пола. Такой Дар созревает дольше и становится готовым для
пробуждения лишь после двадцати пяти - тридцати лет. Верь мне, я
знаю, что говорю.
Несмотря на мои заверения, Морган был настроен скептически.
- Допустим, это правда. Но в таком возрасте пробуждение Дара -
почти верная смерть.
- Если следовать вашей методике, риск действительно велик, -
согласился я. - Пробуждать таким образом Дар - всё равно что будить
спящего человека, трахнув его дубинкой по голове.
- А ты знаешь другую методику?
Вместо ответа я произнёс короткое вступительное заклятие обряда
Причастия. Моргана обволокло нечто вроде призрачной золотистой
дымки, которая спустя несколько секунд растаяла в воздухе из-за
отсутствия стабилизирующих чар.
Фергюсон стоял передо мной в полном оцепенении. Его лицо выражало
смесь ужаса и восторга, а в устремлённом на меня взгляде не осталось
и тени от прежнего скептицизма.
- Кевин! - проговорил он дрожащим от волнения голосом. - Мне
показалось, что на мгновение я прикоснулся к высшим силам.
- Так оно и было, - подтвердил я.
- А можно ещё?
Я замешкался с ответом. То, что я сделал, мне делать не
следовало. Я понимал это ещё до того, как начал произносить
заклятие, однако не смог удержаться от соблазна похвастаться своим
мастерством перед Морганом - человеком, которого я совсем недавно
считал могучим колдуном, восхищался им и завидовал ему. А он был не
дурак и сразу догадался, что конечным результатом такого воздействия
на Дар является обретение огромного могущества.
А впрочем, раз уж я решил основать новый Дом, то мне понадобятся
верные соратники, люди, на которых я мог бы всецело положиться. И
Морган Фергюсон, при всех его недостатках, был первым в списке
претендентов на роль моей правой руки.
- Не сейчас, Морган, - мягко сказал я. - Пожалуйста, наберись
терпения. Вся процедура требует много времени. Обещаю, что после
возвращения я проведу тебя через этот обряд.
Морган огорчённо вздохнул, но больше не настаивал.
- Куда-то отправляешься?
- Да.
- Спрашивать куда не стоит?
- На твоём месте я бы воздержался.
- Что ж, ладно... А когда вернёшься?
- Точно не знаю, всё зависит от обстоятельств.
- Тогда нам нужна связь, - заметил Морган. - Пойдём ко мне, я дам
тебе чистый Огненный Глаз, и мы...
- Нет, не получится, - покачал я головой. - Ваши колдовские камны
слишком слабы и не годятся для связи между мирами.
- А какие годятся?
- Такие, как этот, - ответил я, показывая на кольцо с голубым
камнем. - Это Небесный Самоцвет, сумеречный артефакт, считается
самым лучшим из всех индивидуальных талисманов. Большинство наших
колдунов пользуются именно Самоцветами.
- Понятненько, - произнёс Морган с иронией и некоторой
язвительностью. - А ты не подскажешь, в какой лавке можно купить сей
сумеречный артефакт?
- В городе Олимпе ими торгуют на каждом углу, - в тон Моргану
ответил я. - Обязательно там буду и выберу для тебя самый лучший. А
пока что...
Я умолк и задумался. Собственно, я мог наложить на Огненный Глаз
Моргана усиливающее заклятие, подключить его к Формирующим, а потом
"познакомить" с моим Самоцветом. Но такие чары могли бы вступить в
конфликт с магической структурой самого камня, и он перестал бы
подчиняться Фергюсону. Поэтому я отказался от этой идеи и достал из
верхнего ящика комода маленькое прямоугольное зеркальце с отбитым
углом.
- Не постесняешься держать его при себе? - спросил у Моргана.
- Ну... ради дела пойду на такую жертву. - ответил он. - А что
дальше?
- Сейчас увидишь, - сказал я, вызвал Образ Источника, наложил на
зеркальце соответствующее заклятие и закрепил его несколькими
вспомогательными чарами.
Морган с восхищением наблюдал за моими действиями.
- Круто! - сказал он, глаза его горели. - Научишь меня?
- Как-нибудь позже, - пообещал я и отдал ему зеркальце. - Теперь
ты найдёшь меня где угодно.
- А его нужно настраивать на мой камень?
- Нет, зеркальце само стало колдовским инструментом. Оно
настроено на мой Образ и не требует никаких магических манипуляций.
Через него со мной может связаться любой человек, не только ты.
Нужно только сосредоточиться на нём и подумать обо мне. А если я сам
захочу поговорить с тобой, зеркальце тихо зажужжит. Тогда ты должен
просто...
- Сосредоточиться на нём и подумать о тебе, - с кислой миной
подхватил Морган. - И никаких магических манипуляций. Может, ещё
добавишь чар, чтобы оно само выпрыгивало из моего кармана? А то я,
чего доброго, не смогу его достать.
Он был так по-детски огорчён, что я уступил и, хоть времени было
в обрез, детально разъяснил ему механизм функционирования зеркальной
связи - пусть он немного попрактикуется со своими коллегами-
магистрами, пока я буду отсутствовать.
Потом мы попрощались, Морган пожелал мне удачи и скорейшего
возвращения, и я переместился в спальню Дейдры.
Она всё ещё спала, беспокойно ворочаясь в постели. Первым делом я
углубил её сон, сняв тревогу и напряжение. Дейдра затихла, на лице
её появилось выражение спокойствия и безмятежности, губы тронула
счастливая улыбка. Очевидно, ей начало сниться что-то приятное. Она
ласково прошептала моё имя.
"Я тоже люблю тебя", - с нежностью подумал я и на приступил к
делу.
Я без труда обнаружил наложенное на Дейдру заклятие. Моя догадка
оказалась верна: это были противозачаточные чары, весьма похожие на
те, которые используют ведьмы из Домов во избежание нежелательной
беременности. Эти чары были чисто психологического свойства и не
влекли за собой никаких необратимых нарушений функционального или
органического характера, однако они основательно "увязли",
вторгнувшись глубоко в подсознание, в область инстинктов и
безусловных реакций. Ещё я обнаружил, что кто-то уже пытался снять
заклятие, но потерпел неудачу. Бронвен, догадался я. Вот видишь,
дорогуша, искусство и мощь - две большие разницы; в такой тонкой и
деликатной сфере, как человеческий организм, главное мастерство, а
не сила.
В мыслях я помянул добрым словом мою тётю Помону из Сумерек,
которая обучала меня премудростям медицины. Благодаря её урокам, я
знал, что делать, и довольно быстро нейтрализовал действие чар со
всеми их последствиями. Теперь Дейдра могла родить мне хоть сотню
сынов и дочек.
Она продолжала спать, безмятежно улыбаясь во сне. Её лицо было
так прекрасно, так трогательно-невинно, что у меня раз за разом
перехватывало дыхание. В её присутствии боль за Дианой унялась;
рядом с Дейдрой я почувствовал, что горе перестало сжимать моё
сердце. Она и только она способна излечить меня от тоски по
утраченной любви, только с ней я обрету покой и счастье...
Я смотрел на Дейдру и никак не мог заставить себя уйти не
попрощавшись. Я терпеть не могу душераздирающих сцен расставания, но
это было выше моих сил - покинуть её, не унося на своих губах вкус
её губ, не согретый теплотой и лаской её тела... Я торопливо снял с
себя одежду и забрался под одеяло. Ещё не проснувшись окончательно,
Дейдра инстинктивно прильнула ко мне и ответила нежностью на мою
страсть.
Потом мы лежали обнявшись. Время от времени я целовал её в губы и
с грустью думал о неизбежной разлуке и предстоящей мне дальней
дороге.
- Любимая, - сказал я. - Помнишь, ты просила, чтобы при любых
обстоятельствах я оставался самим собой.
- А что?
- Я такой же, как прежде, Дейдра. И всегда буду таким.
Её глаза широко распахнулись:
- Ты... вспомнил?
- Всё вспомнил. И я люблю тебя.
Дейдра крепче прижалась ко мне. Я зарылся лицом в её густых
душистых волосах.
- Расскажи о себе, - попросила она.
Я поведал ей о Властелинах Экватора - колдунах и ведьмах,
которые, благодаря Причастию, имеют власть над Силами Формирующими
Мироздание. Рассказал о Домах Властелинов - колдовских
сверхдержавах. Рассказал о своём родном Царстве Света и о Солнечном
Граде; о Рассветных мирах, которыми правит наш Дом, о мирах молодых,
неспокойных, бурлящих жизнью, переполненных энергией. Рассказал о
Стране Вечных Сумерек, родине моей матери, которую любил больше
отчего Дома, о мире, где постоянно царит осень, где огромное красное
солнце неподвижно висит над горизонтом, одевая в багрянец облака в
дневной части неба; о молчаливых оранжевых рощах, где я любил
бродить в одиночестве; о величественном и прекрасном городе Олимпе
на вершине одноимённой горы; о дедовом Замке-на-Закате, громадном и
немного мрачноватом, о самом деде Янусе, который уже давно потерял
счёт прожитым векам и пережитым жёнам и исчислял своё потомство
тысячами душ...
- А тебе сколько лет? - спросила Дейдра.
- Формально, шестьдесят, - ответил я. - Вскоре исполнится
шестьдесят один. Но это очень условная цифра. Властелины Экватора
привыкли отсчитывать свой возраст по времени Основного потока,
однако в разных мирах и время идёт по-разному. Здесь, в этом мире, я
прожил почти двадцать один год, а за стандартным исчислением -
двадцать семь. Зато в Царстве Света и в Стране Сумерек время идёт
несколько быстрее Основного потока, так что к тем тридцати четырём
стандартным годам, которые я прожил как Артур, следует прибавить ещё
пять или шесть. Кое-кто постоянно носит при себе специальный таймер,
но я всегда считал это излишним. Какой прок от того, что будешь
знать, сколько точно оттикали твои биологические часы.
- Да уж, - горько вздохнула Дейдра, - Тебе незачем это знать.
Пять или шесть лет - какая разница для тебя, бессмертного. Ты вечно
будешь молодым, а я... В твои годы я превращусь в старую каргу.
Я рассмеялся и перевернулся на спину, сжимая её в своих объятиях.
- Ошибаешься, малышка! - радостно сообщил я. - Ты навсегда
останешься такой же юной и прекрасной, как сейчас. Клянусь Митрой и
Зевсом-Юпитером!
Глава 3
Я снова шёл вдоль спокойного ручья, ступая по густой оранжевой
траве. Справа от меня начинался лес, слева, в дневной части неба,
затянутой облаками, горело зарево вечного заката; между сизо-
багряными тучами пробивался свет огромного красного солнца. Ветер,
дувший с дневной стороны, принёс с собой жару и духоту, моросил
тёплый дождь. Градусах в тридцати-сорока справа от направления в
день над самым горизонтом клубились тяжёлые свинцовые тучи, с каждой
минутой поднимаясь всё выше и выше, застилая бледно-голубое небо
тёмным покровом. Приближалась гроза с горячим ливнем - характерное,
но весьма редкое явление в спокойных, уравновешенных Сумеречных
мирах. Я очень любил грозы в Сумерках и горячие ливни, когда с неба
низвергались потоки воды при температуре свыше 50 градусов по
Цельсию, однако сейчас я был далёк от радостного предвкушения
встречи с неистовством стихии...
Я сам не знал, зачем пришёл в этот дикий, необитаемый мир, где
много лет назад мы с Дианой прятались от посторонних глаз, чтобы
сполна насладиться нашим горьким счастьем, где была обитель нашей
любви, где мы могли побыть наедине друг с другом, не боясь, что нас
потревожат... Это было так давно, хотя мне казалось, что совсем
недавно - ведь субъективно я воспринимал прошлое без учёта тех
двадцати лет, которые провёл в беспамятстве. Вернее, так
воспринимала прошлое часть моей личности, которая суть Артур...
Что я ожидал здесь увидеть после стольких лет отсутствия?
Пустынную, заросшую густой травой поляну без каких-либо следов
нашего пребывания на ней? Сохранившийся в целости, но заброшенный и
обветшавший шатёр? Разбросанные вокруг клочья белого и голубого
шёлка, разодранные подушки и одеяла, побитые бабочками ковры,
испорченные сыростью книги?.. Трудно сказать. Я просто шёл знакомой
дорогой, глядя себе под ноги, и предавался воспоминаниям.
Когда деревья передо мной расступились, я робко поднял взгляд и
тут же замер, не веря своим глазам. Посреди широкой прогалины, там,
где некогда был шатёр Дианы, теперь стоял опрятный двухэтажный дом
из красного кирпича, повёрнутый фасадом ко мне. Не будь я погружён в
собственные мысли, я бы давно заметил его черепичную крышу,
возвышавшуюся над кронами деревьев.
Моё секундное замешательство сменилось праведным негодованием.
Какое кощунство! Кто посмел осквернить своим присутствием это святое
место? Чей извращённый ум отважился на такое вопиющее оскорбление
светлой памяти Дианы?
Вскипая от ярости, я громко выругался и бегом бросился к дому с
твёрдым намерением проучить святотатца. Златошерстые зверушки с
длинными пушистыми хвостами и кисточкообразными ушами, те самые,
которых любила Диана, испуганно шипели на меня из густой травы.
Когда я пробегал между двумя клумбами, где росли любимые Дианины
сумеречные розы, дверь дома неожиданно отворилась, и на крыльцо
вышла красивая стройная девушка в коротком зелёном платье. Она
смотрела на меня, приветливо улыбаясь.
- ДИАНА! - вскричал я. - О БОГИ! ДИАНА!
Я взлетел по ступеням на крыльцо, чтобы обнять её, прижать к
себе... Только в самый последний момент я понял, что обознался, и
резко затормозил. Мои руки остановились в сантиметре от талии
девушки, которую издали я принял за Диану.
Вблизи она больше походила на Юнону - если вообще можно говорить
о разной степени схожести с двумя столь похожими друг на друга
сёстрами. У неё были волнистые тёмно-каштановые волосы, озорные
карие глаза и чёрные брови моей матери; зато фигура, овал лица,
улыбка... Её улыбка! Она не была такой ослепительной, как у Юноны,
но разила меня в самое сердце, заставляя его болезненно ныть. Это
была улыбка Дианы...
- Здравствуй, Артур, - сказала мне знакомая незнакомка. - Я
Пенелопа.
Постепенно на смену разочарованию мной овладело любопытство.
Девушка, назвавшаяся Пенелопой, была очень молода. И хотя судить об
истинном возрасте ведьм по их внешности дело неблагодарное, в данном
случае я был стопроцентно уверен, что ей никак не больше двадцати
пяти лет. А значит...
- Ты моя новая сестричка? - спросил я. - Кузина, племянница?
- Вроде того, - ответила Пенелопа. Только теперь я заметил, что
она сильно взволнована и даже не пытается скрыть это. - Кроме всего
прочего, я твоя двоюродная сестра.
- Кроме всего прочего? - озадаченно произнёс я.
- Моя мать - твоя тётка Диана, а стало быть, мы кузены, -
объяснила Пенелопа. - Но не это главное... - Тут она умолкла,
видимо, для того, чтобы дальше я сам догадался.
Я догадался - и замер, как громом поражённый. Со мной случилось
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг