- Ну и ну! В тридцать втором веке - и рабство.
- Увы, да. И всё же, к чести нашего мира надо сказать, что планеты,
вроде Великой Персии, большая редкость. А прогрессивное человечество,
как и положено, всеми силами борется и с узаконенным рабовладельчеством,
и с незаконной торговлей людьми. Давным-давно, ещё на заре своего
существования, Галактическая Ассамблея приняла специальную резолюцию,
согласно которой любой человек, независимо от его происхождения и
социального статуса на родине, оказавшись в пределах юрисдикции одной из
планет Содружества, автоматически становится свободным и не может быть
выдан на том основании, что является чьей-то собственностью. Правда,
есть и обратная сторона этой медали. Нередко случается такое, что раб
грабит своего хозяина, а то и убивает его, затем, если ему удаётся
бежать, отправляется на ближайшую планету Содружества и нанимает
адвоката, который аргументировано доказывает местному суду, что выдавать
этого человека властям рабовладельческой планеты нельзя ни в коем случае
- дескать, он совершил убийство, сражаясь за свою свободу, а
прихваченное им добро можно рассматривать как компенсацию за моральный
ущерб. Лично я не слышал ни об одном случае выдачи... - Морис раскрыл
глаза и несколько раз моргнул. - Кажется, я отклонился от темы.
Бессознательно оттягиваю момент, когда буду вынужден признаться, что
я... что, в сущности, я бессердечный эгоист.
- Если ты не хочешь, то...
- Нет, хочу! Слушай. Я встретил Софи на Великой Персии, куда попал по
чистой случайности (это довольно длинная и совсем неинтересная история,
я не стану её рассказывать). Шах принял меня весьма радушно - он знал,
кто мой отец, и надеялся извлечь выгоду из знакомства со мной. И он
действительно извлёк - хотя иным путём, чем поначалу рассчитывал.
- Ты купил у него Софи?
- Совершенно верно. Я влюбился в неё с первого взгляда. И не просто
влюбился, а полюбил. Я и прежде часто влюблялся, но то были мимолётные
увлечения. Другое дело, Софи. Едва увидев её, я понял, что всю свою
жизнь ждал именно её, и мне нужна именно она, она одна. Я совсем потерял
голову! Софи состояла в личном гареме шаха... короче, она была его
наложницей. Но поскольку шах предпочитал мальчиков, его наложницы в
основном предназначались для ублажения дорогих гостей. Именно так я
повстречался с Софи - её, вместе с ещё одной девушкой, прислали вечером
в мои покои. Её подругу я сразу отпустил, а Софи осталась и... Короче,
наутро я вцепился в шаха мёртвой хваткой, упрашивая его освободить Софи.
Тут я, конечно, свалял дурака. Мне следовало бы поумерить свой пыл,
вежливо рассыпаться в благодарностях и похвалах, и скорее всего, шах
просто преподнёс бы её мне в подарок. А так он смекнул, что на этом
можно хорошо нагреть руки, и для начала заломил неслыханную цену. Как я
понимаю, он рассчитывал выторговать самое большее четверть названной
суммы, но я торговаться не стал и сразу же принял его предложение. Позже
отец сказал мне, что на эти деньги я мог бы спокойно нанять отряд
сицилианских коммандос, высококлассных профессионалов, которые без
лишнего шума освободили бы всех наложниц загребущего шаха. Впрочем, мне
было наплевать. Главное, что Софи получила свободу и улетела вместе со
мной на Землю.
Морис замолчал и стал неторопливо допивать содержимое своего стакана.
Пауза затягивалась, поэтому я сказал:
- Пока что всё похоже на сказку со счастливым концом.
- Гм, - промычал Морис. - Конец этой сказки не очень счастливый. И не
потому, что через полмесяца после свадьбы меня угораздило совершить
"прыжок самурая". Неприятности начались ещё по пути на Землю. На корабле
Софи познакомилась... ну, с одним человеком... э-э, моим хорошим другом,
и... Короче, она полюбила его.
- А он?
Морис посмотрел на меня так, будто я задал нелепейший вопрос.
- Разумеется, он тоже полюбил её. Иначе быть не могло. А я оказался
третьим лишним. По всем правилам, мне следовало уйти в тень, предоставив
их друг другу, но это было выше моих сил. У меня не хватило мужества
быть порядочным человеком, я поступил подло и бесчестно. Фактически, я
заставил Софи выйти за меня замуж.
- Так-таки и заставил?
- Если называть вещи своими именами, то да. Софи чувствовала себя
обязанной мне, и я воспользовался этим. - Морис тяжело вздохнул. -
Получилось так, что я освободил её лишь для того, чтобы затем снова
поработить. И эта её неволя была ничем не лучше прежней, а в некоторых
отношениях даже хуже. Ведь она оставалась со мной не по принуждению - но
из чувства долга, из признательности... и из жалости.
Я с сомнением покачал головой. Мне хорошо запомнился взгляд Софи,
когда она произносила имя Мориса. В том взгляде была нежность, было
желание, была страсть и было ещё много разных чувств. Но чего в нём
точно не было, так это жалости, покорности судьбе, пассивной готовности
к тому, что ханжи именуют исполнением супружеского долга.
Я раскрыл было рот, чтобы поделиться с Морисом своими наблюдениями,
но не успел произнести и слова. Снаружи послышался звук, похожий на
слабое завывание ветра, и в обращённые к площадке перед фасадом окна
ударил колеблющийся сноп яркого света.
Как оказалось, Морис ожидал этого. Он поставил пустой стакан на
журнальный столик, неторопливо поднялся с кресла и привычным жестом
отряхнул свой пиджак.
- Что происходит? - спросил я, вглядываясь в ближайшее окно.
Источником яркого света были два прожектора летательного аппарата,
наподобие вертолёта, только без винтов, который плавно опускался в самый
центр площадки. Насколько я мог судить, людей в кабине машины не было.
- Это флайер, - спокойно объяснил Морис. - Такси. Я вызвал его, когда
был на кухне.
- Он на автопилоте?
- Угадал. Но когда мы сядем в него, я переключу управление на себя.
Как и всякий профессиональный пилот, я ревниво отношусь к чересчур
смышлёным автопилотам и не доверяю им без крайней нужды.
- У тебя уже есть план действий?
Морис ухмыльнулся и пожал плечами:
- Если это можно назвать планом действий... Как я понимаю, ты пока не
собираешься заявляться к Кевину?
Я решительно ответил:
- Нет!
- Вот то-то же. Поэтому я считаю, что нам следует обратиться к моему
отцу. Можно не сомневаться, он придумает, как поскорее "воскресить"
меня, а тебе поможет обрести легальный статус.
- Расскажешь ему правду?
- Да.
- А не боишься, что его первой реакцией будет вызов психиатрической
бригады со смирительными рубашками?
- Нет, не боюсь, - без малейших колебаний ответил Морис. - Если кто и
поверит мне, так это отец. А он точно поверит.
- Ты так думаешь?
- Я это знаю. Сам факт, что я жив, заставит его серьёзно отнестись к
моим словам. Хотя даже не это главное. Мы с ним всегда понимали друг
друга, находили общий язык; я всегда доверял ему, а он доверял мне. К
тому же мы с ним родственные натуры. - Морис усмехнулся. - В молодости
он был таким же разгильдяем, как и я, даже похлестче меня. До двенадцати
лет я помню его очень смутно... впрочем, и вспоминать-то нечего. В те
времена отец появлялся раз в год, а то и реже, и всего на пару дней, а
затем снова отправлялся в странствия. Поначалу я здорово обижался на
него, но где-то к девяти годам моё отношение к нему изменилось. Всё дело
в том, что мать слишком рьяно настраивала меня против отца, и когда я
научился логически мыслить, мне это показалось подозрительным. - Морис
на секунду умолк и задумчиво покачал головой. - Всё-таки злая штука
судьба. Мой отец, как и я, тоже был несчастлив в браке. Он любил мою
мать, а она его нет. Но, в отличие от меня, у него хватило мужества уйти
с её пути, дав ей полную свободу действий.
- Они развелись?
- Нет, формально они оставались мужем и женой. Мать не подавала на
развод, потому что хотела оставаться невесткой моего деда, председателя
правления компании; кстати сказать, она была его доверенным секретарём.
А отец не делал этого из-за меня. В принципе, я и вовсе не должен был
появиться на свет - причём дважды не должен.
- Как это?
- Во-первых, я был зачат по чистой случайности. А во-вторых, когда
мать узнала о своей беременности, то решила избавиться от меня. Однако
отец воспротивился этому. И не просто воспротивился - протестовать он
мог сколько угодно, всё равно окончательное решение было за матерью. Но
мой отец пригрозил ей, что если она прервёт беременность, он задушит её
собственными руками. Мать поверила ему и испугалась. Вот так и
получилось, что я дважды обязан отцу жизнью.
Я хмыкнул. Прежде Морис не очень распространялся о своей семье. А
вернее, вообще избегал подобных разговоров.
- Интересно, почему ты это рассказываешь?
- Чтобы ты понял, каков мой отец.
- Что ж, - кивнул я. - Теперь начинаю понимать. Кстати, ты сказал о
своей матери "была". Она умерла?
- Да, погибла. Вместе с дедом разбилась на самолёте, когда они летели
в Канберру на какую-то деловую встречу. Тогда мне было двенадцать лет, и
именно тогда я в полном смысле этого слова обрёл отца. Он вернулся ко
мне и к семейным делам. Как я уже говорил, мой дед был председателем
правления компании, и после его смерти эта должность стала вакантной.
Наша семья контролировала самый крупный пакет акций "Рено", а отец был
единственным сыном моего деда. Вступив в права наследства, он
автоматически стал членом правления, но председателем, ясное дело, его
не избрали. Тогда он был ещё слишком молод, к тому же его считали
безответственным авантюристом и неисправимым плэйбоем. Многие видели в
нём свадебного генерала, но они здорово просчитались. Отец проявил такую
хватку и такие незаурядные деловые качества, что вскоре стал просто
незаменим. Через семь лет он без труда потеснил первого вице-президента,
отправив его на досрочный заслуженный отдых, а ещё через семь лет мог
спокойно занять кресло председателя. Но не сделал этого - сказал,
формальная должность не имеет значения. Всем известно, что главное лицо
в компании мой отец, а председатель правления исполняет лишь сугубо
представительские функции. Незадолго до моего "прыжка самурая" мы
отмечали в некотором роде юбилей - общее количество акций, которыми
владеет наша семья, превысило тридцать процентов. На практике это
означает, что отец стал полновластным хозяином "Рено". Даже если против
него ополчатся все остальные директора, у них не хватит голосов для
квалифицированного большинства. А что касается общего собрания
акционеров, то большинство их - на стороне отца, поскольку за годы его
управления компанией дивиденды по акциям возросли более чем в два раза.
- Да, - сказал я. - Такой незаурядный человек не станет отметать
невероятное только потому, что на первый взгляд это противоречит
здравому смыслу. Прагматизм, в самом широком смысле этого слова,
подразумевает принятие невероятного в качестве одной из возможностей -
хотя бы с тем, чтобы учесть все варианты, не упустив ни единого.
- Об этом я и толкую, - сказал Морис. - Так ты согласен с моим
планом?
Я пожал плечами:
- Не совсем согласен, но и не стану возражать. В конце концов, помощь
твоего отца мне бы очень пригодилась.
- Тогда полетели?
Я на минуту задумался, потом отрицательно покачал головой:
- Нет, я останусь.
- Почему?
Резонный вопрос. У меня на сей счёт было два соображения. Прежде
всего, я не люблю быть свидетелем трогательных сцен встречи после долгой
разлуки; меня это смущает, и я чувствую себя крайне неловко. И потом,
мне нужно было уладить кое-какие дела, в частности, обзавестись
деньжатами, чтобы обрести твёрдую почву под ногами. Попадая в иные миры,
я избегаю промышлять банальным грабежом, а предпочитаю нечто поизящнее,
вроде азартных игр - тоже грабёж, но узаконенный. Правда, здесь я не
собирался наведываться в Монте-Карло или в Лас-Вегас, поскольку знал,
как можно прикарманить сравнительно небольшую сумму из капиталов Кевина.
Нагреть моего дражайшего кузена на энное количество миллиончиков - дело
чуть ли не святое. Так сказать, грабь награбленное.
- Для начала, лучше поговори со своим отцом с глазу на глаз, -
ответил я Морису. - А после валяйте сюда, и мы потолкуем втроём. И между
прочим. Почему ты не пригласил отца к нам?
- Это не лучший вариант. По пути он успеет собраться с мыслями и
обдумать несколько версий моего чудесного возвращения с того света.
Тогда мне, кроме всего прочего, придётся опровергать его предположения,
на что потрачу немало сил и нервов. А так, я объявлюсь нежданно-
негаданно и, не дав ему времени опомниться, огорошу его своим рассказом.
- Что ж, неплохо задумано. А ты уверен, что он на Земле?
- Я уже сделал запрос. Сейчас отец на нашей вилле в Монако.
- А как насчёт Софи?
Морис поджал губы, взгляд его потускнел.
- О ней я не узнавал.
- Боишься?
- Да, боюсь. Но надеюсь. Не верю, однако надеюсь. И страшно боюсь,
что мои надежды напрасны. - Морис взмахнул рукой, будто отгоняя мрачные
мысли. - Ладно, Эрик, договорились. Я отправляюсь к отцу, а потом
вернусь, прихватив его с собой. Где-то через пару часов... Жаль,
конечно, что я не взял то зеркальце, но ничего. Если понадобится,
свяжусь с тобой по обычному комлогу. Когда услышишь зуммер вызова, нажми
кнопку "ответ" на любом из визоров.
- Замётано, - сказал я. - А если я не буду отвечать, не беспокойся.
Возможно, мне захочется осмотреть местные достопримечательности. Да,
кстати, этот визор, - я указал на экран, - случайно не оборудован
приставкой запахов?
- О чём ты?.. А-а, понятно. Нет, не оборудован. Приставки запахов
вышли из употребления почти сразу, как только были запущены в массовое
производство. После некоторого бума, вызванного новизной, спрос на них
упал так катастрофически, что вся индустрия потерпела полный крах. Сам я
видел приставки запаха только в музее... А почему ты спрашиваешь?
- Да так, - солгал я. - Из чистого любопытства.
Попрощавшись со мной, Морис вышел из дома, и вскоре снаружи опять
послышалось слабое завывание. Выглянув в окно, я увидел, как флайер
начал медленно подниматься в воздух. На высоте около шести метров он на
секунду остановился, повис неподвижно в воздухе, затем вдруг рванул с
места в карьер, стремительно взмыл в небо и исчез с поля моего зрения.
Я лишь пожал плечами. Что с Мориса возьмёшь? Известно - лихач;
наконец-то он дорвался до своих любимых сверхвысоких скоростей.
Я подошёл к визору, склонился к пульту и, обострив своё обоняние,
принюхался. Определённо, запах присутствовал - тонкий аромат изысканных
женских духов. Наиболее интенсивно он исходил из гнезда, откуда недавно
Морис извлёк пластиковую карточку с записью.
Стало быть, подумал я, упомянутый всуе кузен Филипп здесь ни при чём.
Если, конечно, он не гомосексуалист, что маловероятно - ведь Морис,
который в таких вопросах настоящий педант, назвал его блядуном, а не
пидором. Хотя, впрочем, не исключено, что это была какая-нибудь кузина,
обожающая "клубничку", но всё же у Мориса появился шанс. Удачи ему...
Меня так и подмывало подняться на второй этаж и обследовать жилые
комнаты на предмет обнаружения новых улик (тем более, что запах духов
вёл также и к лестнице), но осуществить это намерение я не успел.
Снаружи послышалось уже знакомое завывание, потом в окна вновь ударил
яркий свет.
Так, так, так! Похоже, до Мориса дошёл скрытый подтекст моего вопроса
насчёт приставки запахов, он достал карточку и обнаружил, что она пахнет
женскими духами. И, очевидно, теми духами, которые предпочитает Софи.
Вот он и вернулся, чтобы на месте произвести расследование.
Однако я ошибся. То был не Морис.
Я мысленно репетировал речь на тему "не нужно быть пессимистом" и
"жизнь полна сюрпризов, не всегда неприятных", когда в дом вошла
невысокая стройная девушка с роскошными тёмно-каштановыми волосами и
невероятно притягательными большими карими глазами. Я сразу узнал её,
хотя она была не в подвенечном платье, а в простеньких чёрных брюках и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг