результат налицо - у меня ничего не получилось.
Джулия вздохнула:
- Жаль, что ты раньше не доверилась мне. Я бы всё-таки уговорила тебя
захватить звездолёт. Мы бы с тобой улетели куда-нибудь подальше, нашли
бы пригодную для жизни планету и спрятались бы там от твоего отца. А со
временем что-нибудь да придумали бы.
Я грустно усмехнулась:
- Спасибо, Джули, ты хорошая подруга. Но ты наивная оптимистка. Во-
первых, я не умею водить корабли - но даже не это главное. Нам не
удалось бы скрыться от Александра, он мигом нашёл бы нас. - Я сделала
паузу, затем добавила: - И, пожалуйста, больше не называй Александра
моим отцом. У меня нет отца. У меня есть Кевин - он мне и за отца, и за
брата, и за мужа.
*
Я родила Кевина-младшего точно в срок. Роды прошли легко, без
осложнений. Джулия была права, когда говорила, что, несмотря на
некоторую хрупкость моей фигуры, я просто создана для материнства. Мне
даже было не очень больно... Настоящая боль пришла чуть позже, когда у
меня отняли сына.
Александр взял спеленатого младенца из рук Джулии и сказал мне:
- Ты плохая дочь, Дженнифер, и будешь плохой матерью. Я сам воспитаю
мальчика. Он станет настоящим мужчиной.
И унёс моего малыша. Больше я его не видела.
А у меня началась истерика. Я плакала, умоляла, угрожала, проклинала
Александра на чём свет стоит. Тогда Джулия вколола мне какой-то
транквилизатор, и я забылась в тревожном сне...
Когда я проснулась, заботливая Джулия сидела на стуле возле моей
постели. Увидев, что я раскрыла глаза, она тут же трижды нажала кнопку
звонка у изголовья кровати - условный знак экономке принести завтрак в
комнату.
Я собиралась сказать, что не хочу есть, но не сказала. Мне было
безразлично.
- Где мой сын? - вместо этого спросила я.
- Александр забрал его и улетел, - виновато ответила Джулия. -
Прости, но я ничего не могла поделать. Он сказал, что вернётся не скоро.
Почему-то я не смогла даже заплакать. Внутри меня как будто
образовалась пустота, которая поглощала всё моё горе, всю скорбь, всё
отчаяние, всю безысходность. Жизнь казалась мне бесцельной и
бессмысленной, но я была далека от мыслей о самоубийстве. Этот выход был
не для меня.
- Я дала тебе антидепрессантов, - сказала Джулия, поняв, чтo' со мной
происходит. - И буду давать дальше, чтобы ты не натворила глупостей.
Сейчас ты не в себе от пережитого и способна на необдуманные поступки.
Но ты должна понять, что тебе есть для чего жить. У тебя есть сын,
которого отняли, и теперь у тебя есть цель - вернуть его обратно.
- Но как? Как я верну Кевина?
- Пока не знаю, но обязательно придумаю. Мы вместе придумаем... -
Джулия покачала головой. - Ах, Дженни, Дженни! Почему ты раньше не
рассказала? Я с самого начала видела, что у тебя с Александром натянутые
отношения. Но разве могла я подумать, что это так серьёзно!..
10. АРТУР
К ВОПРОСУ О КОШКАХ
Я не спеша шёл по длинному светлому коридору недавно построенного
главного лабораторного корпуса Института пространства и времени Фонда
Макартура. Немногочисленные встречные вежливо здоровались со мной,
поглядывая на меня с вполне понятным любопытством. Лет шесть назад
Кевин, чтобы хоть как-то объяснить происхождение своего немалого
капитала, инспирировал утечку информации из "достоверных источников",
будто бы он - сын ушедшего на покой космического пирата. А я, стало
быть, и есть тот самый ушедший на покой космический пират.
Ай да Кевин! Ай да шутник!..
Шёл четвёртый день моего легального пребывания на Терре-де-Астурии.
Это была единственная возможность познакомиться с родными и близкими
моей невестки, поскольку они даже не подозревали о наших действительных
способностях - Кевин с Анхелой не видели смысла посвящать их в эту
тайну. Тут я был полностью согласен с ними.
Во избежание недоумения и всяческих кривотолков, мне пришлось принять
облик моложавого шестидесятилетнего мужчины. Не скажу, что я был в
восторге от этого. Хотя мой столетний юбилей был уже не за горами, я ещё
не чувствовал себя достаточно старым для такого почтенного облика. Мне
было несколько неуютно.
Кроме Анхелы и, возможно, её брата Рика, больше никто на Астурии не
знал, что я король, однако принимали меня почти что с королевскими
почестями и называли не иначе, как "дон Артуро", причём в устах многих
телекомментаторов приставка "дон" звучала весьма многозначительно. Я не
обижался на журналистов, что они вот так с ходу причислили меня к
"донам" преступного мира. Это была не их вина, это Кевин постарался.
Семья невестки мне в целом понравилась. Правда, поначалу меня
беспокоило, что бывший муж Анхелы, её кузен и отставной монарх, полный
кретин и, к тому же, сумасшедший. Затем я успокоился, когда узнал, что
умственная неполноценность была унаследована им по линии его матери, с
которой у Анхелы нет кровного родства. Так что за плохую
наследственность переживать не приходилось.
По совету Кевина я был предельно осторожен с Риком, братом Анхелы.
Этот хитрый лис, благодаря своей природной проницательности и редкому
дару делать правильные выводы из минимума информации, сумел проникнуть в
тайну финансовой империи Кевина и разгадать его наполеоновские планы. С
таким человеком нужно было держать ухо востро. Также Кевин советовал мне
остерегаться профессора Альбы, видного астурийского биолога, которого
чрезвычайно заинтересовала наша генетическая аномалия, ответственная за
колдовские способности и именуемая нами Даром. Он же называл её j-
аномалией - в честь Дженнифер - и последние полгода активно изучал её
свойства. Кевин не сомневался, что он захочет обзавестись и моими
образцами ДНК. Но оказалось, что как раз к моему приезду Фернандо Альба
серьёзно заболел, и сейчас ему было не до наших j-аномалий...
Я остановился возле двери с двумя табличками. Первая из них, строго
академическая, гласила:
ОТДЕЛ СТОХАСТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
Вторая была явно самопальная, состряпанная в спешке:
Лаборатория прикладного садизма.
Киски Шрёдингера-Лейнстера.
- Профессор Лейнстер должен быть здесь, - сказал мне мой гид, юный
кабальеро дон Хесус де Лос Трес Монтаньос.
Я точно знал, что Колин здесь, поэтому поблагодарил юношу за заботу и
предложил ему идти по своим делам. Исполненный служебного рвения дон
Хесус изъявил готовность дождаться меня в вестибюле, однако я не
допускающим возражений тоном ответил, что собираюсь задержаться надолго.
Дон Хесус тут же стушевался. Всё-таки в репутации "крёстного отца" есть
свои преимущества.
На мой звонок дверь открыл сам профессор Лейнстер.
- Ну, наконец-то! - произнёс он, жестом приглашая меня войти. - Всё-
таки соизволил проявить свой высочайший интерес к моей скромной
деятельности. А я уж и не смел надеяться.
Я подчистую проигнорировал иронический выпад Колина. Если всерьёз
воспринимать его тщеславие, замаскированное под самоуничижение, то так
недолго и нервный тик заработать. Когда в первый же день моего
официального визита на Астурию я не бросился стремглав осматривать его
любимое детище, Институт пространства и времени, Колин был не просто
шокирован - он поверить в это не мог. Он был искренне убеждён, что
занятие наукой и, в особенности, физикой - единственное стоящее дело,
учёные - единственные счастливые люди на всём белом свете, а все
остальные, кто не посвятил себя науке, чувствуют себя несчастными и
ущербными и чёрной завистью завидуют учёным.
Мы миновали пустую приёмную (или как там она у них называется) и
вошли в такой же пустой кабинет.
- Присаживайся, - сказал Колин, указывая на кресло возле невысокого
столика с пепельницей, початой пачкой сигарет, какой-то книгой и
компактным кофейным автоматом. - У нас ещё есть несколько минут, пока
маринуются кошки. Затем мы посмотрим на них, а после прошвырнёмся по
институту. Только не говори, что у тебя времени в обрез.
- Не буду, - пообещал я. - Времени у меня навалом.
- Вот и чудненько, - Колин потёр руки в предвкушении увлекательной
экскурсии. Он обожал всё показывать и обо всём рассказывать; ему
нравилось всех учить. Я вовсе не отрицаю, что это хорошая черта.
Говорят, Колин отличный педагог - но его беда в том, что он рвётся учить
всех подряд, а не только тех, кто этого хочет. - Кофе выпьешь?
- С удовольствием.
Колин ткнул всего одну кнопку, и автомат тотчас выдал две чашки
горячего и ароматного чёрного кофе.
- У нас с тобой, насколько я помню, схожие вкусы, - объяснил он,
усаживаясь в соседнее кресло. - Поэтому я не перенастраивал автомат.
Кофе действительно был как раз на мой вкус. Я сделал пару глотков,
закурил и мельком взглянул на лежавшую рядом с пепельницей книгу. С
некоторым удивлением я обнаружил, что это не научная монография, а
хрестоматийный сборник англо-американской космической фантастики конца
XX - начала XXI веков.
- Ну и ну, - сказал я. - Вот уж не думал, что ты этим интересуешься.
- Это Кевин дал почитать, - ответил Колин. - Сказал, что будет
забавно.
- И как?
- Я действительно позабавился. Американцы того времени были страшные
снобы и идеалисты. Считали, что только они единственные сумеют заселить
Галактику, а остальные народы либо перебьют друг друга, либо погибнут
вместе с умирающей Землёй.
Я тоже улыбнулся и кивнул. В настоящее время демографическая ситуация
в Галактике была такова, что свыше половины всего человечества
представляли четыре этнические группы - китайцы, индусы, славяне и
испанцы. И это было логическим следствием социально-экономической
обстановки, сложившейся на Земле в канун массового освоения Галактики.
Из всех больших наций американцы были самой благополучной в плане
уровня жизни. Они неизменно лидировали в области исследования космоса,
но в плане освоения дела у них шли очень туго. К звёздам рвались
преимущественно лишь учёные и искатели приключений (да ещё неудачники -
но неудачники и в Африке неудачники), а основная же масса американцев
предпочитала оставаться на Земле - как говорится, от добра добра не
ищут.
Китай же и Индия, государства экономически мощные, но хронически
страдавшие от перенаселения, сразу вышли в лидеры по освоению пригодных
для жизни планет и неизменно лидировали на протяжении всего периода,
названного впоследствии Эпохой Освоения.
Славянские страны с общей численностью населения около миллиарда
страдали не столько от тесноты, сколько от невысокого (по сравнению с
Западной Европой и Северной Америкой) благополучия своих граждан.
Славяне устремились к звёздам в поисках лучшей жизни. Они считали, что
эту самую лучшую жизнь легче будет построить на новом месте, нежели
перестраивать её на старом. И, как ни странно, оказались правы. Далеко
не последнюю роль в столь бурном заселении славянами Галактики сыграла
одна интересная особенность национального характера русских, наибольшего
из славянских народов: экспансия была для них не средством достижения
какой-то конкретной цели, а скорее самоцелью, естественной приемлемой
формой существования, развития и самоутверждения нации.
Что же касается Северной Америки и Западной Европы, то для них
освоение Галактики было больше вопросом экономическим, чем социальным
или демографическим. На пригодных для жизни планетах американские и
европейские компании создавали предприятия по переработке полезных
ископаемых, поскольку недра Земли уже исчерпывали себя, а в качестве
рабочей силы привлекали в основном выходцев из Африки и Латинской
Америки. Именно благодаря североамериканским компаниям испанцы (в
большинстве своём - потомки латиноамериканцев) стали четвёртой по
численности этнической группой в Галактике, а испанский язык - третьим
по распространённости. Из-за того, что славяне разговаривают на разных,
хоть и очень похожих языках, самый употребляемый из них, русский,
занимал лишь пятое место, уступив четвёртое место английскому, на
котором, кроме потомков британцев, американцев и австралийцев, говорила
часть выходцев из Индии и Африки. Кроме того, свою лепту в
распространённость английского языка вносило и то обстоятельство, что в
экономике многих испанских планет по сей день немалое влияние имеет
североамериканский капитал.
Впрочем, к Астурии последнее не относится. Она была колонизирована
потомками европейских испанцев, а не латиноамереканцев, в качестве
иностранного здесь изучают китайский или хинди, и если заговорить с
первым встречным по-английски, то в девяти случаях из десяти он вас не
поймёт. А поскольку очень многие англичане (не совсем точное, но
распространённое в Галактике название англофонов) до сих пор не
избавились от снобизма своих предков и знать не хотят другого языка,
кроме родного, то, попадая на планеты, вроде Астурии, они оказываются в
положении глухонемых. Я вспомнил рассказ Анхелы, как страдала здесь
Дженнифер, пытаясь объясняться с окружающими то на своём исковерканном
английском, то на сицилийском диалекте итальянского языка...
Я непроизвольно вздохнул. Бедная Дженнифер с ещё не родившимся
ребёнком! Бедный Эрик! И Морис - мой таинственный внук...
Где вы все? Что с вами?..
- Почему так помрачнел? - спросил Колин, закуривая сигарету.
- Думаю о наших детях, - сказал я. - И всё больше боюсь, что
Александр не клюнул на нашу хитрость. Эрика по-прежнему нет.
Колин нахмурился и сделал несколько затяжек подряд.
- Не спеши с выводами, Артур. - (Я так и не понял, кого он хотел
ободрить, себя или меня, но это получилось у него неубедительно.) -
Прошло только полтора месяца, а почём нам знать, как быстро бежит там
время и как долго выветривается эта отрава. Что же до хитрости, я
уверен, что Александр на неё клюнул. Если даже Янус не сумел раскусить
наш блеф, то где уж там Александру.
- А вдруг он ничего не пронюхал?
- Пронюхал, пронюхал, можешь не беспокоиться. Я хорошо знаю Юнону. В
некотором смысле - гораздо лучше, чем ты, поскольку я объективен к ней.
Без сомнений, она сразу предупредила Александра о ловушке. Юнона
осуждает его, но она не может желать ему смерти. Предупредить об
опасности - это её долг как матери.
Наручные часы Колина коротко пропищали.
- Пора, - сказал он, вставая с кресла. - Пойдём, посмотришь на моих
кошек.
Я тоже поднялся.
- Кстати, в чём суть твоего эксперимента?
- А разве девочки ничего не рассказывали? - удивился Колин.
- Только в общих чертах. Говорили, что ты повторяешь классический
опыт Шрёдингера с кошками, но вместо ожидаемого статистического
разброса, получаешь строгую закономерность. Остальное они советовали
посмотреть своими глазами.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг