаграждением за три года безупречной
службы.
Но только при одном условии: Этьен должен немедленно приехать в
Памплону и погостить здесь самое меньшее месяц. У меня уже нет сил терпеть
твои приступы меланхолии. Согласна?
- Ах, сударыня, вы так добры ко мне! Вы так добры к нам обоим. Даже не
знаю, как благодарить вас...
- Ты довольна?
- Не то слово, сударыня. Я так... так рада! Я так благодарна вам за то,
что скоро увижу Этьена. Ведь я так по нему соскучилась, я так его люблю.
Если бы вы знали, сударыня, как я его люблю!
Эти излияния не на шутку встревожили Маргариту.
- Умерь-ка свой пыл, дорогуша! - предупредила она. - Смотри не
переусердствуй в своей сестринской любви, иначе пойдешь по стопам
Жоанны... - Тут принцесса испуганно ойкнула и машинально зажала рукой рот,
видимо, позабыв, что сказанного назад не вернешь, и этим только выдала
себя.
Матильда вздрогнула и посмотрела на нее с опаской и недоверием. Розовый
румянец мигом сбежал с ее щек, лицо ее побледнело.
- То, что вы сказали, сударыня, - дрожащим голосом произнесла она, -
это правда?
- Ну... в общем... - растерянно пробормотала Маргарита, в мыслях ругая
себя за несдержанность. - Боюсь, золотко, ты неверно поняла меня. Жоанна
впрямь любит Александра, любит не как брата, а как мужчину. Но она
понимает, что это чувство греховное, и находит в себе силы противостоять
соблазну.
Однако Матильда не удовольствовалась таким объяснением и отрицательно
покачала головой.
- Вы врете, сударыня, - напрямик заявила она. - Вы хотите ввести меня в
заблуждение. Будь это так, вы бы не зажимали себе рот. Ведь сколько раз вы
говорили мне, что госпожа Елена влюблена в господина Рикарда, и никогда не
зажимали потом рот... Ну, почему вы пытаетесь обмануть меня? Я же не
глупенькая и все равно не поверю.
Не выдержав ее пристального, испытующего взгляда, Маргарита со вздохом
опустила глаза.
- Да уж, - сокрушенно произнесла она. - Ты не глупенькая, это точно. Ты
наивна, но не глупа. Это я дура, что растерялась. Мне следовало сразу
исправиться - а теперь уже поздно.
- Господи милосердный! - воскликнула Матильда. - Ее же черти в аду
будут мучить!
Маргарита поднялась с кресла, подошла к ней и положила руку ей на плечо.
- Ну вот, опять за чертей. После душеспасительных, вернее,
душещипательных бесед с монсеньором Франческо тебе всюду черти
мерещатся... Успокойся, золотко, не принимай это близко к сердцу. До ада
Жоанне еще далеко, а что касается Александра, то ему и без того давно
уготовано местечко в самом мрачном углу преисподней. Скорее, им угрожает
ад на этом свете, если их проступок получит огласку. Ты будешь молчать?
- Я буду... Обещаю вам... - Матильда зябко поежилась. - Это ужасно!
Неужели госпожа Жоанна не понимает, какой это большой грех?
- Прекрасно понимает, можешь не сомневаться. И сейчас Жоанна кается,
что совершила его, вот почему она такая набожная в последнее время. К ее
чести надо сказать, что ее раскаяние вызвано осознанием своей вины, а не
тем, что Бланка разоблачила ее связь с братом - это случилось гораздо
позже. Так что молись лучше за спасение этих грешных душ, а не моей.
- Я буду молиться... за госпожу Жоанну.
- А за Александра?
- Нет, не буду. Не хочу. Он злой человек, сударыня.
Маргарита промолчала и еще больше нахмурилась. В том, что граф
Бискайский стал отпетым негодяем, отчасти был виновен ее отец. Порой,
думая об этом, она испытывала что-то вроде угрызений совести: ведь если бы
не злая воля их деда, короля Рикарда, наваррская корона принадлежала бы
Александру, и то на совершенно законных основаниях. Осознание этого
неприятного, дразнящего, крайне щекотливого факта заставляло Маргариту еще
сильнее ненавидеть своего кузена.
- Ладно, - отозвалась она, нарушая тягостное молчание. - Пожалуй, мне
пора к отцу. Не стоит испытывать его терпение. Мне передали, что он очень
возбужден; видно, опять строит планы насчет моего замужества... -
Маргарита вздохнула. - А ты, Матильда, оставайся здесь. Когда явится
Бланка, скажи пусть подождет - я только отошью очередного претендента и
сразу же вернусь.
Глава XVI
КОРОЛЬ И ЕГО ДОЧЬ
Дон Александр, десятый по счету король Наварры, носивший это имя,
устремил на свою дочь утомленный, исполненный мольбы, отчаяния и даже
чуточку отвращения взгляд, подобно тому, как многолетний узник смотрит на
опостылевшего ему надзирателя, который, тем не менее, за длительное время
их невольного знакомства стал как бы неотъемлемой частицей его самого.
- Сударыня, возлюбленная дщерь моя, - отрешенно заговорил король, стоя
перед Маргаритой посреди просторного кабинета, где обычно собирались
заседания Государственного Совета; в данный момент кроме короля и его
дочери в помещении больше никого не было. - Я пригласил вас к себе для
весьма серьезного разговора.
Через три месяца с небольшим вам исполнится восемнадцать лет. Вы уже
взрослая дама, вы - наследница престола, посему должны с надлежащей
ответственностью...
- Ой, прекрати, папочка! - громко фыркнув, перебила его Маргарита. - К
чему такие напыщенные речи, что за муха тебя укусила? Небось, опять
получил от кого-то заманчивое предложение и с новой силой загорелся
желанием выдать меня замуж?
Дон Александр в замешательстве опустил глаза. Он не просто любил свою
дочь, он обожал и боготворил ее - единственную оставшуюся в живых из троих
его детей.
После смерти младшего сына король души в ней не чаял, так панически
боялся потерять и ее, что впоследствии этот страх перед возможной утратой
перерос в страх перед самой Маргаритой. Никогда и ни в чем он не мог
перечить ей - будь то какие-либо серьезные желания, или же детские, порой
бессмысленные капризы.
- Но, доченька, - ласково и нерешительно промолвил дон Александр. - Это
действительно необходимо. Я уже стар, и смерть моя не за горами, а Наварре
нужен будет король.
- Отец! - искренне возмутилась принцесса. - Что вы говорите?! Ужель вы
сомневаетесь в моих способностях как государственного мужа... то бишь,
государственной жены? Жены мудрой, справедливой и твердой в решеньях - как
говаривал некогда Гораций о вас, мужчинах.
Поскольку отец забыл пригласить ее сесть, она пригласила себя сама.
Король в задумчивости продолжал стоять.
- Лично я, сударыня, ничуть не сомневаюсь в ваших способностях, -
ответил он. - Но сейчас речь идет о другом. Как моя единственная дочь, вы,
разумеется, унаследуете всю полноту королевской власти в Наварре, однако
пора уже подумать и о продолжении рода нашего. Муж вам необходим хотя бы
для того, чтобы в законном браке с ним вы родили наследника престола.
- Как ты наивен, папочка! - насмешливо произнесла Маргарита. - Неужели
ты всерьез полагаешь, что зачатие происходит лишь с благословения церкви?
- Ой, доченька! - укоризненно покачал головой дон Александр. - Как ты
можешь...
- Могу, и запросто. Если тебе не терпится заиметь внука, так прямо и
скажи. Я перестану осторожничать, и надеюсь, через год-полтора ты уже
будешь дедушкой.
- Не сыпь мне соль на раны, бесстыжая! - в отчаянии простонал король. -
И в кого ты только пошла, такая вертихвостка?
- В мою матушку, в кого же еще, - пожала плечами Маргарита. - Ведь не
зря же говорят, что я пошла в нее всем - и внешностью, и характером.
Правда, она умела сдерживать себя, скрывать свои недостатки. Насколько мне
известно, она, не в пример мне, была непревзойденной мастерицей по части
лицемерия и притворства, так виртуозно изображала из себя степенную даму,
что нередко и тебя вводила в заблуждение.
- Да как ты смеешь! - вскипел король.
- А вот и смею. Или, быть может, ты станешь оспаривать тот факт, что в
свое время ревновал ее к дядюшке Клавдию? И не без веских оснований,
полагаю... Ага, покраснел! Значит, это правда. А правда ли, что мой
покойный брат Александр был...
- Замолчи, Маргарита! - прорычал король, багровый от стыда и
негодования. - Немедленно замолчи! Не смей очернять память своей матери.
- Ты сам напросился, отец. Мог бы обойтись и без нравоучений. С меня
достаточно и Матильды де Монтини, которая, несмотря на мои запреты, чуть
ли не каждый день читает мне нотации... Да, кстати, про Матильду. Ваш
монсеньор Франческо де Арагон, чтоб он сдох... то бишь, скорее бы его
назначили кардиналом и забрали отсюда к чертовой матери... прошу прощения,
в римскую курию...
- Маргарита!..
- Я еще не кончила, государь. Милый вашему сердцу епископ не на шутку
взялся преследовать Матильду, и подозреваю, не без вашего на то согласия.
Отныне я строго-настрого запретила ей исповедоваться у него... На том
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг